До меня сразу же дошло, что я позволил другу напиться в отключку[12], при этом даже не почувствовав его перехода из просто пьяного в практически полумёртвого.
Положив руку на его плечо, я затолкал Натига в туалет, где вырвал большое количество туалетной бумаги, намочил её и, пытаясь не смотреть и не нюхать рвоту, вытер кроссовки своего хнычущего товарища. София, прибежавшая на зов моих отчаянных мыслей, чуть не расплакалась от умиления, пока сидевший за столом Дэмиан фыркал и качал головой.
– Всё, Натиг. Теперь давай выйдем и ты подышишь свежим воздухом, ладно? – София будто говорила с трёхлетним, обиженным ребёнком. Натиг грустно кивнул и, взяв его за локоть, я вывел парня из паба, а за мной последовали и все остальные части меня, оставив на столе немного денег.
На улице я вытащил из носа красную и влажную от крови бумагу, которая мне была теперь ни к чему, выбросил её в ближайший мусорный бак, положил очки Натига в карман, после чего зажёг сигарету. Я уже было собирался расспросить пьяного в стельку друга о том, почему он так отреагировал на вопрос о ребятах, но тут меня начали учить, как и что нужно делать.
– Пожалуйста, не дави на него. Он и так ранимый, а сейчас выпил и на нём это сказывается вдвойне, – тихо попросила София, соединив руки в просьбе.
– Мы могли бы сейчас лежать на удобной кровати, смотреть сериал, жрать чипсы и попивать колу, но ты предпочёл смывать рвоту с чужих кроссовок. Кстати, тоже чужую. Посмотрим, сможешь ли ты пасть ниже, Малик, – добавил Дэмиан.
– Натиг, что случилось? Ты помнишь куда ушли ребята? Они были с ЛаФлёром? – спросил я раскачивающегося друга, игнорируя голоса своих воображаемых, но в то же время вполне реальных друзей.
– Не помню, – взгрустнув, ответил он, хватаясь за голову.
– Ладно, ничего.
Снова схватив полностью окосевшего Натига за локоть, я, было, хотел начать шагать в сторону паба «Чиз», но тут с крыши спрыгнул Экзюпери и взял Натига на руки, словно новоиспеченную невесту, которую жених вот-вот должен внести на руках в их совместный дом.
– Как себя чувствуешь? – спросил я.
– А как бы ты себя чувствовал?! – хныча, ответил Натиг.
– О чём ты?..
– Зря ты спросил. Ты знаешь, о чём он, – шепнула София мне на ухо.
– Ты знаешь, о чём я! – повторил Натиг.
– Похоже, ты была права, – улыбнулся Хэнк.
– Ладно тебе, Натиг. Зачем ты вообще это вспомнил? Будешь делать своё дело как-нибудь по-другому, – подбодрил я друга.
Он притих. Экзюпери шёл рядышком, а Натиг продолжал издавать болезненные стоны, не проронив ни слова, пока мы не вышли на улицу Низами. Там Хэнк вдруг спросил:
– Слушай, а чё мы тупим? Почему бы нам просто не позвонить твоим друзьям?
Тут-то и началось. Мой пьяный приятель грубо вырвался из рук своего костюма и закричал на всю Торговую:
– Какой же я идиот! Это всё я виноват! Наивный, глупый идиот! Зачем, Господи, зачем? Зачем мы живём?! Наши жизни словно плевки, высыхающие под лучами жаркого солнца. Со временем они блекнут и пуф, – он сделал жест, который обычно делают фокусники. – Нас будто никогда и не было. Так зачем мучиться и пытаться что-то изменить, если через тысячу, нет, даже сто лет никто не будет ничего о тебе знать! Зачем страдать ради людей, которым всё равно, ради людей, которые тебя ненавидят? В чём смысл? – Натиг кричал и кричал, убегая от нас и еле держась на ногах. Я пытался поймать и заткнуть идиота, пока никто не вызвал полицию, но поскользнулся и упал, а он продолжал орать на весь город так, будто его собирались изнасиловать шваброй, как того бедолагу из сериала «13 причин почему». Хэнк и София во главе с Экзюпери ринулись за ним, пока я медленно поднимался с холодной земли, а Дэмиан стоял статуей возле меня, насмехаясь над моими страданиями.
