Струны над бездной…

–Здравствуй же, сынок. Да, я вчера ждал тебя. Так значит, говоришь, немного меда тебе? Мы, торговцы никогда не нарушали свои обещания. Где бы мы не находились и как бы нас судьба не испытывала, мы люди слова, Коркыт. Запомни эти мои слова. Говоришь, что хочешь угостить бедную девочку? Похвально тогда это… Я с первого раза увидел, что сердце твое открытое и чистое, балам. Давай отойдем отсюда, иначе люди и животные не дадут нам поговорить,– сказав это, он, обернувшись, повел Коркыт к месту, откуда он вел свою торговлю.

–Приходи еще ко мне, Коркыт. И не стесняйся. Мне кажется, что ты особенный мальчик, и тебя ждут большие свершения. Я за свою длинную жизнь видел многое, балам. Держи мой обещанный тебе мед и эти сладости. Ты должен знать, как они называются, иначе ты не с Жанкента, – сказав это и засмеявшись, он вручил ему запечатанный в посуду мед и горсть любимых всеми сладостей.

–Рахмет²², ата. Я знаю, как они называются. Это мои любимые рахат-лукум²³. А как вас зовут, ата? Я расскажу про вас своим родителям, – уже уходя, он, остановившись, повернулся к нему и решил разузнать его имя.

–Зовут меня Амир. Я купец из Сунаката. Здесь многие меня знают. А сам то, ты, чей сын? Наверное, я знаю твоего отца, Коркыт, – прищурив свои глаза, он посмотрел на него.

И в этот момент, он, отозвавшись на чей-то окрик, не дождавшись ответа от Коркыт, обернулся и направился к тому человеку. Коркыт, прождав некоторое время и решив для себя, что ата, со странным для его слуха именем, позабыл его, спешно направился к выходу с рынка.

Ему не терпелось выйти из окружения сновавших туда и сюда на рынке людей. Ведь они все мешали ему найти дорогу к выходу из рынка. Прижатые рукой маленькая посуда с медом и горсть рахат-лукум, так и пробовали выскочить из его объятий. Тем самым, вывалиться под ноги прохожих. Немного потолкавшись, он вышел за рынок и побежал в сторону ворот из города. Некоторые люди у ворот в красивом одеянии, немного отвлекли его внимание, но он все же, не останавливаясь, побежал на встречу. Встречу, которая могла изменить его мир. Где он хотел подарить другому человеку, впервые в своей жизни, свой подарок. Подарить, чтобы обрадовав его, посмотреть на красивые глаза.

Долгое ожидание у намеченного места, продлившееся целый день, так и не увенчались успехом. Уже запоздно, с появлением первых звезд на небе, он вернулся домой, и весь раздосованный, лег на свою постель и заснул. Так и не притронувшись к хлебу и меду, он принес их домой и поставил у окна дома.

Он не мог предвидеть и знать того, что накануне, уже утром, вся семья Бахар, побитая камнями, решила оставить эти места и направилась в дорогу.

Бахар, вся тогда заплаканная, пробовала объяснить своей матери о важности встречи с одним мальчиком, но все ее попытки, они так и не увенчались успехом. Смирившись со своей участью, она последовала за своими родными. За ними, в поиске лучшей доли, превозмогая боль потери близких людей, желая от жизни, избавления от этих лоскутков материй, прикрывавших лица их родных.

Измученной долгой дорогой, она все время будет тепло вспоминать о рассказах того мальчика. Того милого и умного мальчика по имени Коркыт, знающего, как казалось ей тогда, все на белом свете. Рассказывавшему ей свои странные, но интересные рассказы: о медленно стекающемся по руке на солнце, каком-то сладком ястве, сквозь которого был виден волшебный мир таинств и загадок. Будет даже и не важно, сумеет ли она запомнить название того яства, но теплоту его глаз, его искреннее желание сделать ей приятное, она перенесет через всю свою короткую жизнь. Жизнь, в которой была мечта и надежда. Где, так запомнившееся знакомство с мальчиком со странным именем, сумело осветить ей дорогу…

Глава 2

Кобыз

Темные заросли тамариска, нахмуренно смотрели, по обоим берегам, скованной льдом, реки Яксарт. Пронесшийся утром ветер, сорвал с кустарников, белый покров инея, и от этого они, будто побеспокоенные ото сна, склонились друг к другу, несмотря на уже высокое солнце. Вокруг царило глубокое безмолвие. И лишь редкие птицы, распушив свои перья, с далека, пробовали рассматривать происходящее на горизонте уныние. Все вокруг, лишенные признаков жизни, было так пустынным и холодным, что ничто не предвещало преддверие наступившей весны.

