На обочине мироздания

– Я ведь не так глупа, дорогой, – усмехнулась женщина, локоны светлых волос ее лежали беспорядочно на ее плечах в тени. – Ты впервые за долгие месяцы притронулся к запылившемуся телескопу, невольно старясь выставить все таким образом, чтобы я этого вовсе и не заметила.

– И чего же ты знаешь обо мне еще из того, чего бы я не стал тебе рассказывать?

– Влюбленность не лишает рассудка, Венсан, хотя мы оба были совсем еще юны, – неясно отозвалась Дарсия, когда собеседник, обращенный к ней спиной, бросил окурок в пустой бокал, чей стеклянный контур в мягких огнях прикроватного светильника отразился на поверхности тумбочки.

– Тебе всегда удавалось легко уйти от ответа за пространными фразами, дорогая, – заметил несерьезно Венсан, когда ощутил на своей спине редкое и хищническое дыхание спутницы, что в это мгновенье казалось ему особенно приятным.

– Ведь ты и не желал искренне слышать от меня слов правды.

– Быть может, так и есть, поскольку я и не хотел делиться с тобой этой вестью, – согласился директор, один из глаз его застелили собою его растрепанные волосы, что упали на лоб, сигаретный дым померк в незаметных порывах проникающего в комнату через приоткрытое окно ветра. Даже шторы оставались почти неподвижны в их прикосновениях.

– Свидание с «Персефоной», с которой ты расстался двадцатью двумя годами ранее в обветшалой астрономической обсерватории райского острова, – напомнила пьянящим ангельским голосом Дарсия, словно бы пропев их, она все не отстранялась от мужчины, поскольку уже и не думала позволить ему вновь уйти от этого разговора.

– Все верно, – сказал в холодной задумчивости Венсан, дыхание собеседницы оставалось предельно ровным. – Тогда я, точно как и ты, думал разорвать помолвку, – сообщил без тени недосказанности мужчина, от чего он следом поймал себя на мысли, что уже прибегнул к оправданьям.

– Наверное, поэтому ты и позволил своему сердцу ответить взаимностью чувствам той юной девушки, что приходилась мне все равно что младшей сестрой, а позднее сделавшейся женой Клеменса, моего дорого брата, – выговорила несколько самодовольно Дарсия, ведь она за все эти годы и не проговорилась Венсану о том, что этот эпизод был ей известен.

– Мари, – сорвалось следом с уст мужчины, словно бы слова его сейчас должны были донестись до нее через время в прошлое. Дыхание Дарсии не утихало, а руки ее тонкие легли на плечи супруга, заставляя его покорно ожидать вердикта.

Еще какое-то время супруги молчали, а Венсан вдруг ощутил, как между ними теперь пропала некоторая недосказанность, которая и заставляла его чувствовать себя виноватым, однако по прошествии лет это чувство утихло и стало почти незаметным.

– Почему же ты не говорила об этом все это время, дорогая? – спросил директор, электрическая свеча в светильнике горела неизменно.

– Хотела, чтобы прошло столько времени, и мы бы стали с тобою другими людьми, – прошептала Дарсия, от волос ее светлых веяло цветочными духами, а зеленые изумруды глаз ее судейских словно блестели даже во тьме. – Теперь мы и не можем без друг друга прожить и дня, ведь мы нужны друг другу как воздух.

– Вот как, – прошептал отстраненно Венсан.

– Я хотела искренне не знать об этом или простить тебя сразу, потому что взаправду любила только тебя и каждую разделенную с тобой минуту, но не могла быть уверенной, что ты сможешь сделать это, – объяснилась Дарсия, после чего взяла из приоткрытой коробки длинную сигарету в белоснежной бумажной обертке, мужчина знал, что на ней всегда остаются розоватые следы от губной помады.

Венсан, в свою очередь, приподнял стальную зажигалку возле себя и плавным движением высек пламя, будто бы это могло скрасить повисшее молчание, к потолку потянулся дым.