Должность повествователя имеет некоторые преимущества и, так как это мой рассказ, я воспользуюсь своими волшебными силами, которым в данном случае мог бы позавидовать даже сам Дамбл Дор.
Пауза. Круто же, нет?
Дабы вы поняли, что именно толкнуло моего хмельного товарища на столь драматичный приступ гнева, нам придётся сесть в Делореан и переместится на пару недель назад, после чего мы вновь плавно вернёмся назад в будущее.
Пока я поднимался с земли с застывшим выражением боли на лице в надежде поймать Натига, но так и не придумав, как заткнуть его после этого, пока все, кроме хохочущего Дэмиана находились в позе бега, а сам Натиг, тем временем, продолжал пронзать тихий ночной воздух своими воплями, так вот, пока всё это происходило в невероятно замедленной съёмке – наслаждайтесь недолгой поездкой в прошлое.
Глава 10 – Хитроумный идальго Дон Кихот Бакинский
Если вы спрашиваете, на кой чёрт я решил вернуться в прошлое как раз тогда, когда мы были на пути решения первой загадки Дамбл Дора, отвечу, что моё решение вполне обоснованно.
Понимаете, дело в том, что я хочу, чтобы вы полюбили Натига и остальных ребят так же, как их любил я сам. Или чтоб вам, как минимум, было не наплевать на то, где они находятся и что с ними произошло.
Зная об их богатых личностных качествах (вы же видели Натига с его костюмом), я был практически уверен, что их желания не были среднестатистическими, поэтому сейчас ребята могли быть кем угодно, где угодно и делать чёрт знает что. Вариантов была масса, но прежде, чем мы узнаем, что же с ними случилось, мне хочется познакомить вас с ними. Кроме Орхана. Он меня раздражает.
Перенесёмся на полтора месяца назад, в день, когда я, Орхан и Натиг сидели в пабе «Yellow umbrella», попивали пиво и беседовали до тех пор, пока темы не иссякли. Вскоре, не выдержав столь длительной тишины, я, а точнее Хэнк, тогда ещё сидящий внутри меня, спросил:
– О чём думаешь, Натиг?
Знаю, мне стоило описать его раньше, чтобы не рушить образ, уже создавшийся в вашем воображении, но мне было лень. Лучше поздно, чем никогда, так что вот: крайне аристократичный, Натиг был худым, но при этом широкоплечим пареньком светлой внешности и низенького роста, имея при этом длинные кривоватые ноги и руки, а также короткий торс и желтоватый оттенок лица. Одежду он предпочитал классическую или полуклассическую, а также был большим любителем различных галстуков.
Мой товарищ немного сконфузился от внезапного вопроса, и мы наблюдали за тем, как выражения сменяли друг друга на его овальном, чуть вытянутом лице. Вначале он удивился, затем смутился, а через мгновение гордо расправил плечи и выпрямил и без того прямой воротник.
Теперь мне, наверное, стоило бы описать и остальных, но я бы предпочёл сделать это попозже, потому что мне снова лень.
«Зачем тебе это? Вечно лезешь не в своё дело» – отчитала Хэнка София.
«Я ведь знаю, что ему нравится внимание, – возразил он. – Смотри»
И вправду, усталый Натиг будто воспрянул духом и поняв, что ему предлагают быть в центре нашего внимания, все его комплексы и замкнутость разом испарились словно «плевки на жарком солнце», как он столь красочно выразился сам в своём недавнем пламенном монологе.