–Ты не замерз, балам? Я же говорил, что надо было потеплее одеться сегодня. Давай, я накину на тебя свое куртеше. Последние дни уходящей зимы, они всегда коварны. Чуть засидишься на месте, того и гляди, сырость и холод, они чуть ли не до костей доберутся. Хоть понемногу, но надо, не переставая, двигаться. Тут, у реки, даже если немного морозно, из-за сырости, его ощущается сильно… Немного осталось нам поработать тут. Сейчас соберем эту связку хвороста и будем уже возвращаться домой. Наверное, и мама твоя, заждалась нас… Нынче, всем пришлось не сладко. Затянувшаяся зима, с ее холодами, разве она по нраву всему живому на земле? Посмотри на ту ворону на тамариске. Видишь, как она тоскливо посматривает на нас? И знаешь, о чем она думает? – вдруг, обернувшись к Коркыт, приятно улыбнувшись на все лицо, решил поинтересоваться у него, его отец.

–Наверное, она голодна, аке? Может холодно ей? – ответил Коркыт и немного удивленно посмотрел на улыбавшегося своего отца.

–Ты прав. Но попробуй, представить себя на ее месте, и посмотреть на все вокруг, ее же глазами. Что же ты тогда увидел бы, балам? Пусть мой вопрос, он сложный для тебя, но ты, все же постарайся ответить.

–Аке, мне нравится то, о чем вы говорите… Я хочу попробовать представить, себя на месте той птицы. Тогда, будь я птицей, я бы, наверное, увидел нас… Как мы собираем наш хворост и, скоро, собрав их, понесем свои связки домой. Я прав, аке? Пожалуйста, спросите меня еще о чем-то. Я непременно отвечу, аке, – уже оживившись, Коркыт, подошел к своему отцу и, встав перед ним, живыми глазами, посмотрел в его глаза.

–Я знаю, что ты ответишь. Тебе, немногим десять лет, но ты самый умный у меня. Твое желание познать мир, изучить основы мироздания, они всегда должны подкрепляться всем тем, что ты видишь вокруг. Все люди на земле, мы все, часть природы. И ничто в этом мире, не случайно. Вот посмотри на эти густые заросли тамариска, балам. Посмотри на них, нежели ты не юноша по имени Коркыт, и даже не я… Посмотри на все, как будто ты, сам воздух. Пусть у него нет глаз, но ты должен прочувствоваться этим видом, – спросил его он, и, немного приглушив свой голос, поднял свои руки над головой.

–Аке, а что я должен увидеть?– задал свой вопрос Коркыт и, невольно застыв, решил охватить своим взглядом всю округу.

–Видишь, куда дружно наклонились ветви тамариска? Они никогда ведь не противятся ветру и охотно покоряются его воле. Вот точно также, Коркыт, всегда надо следовать тому, чему нас учит наш Отец Тенгри. И лишь покоряясь его воле, мы действительно, можем надеяться на свое будущее. Я тоже, будучи, таким же, как и ты, любил переспрашивать своего отца, о всяком разном. И он любил говорить, что людям всегда следует учиться у природы. Пробовать познавать ее и, конечно же, доносить постигнутые знания, людям. Например, говоря о степной черепахе, он говорил, что надо взять у нее одно качество. И знаешь, какое оно? – неожиданно он задал Коркыту свой вопрос и, тем самым, немного его обескуражил.

–Наверное, это то, что она встречается только в песках, аке? И еще, может быть, у нее есть защита в виде панциря – быстро ответил Коркыт и, может быть от этого, немного снова приуныл.

