Глава 15 – Герой
Я шёл впереди, пока цирк, состоявший из Софии, Хэнка, Дэмиана, Натига на руках Экзюпери и Сары с моей курткой в руках шли в метрах пятнадцати позади. Как раз, когда я стоял на развилке, пытаясь вспомнить дорогу к бару «Шотс», я услышал из-за угла бархатный мужской голос:
– Эй, Малик!
Этот весёлый, бодрый голос разжёг небольшую искорку тепла и спокойствия в моей душе, которые вмиг разрослись и обогрели все мои внутренности мягким пламенем. Ощущение заставило меня остановиться. Я постарался рассмотреть незнакомца и обнаружил, что на улице, слева от меня, перед припаркованной машиной стоял моложавый высокий мужчина тридцати-тридцати пяти лет. Я присмотрелся и понял, что это вовсе не незнакомец, а тот самый красивый мужик, которого я встретил в туалете отеля, пока Хэнк и Алтун охмуряли Иру с Юлей.
На нём была шёлковая чёрная рубашка, тёмные пуговицы которой были открыты аж до груди, а также чёрный пиджак, классические штаны и туфли того же цвета. Всё это выглядело довольно дорого, а с его дикой бородой и текучей шевелюрой, которой играл ветер он выглядел по-настоящему шикарно, будучи шатеном с невероятно завораживающими голубыми глазами и сияющей улыбкой. Если вкратце, будь я хоть немножко геем, то сразу бы кинулся в объятия этого широкоплечего принца.
– ЛаФлёр, я полагаю? – спросил я, мысленно приказывая всем своим оставаться на местах. София и Хэнк тотчас же остановили Сару и Экзюпери.
– У меня много имён, – ответил мужчина, приятно улыбаясь. – Ну, как там со вторым противоречием? Так и не понял, кто это?
На улице лило, как из ведра, но мужчина был полностью сухим. Казалось, что дождь абсолютно не касался его.
– Откуда он знает, что мы их ищем? – шёпотом спросила София Хэнка.
– Я многое знаю, София! – очаровательно крикнул ЛаФлёр и облокотился на машину, положив свои руки в карманы штанов. Была в его образе некая завораживающая жилка, которая так и заставляла меня тянуться к этому странному персонажу. Не знаю почему, но мне до чёртиков хотелось подойти к нему и быть рядом с ним. Меня влекло к этому чуваку всем телом и душой, будто я был сделан из железа, а он был магнитом.
Это необычное желание не несло в себе сексуального подтекста. Оно больше походило на то, что чувствуешь, когда по-настоящему любишь человека, как родного брата, вместе с которым вы пережили множество различных злоключений. Тебе нравится ощущать присутствие этого человека, болтать с ним и ввязываться в новые, забавные передряги. Вспомнив слова Дамбл Дора я решил, что это было частью магического шарма ЛаФлёра, и он завораживал бедолаг в свои сети именно таким образом.
– Какого же ты плохого обо мне мнения, Малик! – ЛаФлёр читал мои мысли. Неудивительно.
– Учитывая то, что ты делаешь с людьми, думаю, это вполне справедливый вывод, – громко сквозь дождь сказал я.
– Я ведь помогаю им. Что тебя не устраивает? – издеваясь, ответил ЛаФлёр, но я почувствовал в его тоне толику недовольства.
– Ага, как же, помогаешь, – отшутился я.
– Конечно помогаю! – не унимался ЛаФлёр. – Я же не оставил тебя на произвол судьбы с теми русскими бугаями.
– Верно, но я так и не понял зачем, – нахмурился я, подойдя чуть ближе к нему.
– Говорю же, я помогаю людям и могу помочь и тебе. Так же, как ты помог Адель и даже лучше.
– Обойдусь, – я зажёг сигарету, чувствуя, что промок до нитки.
ЛаФлёр щёлкнул пальцами, и я почувствовал по всему телу невероятную волну тепла, после чего обнаружил, что вся моя одежда, волосы и лицо внезапно стали полностью сухими. Дождь продолжался, но меня будто защищало невидимое силовое поле.
– Классный трюк. Но сегодня я видел фокусы и покруче, – сказал я, выдыхая дым.
– Просто хотел сделать приятно, – пожал плечами ЛаФлёр.
