Нити странницы

-2-

День проходил для Малют привычно, она наблюдала за жизнью поселения: женщины мыли посуду, готовили обед, стирали, детям внимание уделяли, а вот мужчины почти не попадались на глаза. Одни после завтрака ушли на охоту, другие собрались в дальнем конце деревушки в сарайчиках: стучали, пилили, не сдерживались в крепких словечках. Гостью к себе не пускали. Хоть и в портках она, но всё же девица… Дух разгневается – отвлечётся мужик и травму получит.

Скучно было Малют, ничего необычного не происходило, только удивляло, что старики не встречались. Кроме Ульянии. Дома сидят? Не показываются чужакам? Или нет их совсем? Но спрашивать об этом пока не решилась.

– А где знахарь ваш? – спросила Малют, помогая Бабуле, растянуть на верёвке огромный платок.

– А на кой он нам?

– Ну как же, хвори снимать, особенности детей замечать.

– Ага, был у нас один. Вот такой же, видать, как тебя в странники записал.

Малют задержала дыхание.

– Чего замолкла? – Бабуля уставилась блёклыми глазами на гостью. – Будоражишь ты нити, даже я чувствую, дух реки, вон, пробудила. Манит он тебя. Тайны раскрыть обещает, но ты не верь. Утопнешь только!

Между старушкой и странницей пробежали мальчишки лет пяти, с улюлюканьем, визгами.

– Вон, малышня, вишь, сами ведают, кем им статься. А знахари ваши. Нет им у нас места. Изжили мы их.

– Вместе со старостью? – не удержалась Малют.

Бабуля усмехнулась.

– Догадливая, смышлёная. Не странницей тебе надо стать было. Ох, не странницей. Не своё занимаешь ты место, вон и мучаешься видениями во снах, да вопросами без ответов.

Малют насупилась, как ребёнок. Никогда она не прерывала беседу сама, всегда слушала. Но сейчас. Речь о ней. И ей решать, продолжать ли разговор. Она развернулась и пошла к реке, услышав, как громко вздохнула старушка.

«Ну и пусть. Это мне решать, быть странницей или нет. Мне нравится. Это моё место! Я хочу и буду странствовать».

Воды реки охладили ступни и пыл. Малют вгляделась в сухое дерево – не появится ли девушка в сером платке, не расскажет ли, то что обещала утром? Но голоса жителей, наверное, мешали, не хотел дух появляться, пока кто-то сможет заметить даже издалека.

– А если я приду завтра одна, на рассвете? – прошептала Малют.

– Не испугаешься? – пришёл тихий шелест в ответ.

– Смотря что ты обещаешь раскрыть?

Девичий хохот разнёсся по водам реки, а сквозь него пробились два голоса: матери и дочери.

«Ты у меня такая любопытная.»

«Я стану странницей – вот увидишь!»

«Ну что ты! Нельзя! Забудь это! Выкинь из головы!»

Волнение матушки градом стучало, стучало, стучало, а по воде растекались круги.

– Ох и клёв сегодня к вечеру будет, наваристой ухи к ужину жди.

В высоких сапогах к реке подошёл спаситель Семка́. Закинул удочку и спустя пару вздохов уже вытянул первый улов. Значит, круги на воде не от голоса были, а от рыбёшек…

Малют постояла немного и отправилась обратно к домам, мысленно обещая себе: если проснётся раньше других завтра – придёт к реке. Выспросит у девушки – чьи голоса звучали. Малышки Малют и её матушки? Или нет. Ведь и другие дети мечтают стать странниками. Хотя… Ни разу не слышала Малют в детских беседах такого. Интересно, а о чём мечтают дети рода Пахор?

Почувствовав, как зашевелилось в нетерпении любопытство, Малют пошла к ребятне, и они вовлекли в свои игры. Как девчонка она прыгала, бегала, смеялась, забыв обо всём.

Не видела Малют, что за ней наблюдали: Ульяния и девушка у реки.

***

Солнце спряталось за деревьями, в центре разожгли большой костёр, и семьи устроились на земле вокруг него. Но прежде чем сесть – подходили к огню. Ещё одна традиция рода Пахор: каждый от мала до велика вносил вклад в разгорающееся пламя. Щепу кинул малыш курносый и захохотал над тем, как взлетели искры. Толстую ветку приволок юноша. Ему никто не помогал, должен сам справиться. Увидев, как жадный огонь впился в принесённый дар, улыбнулся и потёр руки довольный – теперь может считать себя взрослым.

