Сказы кощунов. Толкования и календарь кощунов

ХРАНИТЕЛЬ ОБЕРЕГОВ

И оказался Иван один посреди леса, на поляне. А вокруг видимо-невидимо, весенних цветов. Нагнулся он к земле, цветочек понюхать, а из земли в миг два новых святящихся цветка выросло. И такие чудные, будто два яйца со стебельками. И сразу Ваня вспомнил, про то, зачем он к Марене приходил. Достал из котомки волшебную сеть Ящера и спрятал в нее чудесные цветы – жизни Волги и Даны. Сел на пень, решил передохнуть, стал жизнь свою вспоминать. Вдруг видит дети на поляну пришли. Увидали, его подошли поздороваться, стали дедушкой звать. Ваня трогает себя за волосы, а у него они аж, до пояса, борода длинная, видит, и впрямь дедушкой стал.

Смотрит, а кощуны – обереги выкованные у него теперь на поясе висят. Понял Иван, что стал Хранителем Мудрости – Хранильником. Стали дети его в селенье зазывать. Говорят, что давно уж ждут его, и приход его предсказывали. Да только понял Ваня, что к людям ему пока рано, прежде нужно дочерей Ящера оживить.

Попрощался он с детьми и пошел за колобком дальше.

СИТИВРАТ

Шли, они шли и дошли то, того места, где Солнце восходит. Подымается над землей солнце красное. Вдруг видит Иван, а на него отовсюду катятся огненные колеса. Только не страшны они ему вовсе. Их как будто кто-то ведет рукой невидимой. Смотрит он по сторонам, а колеса все бегут и бегут, невесть откуда берутся, невесть куда пропадают.

– Ты скажи мать сыра земля, ты скажи Солнце красное, ты ответь ветер буйный, кто колеса поджигает, кто их по земле катает – проговорил Иван заклинание, раскинув, кощуны.

И тут же появился из воздуха богатырь в белой одежде.

– Здравствуй, Иван. Я Ситиврат, хранитель времени. Когда приходит срок, лето я поворачиваю на зиму, а зиму на лето. Я веду счет зимам и веснам, годам и столетиям, утру и вечеру, дню и ночи. Я очерчиваю круг, по которому солнечный круг движется по небу и под землей.

Посмотрел Иван на своего друга колобка, на солнечный круг небесный, на огненные колеса, и увидел, как похожи они: маленький румяный земной колобок и великое светило. И узнал странник Ван, что путь каждого во времени направляет сам Ситиврат.

– Ты Иван, не просто так меня повстречал. Скажи мне, чего бы ты хотел?

– Великий Ситиврат, могу ли я теперь чего-либо желать кроме мудрости и знания. Поведай мне, как вернуть к жизни Волгу и Дану и покинуть с миром и правдой царство подводное. Не гоже мне жить под водой, в пучине морской, не мое это счастье.

– Что ж Иван, поскольку о Правде меня спросил, по Правде и отвечу. Иди прямо, никуда не сворачивая, покуда, дорога не приведет тебя к берегу морскому. Ты кинь в воду волшебные сети Ящеровы, меч Самосвет, да запечатай кощуном. Они сами дорогу домой найдут. А ты обратись птицей, да и лети к острову Буяну, что посреди моря стоит. На том острове в самом центре сырой земли Дуб великий растет – зеленеет. Дуб тот корнями в царство подземное Ящера, а листвою в небесное Вышеня упирается. Ты залезай на тот дуб и лезь, пока можешь. А как остановит тебя дуб, значит, и ответ тебе будет.