– Ты ведь всегда помнил о ней? – спросила вдруг отстраненно Дарсия, сигарета тлела неторопливо, позволив супругу снова убедиться, что исходящий от дыма аромат, в действительности, казался сладковатым и чем-то напоминал духи.

– Да, – сказал коротко и без тени утайки директор.

– Все-таки ты не умеешь врать, – заметила Дарсия, а Венсан даже спиной словно почувствовал ее извечно добрую к нему улыбку и разглядел в ней прощение.

– Поэтому я предпочел об этом вовсе никогда и не говорить, дорогая.

В комнате вновь повисла тишина, наполняемая приглушенной феерией дождя за окном и тика секундной стрелки в часовом шкафу, в полутенях меж двух фигур теплился тусклый огонек.

– Эта давняя история заняла особое место в моем сердце, – признался снова Венсан, когда поднес пустой бокал с каплями вина на дне, куда следом упал второй окурок. – Но все это уже и неважно, ведь я всегда любил только тебя одну, – добавил искренне мужчина, не испытывая уже сожалений о прожитых в идиллии годах.

– Мне всегда нравилось смотреть на тебя в те мгновенья, когда ты стараешься быть искренним, – произнесла ласково Дарсия, приоткрыв изумруды своих глаз, от чего истлевший огонек среди полутеней сменила пара сказочных зеленоватых пятен, что всегда казались в ней безбрежными морями и очаровывали своей благородной загадочностью.

– А теперь поспеши на свиданье с «Персефоной», вернее, не упусти своих воспоминаний, – прошептала учтиво собеседница, выпустив супруга из объятий взъерошенных струн своих светлых волос.

Венсан, точно как об этом и говорила Дарсия, надел на себя халат и вышел бессловно на балкон спальной комнаты, что была видна лишь через изысканные тюли между собранных штор. Капли ночного ливня обошли стороной телескоп под короткой крышей балкончика, где теперь появилась фигура мужчины, директор, чувствуя на себе обжигающий взгляд супруги, обратил волнительный взор к картине приоткрывшихся небес.

Мерцающие над гладью беспокойного озера звезды были видны и в холодных огнях именитого города, подчеркивая невольно остроту его силуэта. Пестрая картина в этот час во многом отличалась от увиденной Венсаном на райском острове двадцатью двумя годами ранее вместе с Мари, но это не помешало ему быстро определить точное местонахождение на нем тусклого фиолетового пятна, в котором лишь косвенно удавалось различить хвост кометы.

Телескоп был уже заранее настроен, поэтому линза его смотрела сейчас точно в ту точку на всем звездном небе, где была видна непродолжительный период времени до рассвета «Персефона». Однако Венсан медлил, поскольку в этот миг снова увидел совершенно ясно перед глазами образы из полузабытых воспоминаний о вечере, когда его одиночество в стенах обсерватории нарушила Мари, не зная нисколько о том, что юноша в порыве отчаяния намеревался броситься со скал навстречу бушующим волнам…

Венсан в одном халате на плечах нашел в себе силы оставить размышления и прильнуть к телескопу, чтобы запечатлеть далеко за разверзшимися тучами серебрящееся безумно тело кометы, от которого исходил против направления ее движения буйством красок продолговатый хвост. От обилия огненных фиолетовых полос возле нее мужчине даже показалось, словно бы бездна небес возле «Персефоны» вовсе рассыпалась, точно как от пулевого выстрела.

– Верно, она и не изменилась? – раздался вдруг за спиной Венсана голос супруги, заставив его отстраниться от телескопа.

– Не слышал, как ты вошла, – признался директор, снова уйдя от ответа.

Вдвоем они стояли возле изысканной чугунной оградки, сразу за которой сыпались с неба капли дождя, что напоминали сейчас снежные хлопья, спускающиеся неторопливо наземь.