Бабушка Ульяния прошлась вокруг пламени, песнь завела и ей подпевал ветер. Жители слушали молча, но постепенно в такт мелодии начали раскачиваться и вплетать по одному слову.

Малют наблюдала и поражалась, как же стройно всё получалось. Песнь разносилась по округе, пронзая волнами звука вечерний воздух. Природа впитывала благодарность селян и в ответ создавала защиту от нечисти. Сплеталась тонкая ткань, нить к нити, узелок к узелку и накрывала одеялом поселение – никто не потревожит людской сон этой ночью – вот в чём секрет, вот почему гостям нравится здесь отдыхать.

Ульяния замолчала, песнь же ещё несколько вздохов звучала. Жители смотрели на бабулю и улыбались.

– Как прошёл день ваш? Рассказывайте. Огонь и гостью уважьте.

Встал глава, в этот раз на нём свободный кафтан, помог устроиться матушке на мягкой подстилке, негоже ведь старческим костям на земле холодиться. Пробежался по собравшимся глазами цвета грозовой тучи, в которых молнии сверкали, отражая отблески пламени.

– Может быть, ты начнёшь, Марсик?

Мальчонка курносый подскочил, будто кузнечик, подбежал к Малют и, ухватив её за руку, потянул ближе к костру.

– Вы же видели это? Видели? Я первый раз кинул кору и попал аж в центр пламени. Оно с нами разговаривает. Если бы я вёл себя плохо, то моё подношение огонь выплюнул бы обратно. А я сегодня молодец. Папе помогал, инструменты разные подавал. Вот костёр и принял меня.

Малют слушала и удивлялась, на вид мальчишке не больше пяти, но он так чётко выговаривал каждое слово, да так по-взрослому, что в голову закрались сомнения, а ребёнок ли перед ней. Но оказалось дело в магии костра. Малыш вернулся к родителям и залопотал:

– Мам! Я зе маладес? Меня выбвали певым.

Костёр потрескивал, искры взметались. Рядом со странницей встал другой человек. Он не брал её за руку и говорил вовсе не с ней, а будто отчитывался перед костром. За ним подошёл ещё один житель, потом ещё. Каждый рассказал о том, как прошёл день, но Малют не сводила глаз с малыша. Как такое возможно? Чёткая, взрослая речь у костра и такая детская вдали от него. Пламя влияло или ткань, что сплела песнью Бабуля?

– Благодарим тебя, дух и отец. Дай нам набраться сил на завтрашний день. – Ульяния поклонилась догорающему костру и ушла первая, за ней по одному отправились остальные.

Огонь, попрощавшись с последним жителем, потух. Сам.

Малют стояла возле него ещё какое-то время, пока её не позвали:

– Не тревожь его. Спи. Все спят в тиши.

И правда, звуки пропали. В сарае, где гостью обнимало ароматное сено, слышно было даже биение сердца. Но и оно затихало, погружая Малют в темноту сна. Без видений. Всё осталось за одеялом, укрывшим поселение рода Пахор.

Как девушка дух не пыталась прорваться, не пускала её защита, не давала утянуть странницу в омут, обменять жизнь на утерянные воспоминания. Не время. Не место. Не так.

-3-

Цепкие лапы птицы впивались в лицо, клюв стучал по голове, в поисках того, чем поживиться. Что ей нужно?

– Мозги! Любимое лакомство. Угостишь ими мою птаху?

Скрипучий голос вызывал дрожь, от страха тело немело, сердце сжималось, дыхание сбивалось, в горле застревал крик.

– Ка-а-ар!

Малют открыла глаза и замахала руками, отгоняя мерзкую птицу, но поняла, что это ветка зацепилась и дёргала за волосы.

– Уфф, – Малют выдохнула, села, прислонилась к стволу и приложила руку к груди – сердце ухало ночной совой, слух улавливал шорохи, воображение дорисовывало картинки, не отойдя от кошмара.

Лес, обычно такой дружелюбный к страннице, вёл себя, как расшалившееся дитя. Спать не давал, тропинку прятал, зверей напускал.

– И зачем я послушала Ульянию? Иди, говорит, найди знахаря. Ты же бродишь всё равно по поселениям, может, и пустит тебя. Ага, конечно. Пятый день блуждаю. Коренья съедобные перебивают аппетит, да роса жажду помогает притушить. Но я ж не протяну так долго. Эй!

Малют сложила ладони и прокричала ещё раз.

– Эй!

Ночной лес зашелестел, разбуженная птица расправила крылья. И Малют вжалась в ствол.

