Глава 29 – Судьба настегает всех
Солнце, наконец, встало. Утро казалось холоднее закончившейся недавно ночи. Неясно – было ли так на самом деле, или данные ощущение являлись, скорее, плодом атмосферы, стоящей над округой. Дул прохладный осенний бриз, приносящий с собой шуршавшие сухие листки различных деревьев, словно пёс, радостно несущий в зубах брошенную хозяином палку.
Помимо ветра и шума, который издавали эти листки, а также непоседливого пакета, зацепившегося за ветку растущей поблизости смородины, больше ничего во всей округе не издавало ни единого звука. Ничто и никто.
Местность оставалась тихой даже несмотря на наличие рядом людей, находившихся хоть и не совсем в трезвом уме и добром здравии, но, тем не менее, в сознании. Они вполне были способны болтать, шутить и смеяться. Однако по некой трагичной причине эти люди предпочитали молчать и сидеть поодаль, не желая ни видеть, ни слышать друг друга, жаждая оставаться наедине со своими мыслями и гнетущим их души горем.
Солнце не выходило из-за облаков и небольшая часть этих серых, мрачных туч казалась серебристо-золотой, так как скрывала за собой продолжающее упрямо светить, неугомонное, но стыдливое солнышко.
В руках некоторых присутствующих были зажжённые сигареты, дым из которых никак не мог спокойно подниматься вверх, ибо бушующий тут ветер тотчас же заставлял его испаряться, дуя то справа, то слева и тем самым вынуждая сигареты вышеупомянутых людей тлеть гораздо быстрее, чем если бы ветра не было вовсе.
Из-за погоды и мрачного освещения вилла казалась бледной, словно труп недавно умершего человека. От неё веяло смертью и пустотой. Тут, конечно, были зелёные деревья, а находящиеся здесь люди были одеты в странные костюмы различных цветов, но даже несмотря на все краски, место всё равно оставалось бесцветным и, в каком-то метафорическом смысле, безликим.
Мало что предвещало дождь, особенно если учитывать светящее из-за облаков блеклое солнце, но, несмотря на это, его начало не показалось никому неожиданным, ведь на дворе как-никак стоял последний день октября.
Сперва на землю капали крохотные редкие капельки и люди, стоявшие под открытым небом, приметили их не сразу, однако вскоре количество и размеры этих капелек увеличились достаточно, чтобы посетители этой виллы поняли, что шёл дождь прежде, чем он вступил в свою полную силу. Всё же, до ливня дождю было ещё далеко.
Дачи вдалеке покрыл густой туман, окутывая всё на горизонте словно мягким одеялом, отчего люди, наблюдай они за видом из окон верхних этажей, не сумели бы рассмотреть дальние дома, машины, степь и асфальтированные дороги, создающие серую паутину между всеми этими дачами. Казалось, что всё это находится внутри сосуда, наполненного белым дымом, будто огромный снежный шар, содержащий в себе всё находящееся в поле зрения.
Помимо влаги, в воздухе стояла ощутимая печаль, что и послужило причиной столь затяжной и мучительно тоскливой тишины присутствующих на даче людей.
Думаю, можно смело сказать, что эта депрессивная игра в молчанки началась из-за мёртвого тела, мирно плавающего в бассейне.
Воды в нём было немного, но всё же вполне достаточно для того, чтобы труп держался на её поверхности, медленно отплывая туда, куда ему повелевал ветер. Вода в бассейне была старой и содержала на своей поверхности различный мусор, в список которого входило большое количество мёртвых букашек разных видов, маленьких и больших засохших листьев, а также нескольких бычков от сигарет, не считая, конечно же, бедную девушку, безжизненно плавающую в этой жуткой грязи.
Нижняя часть бассейна, та, что была покрыта водой, казалась зелёной из-за застарелости, что придавало ему затхлый, мерзкий, почти болотный вид. Сухие листочки цеплялись за тёмные волосы мёртвой девушки. Точный цвет её локонов было сложно распознать по той простой причине, что они значительно потемнели от крови, которая вытекала из зияющей раны на её груди.