Венсан выразительным жестом пригласил Дарсию к телескопу и, облокотившись о калитку, обратил холодный взгляд прямо к Женевскому озеру, силуэт города вдали содрогался огнями ночных фонарей неизменно.

В скором времени Дарсия отстранилась от телескопа и сказала вслух:

– Красиво, вот только для меня она мало чего значит.

– Наверное, так и должно быть, дорогая, – отозвался сквозь дымку отчетливой задумчивости в голосе Венсан, разглядывая очертания Женевы за озером. – Осталось лишь ждать утра завтрашнего дня, – добавил директор.

***

Мелодичный звон будильника, открытые окна, ванная комната, свежеприготовленный пришедшей служанкой завтрак, ароматный кофе, роскошный автомобиль и дорога до протяженных галерей огромного комплекса. Дарсия в строгом платье и бейдже ведущего инженера читала газету на мнимом экране перед собой, в то время как заглушивший волнение парой таблеток Венсан разглядывал живописные пейзажи альпийских лугов после ночного ливня.

В проносящихся за окном картинах больше не было той загадочности и недосказанности, присущей скорее ночи, но это не мешало мужчине снова наслаждаться видами ровных рядов виноградников. Пятна зеленых плодов свисали с веток, налившись заблестевшими в лучах утреннего солнца каплями, фермер – добродушный на вид старик в шляпе и высоких сапогах расхаживал по своим владениям и даже не удостоил своим вниманием проплывший по дороге представительский автомобиль без боковых зеркал и водителя.

– Разве мы не должны лично встретить у трапа самолета госпожу Хайлис и комиссара по исследованиям? – задалась вслух вопросом Дарсия, когда автомобиль оставил позади громоздкой эстакады съезд на ведущее к терминалу аэропорта шоссе.

– Протокольная служба сочла нас излишней деталью на церемонии встречи, – объяснился Венсан, сверившись следом с циферблатом электронных часов на мнимом экране перед собой, правительственный самолет к этой минуте должен был уже пересечь границу Швейцарии и находиться на подлете к аэропорту.

– И здесь дотошные бюрократы позволили себе вмешаться в нашу встречу, – жаловалась вслух собеседница, одним жестом пальца отложив газету в сторону, от чего мнимый экран перед ней погас и стал невидим.

– Полагаю, у нас еще будет много времени на разговоры: очередной неудачи нам попросту не простят, – с некоторой долей насмешки утешал супругу Венсан, чем заставил вновь ослепительную улыбку засиять на ее лице.

В скором времени герои, находясь в чреве исследовательского комплекса, оставили машину и по длинным коридорам направились в центр управления, что был выбит в толще горной породы в предыдущие пять лет вместе с новым крылом. Инженеры и ученные из разных стран в обычных одеждах и белоснежных строительных касках на головах приветствовали Венсана и Дарсию, которые словно почувствовали наощупь в тяжести воздуха повисшее в подземных залах напряжение, от чего оба помимо привычного ощущения причастности к чему-то большему и грандиозному даже нашли себя на острие человеческой мысли.

К этому часу госпожа председатель со свитой должна была уже сойти с самолета и, будучи с почетом встреченной национальным правительством, под охраной направиться в институт: от делового завтрака, как и от визита в музей, гости предпочли отказаться.

– Доктор Сойер рада приветствовать вас здесь в этот знаменательный для науки день, – раздался вдруг выверенный в каждой интонации голос «Мари» – цифрового помощника, когда супруги оказались, наконец, в многолюдном центре управления: в преддверие визита председателя помимо ученных здесь находились вооруженные солдаты, они, впрочем, оставались нарочно безучастны.

– Спасибо, – отозвался стеснительно Венсан, встав чуть впереди Дарсии перед широкими окнами бетонного саркофага, откуда им приоткрылась захватывающая воображение картина открытого сечения детектора на участке ускорителя, напоминающего скелет павшего чудовища древности.