– Ну, – задумчиво начал Натиг, медленно делая глоток пива, оттягивая момент своего минутного триумфа. – Знаете, меня всегда волнует всё разом. Я не понимаю людей, которых не волнует абсолютно ничего в этой жизни, кроме них самих. Жизнь ведь столь сложна и многослойна, как и люди, делающие её таковой. Однако многие из нас склонны пренебрегать этой хитросплетённой красотой и просто жить, следуя таким глупым фразам как «Живём лишь раз». Примитивность, ничего более, – он покачал головой. – Это как если вам дают огромное белое полотно с палитрой разнообразных красок, а вы берёте только серый и рисуете гениталии, – Натиг улыбнулся собственной шутке. – Думаю, какой же актуальной теме посвятить время сегодня, а их ой как много. Сексизм, расизм, гомофобия, издевательство над животными – в нашей стране такого добра навалом, однако я всё же пытаюсь не осуждать, а понять и вникнуть в мотивы людей. А затем направить их на правильный путь. Вот сейчас я думал о менталитете в целом. Нужен ли он вообще и что было бы без него. Возможно, скоро я напишу ещё один пост. А почему ты спрашиваешь?
– Да так, просто любопытно, – улыбнулся я, думая о том, что мне уже стоило бы привыкнуть к тирадам Натига.
– А откуда ты берёшь вдохновение? – сосредоточенно спросил Орхан, словно репортёр, берущий у Натига интервью, при этом точно зная, что это лишь ещё больше распалит пламя самолюбия нашего эмоционального товарища.
И он был прав. Натиг надулся как павлин и, несколько драматично поглядев на нас с Орханом, ответил:
– Из повседневной жизни, конечно же. Я читаю комментарии людей к тем или иным публикациям в Фейсбуке и когда я вижу все эти бесконечные споры о том, насколько коротко должны одеваться девушки и могут ли они позволить себе интимные отношения, о том, какую роль играет во всём этом играет религия, во мне попросту загорается искра. Так я и начинаю описывать своё мнение, при этом никогда не отвечая злым комментаторам на тех страничках, потому что считаю такие стычки бессмысленными.
– Чаще всего, если пытаться доказать что-то человеку, его гордость не позволит ему согласиться с тобой, даже если он поймет, что ты прав, – согласился я.
– Именно! А ведь всё, что нужно людям – научиться быть лишь чуточку добрее и терпимее, уметь ставить себя на места других и тогда все смогут быть счастливы и не будут бояться жить так, как им того хочется. Но не думаю, что споры чему-то помогут – они обычно лишь отталкивают людей друг от друга, – философски закончил Натиг.
– Полностью поддерживаю тебя, чувак. Не считая той части, где ты не отвечаешь комментаторам, – сказал Орхан, откидываясь на спинку стула.
– Не могу же я воевать со всем миром, – попытался оправдаться Натиг.
«Ему нужно углубиться в это дело, если он действительно хочет что-то изменить. Зачем писать статусы обо всём этом и делиться своей точкой зрения с людьми, которые её разделяют, то есть практически в узком кругу собственных друзей и подписчиков?» – спросила София.
– А кто говорит обо всём мире? Мнение людей надо менять мелкими шажочками, – ответил я Натигу, соглашаясь с Софией. – Знаешь, что тебе стоит сделать? Открыть собственную страничку и писать подобные вещи там. Какой смысл в том, что ты делишься своим мнением со своими друзьями в Фейсбуке, которые, скорее всего, разделяют его, вместо того, чтобы менять мнение тех, кто с тобой не согласен. Никогда этого не понимал, – сказал я, и в то же мгновение глаза Орхана загорелись энтузиазмом, и он поддержал мою спонтанную идею.
– Слушай, а это отличная идея! Может и мы станем там админами, будем издеваться над этими любителями менталитета, делиться всякими мемами. Глядишь, и людей пристыдим, – сказал он. И пошло-поехало.
В тот же день Орхан буквально заставил Натига открыть собственную страничку в Фейсбуке. Мы так и не стали там админами, потому что нам было пофиг, а через некоторое время, ко всеобщему удивлению, страница стала более или менее популярной, но абсолютно не так, как нам того хотелось. Большинство активных подписчиков перешли на неё с других страниц, которые и сделали страницу Натига известной, делясь его публикациями, дабы их подписчики могли обсирать его посты, тем самым поднимая активность собственных страниц.