–Да, конечно. Отчасти, ты и прав. Известно, что степная черепаха, опасается воды и обходит ее стороной. Из-за того, что она так поступает, ее здоровью не будет никакого ущерба. И поэтому, она не водится вблизи воды. И не покидает своих родных мест. Вот точно также, любому человеку, когда он увидел, склонных к ссорам и пререканиям, безнравственных, ленивых, привыкших к пустому общению, людей, их следует обходить. Я хотел бы, чтобы знания у тебя возрастали и возрастали…. И тогда, при должном нравственном поведении, используя познание уединенного созерцания, ты сможешь, как солнце, иссушить все возникшие сомнения у себя в душе, и рассеять, тем самым, непроглядную тьму. Когда я говорю, о непроглядной тьме, я подразумеваю тьму страсти, тьму враждебности, тьму заблуждения, тьму гордости и, конечно же, тьму любых дурных поступков. Поэтому, посвятившим себя этой стезе, человеку, а я вижу тебя в будущем таким, надо, следуя своему должному нравственному поведению, помогать всем нуждающимся людям. Согревать их, нежели ты, словно солнце… Позже, когда ты вырастишь и возмужаешь, балам, все эти мои слова, они обретут для тебя другой уже, полный смысл. И как бы, ни испытывала тебя, твоя судьба, помни эти мои слова, и будь непреклонен в достижении поставленной цели. Все в этом призрачном мире минует… Безмолвные пески, могут превратиться в леса. Могучие реки, могут повернуть свои русла. И даже высокие горы, могут уйти под землю. Все может поменяться по воле Великого Отца Тенгри. Но человек, способный творить добро людям, чтобы ни случилось, память о нем, она останется на многие века. На всем протяжении своей жизни, общаясь с умными людьми, я пришел к этому мнению. Мой долг – помочь показать тебе путь. Путь, который отличный от других. Он будет сложным, в преодолении множества преград. Но радость и упоение, от полученного результата, балам, она будет всеобъемлющей. Как я не могу тебе желать всего этого, когда ты мой любимый сын? Ничто в этой жизни, не сможет оборвать ту нить, с которым он, скреплен со своим народом. Ни один Джабга²⁴, ни один Сюбаши²⁵, не смогут приказать тебе нарушить эту связь. Пока ты сердцем своим, неразлучно с нею связан, балам. Как-то так, все в этом мире устроено, Коркыт… – сказал его отец, и снова приятно улыбнувшись, посмотрев на него, похлопал его по плечу.

–Аке, вы сказали о познании уединенного созерцания… Это слово мне не знакомо. Расскажите мне о ней, – вдруг, изменившись в лице, Коркыт, задал свой вопрос и замолк.

–Часто бывает, что раздумывая о жизни или о людях, мы невольно, обращаемся к себе. Когда не у кого спросить, мы сами у себя, пробуем искать нужные нам ответы. Ведь я же говорил до этого, что случайностей в мире нет. Каждая мелочь, каждые замеченные и вроде, не связанные между с собой, незначительные факты или события, они в действительности, имеют важное значение. Зачастую и это не удивительно, мы их, находим в себе… Когда, пробуем в мучительно долгих раздумьях, найти ответы в них… Вот это, я и считаю, что оно и есть, познание уединенного созерцания. Вот смотри, видишь то поваленное ветром дерево джиды²⁶? И почему его ветер, сумел свалить? Кто-то скажет, что оно было довольно старым, и от этого, его корни, не могли его держать на земле. Конечно, так оно и есть. И мы, когда наши корни, не смогут нас держать на земле, наши тела, будут точно также, повалены на землю. Но души наши, словно степные коршуны, устремятся ввысь… Коркыт, попробуй постучать по нему камнем. Слышишь, как прогнивший ствол, пробует общаться? Оно обращается к нам, будто что-то есть ему сказать нам…Попробуй же, дотронься до него, балам, – сказав ему это, он протянул ему камень.

–Но в чем же тут смысл, аке? И что это? Неужели, это его душа? Душа дерева, оставленная тут, на земле… – удивленно повернувшись к отцу, он спросил его.