На лестницах возле сооружения находилось еще несколько фигур людей в белоснежных халатах, заставив директора проекта поинтересоваться у вездесущего помощника с красивым женским именем вслух:

– «Мари», насколько завершена подготовка ускорителя?

– Подготовительные работы идут в строгом соответствии с планом, господин директор, – заверила безукоризненно на чистом французском «Мари», после чего она распорядилась бессловно вывести на экран перед мужчиной схему разбитого на секции ускорителя.

Дарсия, точно бы не желая мешать беседе старых знакомых, удалилась к своему креслу, нависающему властно над подчиненными, именно ей по протоколу принадлежало право начать испытания, провернув громоздкий ключ в замке защитного механизма. Таким старомодным устройством было решено обезопасить персонал после трагического эпизода в 2018 году, когда во время строительных работ по вскрытому контуру промчался пучок протонов и убил несколько рабочих, хотя в тот месяц испытаний вовсе и не должно было проводиться. В ходе закрытого расследования было установлено, что характеристики протонов были полностью идентичны тем, которые удалось получить в серии предыдущих сеансов по их столкновению.

Досадный инцидент стал поводом заставить научные круги всерьез задуматься над самой возможностью отсроченного воздействия на вещество, пересматривая ряд привычных стехиометрических законов, что приоткрывало им путь к осознанию неоднородности времени, в том смысле, что оно все еще имело однозначное направление, но из двух взятых на нем точек одной точке в будущем могло соответствовать несколько точек в прошлом, равно как и точке в прошлом могло соответствовать несколько точек в будущем. Иными словами точки эти были и будущим и прошлым для самих себя одновременно, что уже позволяло представить течение времени в качестве замкнутой многомерной петли, что словно бы состояла из несчетного множества ветвей, но стягивалась под весом важных для системы событий, попытка идентифицировать которые была описана в работах Дарсии и Венсана, хотя до этого эпизода мало кто воспринимал их всерьез.

– Доктор Сойер, позвольте мне запросить разрешение на запуск ускорителя, – раздался вдруг обжигающим бархатом, обволакивающим сердце героя, голос помощника, в просторном помещении перед широкими стеклами саркофага снова повисло молчание, прерываемое сопением вентиляции.

Венсан, выпрямившись несколько горделиво и вместе с тем одиноко, вдруг в полной задумчивости снова обернулся к коллегам, что затихли в своих креслах перед мерцающими прозрачными экранами в ожидании его вердикта, будто бы директор вознамерился в это мгновение открыть врата преисподней.

– Мне сказано ожидать появления госпожи Хайлис и комиссара, – разъяснил нетерпеливой «Мари» вслух своим холодным голосом мужчина, когда ощутил отчетливее всего на себе взгляд Дарсии.

Супруг сейчас ей был мало интересен, словно бы она с детской наигранностью погрузилась мыслями в анализ многочисленных показателей на экране перед собой, хотя сейчас скорее Дарсия вспомнила вновь тот проведенный на райском острове, когда она с дорогим братом, беспечной извечно Исабель и юной Мари беззаботно гуляла по чайным плантациям. Венсан никогда не слышал этой истории из ее уст, но в эту полную пронзительной недосказанности минуту, наслаждаясь невольно отражением мерцающих огней экрана в благородных изумрудах глаз супруги, осознал или почувствовал, что своим решением определял прошлое целого мира и самой Дарсии.

– Доктор Сойер, – произнес один из присланных вместе со свитой председателя надзиратель в офицерском мундире, прежде чем в широких стеклянных дверях возникла фигура госпожи Хайлис, старой женщины в официальном наряде, и комиссара по исследованиям на удалении в полшага.

Присутствующие в центре управления сотрудники, поднявшись с кресел почти синхронно, поприветствовали появившихся гостей из Брюсселя, а Венсан следом, позволив подчиненным продолжить работы, пригласил учтиво обоих к широким окнам, откуда им открылся громоздкий детектор и приоткрытое сечение ускорителя. Вооруженные автоматами солдаты, расположившись вдоль прохода подобно древним статуям стражей, остались теперь совершенно безучастны.

