Я в допотопные времена не пойду, а раз скажу кое-что о русской молодежи предвоенной и военной, какой мне ее пришлось в Петербурге близко наблюдать.
Теперь она уже не молодежь (кто остался в живых); хоть и была в то время самая зеленая, воистину «мальчики и девочки», да ведь столько лет прошло!
Ужасные вещи сказал мне один из этих бывших «мальчиков», чудом спасший жизнь свою и после спасения сделавшийся неузнаваемым, даже возраста неизвестного: еще молодой, а как будто и старый-престарый, древний.
Вот он что сказал:
– Была ошибка вашего поколения, и нашего, и всех вообще поколений, какие там были, – всей европейской культуры: для чего фантастические выдумки и для чего их надо было друг другу втемяшивать, из поколения в поколение передавать? Для чего разные «идеи», какие-то справедливости, права? Люди, мол, плохи… с нашей-то, с выдуманной точки зрения. А реально и просто глядя – ни плохи, ни хороши, только такие, какие на земле уродились, какие были и всегда будут, и какими мы их сейчас видим неслепыми глазами, без идиотских требований. От этих требований – одна мука, притом бесполезная. Большевики содрали со всех одежду, у иных с кожей содрали – разве не мука? А были бы мы заранее голыми, ну и ничего.
– Что вы путаете, – возражаю ему, – так нельзя.
– Не путаю, напротив, распутать хочу. Очень важно сузить круг страданий. Советское, большевистское воспитание – самое по-моему, подходящее. Чуть какая-нибудь Октябрина или Комтрамвай начали ходить – выкидывай их на улицу, пусть промышляют пищу и устраиваются, как знают. И, главное, ничего не внушать, ни о каких «идеалах» не рассказывать. Небось, кому выжить – сам поймет, что для жизни требуется, выкрутится, отгрызётся. Кого надо – сам загрызет, и не почешется; а его загрызут – оплошал, не на кого пенять. Разве вы не видите, что реальность именно такова; зачем же обманные прикрытия, от которых у нас до сих пор душа кровью плачет?