На набережной реки Фонтанки лениво моросил сентябрьский дождь. Редкие прохожие с зонтиками шли по своим делам, машины проезжали по лужам, разбрызгивая грязь на тротуар. На скамейке у Собора Святой Живоначальной Троицы сидела взрослая пара мужчины и женщины в медицинских халатах. Врач-психиатр Валерия Андреевна и врач-физиотерапевт Валентин Николаевич за 20 лет совместной работы в психиатрической больнице №1 им. П.П. Кащенко, стали как брат с сестрой. По традиции, в обеденный перерыв они выходили подышать воздухом, покормить крошками старого хлеба голубей, обсуждая работу, семью, новости.

– Жаль парня, молодой ещё, 35 лет всего, – вздохнула Валерия Андреевна, отламывая кусок хлеба и кроша его в ладонях, – не хочет возвращаться в реальность, никакая терапия не помогает, бессильна я.

– Ну, что вы, голубушка, рано руки опускаете, – ответил Валентин Николаевич, похлопывая её по плечу, – за два года он уже три раза приходил в себя. Для его психики было сильным потрясением потерять семью в одночасье, работой горел, вот и сломался.

– Да не понимает он, что семьи то у него больше нет. Да и не виноват, что пока его не было пожар тот случился из-за старой проводки, – Валерия Андреевна кинула последние крошки и тут же налетела стая голубей. Женщина встала, и пошла к входу больницы. Высокая, статная, на низких каблуках. Осанка её была прямая, седые волосы уложены в аккуратный пучок, под длинными полами халата развевался подол синего платья в белый горошек. Валентин Николаевич полюбовался её станом, цокнул, пригладил свою лысину, потом провёл пальцами по пышным усам, надел медицинский колпак и пошёл следом. Шёл и в тысячный раз жалел, что предал её когда-то ради ночи любви с её глупой подругой. Такую добрую, милую, умную женщину. А могли бы вечером под руку идти вместе домой, звонить по видеосвязи детям и спрашивать про новые навыки и чудачества внуков.

Григорий открыл глаза. Конечности, связанные за спиной длинными рукавами мешковатой пижамы, затекли за долгое неподвижное время сна. Вокруг были мягкие стены без окон. В дверном проёме, перешёптываясь друг с другом, стояла пара мужчины и женщины в голубых медицинских халатах.

– Пора обеда, милый, – сказала женщина, протягивая горстку маленьких белых таблеток и пластиковый стаканчик с водой.

Тётя Лера и дядя Валя зашли в палату, по-родительски переворачивая и осматривая тело мужчины, пребывающего в состоянии полусна. Не понимающего, где реальность и его фантазии. По сухим морщинистым щекам Делирусова текли слёзы. Он смотрел на потолок, усеянный длинными мерцающими лампами, и не понимал, что происходит. Где случился сбой.

– И на зарядку! Конечности разомнём, будешь как новенький! – по-армейски воскликнул мужчина, поднимая подмышки мычащего Григория. Что-то кольнуло в плечо, словно укусил комар. Кровососущих насекомых нынче было много. Лето такое: влажное и душное. Серое.

А потом наступила тишина. Наступила внезапно. Подул лёгкий ветер, высокая тёмно-зелёная трава пахла свежестью. Молчали птицы, не шелестели деревья. Не крякали утки на озере. Григорию показалось, прошла вечность. Но раздался всплеск – то прыгнул поплавок удочки, ушедшего под воду. Тут же детские мягкие ручки ухватились за шею, с криком «Летиииим!!!».

– Пусть папа поймает хоть одну рыбёшку для ужина, – звонко захохотала чуть поодаль Софья, накрывавшая стол на веранде.

– Летииим! – крикнул Делирусов, оставив удочку на причале. Закинул сын на спину и побежал с ним на спине к дому по осенней мокрой траве.

Над озером спускался туман. Жужжали комары вокруг лампочек. Перекрикивались птицы, стрекотали запоздалые сверчки, звенели чайные чашки.

Ночь накрыла небо тёмной мантией, обсыпанной миллиардами бриллиантовых крошек звёзд. Поплыли редкие размазанные акварелью облака, прикрывая нагой серп новой луны, а в доме счастливой семьи Делирусовых, где умная колонка играла мелодию “Villanelle” Джо Бланкенберга. Потух свет.

Там шёпотом рассказывались сказки…