– Все вы так говорите, а потом делаете из дружелюбных официанток кровожадных садисток и бросаете, – ответил я тоном брошенной девушки.
ЛаФлёр рассмеялся.
– А ты забавный. Знаешь, а я мог бы сделать явью то, о чём ты думал во вторник, стоя на улице под точно таким же дождём. Вы наверняка помните это. Не так ли, Хэнк? – он выждал небольшую паузу. – Ты можешь стать тем, кем хочешь, Малик. Подумай об этом!
Тот факт, что ЛаФлёр знал, о чём я думал во вторник, был невероятно жутким, но меня это только разозлило. Я знал, что ЛаФлёр искуситель и пытается совратить людей их самими заветными желаниями, а также я не был полным идиотом и видел, что он делал со всеми, кто соглашался на его сделки. Они остались такими же несчастными, какими были до этого, если не хуже.
– Я уже понял урок, который ты пытаешься преподать, ЛаФлёр, и мне незачем проверять его на себе. Я знаю, что останусь несчастным и без этого.
– Вижу, что наш общий знакомый сильно засел у тебя в голове, однако я всё же помогу тебе, Малик, – выпалил ЛаФлёр без тени улыбки. – Ты на верном пути. Дорога ко второму противоречию начинается в баре «Шотс». Найди его. До рассвета осталось не так уж и много.
– И почему я должен тебе верить? – прикрикнул я.
– Хочешь верь, хочешь не верь. Решать тебе. Решать всегда вам. Ладно, мне пора выдвигаться. Нужно навестить ещё парочку мест, но мы обязательно увидимся снова!
Сказав это, ЛаФлёр исчез, буквально растворившись в воздухе. Дождь снова начал падать мне на голову, и я продолжил стоять там, как истукан, размышляя о том, что мне было предложено, и от чего я только что отказался.
Помните, когда Сара пришла в паб «Yellow umbrella» в среду, они вели с себя Орханом несколько странно? Всё немного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Хотя, кто знает, что вам там кажется. У каждого человека своё восприятие мира, отчего люди и не понимают друг друга, продолжая страдать каждый в своём одиночестве.
Вам, как Джеймсу Коулу пора снова садиться в машину и возвращаться назад в прошлое, чтобы узнать, что именно напомнил мне ЛаФлёр. Не знаю, смогу ли я и дальше делать отсылки к путешествиям во времени, но обещаю попробовать. В путь!
* * *
В тот день вся компашка сидела в кафе «La Vie en rose». Был день рождения Сары. На дворе был поздний вечер, из чего вытекает, что мы были уже довольно пьяны и пришли туда, чтобы послушать хорошую музыку, которую так предусмотрительно ставили хозяева этого кафе. Сказать по правде, это место сложно было назвать кафешкой, но и на паб оно особо не походило. В меню название шло как «Café & Pub La Vie en rose», так что хер поймешь.
Заведение на самом деле было крайне просторным, переделанным в кафе огромным двухэтажным домом довольно архаичной архитектуры. Потолки, с которых свисали старомодные лампы с лампочками разных цветов, вместительные дверные проёмы и узкие окна тут были довольно высокие, что кардинально отличало «La Vie» не только от многих других подобных заведений в Баку, но также и от большинства мест, в которых я вообще побывал за всю свою жизнь. На первом этаже находились две комнаты – одна маленькая и одна большая. В первой собирались люди, которым просто хотелось выпить и поболтать. В ней было всего пара столов, но вот во второй, огромной комнате, стояло довольно большое количество лакированных деревянных столов и стульев, а также небольшие, удобные диванчики, покрытые тёмной кожей. Все они стояли у каменных стен, покрашенных в приятный персиковый цвет, оставляя в центре место для тех, кому захочется танцевать. На стенах красовались искусные картины, а также деревянные полки со старыми книгами с пожелтевшими страницами, статуэтками и прочей разнообразной фигней, что придавало пабу не только своеобразную атмосферу, но и сильный характер. Лестница, ведущая на второй этаж, стояла в коридоре ближе к входу, а на полу за ней лежали запасы алкоголя. Далее шла небольшая кухня и туалет недалеко от неё. Что было на втором этаже я понятие не имел.