– Могу вас уверить, госпожа председатель, что ваше появление в этих стенах сегодня не будет напрасным, – говорил директор, стоя рядом с высшим руководством, медные пластины в округлом теле громоздкого детектора налились стерильным блеском в свете электрических мощных ламп по периметру бетонного короба.

– Прошу, обращайтесь ко мне без излишнего официоза, Венсан, – протестовала с наигранной несерьезностью в тоне председатель, пока ее седовласый подопечный в безвкусном манерно костюме разглядывал через толстое стекло удаляющиеся фигуры инженеров в белоснежных халатах.

– Как вам будет угодно, – сказал директор и пальцем коснулся плоскости мнимого экрана, подтвердив прежний запрос «Мари», цифровой помощник незамедлительно отправил запрос в высший совет организации. Одобрительный ответ пришел в центр управления через мгновенье.

– Позволю себе заметить, что финансирование не ушло даром, господин директор, – сказал вслух обывательски комиссар, словно бы видя в утилитарных интерьерах комплекса только ценники, которые нисколько не отличались от тех, что были внесены в итоговую смету проекта.

Венсан не стал убеждать бюрократа в его ущербности, вместо чего проследил, как Дарсия своими тонкими руками взяла из открывшегося сейфа громоздкий ключ и, вставив в гнездо старомодного пульта, сделала один звучный оборот.

– Десять секунд до старта, господин директор, – констатировала с фальшивой серьезностью Дарсия, опередив «Мари», от чего помощнику вместе с персоналом комплекса и гостями из окон оставалось только наблюдать за ходом эксперимента.

Хайлис заговорила о чем-то отстраненным со своим спутником, а безучастный Венсан вдруг ощутил в воздухе сладковатый аромат, который показался ему настолько чистым, что причиной его появления просто бы не могли быть чужие духи или иная парфюмерия. Директор в одно из самых важных мгновений в своей судьбе нашел себя мыслями в цветочном поле, вдали от городской суеты и интриг, казалось, что даже бетонные стены развезлись и приоткрыли поля чудесных тюльпанов, чьи лепестки все были красными и колыхались нежно волнами на ветру.

– Сеанс приведен в исполнение, – огласила триумфально «Мари», добавив следом порядковый номер серии экспериментов.

Венсан, оставаясь неподвижным, словно бы на секунду он вовсе лишился дыхания, мечтательно вглядывался в продолговатое тело детектора за толстым стеклом перед собой, точно бы директор, зная о дальнейшем ходе смелого эксперимента, ожидал увидеть хоть что-нибудь, чтобы напоминало отдаленно видимую вспышку или шум кроме мелодичного гула вентиляции.

– Переход во вторую фазу, – раздался во всем зале комментарий цифрового помощника, в то время как картина перед глазами госпожи председателя оставалась совершенно неизменной, словно бы раннее заверение Венсана являлось собой ироничной насмешкой над ее со свитой невежеством, вот только он и не обещал зрелища.

Многочисленные ученные перед мониторами, включая и Дарсию, были слишком увлечены показаниями приборов, чтобы заметить легкое недовольство достопочтенных гостей и охраны, мощные лампы по периметру бетонного помещения горели неизменно, разливаясь по поверхностям зеркальными полосами чистого света.

– Неужели работа ускорителя выглядит именно так? – усмехнулась полушепотом Хайлис, взглянув вместе с комиссаром по исследованиям на доктора, тот предпочел оставаться предельно серьезным.

– Ускоритель будет запущен только через полторы минуты: работает лишь детектор, – объяснился Венсан и, заметив невольно на лице супруги гримасу глубокого непонимания, добавил: – В этом и заключается замысел всего проекта.