Волшебный Дуб на острове Буяне

Послушал Ваня Ситиврата и сделал все, так как тот велел. А пока летел он над морем, началась на море буря невиданная. То Морской Царь Ящер бушевал. Вот Ваня снял с себя одежды свои и полез на дуб, а тому ни конца и края не видно. Был этот дуб всем дубам дуб, и стоял он на острове Буяне с тех самых времен, когда и людей то не было. Лезет Иван, все выше и выше взбирается. Уже и облака вокруг и земли не видно стало, а только верхушки у дерева как будто и нету. Уже семь потов с него сошло, уже и руки и ноги ослабли, и обессилел вовсе. А отпустить не может. Все лезет вверх. И когда поднялся Ваня над облаками, вокруг потемнело и зажглись на небе звездочки ясные. Смотрят на него и смеются, а смех у них такой будто тысячи колокольчиков звенят. Глядит, а вместо веток у дерева корни. Что за диво думает? Как это дуб корнями вверх расти может? А звезд тем временем видимо-невидимо стало. Одни песни поют небесные, другие сказки рассказывают. И все сияет, и даже Ваня и сам дуб засиял светом дивным. Услышал Ваня песни звездные, и так хорошо ему стало, что расслабился, и отпустил руки. И тут же полетел вниз. Сначала испугался, а потом устал бояться. Вот, летит он, летит, а земли не видать. И показалось ему, что летел он дольше, чем взбирался. Хотя показалось ему, что на острове Буяне нет времени вовсе. И, пока летел, вдруг стал замечать, что опять вместо корней ветви дубовые. И, наконец, почувствовал, что кто-то его схватил. Глядит, а это Ящер, царь подводный. Он ему говорит.

– Ты Ваня, до самого начала и конца моего царства дошел. И поскольку Кащея победил и дочерей моих спас, и я тебя спасу. И показалось Ване, что Ящер проглотил его. Потому что он сразу очутился в темноте, в которой не было не звезд, ни ветвей, ничего. Казалось ему, что в этой темноте он качается на волнах. Стало хорошо и покойно. Только один звук раздавался в этой блаженной тишине – звук его сердца, а тела будто бы и не было. Сердце не просто стучало, оно, словно пело свою песню. А рука сжимала новый кощун. Так Ваня будто родился заново.

Ваня и ЛУНА – ЛУНИЦА

Сидит Ваня на холме посреди цветущего луга и думает: все вокруг красиво так, только вот странно. Будто и не на земле он вовсе. Смотрит, а земля-то под ногами светится. Цветы все подсолнухи золотые да крины из чистого серебра (лилии). Ну. Думает, видно умер я и теперь в Ирийском саду очутился. Может и Жар-Птица сыщется? А цветы вокруг как живые, то поклоняться, то в пляс пустятся. Встал Ваня, сорвал подсолнух золотой, а в нем как в зеркале, отражение видно. Смотрит, и понять не может, кого перед собой видит. Он или не он, только на 10 лет моложе. Кудри у него золотые, глаза синие, губы алые. Взглянул на себя в другом цветке, то же самое. А вокруг деревья красоты невиданной, все в плодах. Сорвал один – попробовал, и понял, что такого вкусного плода в жизни не ел ни на земле, ни у Волхова, ни в подводном царстве Ящера. Один плод, будто солнце красное, другой – будто месяц золотой, третьи, как часты звездочки. Смотрит – река течет. Подошел ближе, а вода в ней белая. Попробовал, а в реке-то не вода, а молоко течет. Глянул на бережок, а бережок кисельный. Попил Ваня, поел, дальше пошел. Видит лужок, а на лугу коровы пасутся. А у коровок меж рогов месяц блестит, а из вымечка молоко серебряное струится. Пригляделся, видит девица краса, длинная коса сидит на холме пироговом коровку доит.

Повернула девица голову, а лицо у нее светится. И платье, будто из серебра все сияет.

– Здравствуй, Ванечка, – говорит девица. Я Луна, Луница красная девица, Месяцу сестра, звездочкам подруга, Солнышку невестушка. Ну, как тебе в моем чертоге? Все ли по нраву?

Поклонился ей Ваня, поблагодарил за угощенья и спрашивает, жив он или мертв?

А Луна Луница отвечает: Мертвые, то есть Навьи в ее чертог не попадают.

– А есть ли в твоем чертоге Жар—Птица чудесная?