Комментаторы по большой части были против современных западных взглядов нашего приятеля, и они выражали свои недовольства крайне радикальными способами, включающими в себя мат, оскорбления и различные, унизительные шутки в адрес единственного админа, то бишь Натига. Справедливости ради стоит также упомянуть, что были и те, кто поддерживал публикации Натига, но, увы, они терялись в общей массе ненависти, не давая ему толком насладиться тем, что он был не один «среди кучи варваров».
И так с каждой пройденной неделей страница Натига под высокоинтеллектуальным названием «Külək dəyirmanları»[13] становилась всё известнее, а сам он делался бледнее, раздражительнее, при встречах постоянно занимался чтением негативных комментариев, однако несмотря на это, всё же упорно продолжал писать. Все эти осуждения лишь сильнее подпитывали страстные чувства Натига. Он писал свои «праведные посты» всё чаще и углублялся в прогнивший менталитет нашей радужной страны, упорно не желающей принимать что-то новое.
Теперь, узнав всё о странице Натига и моей роли в этой ужасной затее, перенесёмся в среду нынешней недели, от которой уровень моей депрессии вознёсся до небес.
Иронично, что мы снова сидели в «Амбрелле», но в тот день людей было чуть больше, музыка же была более весёлой и заводной. Все, кроме Эльвиры, решившей не приходить, и опаздывающей Сары были тут. Мы как и всегда обсуждали чрезвычайно актуальные политические решения мировых лидеров, экономические позиции лидирующих государств, религию и её влияние на простой народ, нарушение человеческих прав в странах третьего мира, ну и многое другое, столь же важное и многозначительное.
– А с кем из супергероев ты бы побухал? – спросил Хабиль, зажигая сигарету.
Ну, может и не особо многозначительное.
– Не знаю, – задумался Орхан, рассуждая вслух. – Росомаха и Капитан Америка в пролёте из-за регенерации. Я просто напьюсь, а им хоть бы хны. Да и Кеп скучный, а Логан слишком агрессивный.
– А с кем тогда? – нетерпеливо спросил Хабиль.
– С кем-нибудь, кто не побоялся бы устроить заваруху. Мне кажется, Дедпул был бы неплохим собутыльником. Жаль у него тоже регенерация. Может Мистер Фантастик? Чувак бы классно танцевал ламбаду, открыл бы портал в параллельную вселенную, и мы бы побухали с альтернативными вариациями себя или же где-нибудь ещё. Кстати, я не прочь трахнуть инопланетянку, – ухмыляясь, добавил Орхан.
– Инопланетянку? – смеясь, переспросил Хабиль. – На кой чёрт тебе сдалась инопланетянка?
– У меня есть тайное желание заняться сексом с женщинами всех цветов и дозволяемых возрастов, а если попадётся инопланетянка с влагалищем или похожим отверстием, то почему бы и нет? Буду первооткрывателем инопланетной вагины, – Орхан отпил пива.
– С тем же успехом можно бухать с Риком из «Рика и Морти». Мне кажется, с ним ты добился бы большего успеха в своих начинаниях, – сухо заметил я. По правде, в тот день Орхан раздражал меня чуть больше обычного, но я делал вид, что всё в порядке. Возможно, вы задаётесь логическим вопросом «Хули?», но до этого мы ещё не дошли.
«Зачем мы вообще ведём эту дебильную беседу? – спросила София. – Почему нельзя поговорить о чём-то более интеллектуальном? Вы так гордитесь своим богатым внутренним миром, а как только садитесь за стол, то сразу говорите о бредятине вроде этой. Инопланетные влагалища, чтоб меня. Что с Натигом? Он слишком молчалив»
– Кстати об инопланетных существах, Земля вызывает! – сказал Хэнк во мне Натигу.
– Что? – хмуро спросил последний и выражение его лица немного изменилось. Он сжался, положил телефон на стол и попытался сделать вид, что осматривает окружение, но в его глазах чувствовалась предательская рассеянность.
– Да ладно тебе, – сказал Орхан, ткнув ногтем экран телефона Натига. – Неужели всё так плохо?
– Да, – коротко ответил Натиг, насупившись ещё пуще прежнего.
– Хорош уже, друг. Поболтай с нами. Хватит читать эту хрень, – попросил Хабиль.