– Господин директор, – произнесла внезапно Дарсия, обратившись к Венсану. – Венсан, – сорвалось следом с уст ее многозначительно, как вдруг до помещения центра управления донесся из туннеля громогласный гул или скорее металлический треск, словно на всей его длине сейчас рассыпалась дробь…

Рукотворный ливень в чреве подземного комплекса не прекращался еще несколько секунд, хотя ускоритель вовсе только ожидал команды на пуск, а толстое стекло залов затряслось в прерывистом ритме. Директор бросил отсчитывать секунды до следующей фазы, вспомнив о незавидной участи погибших в засекреченном эпизоде рабочих, ведь уже успел запечатлеть выведенное на экран «Мари» сообщение об отказе всех систем по длине ускорителя.

– Что-то пошло не по плану, Венсан? – вопросила изумленно председатель, прежде чем директор, позабыв вовсе о ней, точно как и обо всех остальных кроме супруги, бросился к Дарсии.

Слепящая тьму вспышка, синхронный треск стекла и оглушительный гул разъяренной машины – все это, чему виновником посчитал себя сразу Венсан, оказалось запечатлено в одном мгновении, предшествовавшему наступлению извечного холода. Мужчина сквозь кровавую пелену успел разглядеть перед собой среди руин лишь силуэт Дарсии, свалившейся как-то театрально со своего кресла, уцелевшие мыслительные центры «Мари» били тревогу, однако директору последнее наблюдение было уже безразлично…

Венсан предполагал ранее, что в назначенный многими годами ранее день эксперимента будет существовать малый процент неудачи, но он оставлял его на «Мари», которая обладала полномочиями остановить начатое в любой момент по первой необходимости. Однако и совершенный машинный разум, именованный от аббревиатуры создавшего его института, не сумел предотвратить трагедии.

Венсан знал, что уже по всем законам логики, точно как и Дарсия, пребывал в блаженном забытье после собственной смерти, которая по странному совпадению не лишила его разума, позволив поразмыслить еще раз над событиями, приведшими его ко дню трагедии. Он быстро осознал, что главной причиной была Дарсия, вернее проведенный ею день на плантациях в позднем детстве вместе с дорогим братом, беспечной Исабель и стеснительной Мари, когда она вдруг увидела все совершенно ясно и позволила себе прийти в точку невозврата сразу после второго свидания с «Персефоной» на берегу беспокойного Женевского озера. Однако Венсан, как он обычно любил это делать в ходе размышлений, возразил сам себе, заметив, что прожитый его супругой в прошлом день во многом являлся лишь следствием случившейся по его вине трагедии, вывод из которой даже находит подтверждение в их с Дарсией работах. Таким образом, Венсан вскоре осознал отчетливо, что он, будучи причиной, послужившей толчком Дарсии к изучению вопроса неодномерности времени, что после их знакомства сделалось причиной к будущей трагедии, попросту не мог умереть, словно бы жизнь его и жизнь Дарсии являлась следствием их смерти в прошлом и будущем одновременно.

***

В следующий миг, что тянулся во времени так долго, словно бы содержал в себе вечность, Венсан ощутил на себе ласковые прикосновения теплого ветра и, открыв глаза, нашел себя в одиночестве среди чудесного поля красных тюльпанов. Налившиеся кровавыми красками лепестки цветов игриво тормошил ветер, вдали под синевой небес виднелась сразу за песчаным пляжем ослепительная полоска моря.

Изысканный шепот волн порой доносился и до фигуры Венсана, который, сидя на капоте блистательного автомобиля красного цвета, вдруг снова вспомнил, что ранее уже видел эту картину, когда в приступе ребяческого гнева покинул Дарсию после непродолжительного разговора, и был обречен судьбой или самой вселенной оказаться здесь вновь. Он уже не горевал, поскольку позабыл по-настоящему, какого это бывает, если не знать об обратимости всего.