Всё же, несмотря на жуткость данной картины, в ней также было и нечто завораживающее. Распространяющаяся в этой грязной воде алая кровь казалась настолько мутной и тёмной, что красиво сочеталась с родными, тёмно-зелёными оттенками бассейна, создавая интересный контраст с бледной кожей умершей девушки. Её волосы как бы распластались по поверхности воды, отчего образ напоминал красный цветок на чёрной ножке.
Глаза девушки были закрыты, а руки выставлены по сторонам так, словно она приняла свою грустную участь с должным смирением и покорностью, встретив смерть не как нежеланного гостя, а будто старого друга, с которым она продолжила свой путь мирно и без какого-либо страха.
Кто-то заплакал. Это было не рыдание, а лишь тихий плач. Не было слышно ни стонов, ни каких-либо других звуков. Одно лишь слабое шмыганье носа и глубокие, но всё так же спокойные вздохи.
Дождь продолжал капать и каменная дорога, ведущая от железных ворот к фонтану, стоявшему посередине, переходя в более узкую тропинку, идущую к ступеням, а затем и к переднему входу в сам дом, начала медленно окрашиваться в более тёмный оттенок, как это обычно бывает с некоторыми вещами, когда они намокают. Это происходило так неторопливо и систематично, что данное зрелище даже показалось стоявшему недалеко обкуренному человеку несколько успокаивающим и чарующим.
Маленькие тёмные зернышки от упавших на землю капель дождя становились всё ближе и ближе друг другу, а их количество на земле увеличивалось с каждой пройденной секундой. Это напоминало белые сияющие звёзды на ночном небе, но тут всё было как раз-таки наоборот – светлый камень и тёмные маленькие капельки, которые вскоре должны были превратиться в одну большую мокрую поверхность.
Дождь также падал и в бассейн. Вода, находившаяся внутри, стала беспокойной, ибо, попадая в неё, словно крохотные пули, капельки дождя создавали небольшую рябь в местах, где приземлялись. Дождь падал и на лицо девушки, отчего оно быстро намокло и теперь наблюдавшему со стороны могло показаться, что девушка безмолвно плачет, но присутствующие знали истину. Девушка не могла плакать. Она была мертва, и кровь покидала её тело так же, как дождь оставлял облака.
Кто-то продолжал плакать.
Это была Эля, не желающая глядеть на мёртвое тело Софии, лежавшее в бассейне.
Кто-то курил траву.
Это был Хабиль, задумчиво наблюдавший за падающим на землю дождём.
Кто-то безмолвно поднимал и клал стакан на стол.
Это была Сара, попивающая пиво и склонившая голову над своим спящим любимым.
Пакет, зацепившийся за ветку смородины, продолжал лихорадочно шуршать.
* * *
Я подошёл к бассейну и помог выбраться трясущемуся от холода мальчику, который стоял почти по талию в ледяной воде. Когда он, наконец, поднялся, я взглянул на него и хорошенько рассмотрел. Мальчик казался уставшим. Он словно только вернулся домой после очередного долгого дня в школе, где над ним смеялись одноклассники, обзывая его уродливой девчонкой, потому что он был весь в прыщах со своим дурацким порванным рюкзаком «Барби». Ещё они говорили, что у меня смешной нос. Забавные детские шалости, которые медленно уничтожают тебя изнутри, пока ты растёшь и управляют твоей жизнью, когда ты становишься взрослым. Вот, к чему привели меня они, а также отсутствия отца, каких-либо удобств и любви от верных, честных окружающих.
Взяв мальчика за руку, я пошёл в дом. Люди-тени исчезли. Когда я проходил мимо неё, Эля сидела на коленях и тихо плакала, а Хабиль глядел на меня так, словно я тикающая бомба, готовая вот-вот взорваться. Сара пошла за мной, желая поскорее вернуться к своему парню. Мёртвое тело Софии одиноко плавало на поверхности бассейна.
Начался тот самый дождь, который перекрашивал всё, чего касался, в более тёмный оттенок. Следом пришла и мгла, поглотившая всю округу, словно ненасытный кит, проглотивший лодку Джепетто вместе с ним самим.