– Я открыл эту чёртову страницу только потому, что эти болваны меня заставили, – огрызнулся Натиг, указывая на нас с Орханом. – И теперь я каждый день вынужден читать под своими постами десятки глупых комментариев необразованных свиней. Это, знаете ли, обидно и вскоре начинает угнетать.
– Ну просто королева драмы, – разозлился я. – Пошёл ты, Натиг. Я не заставлял тебя ничего делать, – рявкнул я.
В свою защиту скажу, что, во-первых, в тот день я и так был не в духе, а во-вторых, когда кто-то рядом со мной говорил, как ему сложно жить, я становился ещё раздражительнее. Не осуждайте меня. Уверен, вы и сами когда-то выплескивали эмоции на тех, кто этого не заслуживал.
Но заметив оскорбленный вид Натига, я почти сразу смягчился и, стараясь загладить вину, продолжил более спокойно:
– Прости. Просто ты действительно преувеличиваешь. Я точно помню, что видел парочку хороших комментариев, да и тебе необязательно читать всё.
– Преувеличиваю?! – переспросил Натиг. Затем он снова схватил телефон, покопался в нём с минуту и стал читать. – Вот, пишет девушка, у которой на профиле фотография какой-то турецкой актрисы: «Не могу поверить, что в нашей стране живут такие люди. Вам тут не Европа, у нас мусульманская страна…» Хотя вообще-то, кстати, нет! «…и наша религия не позволяет нам вести себя подобным образом, что лично я считаю правильным. Девушке не стоит гулять полуобнажённой, как какой-то проститутке. Если вам не нравится, уезжайте и лучше подальше». Погодите, тут ещё есть! «Мне жалко твоих родителей и вообще всю твою семью. Воспитали какого-то гомика, который защищает уродов и всяких отбросов общества. Небось, сам втайне педераст. Боже, упаси иметь такого ребёнка. Из-за таких как ты мы и не можем вернуть Карабах». Не знаю, как моё объяснение природы гомосексуализма и пост о том, что это вовсе не болезнь, а просто ориентация относится к Карабаху, но продолжим. Вот ещё один наглядный пример, у которого ни много ни мало – девятнадцать лайков. «От твоих публикаций мне становится тошно, потому что я с каждым днём убеждаюсь, что страна летит ко всем чертям и через каких-то двадцать лет обществом будут управлять трансы и шлюхи, какой наверняка является и твоя мамаша. Лучше бы твой отец кончил ей на живот. Ты и своей дочери разрешишь трахаться с кем попало? Плюнуть бы тебе в лицо». И таких комментариев сотни! Скажите честно, я что, не прав? – спросил он с глубокой неуверенностью в голосе.
Естественно, мы сразу же начали хвалить Натига, говорить ему, какой он смелый и что все эти козлы в интернете просто слишком тупы, упёрты, что им не понять, что такое настоящая свобода, однако это нисколько не улучшило настроение нашего друга. Он кивал, но по его глазам было видно, что он не верит нам и скорее всего, думает, что мы говорим всё это потому, что являемся его друзьями.
«Класс, Софи. Из-за тебя бедняга в скверном расположении духа» – сказал я.
«Прости, я не думала, что всё так обернется. Мне казалось хорошей идеей открыть свою страничку, ведь надо же как-то развиваться, нет?» – спросила она печально, чуть ли не в слезах и я понял, что нас мучала совесть.
– Забей ты на этих долбоёбов, Натиг. Честно. Да и как ещё менять людей, не обучая их чему-то новому? В школах и университетах им постоянно талдычат о том, какие армяне плохие, о всяких там геноцидах и всё бы хорошо, но на ненависти, обиде и уничижённости общество не построишь, – начал я.
– Это да, – вставил Хабиль.
– Многие из этих детей вырастают с бредовыми идеями о патриотизме, пока общество движется к пропасти как раз из-за таких вот людей. Они думают, что главное в жизни это обосрать армян и тогда их человеческий и гражданский долг будет выполнен, а толерантность к собственным же людям, которые чем-то отличаются от большинства – нет, что вы! Поэтому все и вырастают дебилами.