Сидели мы во второй комнате и после очередной нехилой попойки Орхан, Сара и Эля встали, чтобы потанцевать, пока Натиг, как и весь последний месяц, читал комментарии на своей странице, а Хабиль и я сидели рядом, наблюдая за толпой, собирающейся вокруг наших друзей. Мы пили пиво, понижая градус, что чревато последствиями, но мы были уже достаточно пьяны, чтобы о них думать.
Орхан зажигал при тусклом свете разноцветных ламп, периодически переключаясь с Сары на Элю и обратно. Всё это почему-то угнетало меня, а Дэмиан не прекращал свои зловещие проповеди.
«Понимаешь, друг мой, дело вовсе не в том, что Орхан богаче, талантливее, симпатичнее, выше и мускулистее тебя. Хотя, кого я обманываю, в первую очередь дело именно в этом, но я знаю, София будет возражать, и она права – внешность не всегда решающий фактор. Всё решает именно то, что Орхан интересен. Он всегда начинает беседы, смешно шутит, да и вообще, с ним хочется общаться – он весёлый парень, иначе даже ты бы с ним не подружился. Ты же, Малик, просто скучный, унылый кусок собачьего дерьма. В разговорах ты неловок, у тебя странные заморочки и шутишь ты невпопад, а иногда даже так, что людям приходиться смеяться, чтобы не сделать ситуацию ещё более неловкой. Короче, чего это я разошёлся? Ты ведь и сам всё это прекрасно знаешь» – сказал Дэмиан, сидя в моей голове за столом изо льда рядом с Хэнком. Оба выглядели не лучшим образом, так как были страшно пьяны, а Хэнк после высказывания Дэмиана лишь пожал плечами.
«Ну, что я могу сказать? – спросил он. – Дэмиан в какой-то степени прав. У тебя частенько происходят довольно неприятные или неловкие моменты. Он же не виноват, что ты такой» – Хэнк налил себе и Дэмиану пива из лежащей на столе огромной кружки, так же сделанной изо льда.
По другую сторону сцены сидела София, куря длинную, тонкую сигарету а-ля Круэлла Де Виль. Вскоре она встала и, шатаясь, подошла к невидимой стене, разделяющей две комнаты между ней и Дэмианом с Хэнком.
«Сукины дети! Сколько ещё вы будете мучать нас своими комплексами? Разве вы не видите, что нам больно? Зачем причинять себе столько боли? Ты, Хэнк, вообще полная скотина. Его я ещё могу понять, – она указала на Дэмиана, пока тот устало улыбался, разглядывая распоясавшуюся Софию. – Единственная цель этого обормота – делать нам больно, а ты… ты ведь творец. Ты должен знать, что всё это неважно, что все эти бабы просто приходят и уходят, а искусство… искусство остаётся» – стоит ли говорить, что София тоже была пьяна и, как и все мы, практически не соображала, что несёт.
«Прости, София, моя непоколебимая мораль» – сказав это, Хэнк взял с собой два бокала пива и перешёл стену между ней и Дэмианом. София и Дэмиан не могли так поступать, когда сидели в моей голове, а Хэнк мог. Для него не было никаких границ. – Я что, обделил тебя вниманием?» – очаровательно спросил он, передав ей один из бокалов, который она, к моему удивлению, охотно взяла.
«Отстань, Хэнк, от тебя несёт» – ответила София, сделав большой глоток пива, после которого на её губах осталась пенка.
«От тебя вообще-то тоже, – улыбнулся Хэнк. – Иди сюда, у тебя тут пена» – и он полез щекотать девицу, пока та, смеясь, отталкивала его.
Я всё никак не мог справиться с картиной, которая была передо мной: еле улыбающееся, покрасневшее, ангельское лицо Сары, счастливый, пьяный Орхан и низкорослая смуглая Эля, искрящаяся от радости. Обе девушки явно хотели Орхана и их танец напоминал замаскированную борьбу за его внимание, пока он наслаждался, я бы даже сказал, упивался этим зрелищем. Это бесило меня сильнее, чем мне того хотелось, но я не мог отвести взгляда от Сары, так страстно двигающей частями своего изящного тела. Не буду лгать, человек я завистливый и в тот миг мне захотелось быть Орханом, захотелось быть желанным и интересным. Я хотел, чтобы хоть раз всё внимание в округе было уделено мне, однако это невозможно, когда ты всего лишь серый персонаж на заднем плане, тупо наблюдающий за происходящим.