Я тихо сидел на кухне, пил пиво и курил. Не во главе стола, а справа от него. Мальчик играл с самим собой позади меня. Он говорил разными забавными голосами, тем самым изображая отличия между персонажами, и в его игре явно был какой-то сюжет. Меня это не порадовало. Мне казалось, что я должен был улыбаться, но я ничего не чувствовал. Часы тикали. Моя жизнь утекала прочь, словно виски из разбитой бутылки.
– Малик, – заплаканно позвала меня Эля, стоявшая в дверях. Её чёрное платье посерело в некоторых местах из-за пыли и грязи.
«Видимо испачкала во время битвы» – безразлично подумал я.
Это привлекло моё внимания. Мне не хотелось почистить её платье и это было странно, потому что сколько я себя помнил, я всегда инстинктивно выставлял руку вперёд, но больше нет. Сейчас мне было всё равно.
– Малик? – снова позвала меня Эля, на этот раз как-то вопросительно. – Ответь мне.
– Да?
– Пожалуйста не делай этого, – снова взмолилась она, садясь во главу стола и взяв мои руки в свои.
– Я ничего не могу сделать. Мы же договорились, – пожал плечами я.
– Ты рехнулся?! Я не хочу, чтобы ты умирал! – взволнованно, практически рыча говорила Эля.
– Просто так должно быть, Эля. Прости. Я устал… слишком устал от боли. Я больше не хочу её терпеть. Больше не могу её терпеть.
– Но почему? Почему всё обязательно должно быть плохо? – не понимая спросила девушка с длинными чёрными волосами.
– Потому что ему было слишком больно, – я указал пальцем на играющего на другой стороне кухни мальчика. – И больно до сих пор. Может, это и неправильно, но я больше не хочу так жить, – я задумался. – Интересно, а не желать – это то же самое, что и желать? Точнее не то же, а как две стороны одной медали. Ведь не хотя чего-то, ты желаешь, чтобы это что-то прекратилось или испарилось. Понимаешь? – спросил я Элю.
– Малик, мне не до этого. Почему ты такой отупевший? Очнись! – она взбесилась и дала мне пощёчину.
Было странно. Щека горела, но я не чувствовал того духовного пробуждения, которого от меня ждала Эля, но этим она сумела привлечь моё внимание.
– Скотина! А что будет со мной? – девушка шлёпнула себя по груди.
– Твой эгоизм оставляет желать лучшего, – холодно сказал я. – Ничего не будет. Очередной день подойдёт к концу, и очередная небольшая история ни о чём закончится.
– Это не эгоизм, придурок, – горько заплакала Эля.
– Что бы это ни было, скоро это не будет иметь никакого значения, – сказал я. – Как и не имело никогда.
Я посмотрел на часы. Оставалось четыре минуты.
– Четыре минуты, чтобы спасти мир. Помнишь, у Мадонны с Тимберлейком была такая песня? – улыбнулся я.
– Будет и имело значение, – не соглашалась Эля, полностью игнорируя мой вопрос. – Для меня всегда будет. Потому что жизнь действительно боль, Малик, и я знаю это, поверь мне, знаю. Ни ты один по ночам думаешь о том, какой ты бестолковый, ни на что не годный и не заслуживший любви. И да, может жизнь и боль, но вместе её будет меньше.
Её последние слова изменили что-то. Этого не должно было быть. Я почувствовал щекочущее меня изнутри ощущение. Кажется, это было тепло. Его излучали не сами слова, а то, что за ними скрывалось. Чувства. То, чего мне так не доставало. Тёплые, как солнышко и нежные, словно руки Эли чувства.
– Что ты сказала?
– О чём ты?..
– Просто повтори последнее, что сказала.
– Жизнь боль, но вместе её будет меньше?
Это пробудило меня. Точнее не совсем меня. Девушка, лежавшая мёртвой в бассейне, шевельнула пальцем.
В ту же миллисекунду мальчик, игравший позади меня, испустил самый громкий и самый капризный вопль, который я когда-либо слышал. От него у меня чуть не разорвались ушные перепонки. В комнате вдруг стало невыносимо громко, и мы с Элей не могли слышать друг друга. Несмотря на это, девушка, видно почувствовав изменения во мне, начала надрывать глотку, стараясь перекричать орущего пацана:
– ДА!!! СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ТЫ ЭГОИСТИЧНЫЙ, ДЕПРЕССИВНЫЙ ЗАСРАНЕЦ?! ТЫ, КУСОК ВОНЮЧЕГО ДЕРЬМА, КОТОРЫЙ Я ПОЧЕМУ-ТО РЕШИЛА ПОЛЮБИТЬ?! – её было еле слышно, но напрягшись, я сумел различить практически каждое слово и это перевернуло мой мир с головы на ноги.