– Ещё какими, – добавил Орхан.
– Поэтому им и нужны такие люди как ты, чтобы научить их чему-то новому, показать, что есть нечто, помимо всего этого бесполезного бреда. Даже если большинство будет противиться, какой-то процент людей всё же задумается, засомневается и, возможно, в конечном итоге даже одумается и отречётся от своих принципов. Так что не робей.
– Да, друг, ты зря так себя накручиваешь, – Хабиль положил руку на плечо Натигу.
– Очень зря, – повторил я. – Они ведь не могут читать то, что ты хочешь сказать, если ты просто пишешь статусы на своём закрытом профиле. Нужно как-то развиваться, двигаться вперёд и заставить окружающих увидеть истинную суть вещей – засунуть их лица в их же дерьмо, даже против их воли.
– Не знаю, Малик, – Натиг покачал головой. – Эта страница сильно ослабила мою искреннюю веру в людей. Они так глупы и озлоблены… – ответил он, всё ещё находясь в прострации. Его глаза остекленели, и он пил своё пиво, вглядываясь куда-то в стену, отчего мне стало ещё хуже.
– Я понимаю, Натиг, но чего ещё ждать от людей из маленькой страны, которую постоянно захватывали и всячески унижали? Подумай о нашем народе как о едином маленьком, слабом человеке, которого на протяжении многих лет держали на коротком поводке. Сначала одни доминантные хозяева, потом другие, а затем следующие, лишая его свободы, собственного мнения и прав.
– Арабы, русские… кто там ещё был? – задумался вслух Орхан, я же проигнорировал его вопрос и продолжил.
– Глубоко в душе самооценка этого человека будет ниже плинтуса, ведь он никогда не достигал ничего действительно стоящего за своё жалкое существование. Но он скорее умрёт, чем признается в этом даже себе, не говоря уже об окружающих. Напротив! Он постоянно будет хвалить себя, причём до такой степени, что вскоре это перерастёт во враньё, которое этот человек выдумал сам, обманывая и убеждая себя в том, что он великий.
– В конце концов это превратится в абсолютно нездоровый нарциссизм, – понимающе заметил Натиг.
– Верно! Этот человек будет гордиться каждым своим небольшим пердежом, как гордятся наши, когда заграницей говорят что-то хотя бы незначительно позитивное о нашей стране или даже если они просто знают о её существовании, преувеличивая значимость не имеющих ценности вещей. А ещё этот человек всю свою жизнь проживёт обиженным и крайне озлобленным по отношению ко всем и всему, потому что его годами унижали, всячески мучали и делали больно, – закончил я.
– Ты прав, Малик и это, кстати, неплохая аналогия. Однако, даже понимая это, мне всё равно больно видеть свой народ, людей, к которым я чувствую некую духовную близость, в таком прискорбном состоянии, – грустно ответил Натиг.
– Прости, дружище. Это наша вина. Возможно, тебе всё же стоит удалить страницу, – сказал Орхан, выглядящий так, будто по его вине в Африке голодали дети.
– Удалить?! – Натиг встал и удивлённо вгляделся в лицо Орхана. – И тем самым поощрить слова этих идиотов? Доказать, что они сильнее свободы слова? Ещё чего! Я лучше съем собственный телефон, чем сделаю нечто подобное! – гордо добавил он, судорожно тряся в руках мобильник.
– Хорошо-хорошо, – успокоил его Орхан, а Хабиль потянул Натига за руку, и тот обиженно свалился обратно на своё место. – Я просто предложил, не надо так беситься.
Через пару минут неловкой тишины, которые мы провели, глазея в мобильники и попивая пиво, атмосферу изменил приход Сары, которая сильно опоздала. Сделав вид, будто так и должно быть, она уселась за стол, приветствуя ребят. Девушка выглядела даже лучше, чем обычно и я заметил, что причиной тому была косметика, которой она сегодня не пожадничала, а ещё потому, что лицо её странным образом сияло.
– Наконец-то, – закатив глаза, сказал Орхан. – Привет.