Это она? Та из кошмара?

Луна выглянула из-за кроны и тень птахи выросла в огромное чудище. Если бы ноги не отказали, Малют уже неслась бы сквозь чащу, но её словно придавило к земле, не могла даже пошевелиться, а птица вприпрыжку перелетала, шуршала травинками и приближалась к своей жертве. Малют зажмурилась, помолилась духу и завизжала, замахала руками, когда по темечку постучало что-то острое.

– Да, тьфу на тебя! – Дёрнула она треклятую ветку и осмотрелась.

Чуть поодаль, склоняя голову то влево, то вправо переминалась пичужка.

– Это тебя я так напугалась? Прости, разбудила, наверное, криками. Ну иди ко мне, – Малют протянула ладонь.

Но птица расправила крылья и улетела.

– Ага, зачем общаться со мной…

Малют поджала колени к груди, упёрлась спиной в ствол и попыталась уснуть. Но куда там. Шорохи, ветер, ветка эта приставучая. И в сон не провалиться, и дальше не пойти. Луна за тучами пряталась, по ночному лесу бродить опасно, не зверь, так коряга заставит о том пожалеть. Поэтому Малют сжала сильнее веки, до тёмных пятен в глазах и вспомнила прощальную беседу с Ульянией, чтобы отвлечься.

– Мучаешься ты, видения ловишь. А что если они не твои? Не гонись за неведомым, заведёт оно, как в пучину нашей реки, а ежели рядом никого не окажется? Кто ж спасёт-то? А?

Малют молчала. Она чувствовала в то утро себя такой отдохнувшей – без снов, без попыток уловить ускользающее. Только поглядывала на речушку и сожалела, что так и не поговорила с девушкой. Остаться бы. Завтра попытаться. Но Бабуля пришла к Малют в сараюшку до завтрака и давай поучать.

– Знахарь нужен тебе. Не ты ему, а он тебе. Пойми. Ты можешь считать себя странницей, но я же вижу, что ты другая. Искать нужно в себе, – ткнула она пальцем в грудь Малют. – Но одна ты не справишься. Только он поможет, но ты должна захотеть. Он чует ложь на расстоянии.

– Кто он вам? – спросила Малют.

Но Ульяния проигнорировала.

– Муж? Брат? Сват? – допытывалась Малют.

– Ох, девонька, ты такая ещё молодая.

– Неужели отец?

Ульяния расхохоталась.

– Да, дух с тобой. Знавала я его когда-то, запомнился.

– Вы были странницей! – осознание молнией вспыхнуло.

Бабуля вздохнула, всучила Малют котомку с припасами и молча показала на тропинку, ведущую прочь от их деревни.

Огорчилась?  Вспомнила утерянное чувство свободы? Помочь ли она хотела Малют или избавиться? Ведь отправила искать поселение, которого, возможно, и нету…

В полудрёме Малют услышала шорохи, увидела тени. Но не птица то была – человек. А после накрыла её темнота и сон долгожданный. Малют чувствовала, что плыла по тёплой реке на плоту, а рядом родные, они не забыли её, они скучали и скоро Малют окажется дома.

***

Сон растворился с лучами рассвета. Малют осмотрелась. Её пустили. Она наконец в поселении. Том ли которое искала неважно. Но здесь люди, дома, горячая еда, ключевая вода. Желудок от мыслей о еде заурчал и заставил Малют пойти на поиски жителей. Таких же ранних пташек, как и она.

Её встретил мужчина и время ускорило ход. День пролетел незаметно и уже на закате Малют устроилась на ночь в гостевом домике и прокручивала, что же узнала о загадочном народе Бурима.

Они ценили природу и пользовались её дарами. Семьи обустраивались внутри деревьев, всё, что жители носят, всё, что едят – всё натуральное и из того, что найдено в этом лесу: грибы, ягоды, травы. Но какие вкуснейшие каши, супы у них получались – без огня из поленьев, а с помощью лучей солнца. В голове Малют эти чудеса не укладывались. Зато нить странника пульсировала довольная.

Бурима низкого роста – удобно передвигаться по чаще. У них бледная кожа и скупой язык, немного похож на животный. Малют слушала и удивлялась, как можно так просто общаться. Ничего лишнего: дай, сюда, там, иди. Коротко и понятно.

– Есть, – пригласили её к столу утром.

– Спасибо, – сказала Малют и заметила блеск в глазах малышей. Слово незнакомое, длинное, язычки тут же начали нащупывать звучание. Короткое «спа», протяжно-свистящее «ссииии» и словно выплюнутое резкое «бо».