Представьте себе кинотеатр и самый интересный фильм, который вы только видели. Всем хочется побыть на месте главных героев (если у них не рак четвертой степени или что-то в этом роде), любить, быть любимым и пережить захватывающие приключения. У некоторых жизнь действительно похожа на нечто подобное. Я же в этой картине лишь часть массовки. Незнакомец, попивающий кофе на фоне, пока главные герои занимаются чем-то интересным. Обычный зритель, жрущий попкорн. Вот я – не выхожу из зоны комфорта и не делаю абсолютно ничего.
Вскоре мне стало настолько тошно наблюдать за брачным танцем троих голубков, что я заставил себя встать. Сказав Хабилю что-то нечленораздельное насчёт свежего воздуха, я поспешно вышел из кафе, стараясь не замечать танцующих.
На улице шёл дождь, но подобная погода была в самый раз. Встав у входа и облокотившись на перила, я глубоко вздохнул и закурил. Мне никогда не забыть то, о чём я тогда думал, ибо моя душа напевала болезненно грустную мелодию, пока скользкий червь, сидящий в моей груди, сдавливал моё сердце и пытался высосать из него последние капельки счастья, которые с трудом покрывали дно. У него получалось, так как я действительно не чувствовал абсолютно ничего хотя бы отдалённо хорошего. Только завистливые, злобные и мрачные мысли.
Я не был интересным человеком, но девушкам, да и вообще всем людям в целом нравились именно такие, отчего я всегда ощущал внутри ноющее желание быть в гуще событий, постоянно пытался казаться крутым и необычным, однако даже тогда у меня не получалось отличиться, получить главную роль, побыть в шкуре героя. Даже когда рядом не было Орхана мне доставалась роль тихони, плетущегося рядом прохожего или проезжающего мимо пассажира. В некоторой степени я привык к этому, но в такие моменты, как тот, я всегда думал, что мог бы быть лучше, кем-то круче и интереснее и мне было ужасно обидно, что я не таков.
Люди могут из раза в раз повторять, что если вы захотите, то свернёте горы, пересечёте пустыни, завоюете сердце любого, но это не так. Если ты родился никчёмным, то ты таким и умрёшь. Ты можешь долго пытаться, барахтаться, как рыба на суше, пытаясь дышать, однако итог всё равно один – себя не изменить. Борись с собой, сколько захочешь, иди против собственной же природы, но тебе не добиться успеха. И поэтому ты, в конце концов, задохнёшься в попытках. Или же ты можешь быть как я и просто спокойно принять неизбежное, ожидая, пока всё это закончится.
Грань между Софией и Дэмианом внезапно разрушилась. Такое порой происходило, когда я был чересчур пьян. Они встретились на середине и начали танцевать, пока Хэнк пил и глядел на меня в упор. Вскоре он заговорил:
«Я ведь прав, Малик. Конечно, трудно назвать это трезвым мышлением, потому что я далеко не трезв, но это правда. Все те, кто всю жизнь твердят людям, что они идеальны своими недостатками, что каждый из них красив по-своему и каждый это индивидуальная неповторимая снежинка, все они не правы, а их слова – полная херня. Человек, конечно, способен чувствовать себя комфортно в своей шкуре, однако нельзя утверждать, что из-за этой уверенности в себе он автоматически становится красивым, умным или интересным. Это не так. Людям просто стоит свыкнуться с тем, что они толстые, худые, уродливые, скучные, занудные, сумасшедшие, инвалиды, азербайджанцы (с последним лучше свыкнуться поскорее) и всё прочее. Я не говорю, что все эти люди не найдут счастья – найдутся те, кому будет приятно быть с ними, но и у этих индивидуумов будут свои заморочки. Ботанику не быть с королевой бала. Так уж устроен этот мир. Да, он несправедлив, но никто и не обещал нам непредвзятости. Если ты всегда на вторых ролях, то тебе достанется такая же девушка или парень. Прими, смирись и живи с этим. Почему ты думаешь, я столько пью? Это всего лишь хороший способ примирения с собой, с жизнью и её несправедливостью. Есть, правда, одна возможность выбраться из всего этого дерьма, дабы перейти на самый высокий уровень. Пусть ты даже самый тупой, уродливый и скучный сукин сын на свете – если у тебя появятся бабки, ты почти точно сможешь заполучить королеву бала и это будет так же естественно, как если бы ты был крутым красавцем с накаченным телом, шелковистыми волосами, ездящим на байке или кабриолете с открытым верхом. Однако тебе, Малик, далеко до таких денег и всегда было, так что не рыпайся. Каждый может изменить свою внешность или образ, но сущность остаётся, сколько себя не меняй» – закончив Хэнк, а точнее я потушил сигарету и уже собрался уходить, как вдруг мне послышались восторженные крики из паба.
