Открытие Индии. Васко да Гама, противоречивый герой Португалии. История ненависти, мести и амбиций в эпоху завоеваний огнем и мечом

7. Море тьмы и мглы

Корабли рассекали бурные воды и шли к мысу. А священникам не было покоя на борту. Их было мало для стольких людей, которые вдруг почувствовали необходимость исповедаться. От матросов до офицеров высшего ранга, все опустились на колени перед францисканцами и братом Педру. Услышав исповеди, они узнали, на какие жестокости способны эти люди, плывшие с ними вместе. Но, несмотря на все отвращение, священники отпустили им грехи, все им простили. Видно, Бог захотел, чтобы таким образом они послужили Ему, а может быть, страх смерти заставил их покаяться.

Вскоре в горле стали появляться первые комки страха. Море поднимало огромные волны и обрушивало их на палубу. Все на борту были в смятении.

После жары наступили сильные холода. Все были в накидках-плащах и капюшонах. 18 ноября они увидели Столовую гору и приблизились к полуострову с тем мысом. Погода была неустойчивой, всюду мгла, и капитан колебался. Он все не мог решиться продолжить плаванье. Четыре дня они провели в неспокойных водах, но не было и намека на улучшение. Море не собиралось успокаиваться. Держать корабли рядом было нельзя – они могли разбиться один о другой, или их выбросит на берег. Васко да Гама тогда воспользовался «кусочком солнца», чтобы призвать людей продолжить идти вперед. Они двинулись по волнам, корабли врезались в них, а ветры были неистовыми. В компасах стрелка тоже «потерялась», а мачты лишились парусов. С этого момента нужны были люди, не боявшиеся небес, и дерево, не боящееся воды. Дождь шел стеной, и нельзя было различить, где море, а где небо. Казалось, настали длинные ночи, а тьма была такая, что думали, что их ведет, тащит в самые недра земли. На кораблях не могли разжечь огонь, и оставался только маленький огонек под железным колпаком на носовой части судов – хоть какой-то сигнал о местонахождении для других кораблей в сплошной тьме. Людей было почти не видно, они кричали как сумасшедшие, и эти крики поглощало море. Дикие ветры хлестали корабли спереди и заставляли отступать.

Васко да Гама не отходил от штурвала. Он стоял с растрепанными волосами и все время страшно ругал пилота Пэру де Аленкера:

– На юг, на юг!

Люди взывали к Богу, хотели вернуться назад.

– Ад создан из воды, а не из огня, – говорили они. Но Васко да Гама кричал, что цель – это добраться до Индий для славы Португалии (и его самого), и что в аду у чертей нет таких зубов как у него, которыми он порвет любого, кто будет мешать ему идти вперед.

– На юг! На юг!

Люди молили:

– Смилуйся, господин наш!

Но Васко рычал:

– Если море вас не убьет, то убью я, мерзкие псы. На юг! На юг!

Все корабли были повреждены, моряки получили увечья, вода была повсюду, ее откачивали без остановки – не было времени ни на проклятия, ни на молитвы. У штурвала уже никто не знал, где находится юг. Не знали, где скалы, когда закончится буря и этот кошмар. Дожди и гром с молниями с неба – единственный свет посреди ярости соленой воды. Борта кораблей и мачты ломались, дни проходили за днями в ристалище с морем и ветрами. Сражение неравных противников. Корабли походили на деревья зимой, мачты-стволы готовы были сломаться, паруса слететь, мачты поломаться.

– На юг! На юг! – кричал капитан-мор. Другие корабли уже исчезли в ощетинившихся волнах. Пушечные ядра и сами пушки стали кататься по палубе, и тяжелый металл сносил все, что было на его пути. В трюме ездили бочки, а волны обливали и забирали с собой. Люди выглядели словно рыбы, которых выбросило на берег.

Долгие дни на хребте бури, и вот впереди суровый ветер, а Васко да Гама кричит:

– На восток, полный ход на восток!

Пилот с трудом поворачивает штурвал. Он был привязан, но влажные веревки не помогали. Кинжал помог разделаться с узлами, и корабль повернул на восток. И не было лучше компаса, чем у пилота, потому что его компас был в его мудрой голове. И молился Васко да Гама, чтобы было так, что они уже прошли скалы смерти, чтобы корабли оказались за мысом, разделяющим океаны. Но ничего не было видно – горизонт был закрыт днем и ночью. Были только волны и ветер. Экипаж был голоден, все устали, его злило все.