–Я, в действительности, назвал бы это следом. То, что остается в этой жизни, от каждого нас, когда мы покидаем ее… Это, могут быть, наши благие намерения и все добро, сделанное тобой, своим близким и родным. Но, может быть, еще и то, что от ушедшего человека, нет совсем воспоминаний. Поверь мне, балам, это очень плохо. И тогда, если бы такой человек был деревом, от него не звучал такой звук… Я и хотел, чтобы ты понял это. Мы вправе использовать это дерево по нужному нам назначению. Мы можем, что угодно с ним сделать и даже, забрав домой его, использовать в печи. Но мы не сделаем с ним ничего, и оставим его тут. Все, что окружает тебя, ты вправе использовать его во благо себе. Чтобы, сумев раскрыть его лучшие качества, ты действительно донес бы для людей, ее. В этом мире, все имеет душу. Надо их чтить и тогда, внутри тебя образуется гармония. Она, эта гармония, вернее ее ощущение, непременно должно будет, помочь тебе. Когда уже, ты сам себе, будешь задавать свои вопросы. Поэтому, чтобы воспользоваться благами мироздания, мы и читаем свои молитвы. Они простые, но в них, каждое слово, оно выверенное. Пойдем, балам, и поработаем еще. Нам надо возвращаться скоро домой, – сказал ему это отец и, повернувшись, стал подбирать сухие ветки тамариска.

–Да, аке, – ответил Коркыт ему быстро, и тоже, помогая отцу, начал складывать эти ветки, в одну большую кучу. Пробуя успевать за быстрыми движениями своего отца, он не мог не думать о сказанных ему словах. Каждая мысль в голове рождало вопросы. Вопросы, ответы на которых, он будет искать, в последующем, всю свою жизнь.

–Аке, можно ли мне забрать себе кусок того дерева джиды? Раз вы сказали, что все, так или иначе, мы должны их использовать во благо?

–И почему же ты об этом спрашиваешь? Конечно же, да, – ответил ему его отец и покачал из стороны в сторону, своей головой.

–Я хотел бы сделать из нее что-то. Оно мне понадобилось бы – ответил Коркыт ему мысленно, и, еще раз, бросив свой взгляд на упавшее от ветра дерево, продолжил свою работу.

Через несколько дней, Коркыт придет на это место и, уже наедине, не спеша, снова рассмотрев ту джиду, заберет ее домой. Распилив его на несколько частей, он заметит, что на каждых из них, его перестукивания, они, будут резонировать по-разному. Снова и снова рассматривая их, но уже при свете солнца, он увидит то, что его немного удивит и, может даже, ужаснет.

На одной выпиленной части куска джиды, линии волокон, напомнят те самые изгибы его любимой всем сердцем реки Яксарт. Изгибы реки Яксарт, которых он запомнил, сидя и любуясь ею, на своем любимом когда-то, месте Желмая. Именно, на том своем месте, где он повстречал ту девочку. Девочку Бахар, которая пела знакомую ему красивую мелодию. Теперь же, когда он держал в руках, тот понравившийся кусок дерева, его сознание переполнялось необъяснимыми чувствами. А исходившие от дерева при простукивании резонирующие звуки, буквально завораживая его, казалось, что-то нашептывали. Что-то знакомое и приятное, значение, которого, он пока что, не мог понять.

Целыми днями, Коркыт пробовал разглядывать только его. Этот с виду неприметный кусок дерева. И оно, словно живое, как ни странно, каждый раз по-разному, пробовало отзываться. Да, именно разговаривая с ним, он улыбался и пробовал делиться с ним своими смешными рассказами. И это, свое странное состояние, ощущение присутствия чего-то важного и таинственного возле себя, он не мог себе объяснить.

Так прошло несколько дней. Рассматривая на солнце линии внутренних волокон куска дерева, каждый раз, он пробовал их сравнивать с образами, возникавшими в голове, доселе неизвестных ему животных. От чего, сам того не понимая, воодушевляясь, забывал даже покушать кешки-ас. Однажды, его мать, заметив, как показалось ей, что-то не ладное, решила переспросить его:

–Балам, в последнее время, ты сам заметил того или нет, ты немного изменился. Это, конечно, не может меня не радовать, но все же, это как-то странно, балам. К тому же, ты немного исхудал. Ты все время возишься возле чего-то. Мне кажется, что ты увлечен чем-то новым. Не хотел бы ты, рассказать своей анашым что-то?