Если бы вы смотрели на бассейн чуть издали, как это делал на тот момент Хабиль, курящий траву неподалёку, в беседке, то вы бы увидели, что он засиял. Хабиль, конечно же, сразу решил, что он перекурил, однако вскоре до него дошло, что дело было вовсе не в марихуане.
Услышав из дома ужасающий крик, он посмотрел в его сторону, но затем снова взглянул на бассейн. Выйдя из беседки и подойдя ближе, он увидел, что из бассейна с золотой искрящейся водой на него глядит и улыбается молодая девушка, волосы которой сияли ярче самого солнца. Внезапно девушка начала шагать по стенам бассейна, откинув в сторону целый ряд законов физики, словно неинтересный флаер, рекламирующий турецкий ресторан. Испугавшись, Хабиль попятился назад и взглянул на свой косяк, решив, что ему подсунули что-то другое.
– Всё хорошо, Хабиль, – заботливо успокоила его девушка своим нежным, приятным слуху голосом. – Это просто я, – она мило улыбнулась, отчего Хабиль покраснел.
– Я думал, что ты умерла, – удивлённо сказал он.
– Нет, мне уже лучше, – спокойно ответила девушка.
– ЗАТКНИ-И-И-И-И-И-И-ИСЬ! – орало существо, в которое постепенно начал превращаться маленький мальчик. От его визга сначала взорвались некоторые стаканы, а затем и окна виллы, отчего в дом ворвался страшный ветер, сдувающий со стола салфетки, пустые пакеты и всё, на что у него хватало сил.
– ЛаФлёр! – девушка с сияющими волосами смотрела в небо и словно бы говорила с ним. – У меня есть желание!
– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! – завизжало мерзкое существо с чёрной слизистой кожей, клыками и глазами, как у демона.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! – послышалось откуда-то сверху.
Хабиль и девушка с прикольными волосами подняли головы и заметили, что с тёмного неба, рассекая облака и воздух, на них движется орущий метеорит.
– ДВИГА-А-А-АЙТЕ-Е-Е-Е-Е-ЕСЬ! – надрывал он глотку.
Бам.
На территорию дачи будто бы свалилось что-то очень тяжёлое, а тварь, наконец-то, перестала вопить.
– ЧТО ЭТО БЫЛО?! – закричала из другой комнаты Сара.
– Долго объяснять! – прокричала в ответ Эля.
Я посмотрел на часы. Одна минута. Шестьдесят последних секунд моей тупой жизни.
И тут до меня допёрло. Дамбл Дор вовсе не упростил мне задачу. Эта сволочь просто знала, что ни один человек и получаса не проживёт без желаний.
«Интересно, я хотя бы побил какой-то рекорд?» – подумал я.
Увы, я был не единственным, до кого дошло это осознание. Визжавшая демоническая малявка уже брала со стола на другой стороне кухни большой нож и медленно, словно бы в замедленной съёмке, приближалась ко мне.
Часы тикали. Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Тварь приближалась, но я также слышал звуки шагов из гостиной. Кто-то стремительно вошёл в дом и проходил к кухне. Мелюзга, однако, набирала скорость. Это мерзкое слизистое существо бежало на меня с кухонным ножом, сверкающим на свету и орало что-то нечленораздельное, оставляя на паркете следы противной жижи. Однако не прошло и мгновения, как слева, позади от меня, вдруг прошёл человек с неопрятной бородой и высокомерной ухмылкой и хлопнул в ладоши как раз тогда, когда лапа вонючей твари с ножом уже была в сантиметре от моего сердца. Свет погас.
* * *
Играла музыка. Я и ЛаФлёр снова смотрели на огромный экран в машине с открытым верхом в неизвестной глуши. Я не мог пошевелиться. Моё сознание было полностью поглощено этим чёрным экраном.