Чёртово любопытство побороло желание смыться, и я вошёл обратно внутрь. Зря я так поступил, ибо то, что я увидел, застряло в моей голове, словно назойливая песня, периодически всплывающая в разуме, словно говно в испорченном унитазе. Это была абсолютно обычная сцена, но именно подтекст, скрывающийся за ней, и был причиной моей боли. Произошло вот что: Сара целовалась с Орханом, а все люди в пабе аплодировали им.
Шатающимся шагом и вежливо прошмыгивая через толпу, я подошёл к Хабилю, который так же, как и все, радовался происходящему.
– Что случилось? – спросил я.
– Орхан танцевал с девочками, потом Эля отошла покурить, и ребята зажигали вдвоём. Потом Орхан попросил вырубить музыку, сказал небольшую речь о Саре, вытащил из кармана шкатулку с дорогим ожерельем, сказал, что любит её и подарил ей.
Эльвира, наблюдающая за происходящем со стороны, вдруг стремительно покинула паб.
Орхан выпустил Сару из объятий и громко крикнул:
– За Сару! – все дружно подняли бокалы и выпили. – Поаплодируйте моей девочке – ей сегодня двадцать три! – закричал Орхан, указывая на Сару и люди послушно захлопали, поддерживая тупого засранца. – Спасибо всем! – он взял Сару за руку и сказал ей что-то, после чего они синхронно поклонились. Покрасневшая до невозможности от танцев и внимания публики, Сара поневоле улыбалась, но зная её достаточно хорошо, мне показалось, что ей было неприятно быть на виду всех этих людей.
Возможно, я был предвзят, но в тот миг я ненавидел Орхана так сильно, что мне хотелось встать и ударить его со всей силы бокалом, стоящим передо мной на столе, но я не сделал этого, потому что человек я слабый и безвольный. Логикой я понимал, что ничего плохого не случилось, но происходящее всё равно действовало мне на нервы. И только потому, что у меня никогда не было и не будет достаточно денег, чтобы делать кому-либо подобные подарки. Если размышлять объективно, то Орхан был нормальным, если не хорошим парнем, но я вовсе не мыслил подобным образом. Я ненавидел его из чистой зависти и от этого мне на душе стало лишь противнее.
«Сара наверняка полюбит Орхана даже сильнее за это глупое ожерелье, – сказал Дэмиан, попивая пиво. – Девушкам нравится, когда парни обращаются с ними, как с дерьмом, но периодически проявляют неожиданную заботу. Небось, она даже и не подозревала, что он сделает ей подарок, а теперь сто пудово тает изнутри. Ты, Малик, слишком беден и добр для неё. Хотя, в общем, я бы не назвал тебя порядочным человеком, учитывая то, как сильно ты ненавидишь своего друга. Вкратце, ты просто жалок»
Пока остальные закружились в новом танце и затерялись в толпе, я оставил Натигу деньги за выпитое и солгал, что мне нужно вставать пораньше.
В среду Эля не пришла, потому что ей наверняка было стыдно за слегка откровенное проявление эмоций, и она всячески оправдывала все остальные разы, когда не приходила, ссылаясь на уроки и прочую чушь. Мне же пришлось появиться, чтобы никто ничего не заподозрил.
Что ж, так и не остановив «Армию 12-и обезьян» мы возвращаемся в настоящее, где я сломя голову иду за вторым противоречием, которое уже сидело у меня в печёнках. ЛаФлёра же ждал сюрприз в образе моей ноги у него в заднице за то, что он заставил меня пережить этот вторник заново.