– Живет она не здесь, Ваня, но и сюда залетает – ответила Луна.

И решил Иван, что от добра добра не ищут, как придет время так Луна его сама и отправит на землю, коли надобно будет.

Стал он по Луне ходить – бродить, узнал о лунных травах, цветах и деревьях, стал собирать лунные каменья – самоцветы, научился играть на рожке лунные песни, разучил песни лунных птиц. И казалось ему, что кроме него да Луны в этом царстве никого и не было. Ни рассветов, ни закатов, ни весен, ни зим, ни жары, ни холодов, только сияние в небесной мгле. Жили они с Луной, будто брат с сестрой, хорошо жили – не тужили. В серебряном тереме, с зеркальными потолками, хрустальными кроватями, стеклянными стенами. Так хорошо ему на Луне было, будто и не знал он другой жизни.

Как-то ночью проснулся Ваня оттого, что раздался сильный стук в его окно. Встал, смотрит, никого нет. Только прилег, опять стучат. Вышел Ваня из терема посмотреть, кто это ему спать мешает. Но никого не увидел. На следующую ночь все повторилось, но опять он никого не застал. Поделился он с Луной Луницей. И вот на третью ночь Луна ему и говорит, ты Ваня спать не ложись, а карауль рядом с окном. Так сразу и заметишь, кто тебе спать не дает. Как Луна сказала, так Ваня и сделал. Притаился рядом с окном. Ждет не дождется, уж и засыпать стал, а тут… Диво-дивное, Чудо из чудес. Прямо с неба спустилась Птица красоты невиданной, Жар-Птицею прозываемой. Воркует птица по-голубиному, танец танцует удивительный. И как увидел ее Ваня, так у него сон как рукой сняло. Опьянел он от счастья негаданного. И понял сразу, что ничего лучшего в жизни своей не знал. Вышел он, показался ей и говорит:

– Голубушка, краса ненаглядная Жар-птица, не покидай меня. А если покинуть хочешь, так лучше лиши жизни. Не надобно мне больше без тебя ни житья, ни бытья.

Распростер Ваня руки и обнял Жар-птицу. Она его вверх подняла и полетели они по небу. А кто снизу это с земли видел, думали, что звезда по небу летит.

ЛАДА матушка

Летели, они летели, пока на землю не опустились. Прижалась Жар-птица к Ваниной щеке да и тут же исчезла. Стоит Ваня на поляне, и понять не может, где оказался. Вдруг видит, идет ему на встречу женщина средних лет. Сама красивая, статная, жемчугами украшенная, в нарядном платье.

– Здравствуй, Ваня, – говорит. Я Лада богиня. Не пугайся, того, что случилось. Все к лучшему. Вот ты и с Жар-Птицей повстречался снова. Пойдем-ка, я тебя к себе отведу, накормлю, напою и все расскажу.

Повесил Ваня голову и пошел за женщиной. Только видит, где пройдет Лада, там и цветочки вырастают, где ручкой махнет там плоды созревают, пчелки возле нее вьются, будто медом намазана, бабочки порхают над ней. А на платье у нее разноцветные цветы вышитые, а смотрятся как живые, и пахнут по-настоящему. Глаза у женщины, как васильки яркие, волосы, золотые, а во лбу месяц блестит.

– Прости меня матушка Лада, только нет мне радости. Оставила меня Жар-Птица. Полюбил я ее теперь больше жизни своей, и если не увижу ее больше, то и жить не хочу.

– Ты, Ваня зря так говоришь. Потому как я Жар-Птицу хорошо знаю. Это доченька моя, живет она за Репейскими горами, за семью морями в небесном саду Ирие. Никого прекраснее ее во всех трех мирах не сыщешь. Не для того она тебя с Луны на землю возвратила, чтобы оставить. Судьба твоя обязательно приведет тебя к ней. А я соединю ваши сердца навеки. Только надобно тебе до Ирия самому дойти.