– Наслаждайся, парень, – услышал я дружелюбный голос ЛаФлёра. Затем он вышел из машины, мягко закрыв за собой дверь.
И фильм начался заново.
Наверное, тут нашу историю можно было бы и закончить, но не все этого поймут, а если и поймут, это может быть им не по душе, ведь люди всем своим естеством по уши влюблены в надежду.
Для тех пессимистичных засранцев, кто понял и кому это было бы по душе – можете считать историю законченной.
Мы же продолжим, и я расскажу вам, что показывали на экране.
Снова прежнее поле дальним широким планом. Лес с обеих сторон. Ноги. Хорошие ребята. Плохие ребята. Однако на этот раз всё будто бы было не так. Цвета казались иными. Они были ярче, словно этот фильм был ремейком Веса Андерсона, а оригинал снимал Дэвид Финчер.
Это была уже другая история. Тут всё было иначе.
На этот раз Хэнк сразу появился, уже будучи в своём боевом костюме и металлической перчаткой с чёрным кристаллом. Он выглядел свирепо, озлобленно и жаждал крови. Его демоны казались ещё больше и опаснее. Хэнк вышел из-за деревьев и посмеиваясь, громко спросил:
– Не смогли смириться с поражением? И куда это вас привело? Снова ко мне!
С левой стороны леса вылетела Эля на своих милых, отдающих серебристой пыльцой крылышках. Она кричала. Затем появился Хабиль со своей секирой и щитом, но на этот раз все его доспехи и орудия были окрашены в тёмно-зелёный, что показалось мне слегка странным, но я махнул рукой.
– На сме-е-е-е-е-е-ерть! – кричали оба персонажа, нападая на армию кровожадных тварей.
Они встретили противника грудью и теперь дрались даже яростнее, чем раньше. И может мне показалось, но меч лесной феи Эли будто бы сверкал красным светом.
«Наверное, этому было объяснение, но сцену вырезали из фильма, – подумал я. – Чёрт, надо было ставить режиссёрскую версию. Она, конечно, длиннее, но зато круче»
На небе появилось огромное пламенное колесо, которое статично и завораживающе крутилось на месте.
– Их слишком много! – кричал Хабиль, пока на него лезли десять демонов, точно так же, как и в прошлый раз, стараясь повалить воина на землю.
Не прошло и мгновения, как колесо превратилось в толстую золотистую молнию, нацелено уничтожавшую всю армию демонов гораздо эффективнее драконов Дейенерис Таргариен. Так что выкусите, Дэвид Бениофф и Дэн Уайсс.
Методично уничтожив всех тварей, окруживших лесную фею и рыцаря, молния остановилась на одном месте и впоследствии перестала бить из неба лучом. Теперь это был, скорее, огненный шар, пожирающий своим пламенем всех демонов, остававшихся в радиусе поражения.
Из бушующего огня вышла София.
– Хахахахахаха! – рассмеялся Хабиль, глядя на нескольких оставшихся в живых демонов тьмы и вставая на ноги. – Ну, вот вы и доигрались!
– Подать… мне… Хэнка! – закричала София в своих новеньких, буквально сияющих доспехах, с искрящимися волосами и глазами.
Я понимаю, что вы, возможно, уже поняли, что я тут вытворяю, но всё же скажу, что вышеописанное, скорее всего, происходило лишь в моём разуме, отчего оно и могло одалживать некоторые элементы различных историй, которые как раз и были в моей голове только потому, что я познавал их множество раз и свято боготворил. Я не имел над всем этим абсолютно никакой власти. События развивались сами собой. Честно.
Заметив своего кровного врага, который ожил, невзирая ни на что, Хэнк ни на шутку взбесился. Подняв свою перчатку высоко к небу, он сжал её, после чего резко ударил кулаком по земле.
Из леса и даже из-под земли начали появляться монстры невиданных размеров. Это были мои самые ужасные кошмары. Сценарии событий, которые я придумывал в своей голове и которые навлекали на меня леденящий сердце ужас, но которые вряд ли когда-нибудь сбылись бы (К примеру, я ведь вряд ли буду должен танцевать голым на публике, так?). Устрашали и все неловкие моменты, все проигранные споры, крутые камбэки, которым я придумал гораздо позже, будучи в душе, а также все печальные воспоминания в моей памяти. Хэнк опрокинул на нас всю банку с ядом и её содержимое казалось бесконечным и чёрным.