Живёт ли среди них знахарь, выяснить не удалось пока, но Малют радовалась, что эту ночь проведёт не в лесу, и надеялась, что птица не побеспокоит во сне.

– Тут, – указали ей на ночлег, когда солнце скрылось за кронами.

Небольшая берлога в корнях огромного дерева, внутри вкусно пахло корой, смолой и высушенными листьями. Ветер не задувал. Малют почувствовала себя собачонкой в заботливо сколоченной хозяевами конуре, свернулась клубочком, укрылась сотканным из травы пледом и только приготовилась уплыть по реке сна, как услышала шорох. К ней наведался гость.

– Здравствуй, путница. Как устроилась? – раздался скрипучий старческий голос из сна.

– И вам не хворать, – ответила Малют и села, поджав под себя ноги, так чтобы видеть гостя и дать ему возможность устроиться рядом.

– Ты упрямая! Как не пытался я отвадить тебя всё равно шла, не сдавалась. А ведь обычно с первого раза странники понимают, что лучше от нас держаться подальше. Были смельчаки, что выдерживали в лесу пару ночей. Но ты! Ты другая. Вот и сжалился я над тобой. Добро пожаловать.

Старик прополз в самую глубь берлоги, покряхтел и посмотрел на молча наблюдающую за ним Малют.

– Не простой ты человек, вопросов в твоей голове много. Не на все я отвечу, но с некоторыми помогу. Ложись на спину, закрывай глаза и не мешай.

Он похлопал по земле и ждал. Но Малют помотала головой и попятилась крабом.

– Что вы хотите сделать? Я думала, мы просто поговорим. Я в голову к себе не пущу!

Старик вздохнул.

– Говорю ж упрямая. Ну, как знаешь, я устал, лет мне, как видишь, много. Посплю тут. Коли захочешь ответы узнать, только моргни, но теперь уже завтра. Коли откажешься, я не буду настаивать. Это ты пришла, я не звал – утром тебе покажут дорогу и, уж прости, заберут знание об этом народе. Не любят они внимания, не показываются никому.

Он ещё что-то бормотал, но всё тише и тише. Разобрать не получалось. А спустя мгновение засопел. Малют помассировала веки, ругая себя – чего напугалась? Обычный старик. Что он сделает? Ну поводит руками вдоль тела, посчитывает отголоски нити, может, и правда нащупает что-то из прошлого. Малют постучала себе по щекам. Побоялась уснуть – ведь у Пахор пропустила рассвет, не поговорила с девушкой-духом. Что если и старик проснётся раньше, да уйдёт и выгонят Малют. Нет. Она поговорит. Обязательно с ним поговорит.

Вот только усталость накрыла плотным одеялом и, устроившись рядом со стариком, Малют всё же засопела. А в берлогу залетела птица, попрыгала, крылья то расправляла, то складывала, но к страннице не подошла. Поклевала землю, поворошила её когтями и тоже устроилась спать, но нет-нет – поднимала голову, открывала глаза – словно следила за Малют. Не сбежит ли…

-4-

– Тук!

Мальчишеская голова появилась в берлоге. Малют лениво потянулась и пригласила жестом зайти гостя внутрь.

– Доброе утро, малыш. Устраивайся поудобнее. Я сейчас высвобожусь от лап сна, и мы с тобой обязательно поговорим. – Малют потёрла веки, размяла конечности. Она ростом выше бурима и жилище не позволило встать в полный рост, зато получилось растянуться на спине и пробудить мышцы. – Ой.

Малют рассмеялась, а мальчишка сел, подогнув ноги, и склонил голову, прямо как любопытная птаха.

– Я обычно молчунья, привыкла слушать, а с вами в болтушку превращаюсь.

– Да, – кивнул мальчуган.

– Как зовут тебя? Меня Малют, – она протянула руку.

Но мальчик отшатнулся.

– Ой, я забыла, спросонья никак не соберусь.

Малют встряхнула рукой и протянула мизинец.

– Я Малют. А ты?

– Рррр, – пророкотал мальчик и коснулся её мизинца своим.

Малют царапнул макушку, уж очень похож его рык был на окончание крика «кар-р-р-р» птицы из сна, который преследовал в лесу. Но глаза мальчика светились добротой, улыбка искренняя на лице. Нет. Это ошибка. Отголоски кошмара.

– Ты пришёл рассказать о чём-то или выучить новое слово? – Малют подмигнула гостю.