– Привет, – ответила ему Сара, пытаясь смотреть куда угодно, но не ему в лицо. Она слегка покраснела, вытащила из пачки сигарету и закурила, пока остальные наблюдали за ней в полной тишине. Я поймал себя на том, что тоже не отводил от неё взгляда.
– Слышь, Сара, а ты бы разрешила Орхану заняться сексом с инопланетянкой? – вдруг спросил Хабиль.
Сара опешила от странного вопроса, а её реакция рассмешила всех и напряжение присутствующих, наконец, убавилось, но вы так и не узнаете ни того, почему все так странно себя вели, ни ответ Сары, так как сцена внезапно меняется и машина времени, в которой вы находитесь, теперь на всех парах мчится в пятницу, то есть за два дня до сегодня.
Пока вы летите, на экране машины появляюсь я, активно рассказывая то, что случилось после нашей встречи.
Не являясь свидетелем этих событий лично, я услышал их чуть позже от Хабиля, живущего с Натигом в одной квартире. Так им было легче платить аренду, однако, сказать по правде, уживались они не лучшим образом, ибо Натиг любил чистоту, Хабиль же в свою очередь мусорил, подолгу не мыл за собой посуду, а пакеты от чипсов, прочую еду или её остатки он считал декором интерьера. Ещё Хабиль оставлял в туалете волосы после бритья, а в унитазе Натига порой поджидали огромных размеров… ну, вы поняли.
Итак, судя по рассказу моего товарища, после проведённого с нами в среду вечера, злоба, накипающая в Натиге целых полтора месяца, достигла своего апогея. Вернувшись домой пьяненьким, он очень долго кричал, заставляя Хабиля слушать то, «какой у нас мерзкий народ», а когда второй вымотался и пошёл спать, первый сел за компьютер и написал гневную публикацию о том, «какие люди в этой стране долбоёбы» (он очень редко ругался, но на этот раз, выпив лишнего, позволил себе даже это), и раскритиковал то, что они «не ценят свободу, неспособны к состраданию и пониманию, а в число их занятий входит чесания языками, которыми бы он подтёрся вместо туалетной бумаги, мастурбация из-за отсутствия нормальных сексуальных отношений между молодыми людьми, походы парней в массажные салоны, где их обслуживают дешёвые проститутки возраста их матерей и анальные сношения девушек с их парнями, ибо боже упаси, если они потеряют свою священную девственность до свадьбы». Последнее – было особенно иронично учитывая то, что сегодня поведал нам Натиг о своей сестре.
Как вы, наверное, уже догадались, «фан-клуб» моего друга лишь увеличился от подобной не совсем конструктивной критики. Люди, которые раньше только издевались и покрывали его благим матом, теперь буквально хотели его линчевать. Он обрёк себя на бесконечные угрозы и подписчики просто купали его в креативном мате и инновационных оскорблениях, отчего Натиг, убеждённый идеалист, верящий в добро, и в то, что люди по сути своей существа не злые, как вы могли заметить на сегодняшнем примере, в итоге немного рехнулся.
Затем Хабиль рассказал следующее: проснувшись утром четверга с ужасной головной болью (думаю, вы уже поняли, что парень плохо переносит алкоголь), Натиг принялся читать свежие комментарии, которые набрались под его постом и с каждой пройденной минутой становился всё бледнее и бледнее. Вскоре он сорвался с места, побежал в туалет и его вырвало. Дальше он заявил Хабилю, что не пойдёт на работу и останется дома, так как чувствует «легкое недомогание». Безразличный Хабиль пожал плечами, собрал манатки, пошёл на работу, а вернувшись вечером домой застал Натига в довольно интересном состоянии.
На нашем любимом идеалисте были одни трусы и, завернувшись в одеяло, Натиг закрыл в квартире все шторы, периодически выглядывал в окно, наблюдая за прохожими и пил вино прямо из бутылки, талдыча что-то вроде «Они не найдут меня. Нет-нет, никто ведь не знает кто я. Откуда им знать?». Хабиль хотел включить свет, но Натиг завопил, что не хочет быть обнаруженным. После недолгих переговоров компромиссом стали три свечки.