–Анашым, помните, мы с отцом, на днях, ходили за хворостом? Тогда мы поработали на славу. Пришли такими разбившимися, что просто свалились от усталости. Мы столько принесли хвороста, что, думаю, нам больше не придется, уже ходить за ними. Там нам попалась, одно поваленное ветром, дерево. И знаете, оно, это дерево, можно сказать, что оно певучее. Странно конечно, это звучит, но это так. Еще мой отец, это заметив, рассказал мне про него, свою интересную историю. Но самое главное, из всего рассказанного, интересное то, что его, через несколько дней, я принес домой. Конечно, мне пришлось повозиться с ним. Но, думаю, тот приложенный труд, он не был понапрасну. Ну вот, как-то так… Я, сумев распилить его, оставил лишь одну его часть. Не знаю почему, но мне кажется, что она мне понадобится для чего-то. Для того, чего, пока что, я сам не осознаю. И у меня такое чувство, что оно меня, все же, чем-то порадует. Мне так кажется.

–Я рада за тебя, балам. И искренне тебе желаю, добиться задуманного, – ответила она и, уже позабыв свои дела, стала с интересом наблюдать за сыном. Мысленно, пробуя представить будущее своего сына, она про себя попробовала обратиться к Создателю, и доверить ему его будущее.

–Спасибо вам, анашым. Ну и вам тоже, аке, – заметив подошедшего своего отца, приятно улыбнувшись им обоим, он поспешил по своим делам.

–А меня то, зачем ты благодаришь? Это ты сам принял такое решение. Я говорю про твое желание и решимость, принести тот кусок поваленного дерева домой. Твоя анашым не вытерпела, и она решила, выведать у тебя, чем же ты так увлечен, балам? Я не буду задавать тебе свои вопросы и дождусь, пока ты не докончишь начатое свое дело. Думаю, что ты не будешь испытывать нас долгим ожиданием. Иначе, твоя анашым, не даст мне покоя…Она же будет у меня все выпытывать… Разве я не прав? – сказав эти свои слова, он погладил его по голове и, усмехнувшись, посмотрел на них обоих. В этот момент, все они дружно засмеявшись, обнялись вместе, и далее уже, зашли в кибитку.

Проведя несколько дней в раздумьях, он придет к выводу, что ему надо будет изготовить с ним нечто особенное. Но мысли, каждый раз, словно вспугнутая стая голубей, не будут подсказывать ему, что-то конкретное.       Однажды, сидя напротив того куска джиды, его взгляд упал на свой, неподалеку лежавший, предмет. Приглядевшись более внимательно, он узнал его. Взяв в свои руки тот предмет, он приятно улыбнулся и невольно погрузился в воспоминания.

–Как много времени прошло…Хазы-Бармак… Где же она сейчас? А ведь тогда, помню, мне нравились его звуки… Эти струны… Странно все это, – подумал он про себя и решил обратно положить его на прежнее место. Но в этот момент, вспомнив, что его он не держал с тех пор, как познакомился в степи с ней, обратно подняв его, попробовал разорвать перетянутые на ней, нити. Приложив усилия, так и не сумев разорвать всех их, он заметил некоторое их непонятное свойство. Повторив свои действия, он невольно перенесся в то время, когда он рассказывал Бахар, о каких-то звуках. Уже, пересиливая, вдруг, откуда то возникшее, свое волнение, мысленно представляя перетянутые, уже по иному эти нити конских волос, теперь он понял, как и в каком направлении, ему надо было действовать.

В эту ночь, он так и не смог уснуть. В далеких своих фантазиях, он пробовал представлять себя, держащим какой-то предмет, но все улетучивалось, словно предрассветный туман над Яксартом.

Ближе к утру, весь уставший от безуспешных своих раздумий и уже раздосадованный этим, он заснул крепким сном.