Капитан трепал мокрую бороду, он нервничал, знал, что довел экипаж и корабли до последнего предела, до самых границ того, что можно вынести.

«Святой Габриэль» ходил кругами, искал берег, но если корабль уткнется в Африку, там, где еще Атлантический океан, то никто не заставит людей повернуть назад, предпринять еще одну попытку, и корабли тоже не выдержат этого. Это станет черным концом великой миссии.

Васко да Гама молился. Не смиренно, но умоляя Создателя привести его в хорошую гавань, в добрый порт. Небо чуть посветлело, и раздался крик:

– Земля! Видна земля!

Скачок, бег к борту с веревкой для измерения глубины.

– Земля с левого борта! – кричали с мачты. Земля была слева, значит, они уже в Индийском океане, за мысом Бурь. Раздались крики радости, все встали на колени и поблагодарили Богородицу за оказанную милость. Теперь в безопасности только ждать остальных. Они спасены и живы, насколько возможно, после этого ада холодной и яростной воды.

Было 22 ноября.

8. Берег незлых черных

Корабль «Святой Габриэль» шел теперь по спокойным водам. Васко да Гама попросил спустить все паруса, бросить якоря для полной стабильности корабля. Выжатые буквально до изнеможения, люди падали без сил, многие теряли сознание. Всем нужен был покой на разбитом каркасе корабля. По приказу капитана были сделаны холостые выстрелы, чтобы обозначить местоположение судна. Прошло немного времени, и послышались ответные выстрелы. Корабль Васко повторил выстрел – ему ответили, правда, пока издалека. Пришлось подождать. К большой радости, первым появился на морской линии корабль «Святой Рафаэль». «Святой Габриэль» стоял часами, и командир бомбардистов (артиллеристов) приказывал производить холостые выстрелы, пока они не получили ответ – наконец другой корабль приближался. Это точно должен был быть Николау Коэльу. Опять появилась надежда. Выстрелы становились все громче, значит, корабль был все ближе. Наконец он появился. Это был корабль «Бэрриу». Он шел на горизонте вместе с вечерними ветрами, а за собой тащил большой вспомогательный шлюп-баржу с инструментами и припасами, с почти сломанной мачтой. Его удерживали крюками и толстым канатом, чтобы он не потерялся. Васко да Гама улыбался от счастья – они прошли мыс всех страхов, и теперь их путь лежал к славе.

Корабли медленно шли к бухте Сан-Брас^[35], а это уже в 300 милях к востоку от мыса. Когда они бросили якоря и люди ступили на землю, то увидели крест, вырезанный на стволе дерева около места высадки, – португальцы здесь уже были.

Был штиль, корабли спокойно стояли, все нуждались в починке. «Верблюд», вспомогательный корабль, благодаря чуду небесному дошел, но здесь он и закончил свое плаванье. Его дерево пригодилось для починки других кораблей. Его разгрузили. Сняли те пушки, что были, но их было немного, разобрали доска за доской, а остальное сожгли. Португальцы не хотели оставлять образцы своего искусства кораблестроения. Было необходимо держать в секрете все знания в этом деле, которые позволяли им сохранять превосходство на море.

С берега наблюдали темнокожие мужчины. Португальцы не знали, чего от них можно было ждать, и были настороже. Несколько негров дружелюбно приблизились и обменяли фрукты, свои кольца, серьги из слоновой кости на безделушки. Потом подошли женщины и дети. Их было много. Они играли на дудках и привели небольшое стадо – дюжину овец, волов и коров. Моряки сразу решили, что надо поддержать праздник – и зазвучали их рожки и барабаны. Португальцы также обменяли зеркальца и пустячки, что были в избытке, на припасы, и за какое-то количество разной мелочи они купили черного вола, кастрированного и жирного. Местные приходили каждый день, их становилось больше. Большинство темнокожих выглядели мирно. Но также появились группы разукрашенных людей, и они показывали зубы и оружие. Решено было выставить охрану, пока португальцы чинили корабли и отдыхали на солнце. Корабль «Бэрриу» первым поймал ветра и вышел в открытое море, чтобы служить ориентиром для других португальских судов, и чтобы предупредить их, если кто-то станет приближаться по воде. Это был новый мир, нужна была зоркость, и никакая предосторожность не была излишней. На реке португальцы еще набрали воды, и в начале декабря отправились дальше. Издалека они видели, как туземцы подняли португальский знак-герб и крест. Васко приказал выстрелить из бомбард, что сильно испугало туземцев, и они побежали в лес, бросая оружие и шкуры.