– Это слишком! – закричала София. – В нас нет такого света!
Я понял, что они проиграют, но мне не было до этого дела. Или всё же было?
Не успел я задаться этим вопросом, как обнаружил себя в белом свитере и светлых брюках, парящим в небе и наблюдающим за битвой хоть и издалека, но уже в самом фильме.
– София! Что мне сделать? – вежливость и желание помочь во мне закричали эти слова прежде, чем я успел даже подумать об их смысле.
Испепелив ещё с десяток демонов, София взглянула на приближающихся к ним «генералов» Хэнка, которые были совсем уже гигантских масштабов – момент, когда я немного кончил, целуясь с девушкой лет пять назад, правда о моём несчастливом детстве, узнанная мною сегодня, а также картина, в которой Сара делала Орхану минет. Парализованная увиденным, сияющая воительница застыла на мгновение, но затем в её глазах внезапно промелькнул свет лампочки от идеи, пришедшей ей в голову. Она быстро повернулась к лесной фее и крикнула:
– ЭЛЯ!
– Немного занята! – крикнула в ответ девушка, отбиваясь от пяти демонов взмахом своего красного без объяснений меча.
– Пока Дэнни забыла о железном флоте и силах Эурона, они уж точно не забыли о ней! – шутливо предостерёг я Софи очередной отсылкой.
– ПОЦЕЛУЙ ЕГО! – закричала София.
– Что?!
– ПОСОСИСЬ! С НИМ! БЛЯТЬ! – завопил с паузами между выпадами Хабиль, глубоко вдыхая воздух.
И тут Элю озарило. Она мигом подлетела ко мне в одном изящном пируете. Так получилось, что Эльвира притормозила чуточку поздно, отчего врезавшись в меня, она случайно оказалась ко мне слишком близко, и я крепко обхватил её как раз в эту секунду. Через мгновение я уже ощущал её дыхание на своих губах так же, как и её сильно бьющееся сердце.
Мой рассудок потерялся в её глазах. В них была любовь.
Мы поцеловались. Было круто. Меня целовала девушка, которая любила меня таким, какой я есть. Конечно, она поняла это немного поздновато, но я не держу на неё зла. Ведь и сам я далеко не вундеркинд. Как бы там ни было – мы, вполне вероятно, практически точно любили друг друга.
Что же тогда я чувствовал к Саре? Не знаю. Может, это просто было одно из тех многих желаний, которых мне вовсе не нужно было иметь?
Я уже целовался с Элей раньше. Даже до той ночи, когда она заявилась ко мне без приглашения, мы сделали это однажды по пьяни. Я бы показал вам эту сцену во флешбеках, но мне урезали бюджет, так что просто знайте, что такое было и я придумал это вовсе не только что. Короче, дело совсем не в этом, а в том, что я всегда что-то чувствовал, когда она меня целовала.
Что-то было. Что-то всегда есть. Просто люди реально очень тупые.
Закончив поцелуй, я отодвинул лицо и улыбнулся своей фее.
– Что там орал ЛаФлёр? Ложки нет? Что-то подобное? – наигранно спросил её я. – Ах да, – я прекрасно знал ответ на свой вопрос, но делал вид, что вспомнил это только что. – Переверни видение.
Улыбнувшись даже шире прежнего, я мысленно сказал:
«София, слева от тебя»
София повернула голову и слева от неё начали появляться существа света. Их было до жути много. Это могли быть маленькие существа, как например то, как однажды мне на улице улыбнулась девушка, когда я заметил, что она беззвучно подпевает песне в её наушниках. Но были тут и махины, вроде секса с Элей, моей первой встречей с Хабилем и Натигом, а также Орханом и Сарой. Было и самое гигантское существо – первый раз, когда мама купила мне шоколадную плитку, да ещё и с игрушечным Человеком-пауком в придачу. Моё счастье не имело границ.