Проснувшись от голоса своей матери, он настороженно посмотрел на себя и следом уже, на окно их кибитки. Стоявшая в стороне, его анашым, заметив проснувшегося сына, удивленно посмотрела на него и спросила:

–С тобой все хорошо, балам. Отец твой, уходя по своим делам, просил разбудить тебя. Уже и солнце давно встало, но я не стала тебя будить. Хотела, чтобы ты поспал. Тебе приснился плохой сон? Я же говорила, что-то странное творится с тобой, в эти последние дни. Ты не хотел бы мне рассказать? Тебя что-то точно волнует. Или демоны сна, хотят тебя побеспокоить…– не сумев закончить свой расспрос, она странно посмотрела теперь на улыбавшегося сына

–Анашым, все хорошо со мной. Мне приснился странный, но поистине красивый сон. Будто находясь в окружении красивых созданий, я, выдалбливал из того дерева что-то… Я не смог разглядеть их, но почему-то, ощущая себя в их окружении, я почувствовал себя безмятежно счастливым. И этим ощущением, признаюсь, я никогда и нигде не пронизывался… Разве так бывает, анашым? Странно даже не то, что я во сне занимался этим. А то, что я успел увидеть, что из этого вышло… Анашым, мне надо все обдумать… Я расскажу вам скоро все – ответил своей матери Коркыт и, все еще, пробуя вспомнить что-то из того сна, непонятно начал озирался по сторонам.

–Иногда, так бывает, балам… Ангелы, желая нас напутствовать, перед нашими важными делами в жизни, спускаются к нам, в наших снах. Эти сны мы называем вещими. Знай же, балам, что не каждому суждено, увидеть самих ангелов во сне… Поэтому, надо считать это – ниспосланным тебе знаком от нашего Бога. Я думаю, что все создаваемое с добрыми намерениями, действия людей, они, несомненно, исходят от ангелов. Это хороший сон. Пусть все то, что ты увидел во сне, оно будет исполнено…Пусть тебя благословит сам Бог Синего Неба, – сказала она и, вытянув свои руки, тихо прошептала что-то непонятное. Она любила делать так всегда, пробуя проговаривать, только ей известные молитвы, обращенные Богу Тенгри. И ей всегда казалось, что они, эти заклинания и молитвы, Небесный Отец Тенгри, всегда их слышал. Так и сейчас, молясь своему Богу, она не могла замечать, как исходящий от нее свет, он, напутствуя сына, озарял всю комнату, необычным и теплым свечением.

–Анашым, мне надо найти отца и рассказать ему об этом, – быстро вскочив с постели, он выскочил из дома. Пока он шел по дороге к отцу, он еще раз постарался представить свой сон в деталях. Но главное, что хотелось ему прежде – это сохранить, тот вожделенный самим сознанием, образ предмета, сияние которого, пронизывая все вокруг, расходился по округе.

Немного успокоившись, он решил возвратиться назад домой. Просидев напротив того куска дерева, он попробовал снова представить тот образ, некоего предмета во сне, на этом с виду невзрачном куске дерева. Может попытаться хотя бы представить тот объём работы, который надо было, в предстоящем, выполнить им.

Достав отцовский нож, он решил убрать в начале на ней кору. Через некоторое время, благодаря своим действиям, тот кусок джиды, уже смел, смотреть на него иначе, чем прежде. И тут, в желании, продолжить дальше свою работу, он заметил, как со стороны на него, приятно улыбаясь, прислонившись к косяку двери, смотрел незаметно подошедший, его отец.

–Так значит, ты выбрал этот кусок джиды? Да, и вправду, он какой-то особенный с виду, – сказав это, даже не притронувшись к нему, он стал разглядывать его со стороны.

–Аке, я видел во сне его образ. Вернее образ того, что я, в последующем, сделал из него, – все еще, не отпуская своего взгляда от куска дерева, ответил ему Коркыт.

–Знаешь, балам, я не смею тебе что-то говорить, касательно того, что и как ты должен будешь поступить с ним. Мне кажется, что ты должен, прежде, чем приступить к работе, запомнить одно. Что Бог наш, он посылает нам сны, как знак. Что все, что происходит с нами в нашей жизни, оно предопределено самим Тенгри.