Лимб Дарсии, исключая из расчета единственный день в позднем детстве, по странному совпадению начинался неделей ранее, что, впрочем, нисколько не заставляло Венсана чувствовать себя обделенным, ведь период извечного возвращения для него оказался довольно удачным, пусть даже в его первой жизни он накануне разорвал помолвку с дочерью Гарсии. Сейчас, после целой вечности в попытке найти ошибку в расчетах и вырваться из августа 2013 года, Венсан и Дарсия снова трудились порознь, словно бы исполнение ритуала их первой жизни являлось одним из условий для бегства.

– Погода сегодня просто чудесная, – заметил вслух шутливо Венсан и отстранился от глянца двухместного автомобиля, чтобы следом в выглаженной им прежним заботливо рубашке упасть устало на землю, вдыхая пьянящий и не надоедающий цветочный аромат.

Гуляющий по полям ветер тормошил нежно благородные русые волосы юноши вместе с лепестками кровавых цветов возле него, что приятно постукивали по коже и одежде Венсана, одаривая его новыми воспоминаниями о пережитом неоднократно дне.

Юноша невольно провалился в короткий сон, а когда вскоре проснулся в бархатистых кровавых постелях при свете дня, он уже не желал никуда торопиться и вставать, поскольку в лимбе был обречен вновь оказаться здесь. Венсан своим надменным извечно взглядом запечатлел высоко над собой проплывающие неторопливо редкие острова облаков, которых не волновало его и Дарсии затруднительное положение, поэтому они просто тянулись друг за другом на полотнище небес. Ясное солнце теплилось среди блуждающих теней от облаков неизменно.

Венсан прекрасно помнил, что находился на дальнем берегу столичного острова, как и помнил, что ему вскоре удастся различить над собой серебрящееся парой крыльев пятно самолета, на котором обыденно в родные края возвращалась с большой земли Мари Леклер.

– Мари, – сорвалось вдруг снова несколько стеснительно с уст Венсана это имя, словно бы он еще находился в чреве поземного комплекса и хотел обратиться к вездесущему цифровому помощнику, однако сейчас его слова были однозначными: даже после целой вечности в лимбе Венсан все еще вспоминал с теплым трепетом в сердце разделенные беспечно вместе с Мари мгновенья…

Высоко над живописным цветочным полем показался вдруг силуэт авиалайнер, что бесшумно и вместе с тем грациозно плыл по небу, оставляя за собой почти незаметный струящийся от пары двигателей под крыльями след.

В какой-то миг юноше показалось несерьезно, что Мари сейчас наблюдает за ним из иллюминаторов, от чего Венсан, слившись с кровавым пятном вокруг себя, рассмеялся звонко и беспечно, позабыв о своей незавидной участи, к которой его словно в нарушение законов мироздания приговорила сама вселенная. Самолет снова затерялся среди облаков и пропал из виду.

Дрожали в нежных прикосновениях ветра лепестки цветов, от чего казалось, что по всему полю пробегает торопливо волна, но Венсан уже становился свидетелем этого явления неоднократно, поэтому он просто наслаждался проистекающими в бездну времени секундами вокруг него, ведь он лично не был подвластен теперь реке времени, словно после трагического эпизода в будущем он сделался наблюдателем.

– Я ведь даже не могу подарить себе покой в собственной смерти, – заключил с шутливой тоской в голосе юноша, зная слишком хорошо, что при любом исходе был вновь обречен оказаться здесь, на этом берегу в окружении кровавых цветов…

Глава 9

Имена, события, встречи и разговоры последних дней в восприятии спящей Мари вдруг перемещались в причудливую смесь красок на полотнище безумного художника, подобно разбросанным на игральном столе картам в «Павлине», однако всего вокруг себя она различила отчетливо ожидающего одну ее уже слишком давно Венсана в интерьерах университетского дворца, что в задумчивости наблюдал из окон за безмятежным морем и редкими волнами, растекающимися по чистому песку безлюдного пляжа за чугунной калиткой.