«Я в очередной раз собрался стать героем, и скорее всего я, как и всегда, потерплю провал. Но, эй… я хотя бы попытаюсь» – думал я.
Кстати, помните, Сара опоздала в среду? Она просто поздно вышла из дома. Никакой предыстории. Это я так – хотел добавить интриги.
Глава 16 – 4:32
Вслушиваться в звуки помогало отвлечься. Барабанящий по асфальту и по мне дождь, звуки обуви по мокрой улице, редко проезжающие мимо машины, дуновение ветра, шаги, следующие за мной в бар «Шотс» и отголоски разговоров прохожих помогали ненадолго заглушить голоса в собственной голове.
Я предвкушал конечную встречу с ЛаФлёром, как люди предвкушают начало летних каникул или очередной фильм от «Марвел». Мне хотелось увидеть его ухмыляющееся лицо, улыбнуться и врезать уроду что есть мочи. Мне так понравилась картина, в которой он лежит на полу с окровавленным лицом и ноет от боли, что я поймал себя на том, что улыбался.
«Отлично, теперь ты ещё и садист» – мысленно заметил Дэмиан.
«Не до тебя» – ответил я и сжал кулаки.
«Охренеть! – саркастично сказал Дэмиан. – Малик сжимает свои маленькие кулачки. Интересно, кому сегодня будет бобо? Пожалуй, поставлю-ка я десятку на ЛаФлёра» – заявил Дэмиан, вытащив десять долларов из своего халата.
«Принимается» – ответил Хэнк в традиционной зелёной кепке дилера, после чего забрал купюру, сконцентрировано считая деньги с сигаретой во рту. Облизав палец, сволочь ещё и подмигнул мне, продолжая играть с купюрами.
Итак, я упрямо шёл по улице без своей куртки, которую напрочь отказался забрать у Сары. Моя влажная спина была согнута, намокшие плечи расправлены, а кулаки сжаты от сильного напряжения. Я шагал вперёд и услышал позади голос проснувшегося Натига:
– Сара, а куда мы идём? – неуверенно спросил он.
– В «Шотс», чтобы найти Орхана с Хабилем. Почему ты так напился, дубина?
– Не знаю…
– Что ты помнишь?
– Всё довольно расплывчато, но мне кажется, что мы с Экзюпери сильно избили кого-то… не помню, что это было за место… Там был Малик с какими-то женщинами… а после мы пошли в «Амбреллу» и мне было грустно. Из-за этого я много выпил, а потом, кажется, пошёл в туалет и всё. Больше я ничего не помню. Чёрт… как же болит голова… – сонно ответил Натиг.
Стоит говорить, что без куртки на улице было адски холодно и что мне не хотелось никуда переться, или это и так понятно?
Вскоре я увидел вывеску бара «Shots! Shots! Shots!» во всей её неоновой красе. Она мерцала сине-фиолетовым пламенем, чем по какой-то причине рассердила меня ещё сильнее. Тут были чёрные мраморные ступени, ведущие вниз, будто то был спуск в анальное отверстие самого Сатаны и я, не раздумывая залез в прямую кишку Дьявола, как ни в чём не бывало. Судя по грохоту и мату, все остальные, включая трёхметрового робота, слишком высокого для этого места, последовали за мной.
Бар «Шотс» был довольно просторным местом с тёмными кожаными креслами, диванами и низкими столами, где люди обычно предпочитали сидеть за длиннющей стеклянной барной стойкой. Внутри горели лампы того же цвета, что и на входе, отчего все посетители казались Мистерами Мисиксами («Посмотрите на меня!») или же смурфиками – отсылок тут на всех хватит.
Барменом в этом баре был засранец по имени Малик (знаю, очень иронично), который ставил самую назойливую и непопулярную музыку на всем белом свете и наслаждался ею в одиночку. Желания клиентов были ему по барабану, так как чуваку хотелось доставлять удовольствие лишь себе, отчего я уже давным-давно решил, что он крайне хорош в постели.