Однако всё по-настоящему изменилось лишь тогда, когда подтянулись приятные сценарии, ещё не ставшие реальностью, но которые вполне могли ею стать. Семья с девушкой, которую я любил. Дети. Возможно, с Элей. А если даже и нет, то в этом тоже не будет ничего страшного.
Теперь я знал, что у команды, за которую я болел, был шанс, но дабы окончательно уничтожить все возможности врага на победу, с неба вдруг спустился Экзюпери, в котором сидел Натиг, держа за руки людей, похожих на Орхана и Сару.
– Это все? – спросила София.
– Тебе что, мало? – шутливо ответил ей еврей Ари вопросом на вопрос, также стоявший за нас, потому что я любил в себе эту дешёвую крысу.
– А-А-А-А-А-А-А-А!!! – гневно завопил Хэнк и из его ярости все демоны стали вдвое больше, но никто не двигался с места.
– Покажем им где раки зимуют! – крикнул Натиг.
– Заместители, к бою, – тихо передала нашим София и все, даже лесная фея, резко отпустившая меня, неспособного двигаться и находившегося здесь таким же зрителем, каким являетесь вы, ринулись в битву.
В этот жесточайший бой вскоре вступил и сам Хэнк, отчаянно пытаясь отравить всё светлое, что было в моей душе. Но теперь это было не так просто сделать, ведь я перевернул своё видение.
Вещи так же плохи, насколько они хороши. У всего есть обратная сторона и некоторые из нас просто сознательно слепы к этой светлой стороне. Некоторые потому, что привыкли, другие потому, что слишком одиноки, а остальные затем, что не знают, что по-другому вообще можно. Однако, как бы там не было, понять то, что ты являешься лишь тем, что предпочитаешь видеть, довольно важная жизненная концепция, которую, увы, не понимают, или же просто не желают воспринимать большинство людей. Как там говорят? Ты – лишь история, которую рассказываешь себе сам. А когда ты понимаешь, что сам являешься рассказчиком, что ж, тогда ты понимаешь, что волен делать то, что тебе захочется.
Довольно забавно, что после всего произошедшего я попросту пришёл к тому, что совет «Будь позитивнее!» всё же имеет довольно важную духовную ценность из-за своего содержания, которое куда глубже, чем кажется, несмотря на его отвратительно безвкусную обёртку, от которой воротит практически каждого соблазнённого тьмой человека.
И именно поэтому Хэнку и суждено было проиграть, но битва пока не закончилась. София удерживала нескольких монстров-гигантов сразу и вдруг она выпалила нечто крутящееся и режущее генералов на куски. Затем это самое вернулось к ней и оказалось, что это была её катана, которая на этот раз была ещё ярче и больше, чем в прошлый. Орхан и Сара спина о спину сражались с целым полчищем демонов точно так же, как Натиг, прикрывающий их сверху снарядами ракет и пулемётами. Эля и Хабиль же, тем временем, находились в центре поля и на пару сражались с Хэнком в его ужасном гневе. Но Хэнк был для них слишком силён, поэтому Софии нужно было вмешаться как можно скорее.
Услышав мои мысли, девушка взмыла к небу и взглянула мне в глаза. Я с трудом начал поднимать руку, ибо Хэнк боролся с моим желанием сделать это, но мне всё же удалось. Указательным пальцем я показал Софии «1»[24], тщательно наблюдая за её реакцией.
Моё обсессивно-компульсивное расстройство боролось с моими завершёнными делами, которыми я глубоко гордился. Мои кошмары боролись с приятными воспоминаниями, страхи боролись с надеждами, а моя тьма боролось со светом во мне.
Но дело в том, что они не должны были бороться.
Поняв, что подразумевал мой жест, София резко пикировала вниз, целясь своим телом прямо в Хэнка, в которого она вскоре врезалась, тем самым спасая Хабиля и Элю от неминуемой гибели.
– ПОЧЕМУ ТЫ ПРОСТО НЕ УМРЁШЬ?! – вопил разъярённый Хэнк, вставая с того места, куда они с Софией жёстко приземлились несколько мгновений назад.
София тоже встала, причём как раз в тот момент, когда Хэнк нацелил на неё перчатку и ударил лучом чёрного облака. София успела вовремя отреагировать и подняла свою катану, свет из которой молнией врезался в чёрный дым. Две противоположные силы выступали друг против друга – история старая, как сам мир.