Юная госпожа Леклер проснулась около полудня, когда за высоким окном светило ясное солнце, а в помещение просачивался беспечно теплый ветер, зеленели вдали пятна лугов. Все вокруг показалось девушке столь приятным и одновременно с этим обыденным, что она на один миг позабыла вовсе обстоятельства вчерашнего вечера, омраченного покушением на Гарсию в присутствии праздных гостей.

Мари с растрепанными после сна волосами выбралась нехотя из постели и завидела возле себя на спинке кресла перед туалетным столиком оставленное ею вчера бальное платье. Элегантная брошь в один цвет с бриллиантами ее голубых глаз лежала на столе неизменно.

– Все обошлось, – прошептала счастливо Леклер, когда поняла вдруг, что так и не поблагодарила сообразительного Густаво, бросившегося с ней под руку на поиски Алехандро среди всеобщей растерянности, как и Клеменса, закрывшего собою ее и Исабель. Даже бесподобный Венсан, обезоруживший лично убийцу, остался без слов благодарности за спасенную жизнь, хотя к нему, как и к Дарсии, у девушки собралось уже слишком много вопросов.

Юная госпожа, зная о скором возвращении на остров родителей, решилась непременно навестить Венсана в университете, чтобы расспросить его подробнее об их встречах, его извечных предсказаниях, помолвке с дочерью Гарсии и, наконец, об его чувствах к ней. После всех событий Мари и сама не могла сказать точно, любила ли она Венсана, однако и его ответ был неясен, словно бы какая-то незримая сила или даже судьба в случае существования последней заставила их встречу произойти, сделав ее возможной, и этими чудными августовскими деньками связала жизни юной героини и этого полного загадок молодого человека.

В следующее время Мари неторопливо привела себя в порядок и, надев на себя обыденное платье и туфельки, покинула свою комнату и спустилась по лестнице главного холла. Длинные коридоры дворца оказались безлюдными: прислуга под руководством внимательного излишне к труду островитян Хосе работала в саду, лишь несколько горничных в стандартных одеждах поприветствовали поклоном юную госпожу в гостиной, после чего направились в ее комнату для уборки.

Приятные порывы теплого ветра тормошили ласково подолы собранных возле приоткрытых окон штор и щековых тюлей, похожих скорее на изысканные вуали. Дальновидный Хосе уже распорядился, чтобы завтрак ожидал хозяйку в столовой, от чего беспечной Мари оставалось только пройти легко в просторную комнату и усесться за громоздкий стол.

Принесенные вместе с ветром из сада пьянящие сердце ароматы перемешивались с терпкими цветочными духами, которыми веяло от собранных парой заколок белесых волос девушки, и словно таяли в незримом мареве дней.

– Сеньорита Мари, позвольте прервать ваш завтрак, – раздался вдруг голос Леона, когда он появился на пороге столовой в нескольких шагах от хозяйки, шаги его звучные она расслышала многим заранее.

– Мне уже можно обернуться? – согласилась шутливо Мари, когда она отложила со всей аккуратностью приборы в тарелку и вместе со стулом отодвинулась от громоздкого стола.

– Мне уже можно обернуться? – произнес натужно гость, точно бы воспроизводя внезапно протяжным эхом каждое слово юной госпожи.

Изумленная Леклер, ни секунды более не дожидаясь ответа дяди Хосе, обернулась и застала вдруг перед собой фигуру седовласого дворецкого в безупречном наряде, в руках которого повисла золотая клетка с попугаем внутри.

– Хола, – выговорил по-испански очаровательный гость, будто бы понимал свою речь всецело, Хосе лишь наблюдал за ним с одобрительной улыбкой.

Заточенная птица имела забавного вида зеленый окрас и заостренный черный нос, но внутри клетки оставалась совершенно неподвижной, сидя на жердочке.