Несмотря на внешнюю схожесть с бомжом, живущим у вас за домом, Малик был о себе очень высокого мнения. Он всегда вёл себя как заносчивый кретин. Попросишь у него что-нибудь выпить, а он улыбнётся тебе так, будто у тебя синдром Дауна и ты очень особенный маленький человечек, после чего будет дальше просиживать задницу и переписываться на своём еле работающем десятилетнем мобильнике. Пройдёт десять минут, ты повторишь заказ и на этот раз он посмотрит на тебя так, будто ты оскорбил честь его матери, сделает лицо, словно ему вдруг захотелось хорошенько просраться, а потом, хоть и с огромным одолжением, всё же сорвётся с места. У меня не было дикого желания лицезреть его убогую рожу, но, как вы помните, мне вообще не особо хотелось делать что-либо помимо возлежания на диване, выступая в роли роженицы.
Зайдя внутрь, я сразу же начал вглядываться в посетителей, но не увидел абсолютно ничего нового – снова люди с пьяными физиономиями в клоунских костюмах. Сейчас это раздражало меня даже больше, чем раньше.
Не разглядев среди людей высокого, заметного с первого взгляда Орхана и даже ещё большего красавчика ЛаФлёра, я громко выругался. Покачав головой, я подумал, что будь я в мультике, из моих ушей точно бы шёл дым. Нужно было искать второе противоречие, но я не знал, как и где. Окончательно пав духом, я монотонно подошёл к стойке и уселся на неудобный высокий стул с низкой спинкой около какого-то длинноволосого качка.
– Ух ты, – с энтузиазмом произнёс качок. – Ты то, что тут забыл, друг? – голос был мне знаком. Я машинально повернулся и, увидев маленькие глазки и щетину, узнал в нём своего ранее толстого друга. Хоть и с трудом.
– Привет, Хабиль, – устало сказал я и протянул руку, которую тот с радостью крепко пожал и улыбнулся мне своей коронной улыбкой понимающего добряка. – А ты, я вижу, времени зря не терял.
– Согласись – круто. Ребята! Вы тоже тут! А ты куда запропастился? – спросил он Натига.
– Спасал наши задницы, – ответил я, не оборачиваясь в сторону Сары и тупо вглядываясь в зеркало напротив себя, на котором стояли полки с бутылками. Оно немного искажало лица всех присутствующих, отчего Сара казалась грустнее, Натиг пьянее, Хабиль ещё мускулистее, а я ещё более уставшим.
– А! Привет-привет, Малик, – бармен Малик думал, что называть меня по имени каждый раз, учитывая обстоятельства – это дико смешно.
– Привет, – сухо ответил я, нетерпеливо поворачиваясь к Хабилю. – Слушай, где ЛаФлёр?
– Не знаю, чувак. Когда мы пришли, Орхан встретил тут своих знакомых. Я отошёл навестить сортир, а когда вышел, они с ЛаФлёром и остальными уже ушли, ничего не сказав мне, – с досадой пояснил Хабиль. – Кажется, они уехали на машине.
– Вот и всё, Малик, – начал Дэмиан. – ЛаФлёр обманул нас и твой гениальный план накрылся медным тазом. Стоило бы это отметить.
– Поддерживаю эту идею, – сказал Хэнк.
– Нет, Малик, только не это. Умоляю тебя, – взмолилась София.
– Прости, Софи, – ответил я и рукой подозвал Малика.
Бывают в жизни моменты, когда вы просто хотите послать всех и вся на хрен. Мол, зачем мне всё это? За что? Чем я заслужил такое наказание? Разве я был настолько плохим человеком? Почему вселенная решила обмакнуть меня лицом в дерьмо, словно картошку фри в соус барбекю? Вот когда появляется это чувство полного безразличия, а также желание послать всех и вся высекать ледяные скульптуры в Аду, тогда вы и готовы напиться.
– Да? – несколько агрессивно спросил бармен.
– Вы ещё подаёте три водки за четыре маната?
– Ага.
– Неси. Вместе с бокалом пива, – сказал я и положил руку под челюсть в полной безнадеге.
– И это твой грандиозный план? Напиться?! А как же второе противоречие? – София традиционно скрестила руки, стоя около меня, пока Хабиль непонимающим взглядом смотрел на неё, Хэнка и Дэмиана.