Португальцы шли к географическому востоку, с попутным ветром, прямо на великий и богатый Восток. Они прошли мыс Знака (cabo do Padrão), где как раз был оставлен последний знак предыдущей португальской экспедицией. Его хорошо было видно издалека – он был на столбе. Скоро они дошли до устья реки Инфанте^[36], где несчастному Бартоломеу Диашу пришлось повернуть назад из-за бунта своих людей.

Васко да Гама расправил плечи. Он выжил в море тьмы в пути к золоту и славе, прошел границу Капитана Конца Света – и стал португальцем, который зашел дальше всех по морю. Да позволит им Бог иметь такую привилегию – вернуться домой живыми, с грузом ценностей, и тогда его имя точно впишут в Историю. Контрастом такому счастью была естественная озабоченность. Он, конечно, первый португалец в этих водах, но он ничего не знает о течениях и глубинах в этом океане. Так что пусть лучше вперед идет «Бэрриу», легкий корабль и с лучшей осадкой, пусть с него смотрят и докладывают.

Но почему воды этого моря казались более прозрачными, какого-то другого цвета, зеленоватого, что ли? А ветра? Он не знает. Куда они дули? Где их кружит? А Индия, далеко ли она? Сколько миль? Он действительно должен довериться своему пилоту, верить в себя и свою интуицию, потому что не было никаких записей, замеров, вызывающих доверие.

Они пошли на север, держась около восточного берега Африки, ветры здесь неслись навстречу друг другу, а море было бурным. Плавание в бейдевинд^[37] требовало колоссальных усилий, приходилось идти кругами, как по серпантину против ветров, постоянно крутить штурвал, постоянно налаживать паруса, чтобы корабли шли правильным курсом. Поэтому решили пока подойти к земле. Было 25 декабря, поэтому назвали ее Natal, Наталь (Земля Рождества)^[38]. Здесь португальцы отдохнули и отпраздновали рождение Младенца Иисуса Спасителя. Море сделало моряков людьми религиозными. Даже закоренелые преступники и грубые насильники стали людьми, которые молятся.

Но надо было продолжать путешествие, а Васко да Гама торопился серьезно разбогатеть с помощью того, что есть где-то на Востоке, в Индиях, в Индии. Небеса посветлели, стали жизнерадостными. Португальцы еще раз подошли к земле «хороших людей»^[39], чтобы запастись водой^[40] и дровами, обменять на кур и свежую рыбу безделушки, штаны и береты моряков. Жители этой страны были разбойниками, но они вели себя мирно. Существа без комплексов, у каждого мужчины две женщины, все живут в хижинах из земли, травы и глины, большие листья служат крышей. У них самая простая деревянная и глиняная утварь. Португальцы здесь хорошо отдохнули, отношения с местными наладились, но долго расслабляться было нельзя. Нужно было плыть дальше.

И они поплыли.

В конце января снова бросили якоря рядом с большим устьем реки^[41]. Берега с огромными деревьями. Это вызвало интерес, и португальцы зашли в реку, чтобы лучше узнать эти места. Скоро к ним приблизилось много плотов с темнокожими, которые там жили. Они казались простыми и тихими, и португальцы спустились с кораблей на землю, провели некоторое время с этими людьми, набрали воды и взяли животных. Негры были голыми, носили только набедренные повязки. Негритянки носили какие-то украшения в ушах, подкрашивали губы, были очень худыми, но имели достаточно зрелые тела, чтобы желать и просить соития.

Местные были гостеприимными, поэтому капитан решил, что лучше побыть здесь какое-то время, подлечить людей и отремонтировать корабли. Когда с приливом вода в реке поднималась, все начинали чистить корпуса кораблей от носа до ватерлинии. За подарки местные жители помогали соскребать с корпусов ракушки и водоросли, носили стволы деревьев на замену мачт «Святого Рафаэля». Моряки убирали сгнившую древесину, замазывали щели смолой и затыкали просмоленной парусиной.