Привела его Лада богиня в свой град, туда, где ей всяк, мил и рад.

Все в граде том красивы, добры, у всех все ладно. Баню для гостя истопили, накормили Ваню лучшими яствами, напоили лучшими напитками. Да только заметил он, что и простая каша у них – вкуснее не бывает. Все с ним любезны, каждый в свой дом зазывает, гостя уважить хочет. Сирот в граде том нету, больных тоже, старики в почете и уважении, молодежь приветливая. Животные ухожены, избы большие, улицы чистые. Все вокруг на загляденье. Никогда такого ладного града Ваня на земле не встречал.

Спрашивает у горожан:

– И как вам это удается, в такой красоте и мире жить?

А они ему и отвечают:

– Так у нас все ладно, потому что Мать наша Лада с нами живет. Мы ее почитаем, И град этот в ее честь Ладогой зовется.

Провел Ваня в Ладоге день и ночь, а на утро появилась снова Лада богиня и дала ему оберег – свой Кощун, чтобы любимая им больше жизни Жар-Птица к нему вернулась. Взял Ваня оберег и пошел дальше вслед за колобком искать Жар-Птицу.

ПЕРУН – небесный витязь

Идет Ваня темными лесами, широкими степями, плывет синими морями. Дошел, наконец, до гор Репейских непролазных. А тем временем на земле осень закончилась, и зима лютая наступила. Остановился Ваня на ночлег у подножия гор, а там его Марена ждет. Стоит она перед ним, как и прежде прекрасна и холодна, да только Ваня понял, что не любил он ее никогда. Поздоровались, она ему и говорит:

– Ну, что Иван, не забыл меня? Пойдешь ли ко мне в терем ледяной.

– Нет, отвечает ей Ваня, ты Марена прекрасна среди смертных, только люблю я ту, которая бессмертна. Она для меня краса ненаглядная, от ее огня сердце мое горит пламенем любовным, она меня в путь позвала, к ней и иду. И покуда не увижу ее, ни за что не сверну с пути.

– Говоришь ты складно, Иван. Только зачем со мной любезничал?

– Это оттого Марена, что я настоящей любви не касался. А теперь есть у меня одна суженая навеки.

– И как же ты человек с птицей жить станешь?

– А в любви только любовью живут, никого так не люблю как ее, Так что Марена, прощай и прости меня.

Рассердилась Зима. Наслала на него лютую стужу. Да только не испугался Иван. Много у него знаний против ее чар. Он Оберег Лады матушки и Даждьбога положил на землю. И там где оберег лежал, все вокруг отогрелось, Солнце засияло, птицы запели.

Видит Марена, бессильна ее злоба против его любви и отступила от него. Да только зима-то вокруг еще злее стала. Понял Иван, что из-за него зима еще пуще лютует. Деревья померзли, люди голодают, животные болеют. А Марена все больше снега насылает, все сильнее стужи. Думает Ваня, как же так: он один оберегом Лады спасается, а как же все вокруг. И решил спросить совета у мудрого Волхова, учителя своего. Ударился оземь, обернулся он быстрым соколом и явился в терем белокаменный Волхова. Приветливо встретил Волхов своего ученика:

– Знаю, – говорит, – зачем пришел ты ко мне. Да только зиму лютую злодейку прогнать одному тебе не под силу. Никто ее не изгонит, кроме Весны. А Весну никто не приведет кроме бога Перуна – владыки грома и дождя, повелителя молний. Перун же ныне спит в чертоге Мареновом. В тереме ее ледяном, на перинах ее снежно-пуховых. Без дела лежит меч Молния его богатырский. Тучи-кобылицы стоят в стойле Зимы, в оковах ледяных. Опоила Марена Перуна любовным сонным зельем, вот он и не проснется никак. И пока будет он спать, Зима будет хозяйкой. Только Перун может разбить мечом Молнией ледяные мосты Марены, расколоть лед на реках и озерах, только Перун может отомкнуть ворота Весны. Никто кроме него не покажет Весне дорогу на земле.