– Спа-сиии-бо, – протянул мальчонка и ещё шире улыбнулся.

– Какой же ты милашка.

От последнего слова мальчишка распахнул веки, раскрыл рот и часто-часто задышал.

– Ты хочешь это слово выучить? Ми-ла-ш-ка, – медленно повторила Малют и увидела, как с каждым взмахом ресниц мальчик краснеет, словно от натуги.

– Ты точно хочешь его запомнить? Справишься? – Малют заволновалась, что, если по здоровью им нельзя длинные слова. – А родители не заругают?

– Нет, – раздался старческий голос.

Малют вздрогнула – как она могла забыть про старика? И ведь спрятался в дальнем уголке, не разглядеть было. И звуков не издавал – не дышал?

Старик ползком приблизился, сел рядом с мальчиком, взъерошил его волосы.

– Они знают, что мальчик особенный. Очень любопытный. Ты в детстве была такая же. А это первый признак того, что человек выберет путь странников.

Малют молчала, чувствуя, как сердце крадётся к горлу, словно хочет само ловить каждое слово. Старик похрустел костями, а мальчишка заполз ему за спину, помог прогнуть спину и тут же сел обратно по левую руку.

– Смышлёный, – подмигнул старик мальчику. – Не сидит на одном месте. Ходит хвостиком за новыми людьми. Это он, кстати, уговорил меня пустить тебя в поселение.

– Да, – закивал, сверкая улыбкой Р.

– Ну? – сощурился старик и посмотрел на Малют. – Что решила? Проводить на тропинку и подсказать куда дальше отправиться или пустишь меня в голову?

Малют поёжилась.

– Не бойся, – вкрадчиво, почти по-змеиному прошептал знахарь. – Я осторожно. Только пощупаю и так вижу, как бурлит около тебя воздух. Как ещё не спалила ничего.

Р вытянул ладошку, старик накрыл её своей, и они начали игру. Касались подушечками пальцев – мизинцев друг друга, безымянных, дошли до большого и вернулись к мизинцу.

– Ну? – прошептал мальчик.

Он спрятал за спину ладошку и посмотрел на Малют. Словно бурима время так засекали и теперь от странницы ждали ответ. А она видела тени на стенах берлоги – крыльями птица махала, а за спиной слышался шорох – птаха к ней приближалась? Хотелось убежать, отказаться. Но мальчишка улыбался так по-доброму, что Малют кивнула.

– Хорошо. Что нужно делать?

***

Удивительно, как может лес волнами распространять звук. Вот ушей коснулась трель птиц, на смену пришёл шорох в кустах, затем писк мелких зверьков в отдалении, а потом на мгновение наступила оглушающая тишина.

Малют сидела с закрытыми глазами, прислонившись к шершавому стволу дерева. День клонился к закату и перед сном странница, как обычно, прокручивала события.

 Они со стариком и мальчишкой вышли из берлоги – тесно там, и отправились в чащу, где было больше свободы и не помешали бы жители, то и дело спрашивающие: как? То ли интересуясь: как дела? То ли желая понять: как спалось гостье?

Бурима тянули руки к Малют, когда она проходила мимо – многословная гостья так быстро покидала их деревушку. А мальчишка Р всё прижимался к знахарю, словно боялся, что родители его не пустят с ним. Но старик ох, чудной. Что-то шепнул женщине одной, и та быстренько принесла корзинку с едой. А Р взял Малют за руку и побежал по тропинке, пока остальные отвлеклись на бормотание знахаря, отвечающего на вопросы взволнованных бурима.

– Нога.

– Спать.

– Дитя.

Малют мысленно дополняла фразы и догадалась, что одни жаловался на боль, другие переживали о бессоннице и близких родах. Ей хотелось остаться и посмотреть – как старик им помогает. Но Р не сбавлял темп, уворачивался от ветвей, перепрыгивал канавки, на кочки указывал и уводил странницу от поселения. Вернуться туда она уже не сможет. Сама. Что ж. Хоть воспользоваться временем и поспрашивать мальчонку о бурима.

Но… Стоило им остановиться на небольшой полянке, как тут же появился старик. Наверно, Р кругами водил Малют, время тянул. Ох, шельмец.

Знахарь потрепал мальчонку по волосам, поставил на землю корзинку.

– Прежде чем спрашивать что-то у головы, нужно отвлечь её от желудка, – пояснил он, доставая кушанье завёрнутое в зелёный лист.