Гама и его команда провели на этих берегах тридцать два дня. Не менее важно было вылечить людей, а не только восстановить корабли. Многие падали от болезней, у них слабели ноги. Все страдали от боли. Десны были рыхлыми, рты полны черной крови, зубы выпадали.

Хирург-брадобрей делал кровопускания этим несчастным. Но ни инструменты, ни его средства не давали, казалось, никакого результата. Люди чахли – лечение забирало последние силы, и просто извивались от боли. Очень многие окончили там свои дни.

Дух этих мореплавателей совсем упал, многие уже хотели вернуться в Лиссабон, они боялись, что уже не увидят своих близких. «Лучше худой нищий, чем мертвый фидалгу», – говорили многие, уже не веря в богатства, которые Гама сулил им в Индиях.

– Экипаж болен, – комментировал Паулу да Гама, сам уже ослабший и с болями. – Ни у кого уже духу нет, все хотят домой!

Но Васко да Гама не отвечал брату, а когда это делал, то кричал, что прежде чем они вернуться в Лиссабон, «отправятся в Индию или в ад», и что уже не так далеко от славы, и останавливаться сейчас глупо. Они прибудут в Каликут, а кто будет этому противиться, того закуют в кандалы. Этими словами Васко укреплял дух Паулу да Гама.

– Успокойся ты, братик, и будь осторожен, люди очень волнуются. Если боль плохой советчик, то ненависть создает яд, это страшное отравление! – предупреждал его Паулу: он, видно, лучше разбирался в человеческой душе, провел много лет в море и знал, что сердце от тоски по дому черствеет, становится черным от всех тягот и лишений. Он знал, как черствеют сердца и сколько это приносит вреда.

Несмотря на все несчастья, они провели здесь довольно приятные дни и немного отошли от всех невзгод, от того, что свалилось на них за последние месяцы.

Уже при отправлении они назвали это место Землей Святого Рафаэля, по имени корабля, который вез сюда каменный столб с гербом, воздвигнутый на пляже. Реку назвали Bons Sinais^[42], потому что на ней появились люди уже с разными цветами кожи и в резных одеждах. Португальцы поговорили с двумя неграми, ярко-черными, в длинных туниках и разноцветных беретах. Женщины были в разноцветных тканях, волосы ухожены, и на них было много украшений из цельного золота. Португальцы чувствовали, что перед ними другой тип людей – а значит, они на правильном пути. Но не перец и корица станут их первым грузом. Здесь торговали цветными тканями. У местных было много рабов, которые разложили перед ним большой набор разных тканей. Васко да Гама всегда был способен к языкам. Он сам все переводил, но сейчас он стал покупателем накидок из шелка и тканей. Сейчас он занялся торговлей, хотя необходимости не было, но он хотел развязать языки этим людям и узнать больше про Индии…

Закончилась починка и отчистка кораблей, и они двинулись в путь. С удивлением моряки выполнили другой приказ Васко да Гама. Он решил, что пунцовый Крест Христа не должен быть на парусах. «Мы столкнемся с маврами и индусами, у которых много богов. Лучше не злить этих людей в их же доме. Когда придет время, они узнают кто мы».

В субботу 24 февраля португальцы подняли якоря, настроили паруса на восток и поплыли.

На следующий день они поймали северо-восточные африканские ветры, отошли от берега на полных парусах. Теперь португальцы рассекали Индийский океан – носы кораблей были «с водными усами».

9. Буря в Индийском океане

Васко да Гама сгорал от нетерпения, он вцепился в эту возможность. Дни для него уже сильно пахли корицей, имбирем, сандалом, камфорным маслом, нардом, лакрицей, перцем. Он закрывал глаза и представлял себе, правда, не Индию, Индии, ведь он не знал какие они, что у них за рожи, у этих индусов. Васко представлял себе Ribeira das naus^[43], праздничный берег, торжественно украшенный. Он представлял себе, как его встречают толпы, все радостно выкрикивают его имя, как у королевских носилок с балдахином полно голов дворян разного ранга и представителей церкви. Это он теперь герой для короля и небес!

– Воображение – это дар Божий, брат, – говорил он много раз. – Видеть вещи с ясностью в нашей голове помогает узнать, хотим ли биться за это. Мечта словно компас, она дает нам направление!

Паулу да Гама умел мечтать, но прежде всего он был практичным человеком и спустил брата с небес на землю.