– Ты ответь мне Волхов Всеславич, как же мне разбудить Перуна могучего?

– Тебя в ледяной терем Марены Колобок приведет. Марена в тот терем только по ночам наведывается. А стерегут его грозные стражи – Мгла, Вьюга и Метель. Чтобы они тебя не увидели, дам тебе шапку – невидимку. Как пройдешь мимо стражей, снимай шапку-невидимку и иди дальше прямо, не оглядываясь, через 100 дверей зимнего терема. Если не будет в тебе страха, все двери сами откроются. Все замки с них слетят от оберега – кощуна Лады Матушки. Дойдешь до кровати, на которой спит Перун, разбуди его силою Оберега именем Лады, силою кощунов Земли, Неба, Огня и Воды. Поблагодарил Ваня учителя своего и отправился вместе с колобком в царство Марены. Как остановился колобок, видит Ваня, три чудища терем стерегут ледяной. Ваня шапку-невидимку одел и мимо них проскочил. И пошел прямо, как велел ему Волхов Змеевич, не оглядываясь. И наконец, увидел спящего Перуна. А рядом с ним меч. Удивился Ваня, Волхов ему про чудесный меч Молнию рассказывал, а тут меч как меч, невелик, неискусен, вроде самый простой. Только не стал он долго над тем гадать, а стал Кощуны раскладывать вокруг Перуна. Положил ему на грудь Оберег Лады Матери и произнес слова тайные. А тем временем слышит, что, будто к терему кто-то подъехал. Шум, крик, слышится ему, как кто-то мчится к ним. А Перун лежит недвижим. Думает Ваня что же за напасть. И тут на пороге появилась сама Марена. Волосы всклочены, глаза сверкают. И прямо на глазах из черноокой красавицы стала превращаться в Бабу ягу. Вдруг раздался грохот небывалый, как будто раскаты грома сотрясли дворец. Меч Перунов взлетел в воздух и превратился в молнию, а сам Перун проснулся. Набросилась на него Баба яга, а он ударил ее Молнией и спалил. В тот же миг стал таять ледяной терем. А там где терем Марены стоял, осталось только чистое поле.

– Спасибо тебе, что разбудил, сказал Ване Перун. Теперь я должен лететь в Ирий небесный, чтобы Весну на землю привести.

– Перун, возьми меня в сад Ирийский, или покажи туда дорогу. Там любимая моя живет, Жар-Птица.

– Я Ваня тебя взять туда не смогу, но подожди, вот я Весну приведу, она тебе и покажет туда дорогу.

Жди нас здесь, Ваня. Делать нечего. Поставил себе Ваня в поле шалаш из веток, натянул тулуп, разжег костерок и лег спать.

ЛЕЛЯ ВЕСНА-КРАСНА

На утро разбудило Ваню пение птиц. Глянул он вверх, а Солнце светит ярко-ярко. Из-под земли поднялись тысячи цветков. Ласковый теплый ветер гладит его по волосам.

– Перун, закричал Ваня, где же ты?

И тут с неба прогремел гром и Ваня увидел, как машет ему сверху могучей рукой Перун.

– Я привел ее Ваня, встречай гостью, ответил Перун.

Посмотрел Ваня по сторонам, а из леса ему навстречу выходит девушка. С виду девушка как девушка в платочке, ничем не приметная. Подошла она к Ване и говорит:

– Здравствуй, добрый молодец. Как тебе погода нынче?

Глянул на нее Ваня и не поймет, что ей от него нужно.

– Да, погода хорошая.

– А ты тут один не скучаешь?

– Я гостью жду не до скуки мне, – ответил Ваня, удивляясь ее настойчивости.

– И кого же ждешь?

– Весну-красну, чтобы показала мне дорогу в Ирий, где краса ненаглядная, больше жизни мною любимая Жар-Птица живет.

Глядит Ваня, а девушка смеется.

– Ты чего это смеешься?