–Аке, мне кажется, что я сумею оживить это засохшее дерево, придав ему тот образ… Пусть, это из моих уст прозвучит странно, но я хочу помочь ему заговорить…, – неуверенно сказал Коркыт и на мгновение, сумел представить в руках, тот необычный предмет из своего таинственного сновидения.

–Надеюсь, что ты сумеешь достичь своей цели. Магия, которую ты ищешь, находится в действиях, которых ты избегаешь, не смея начать их. Подумай над этими словами, балам. Я хотел бы, чтобы ты смело следовал за своей мечтой. Если ты хочешь достичь чего-то или сделать, что, по мнению других, сложно выполнить, то надо, наверное, приложить для этого неимоверное усилие. И я, не хотел бы, чтобы ты остановился, балам. Однажды в пути мне повстречался один мудрый человек. То, что этот человек был особенным, я признал его таковым, сразу. С виду простой и в лохмотьях, тот старик, просивший у людей подаянье, не смел, обратить на себя внимание. Проходившие возле него люди, даже и они, не хотели замечать его. Тогда же, когда я подал ему медную монету, он, подняв свои глаза и не отпуская мои руки, сказал мне лишь одно. Я и сам, часто, вспоминаю его слова, и от этого, мне, признаюсь, становится легче. Его слова, что для того, чтобы получить то, чего не было у тебя в жизни, надо сделать то, что ты никогда не делал, они отпечатались у меня в сознании, словно на камне… Балам, как же умело он сумел передать все то, что в действительности невозможно выразить любому другому человеку. Разве мы в своей жизни задумываемся об этом? Только пытающийся что-либо сделать человек, может потерпеть неудачу. Твой прадед, он всегда любил говорить: в этой жизни нельзя бояться совершать ошибки. Но надо бояться совершать два типа ошибок. Первый тип ошибок – это ошибки, с необратимыми последствиями. И второй – это ошибки, которые постоянно повторяются. Еще он говорил, что надо быть решительным в своей жизни, иначе она, эта жизнь, словно быстрая птица, стремительно пролетит мимо тебя. Но чем больше недостигнутых целей в жизни, тем ты сжигаешь себя изнутри… Поэтому я и здесь, чтобы сказать эти тебе слова, Коркыт. Помни же всегда эти слова… Тут несколько инструментов. Думаю, они тебе пригодились бы, – ответил ему он и, положив их возле него, повернувшись, удалился.

–Да, спасибо вам, аке. Этот сучок… Этот упрямый сучок… Как же он…, – не сумев докончить свои слова, он порезался ножом и, вскочив с места, одернул свою руку. Алая капля крови, в миг, собравшись на пальце, пока он рассматривал полученную рану, сорвавшись с нее, капнула на тот кусок джиды, и быстро рассеялась по поверхности.

–Удивительно. Как же так? Суметь впитать мою каплю крови, будто оно не высохшее совсем, а как нечто живое? Что же это было, на самом деле? – прошептал вслух это Коркыт и, взяв его, в не пораненную руку, стал рассматривать место попадания той своей капли крови.

–Надо что-то уже решать… Но как? – подумал он про себя, все еще, разглядывая тот кусок дерева на солнце. Перевязав свой порезанный палец, он решил продолжить начатое дело. Раз за разом, прилагая усилия, он попробовал убрать все лишнее с того куска дерева. Прорисовавший силуэт того неизвестного предмета, радуя Коркыта, требовал у него, довести начатое дело до конца. Немного успокоившись, он решил из-за наваливающего сна, отложить свою работу, и немного выспаться. Выйдя уже во двор, он заметил, что ночь и яркие на ней звезды, зачаровывая все его сознание, пробовали окутать его своим волшебным таинством. Казалось, что каждая звезда на черном небосводе, светила для него. Чтобы он, уже сладко погрузившись в сон, смог бы побывать в них, в новых своих таинственных странствиях…

В своем желании, создать что-то точно важное для себя, что в последующем, действительно, могло бы повлиять на свою судьбу, его не отпускала идея, зародившееся в глубине души. То нечто, которое он намеревался создать, он должен был, стать чем-то особенным. И, может быть, впитать в себя дух природы. Отразить его магию и красоту.