Натиг продолжал потягивать вино и читать комментарии в Фейсбуке вслух. Когда же Хабиль попросил своего мнительного друга пойти спать, тот зарычал, взял с собой ноутбук и надолго удалился в туалет, закрыв дверь на ключ. Хабиль рассказал нам, что он полночи простоял у двери туалета и только под утро сумел уговорить Натига отворить её. Последний выглядел не самым лучшим образом, всё ещё шастая по туалету в одеяле, после чего этот сумасшедший параноик, наконец, залез в ванну и заснул, обняв пустую бутылку вина, как любимую мягкую игрушку.
Проснувшись утром, Натиг, было, начал всю процессию заново, вновь заявив Хабилю, что «не покинет стен жилища». Именно тогда Хабиль понял, что не справляется, позвонил нам и поведал всё то, что вы только что узнали. Не знаю, говорил ли Хабиль чистую правду или преувеличивал, но сразу после своего рассказа он попросил нас приехать и поговорить с Натигом, так как ему не удавалось успокоить товарища в одиночку. Требовалась интервенция.
Паранойя немного отпустила нашего друга лишь когда утром пятницы мы – я, Орхан и Сара приехали к ним на квартиру и пообещали, что не отдадим Натига в руки воображаемых линчевателей. Кстати, Эльвира, являющаяся частью компашки, не присоединилась к крестовому походу, оправдываясь работой.
Придя к Натигу, мы понаблюдали за его странным поведением, после чего единодушно призвали его удалить страницу, однако упрямец упорно отказывался.
– У меня есть принципы и, несмотря на то что мне очень страшно выходить из дома, я твёрдо стою на своём. Это моё финальное решение – страничка остаётся! – торжественно объявил Натиг. На ногах красовались розовые тапочки, а сам он был обёрнут в бирюзовое одеяло, из-за чего его сложно было воспринимать всерьёз.
– Кончай дурить, Натиг. Если тебе так плохо от этой страницы, и ты не выдерживаешь всего этого дерьма, которым тебя обливают, тебе действительно пора закрыть её. Я серьёзно, – сказал я.
– Да, друг, это уже не смешно. Что, если кто-то узнает твоё настоящее имя или то, как ты выглядишь, и тебя действительно прибьют, когда ты будешь ехать на работу или вечерком возвращаться домой? – спросил Хабиль, отчего глаза Натига расширились от страха.
Я сразу же отвел Хабиля в сторону и ущипнул его толстую руку.
– Ай! За что? – спросил он, массируя «раненное» место.
– Идиот! Мы хотим, чтобы он вышел из дома и пошёл на работу, а не начал страдать агорафобией! – сказал я.
– Ну, прости. Я решил, что если чуток припугнуть его…
– Припугнуть? Зачем? Он и так трясётся от страха, – я указал на стоящего в углу квартиры Натига, то и дело поглядывающего в окно. – Короче, просто помолчи и дай нам быстренько его уговорить, а то я уже опаздываю на работу.
Однако Натиг оставался непреклонен, и наша миссия потерпела хоть и не полный, но всё же провал. Он не удалил страницу, но нам удалось заставить его выйти из дома и пойти на работу, после чего мы пообещали встретить его сразу после и пойти в паб.
Что же, дамы и господа вы снова в настоящем, где Натиг пьяный в стельку, но всё ещё замаскированный в парик, бороду и солнечные очки убегает от Хэнка, Софии, а также бронированного костюма с милым именем Экзюпери, словно от венерических заболеваний, продолжая орать:
– Отстаньте! Эти люди бездушны! Они не толерантны, не имеют никакого сочувствия и вообще они только и знают, что унижать, мучать и убивать друг друга! В процессе мы теряем не только наши жизни, но и наши души. Всё прекрасное, что в нас есть! – он, наконец, остановился, но продолжил вопить на всю Торговую. – Слышите, вы, твари бессердечные!? Можете оскорблять меня, сколько захотите! Можете терзать, изводить меня, измываться над моими идеалами сколько угодно, но вам не сломить мой дух! – пока он выкрикивал последние особенно драматичные слова и бил себя в грудь, Экзюпери догнал засранца.