– Оставь-ка всякую чушь, Васко. Приближается серьезный шторм, и это должно сейчас тебя заботить. Я отправляюсь на мой корабль. Ты лучше заделай трюм и собери паруса, – сказал он просто, без лишних рассуждений.

И как только он ушел, налетели ветры, паруса закрутились как лопасти мельницы. Всюду липкий снег, корабли покрылись грязным покрывалом. Только чудом корабли не столкнулись. Даже внутри кораблей члены экипажа налетали друг на друга. Всюду мгла, теперь последняя битва с Природой – единственная битва, для которой пушки «Святого Габриэля» были не нужны. Васко да Гама ходил по «Святому Габриэлю» твердым шагом, волосы на ветру, борода торчком, на губах ругательства, нервно дергалась нога. Он раздавал приказы как пинки. Если юнга был нерасторопен, заторможен, то получал пинок или подзатыльник, чтобы прийти в чувства.

– Капитан, они больны… – извинялся боцман.

Но Васко отвечал:

– Больных нет, есть живые или мертвые. Есть те, кто будет сражаться в эту бурю, и те, кто пойдет на корм рыбам!

И все молчали. А Васко продолжал раздавать тумаки и пики всем, кто не успевал что-то делать.

– Спустить паруса, быстро, быстро! И потушить все лампы и лампады! – кричал он, а за ним как эхо кричал боцман, разнося еще дальше приказы.

– Повернуть на восток, держаться по ветру, – указывал Пэру де Аленькер, пилот, чтобы корабль шел ровно с ветром. – «Святой Габриэль» не какая-то там посудина xaveco^[44]. Будем сопротивляться, слышали? Будем сопротивляться! – кричал он в темный перекатывающийся трюм корабля.

Было неясно, откуда доносятся ответные крики, и непонятно было, что кричали. Только подавали сигналы, что что-то надвигается с небес и с моря. И доказательство пришло.

– Закрыть все! Залить смолой все щели в трюме, чтобы не проникала вода. Все привязать, что отвязалось! – кричал капитан. – И молитесь, черт возьми, если умеете!

Ветер крепчал. Корабль был как сухой лес – только мачты без парусов. Только канаты извивались – рабочих рук не хватало – и болтался рваный парус, который забыли спустить. Порвался и флаг королевства на палубной надстройке. Волны стали уже гигантскими, а дерево скрипело от страха и усилий. Члены команды все выносили на своих постах, а самые слабые укрылись внутри корабля, где могли, под присмотром юнг и священников. Были еще люди с крепкими руками, чтобы откачивать воду и выливать ее за борт во тьму. Дождь бил по ним как безжалостный камнепад, бил по лицу, и в какой-то момент казалось, что они в центре настоящего потопа. Волны становились плотнее, они яростно обрушивались на корабль, вода на корабле плескалась всюду. Люди были зажаты между стен из волн, которые на них обрушивались вместе с рыбами, водорослями и со всем, что дно морское может из себя извергнуть. Языки соленой воды слизывали все с палубы и уносили в бездну. Легкие были как губки, они не могли дышать. Люди хватались за борта, чтобы шторм их не унес. Другим не везло. Слышалось: «Человек за бортом!». Никто не отвечал – нечего было поделать. Можно было только молиться еще за одну душу.

Васко да Гама не боялся людей, но также он не боялся моря – он бросал вызов Нептуну. Он был на палубной надстройке вместе с пилотом, они отчаянно старались удержать штурвал и корабль. Сила рук против ярости стихии… Они рассекали плотный снегопад, мглу, рваный пейзаж – канаты, мачты, перекладины… Люди без лиц по углам. Корабль был соленым. Корабль пах как большая рыба. Он падал в бездну и взлетал на бурной волне до небес.

– Мы не можем, не получается, сеньор!» – кричал Пэру Аленькер.

– Можем, мы можем выжить! – громогласно отвечал Гама.

На корабле царил ужас. Больные катались из стороны в сторону, как дрова. Они закатывались кто куда и там оставались. Если им везло, то уже мертвыми. А другие, живые, с поломанными ногами, торчащими наружу костями… Кровь текла, страшные боли их медленно раздирали и убивали. Деревянные балки и бочки с порохом катались, сметали все и всех, давили, будто люди их враги. Никто не мог никому помочь. Море не давало передышки. Бог смотрел с другой стороны мира.