– А то я смеюсь, что ты гостей по одежке встречаешь. Сказала и смотрит Ване прямо в глаза.

Ох, и рассердился Ваня, подошел к ней близко-близко, и как только встретились их глаза, полились у него слезы в три ручья. Понял он, что не простая эта девушка, а Любовь его. И как только понял это, обнял ее и поцеловал. И тут на его глазах девушка стала меняться. Ручьями золотыми заструились дивные волосы по ее плечам, засияли очи изумрудные, зарделись алые щеки и губы. Встряхнула красавица кудрями и посыпались на Ваню цветы весенние.

– Это я Весна, Ваня. Лелей меня величают. Да только незачем тебе в Ирий идти, потому как я хозяйка Сада Ирийского. И в тот же миг обернулась Леля у него на глазах Жар Птицей драгоценной. И заговорила она человеческим голосом.

– Ну, а так узнаешь ты меня, Ваня?

– Кинулся Ваня к ней. Обнимает, целует. Прости, глупого, не понял я красоты твоей истинной, обманули неразумного глаза человечьи, как бы посмотрел я на тебя духовными очами, то сразу бы и признал.

А Весна снова приняла облик обычной девушки и говорит ему:

– Ты Ваня смотри не глазами, а сердцем, сердце никогда не обманет.

И стали они жить да поживать вместе на земле.

ЯРИЛО

Все лето Ваня счастливо прожил с Лелей в деревянной избе неподалеку от людского поселения. Сама она стала зваться Любавою, а Ваню нарекла Божеславом. А как наступило лето, превратилась в Жар-Птицу и улетела в Ирийский сад. А Божеславу наказала на земле оставаться. Людям мудрость Прави нести. И стал он у народа своего волхвом – кощунником сказителем древних сказов.

Стал Божеслав Кощуны писать, в которых поведал о пути колобка на земле. И когда закончил он описывать все то, что с ним произошло, явилось ему на Купалу само Солнце красное.

– Здравствуй Божеслав, волхв премудрый. Вот мы с тобой снова и встретились. Я – Солнце красное. Меня величают и Святовидом могучим, и Дажьдьбогом батюшкой, и Ярилой кормильцем, и Хорсом трисветлым. Ко мне на земле тянутся и люди, и травы, и деревья, и звери. И все потому, что без меня нет жизни в трех мирах. Я есмь Огонь небесный. От моей любви к Земле все вокруг согревается. Утром я свой путь начинаю по Сварожьему кругу, и люди это Восходом называют. В полдень дохожу до самого верха, в зените, а вечером, на Закате, вновь обнимаю Землю. Первую часть Ночи сплю в объятиях Земли, во вторую – мой солнечный круг, похищает Ящер владыка подземного и подводного мира, в битве с ним я всегда побеждаю, а ближе к утру возвращаюсь к Земле, чтобы проснуться в ее объятиях и вновь взойти на небосвод. Летом и весной имя мне Ярило жаркий, осенью и зимой Хорс светлый. И всегда я Святовид – великий владыка всего белого света, Дажьдьбог, свет дарующий. Так поведав Божеславу свой Кощун, Ярило коснулся правой стороны его тела и засияла она светом солнечным. Будто не кровь, а солнечные реки заструились по телу Божеслава. И нагрянуло к нему счастье небывалое. Глянул волхв на себя, а он весь светится и сияет. Тут его закружило, завертело и превратился волхв Божеслав в Жар Птицу дивную, красоты невиданной. Поднялась Жар-Птица в самое небо и оказалась в Саду Ирийском. Села на ветку и запела дивную песнь Солнца.

Не знал Божеслав, как наступил для него новый день. Знал он только, что пути тайны неисповедимы. Понять их невозможно и познают их не разумом, но духом. На заре оказался он в селении, в котором жили сородичи его. И стал он снова облика человеческого. Пришли к нему князья и бояре, и простые люди, и все мудрости его искали, и советов просили. Стал Божеслав не только среди народа своего знаменит.