Он проводил дни и ночи, трудясь над каждой деталью, стремясь извлечь звуки. Его изнеможённые руки, были так уставшими, что он не в силах был уже поднять их. Но он, не хотел останавливаться. Его глаза были устремлены в бескрайние просторы, заволакивая его сознание в бесконечность.

И вот, наконец, его труды были вознаграждены. Перед глазами его предстал выдолбленный невероятным усилием, ковшеобразный корпус предмета. Короткая дугообразная изогнутая шейка, она дополняла его. Снизу корпуса, была изготовлена подставка. Отойдя в сторону, Коркыт, захотел посмотреть на него иначе, нежели он делал раньше. И в это момент, вспомнив про ту, случайно выпавшую с его пальца каплю крови, которая смогла быстро раствориться в ней, он понял для себя важное. И это то, что уже в нем, была часть его. Что растворившаяся в ней, его капля крови, она дала, может в нее, часть его души…

В последующие дни, Коркыт, так и не смог для себя определить, что именно надо было дальше предпринять, чтобы закончить свою работу над своим изделием. Завораживающий звук, который он издавал, от прикосновения к его корпусу, он заставлял Коркыта, теперь, улыбаться и восхищаться. Но чего то, все же не хватало.

Решив немного отвлечься, он захотел найти ту маленькую игрушку, который сам же смастерил давно. Вспомнив, что ее, он когда-то показывал Бахар, и что тогда, она побоялась прикоснуться к ней, эти все мысли, заставили его улыбнуться. И только тогда, пристально вглядевшись в нее, он заметил те две нити, протянутые вдоль нее. Теперь же, весь напрягшись, всматриваясь в общую конструкцию, он понял все для себя. И это внутреннее понимание, когда каждая клетка тела радовалась и ликовала в нем, он заметил, что оно, будто озарило все вокруг. Все, куда бы он, не посмотрел, тоже вместе с ним радуясь, хотело сообщить ему что-то действительно важное.

В этот момент, заметив, подошедшую к себе мать, он, посмотрев на нее, своими счастливыми глазами, скажет:

–Анашым, порадуйтесь за меня. Мне кажется, я создал нечто, что порадует, в последующем, людей. Ее звуки, они растекутся по степи, словно растаявший снег, после которых, землю накроют цветы. Вы первый человек, кому я рассказываю это, моя любимая анашым.

–Балам, я радуюсь вместе с тобой. И эти мои слезы радости, они тому подтверждение. Но как ты назовешь его? Тебе не кажется, что она похожа чем-то на человека? Мне показалось, что у него, есть голова²⁷, кеуде²⁸ и аяк²⁹… – не докончив свое предложение, она, не решаясь взять его в руки, внимательно посмотрела и приятно улыбнулась.

–Да, вы правы. Я назову его кобыз³⁰. Он будет выражать мои думы и чаяния, воспевая героизм наших предков. Анашым, я вижу, как люди будут восхвалять его волшебные мелодии. Что каждый огузский батыр, отправляясь в путь, желая еще сильнее воодушевиться и проникнуться в своей любви к родному краю, будет упоенно, слушать его мотивы. Но я еще вижу, что впоследствии, его ждет трагическая судьба… Судьба смерти и возрождения… Я же, еще не слышал его звуки, но мне кажется, что из его струн, извлекутся необычные чарующие звуки. Звуки, которые переплетутся с моими эмоциями… Я так сильно устал, что уже и ноги мои, не смеют меня держать прямо. Теперь же, когда вы рядом и я рассказываю вам все это, у меня появилось понимание, что это мое творение, оно обретает для меня некий важный смысл. И что меня, как никогда, переполняют чувства. Спасибо вам за все, анашым, – ответив ей, он обнял ее.

–Балам, нет в мире более счастья, чем увидеть результат своего труда. Я искренне желаю тебе добиться желаемого. Я знаю, как ты уже вырос и можешь, не как другие люди, ощущать красоту, глубину и величие всего мироздания. Когда-то, ты просил рассказать, почему мы тебя так назвали. Помнишь ли ты это? – спросила она и, неожиданно замолчав, посмотрела на своего сына.