Елена Конева
Куб
Эйфория
В Питер Сана приехала из Москвы ранним утром. Кафешки на Невском только начинали открываться, и она заскочила в первую попавшуюся, так как ветер начала апреля был настойчиво силен и беспощадно холоден. До встречи с пригласившими ее на выходной знакомыми оставалось несколько часов. Можно было спокойно съесть что-нибудь горячее, а затем двигаться куда душа пожелает. «Пройдусь для начала до Дворцового моста», – решила она, выходя на проспект.
На последней сухой ступени лестницы, спускавшейся около моста прямо в воды Невы, Сана задумалась. Но неожиданный толчок изнутри заставил ее очнуться. Ей вдруг стало не по себе от мысли, что она сейчас может потерять равновесие и упасть в эти неведомые глубины. Она не стала противопоставлять себя магнетизму воды, а поднялась на Адмиралтейскую набережную, пересекла улицу на перекрестке с Дворцовым проездом и остановилась, обдумывая дальнейший маршрут.
Надо было что-то срочно предпринимать. Такого холода в Питере Сана не предполагала и была одета довольно легко. Она посмотрела в сторону Эрмитажа, но тут же отбросила эту идею. «Пойду в Исаакиевский», – подумала она и сделала несколько шагов в нужном направлении. Но залетевшая неизвестно откуда мысль остановила ее снова.
Мысль была простой и ясной, и Сана с ней легко согласилась: «Конечно, я пойду не по этой стороне дороги, а по пешеходной дорожке около Невы. Это же здорово – идти и смотреть на реку». Тревожные сигналы изнутри сообщали ей, что какая-то часть ее существа явно протестует и даже указывает на нелогичность совершаемых ею действий: ведь надо было вернуться на перекресток, пересечь ту же самую улицу в обратном направлении, а около собора проделать это уже в третий раз. Но Сане было не до самоанализа. Она быстро двинулась к перекрестку, перешла там поближе к Неве и направилась в сторону Медного всадника.
Тело Саны от холода начало терять привычную пластичность, но зато она почувствовала явные перемены в своем