Жуя и мыча мелодию, старик закружил по поляне, притаптывая траву. Р протянул Малют то же угощение и ждал. Малют осторожно откусила и удивилась: кислинка с сахаристостью ягод прогнала даже остатки сонливости.

– Вку? – спросил Р.

– Оч! – Малют показала большой палец, а мысленно отметила – не перейдёт ли и она на упрощённый язык?

Подготовка завершена, знахарь жестом показал Малют, лечь на спину внутри притоптанной травы. Провёл по её векам, смыкая.

Интересно, что он сейчас делает? Руками водит? А глаза закрыты? Ха, а между зубов зеленушка, наверняка торчит. А Р наблюдает или уже повторяет за знахарем? Странника выберет мальчишка путь или останется и научится лечить своих.

По лбу шлёпнула прохладная ладонь

– Лежи тихо, – шикнул старик. – Твои мысли такие громкие, что отвлекают, выбрасывают меня из твоей головы, а это опасно. Могу повредить участок мозга, станешь неразумной, возись потом с тобой, исправляй.

Но как? Как перестать думать?

Было страшно, Малют приоткрыла один глаз и стала наблюдать. Знахарь сидел рядом, руки вытянуты, сам раскачивался, а в изголовье Малют – мальчонка, судя по тени, повторял движения старика.

Жззз, Зжжж. Мухи или ещё какие насекомые летали справа, слева, хотелось прогнать, но как? Старик прижал руки Малют к земле. К горлу подкатывал ужас. Вот сейчас эти мухи заползут в уши, ноздри и съедят её изнутри. А старик – он специально привёл Малют сюда, чтобы скормить этим тварям. Что там скрипел он во сне? Мозги? Вот что ему надо! Но я не позволю!

 Прохладная ладонь снова шлёпнула Малют по лбу.

– Ты совсем? Чего творишь-то?

Малют вскочила и собралась высказаться, но увидела, что Р упал и его били конвульсии.

– Мальчонка учится только. Вот такой же, как ты. Говорил ему, наблюдай только, а он за мной пошёл. Ну а ты! Чего переполошилась? Мы почти уже нашли дверь. Но нет. Ты так щёлкнула по носу. Я успел увернуться, а вот он.

– Эй, Р… Малыш, очнись, – Малют хлопала мальчишке по щекам, дула на лицо.

Он застонал.

– Спа-сиии-бо! – коснулся он лба Малют.

Она выдохнула и заплакала. Мальчик обнял и показалось, что она услышала его речь, а, может, это знахарь шептал.

«Сложно, туманно, не пробраться. Рано. Ты не готова… Но, если бы ты сама посмотрела. Для этого надо бы в…»

– Куда? Куда мне надо? – Малют тряхнула мальчонку.

Тот захлопал ресничками и ничего не понимающе заозирался.

Знахарь ухватил Малют за локоть. Поднял. И посмотрел снизу-вверх – не вышел ростом, видимо, один из родителей был бурима.

– Что-то не так пошло при посвящении. Я не могу – очень плотный кокон защитный. Обычно я могу пробраться в любой уголок подсознания, увидеть скрытые от странников знания. Возвращаю спрятанное, когда они завершают свой путь. Но у тебя. У тебя там пусто…Словно дух всё забрал, а значит, нужно идти к… – на полуслове старик поперхнулся.

Он глотал воздух, словно рыба, выброшенная из воды. Повалился и затих. Р засуетился. Ноги приподнял знахарю, по щекам постучал, нажал на особые точки на ключице, на макушке, поднёс траву к носу. Старик всхрапнул, свернулся клубочком и засопел.

Малют всё это время почти не дышала, она смотрела на действия мальца и просила духа, не забирать знахаря – он здесь нужен.

– Пора, – вздохнул Р и пожал плечами, словно извинялся.

А потом… Всё закружилось, сильный ветер подхватил Малют и увёл. Далеко. Только слышала она скрипучий голос:

– Дело не в тебе. Не вздумай винить себя. Я уже стар. Нити не дают назвать тебе имя и место. Но ты поймёшь скоро сама. Иди, иди, куда душа просит. Будь свободна и зов найдёт тебя в нужное время и в нужном месте.

И Малют шла, но не видела ничего перед собой. Ей хотелось вернуться к немногословным бурима и остаться у них подольше. Ноги же сами передвигались, пока не пришло время сделать привал. Провалиться в сон. Хорошо бы без кошмарных видений. Их хватило Малют. Сейчас хотелось отдохнуть – как в последнюю ночь у рода Пахор. В тишине.