– Мы всё ещё друзья! – орал Орхан, в одиночку бившийся своей огромной железной битой, обёрнутой колючей проволокой с одним из монстров-гигантов.
– Прости, что не замечала твоей боли! – извинилась лучница Сара, попав стрелой в глаз одного из демонов среднего калибра.
– За рога, друг! – напомнил мне наш недавний разговор Хабиль, из последних сил воюющий с демонами голыми руками.
– Нам есть, за что бороться! – крикнул Натиг, делая фарш из очередного гиганта.
– Я люблю тебя, Малик! – закричала, наконец, Эля, лежа на земле и истекая кровью.
– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!! – заорал я и София начала пересиливать тьму, которая исходила от Хэнка.
Вскоре свет Софии дошёл до Хэнка и вошёл в его перчатку. Парню стало невыносимо больно, и он закричал так, что у меня аж кровь в жилах заледенела. Свет словно бы прижигал места ранений. Затем, в одно мгновение, София оказалась перед Хэнком, но он не позволил ей снять с него перчатку и отшвырнул девушку.
– ЖИЗНЬ – САМА БЕЗЫСХОДНОСТЬ! – отрицал очевидное Хэнк, несмотря на то, что он явно понимал роль, которую играл в данном сценарии.
Всё же, ничего не было очевидно.
Хэнк вновь ударил кулаком в перчатке о землю, но ничего не произошло. Он ничего не понимал и вопросительно взглянул на тыльную сторону своей руки. Кристалла там уже не было.
Там, куда он её закинул, София сидела на одном колене, пока чёрный кристалл Хэнка поднимался от её локтя наверх к руке, словно живой. Затем он дошёл до нужного места и Софию шарахнула тьма Хэнка. По всему её телу появлялись чёрные вены, а сама она стала мерцать, как испорченная лампочка.
– А я так… просто… – выдохнув, выплюнула София, дыша с большим трудом. – …обычный человек.
Вены и тьма быстро отошли обратно в кристалл и вскоре София заискрилась столь ярким светом, что я чуть не ослеп и не видел ничего, кроме чёрного кристалла, ибо лишь он был единственным, достаточно чёрным предметом, контрастирующим с ослепляющим меня светом. Вскоре тьма кристалла начала мерцать так же, как мерцала до этого София и тут всё случилось.
Кристалл включился. Хэнк закричал, а затем произошёл взрыв. Яркая вспышка и все, кто был на поле, включая и меня, парящего в воздухе, разом свалились на землю.
Естественно, мы не умерли, а просто лежали без сознания. Было бы как-то тупо, если бы мы просто умерли.
Когда мне в кой-то веки удалось открыть глаза, я увидел на небе улетающий самолет.
Затем я присел и увидел перед собой любопытную картину. Там стоял я. Ни София, ни Хэнк, ни Дэмиан и не кто-либо ещё. А просто старый добрый я – так же, как выглядел сейчас, но на том Малике был чёрный свитер и чёрные джинсы.
Я встал и пошёл к нему.
– Всех обыграл? – спросил меня Малик. Не тот бармен из бара, а одетый во всё тёмное другой я, стоявший в эпицентре произошедшего взрыва.
– Всех, – отозвался я с ухмылкой.
– И отделался довольно неплохой ценой, – засмеялся другой Малик.
Я смеялся вместе с ним и мне было так смешно от абсурдности происходящего, что я положил руку на плечо Малика. Он поступил также. Затем мы обнялись. Мы поняли, приняли и полюбили друг друга.
После объятия мы кивнули друг другу и побежали в разные стороны. Я побежал к Хэнку, а другой я побежал к Софии.
– Прости, пацан, – сказал Хэнк, когда я дошёл до него. Половина его тела была обожжена пламенем Софии.
– За что? – спросил я, заметив, что вместо Хэнка теперь лежал тот самый мальчик, с точно такими же ожогами, как у Хэнка.
– За то, что обижал тебя, – сказал мальчик.
– Ничего, – ответил ему я.
Затем он мило улыбнулся мне и медленно закрыл глаза.