– Я не знаю где искать ни второе противоречие, ни ЛаФлёра, да и если честно мне как-то всё равно, – мою злобу и гнев словно рукой сняло. Мне было не до второго противоречия, не до ЛаФлёра, не до Сары и уж точно не до всех остальных. Часы показывали 4:32. Самое время напиться. Что такого особенного в 4:32? Ничего. Просто порой, чтобы нажраться, любое время может вмиг стать идеальным.
Затем, уже в который раз за эту ночь, произошло ставшее обычаем знакомство моих личностей с моим другом, которого они знали так же хорошо, как и я, но вынужденно врали, чтобы никто не задавал тысячу вопросов, пытаясь понять, как всё это работает. Вы знаете рутину, так что не буду утомлять вас подробностями.
– Чувак, я даже понятия не имел, что у тебя такая большая семья, – Хабиль был в восторге от всего происходящего.
– Я тоже, – съязвил я.
– Может, пересядем за стол? А то нас что-то многовато.
– Как скажешь, – безразлично ответил я, вставая из-за барной стойки.
– А в кого ты одет? – спросил Хабиль, разглядывая мою грязную мокрую одежду с пятнами засохшей крови, пока мы все шли к пустому столу.
– В долбоёба, – ответил я, подрагивая от холода. – А ты, я так понимаю… – только сейчас я как следует присмотрелся к Хабилю и заметил не только то, что он был невероятно красив и накачен, но ещё и то, что его длинные волосы были закрыты в хвост, а на мускулистом теле виднелся свисающий с него из-за большого размера тёмно-бежевый комбинезон с вышитым символом «Дхарма» с левой стороны груди, а также вышитое снизу имя. – Херли из «Lost»-а?
– Угадал, друг, – он радостно закивал.
– Прежнему Хабилю костюм бы шёл больше, – честно отметил я.
– Малик, – позвала меня Сара, когда мы все садились на маленькие диванчики, окружающие низкий, большой стеклянный стол.
– М-м? – я всё ещё не смотрел в её сторону и лишь немного повернул голову влево, туда, где она стояла.
– Ты собираешься пить?
– Да.
– Хорошо. Я тоже выпью. Кстати, вот, – она вернула мне куртку и уселась рядом, слева. – Спасибо.
– Не за что. Малик! – окликнул я бармена, который сразу же состроил мне недовольную рожу. – Добавь ещё шесть рюмок.
Настала неловкая тишина, однако Сара поспешила её прервать.
– Послушай, почему ты так разозлился? Честно, Орхан ведь не сделал ничего плохого. Скажи ему, Хабиль, – Сара смотрела на меня в упор, но я продолжал игнорировать её взгляд и всматривался в стеклянный стол так, будто узрел в нём смысл жизни.
– Прости, конечно, но Орхан действительно вёл себя паршиво. Не стоило ему так на тебя наезжать – особенно на людях, – ответил Хабиль, хлебнув пива.
– Он ведь не хотел! Просто… просто… он выпил, и это я его спровоцировала, – защищала засранца Сара.
– Мы все пьём, Сара. Ты когда-нибудь видела, чтобы я так себя вел? – спросил я, после чего она замолчала и перестала смирять меня своими большими серыми глазищами.
– А чё ты сегодня не пришёл? – поинтересовался Хабиль.
– Не хотелось. Сколько можно пить? – я понял всю иронию сказанных мною слов только когда последние из них успели покинуть мой рот.
– Я тоже не особо люблю это дело, но что поделаешь? Иногда, чтобы не остаться одному, нужно делать то, что нравится другим.
– Наверное, – я пожал плечами. – Малик! Где пиво? – громко спросил я бармена, пока тот ковырялся в жопе. Малик взглянул на меня ранее описанным взглядом, встал, взял пустой бокал, наполнил его, подошёл к нашему столу и поставил пиво передо мной так, словно он только что вырезал и отдал мне часть своей гордости.
Знаете, кого я ненавижу? Людей, которые не хотят выполнять свою работу или делают её через жопу. Если тебе не импонирует сие занятие, будь так добр, уволься и уйди на хрен с глаз долой. Никто ведь не заставляет тебя работать именно тут. В мире полно других возможностей. А раз уж ты всё-таки решился, то бога ради, умерь свои никчёмные эмоции, заткнись и делай свою работу как подобает.