Одуванчики

Григорий шёл по набережной в раздумьях. Глядя в морскую даль, окутанную белой периной тумана, он вспоминал, как ездил в Крым в свой первый отпуск. Где-то там вдалеке, на другом берегу он пытался разглядеть полуостров. Спросив у прохожего военного в какой стороне Крым, Гриша достал из рюкзака большой профессиональный бинокль. Вояка поинтересовался:

– На кой тебе этот Крым?

Гриша, притворившись ветераном войны с Донбассом, устрашающе посмотрел на него.

– Потому что Крым нужно отвоевать. У меня там родственники. Их притесняют. А мы всё Донецк пытаемся захватить, когда целый полуостров угнали, как брошенную машину.

Солдат улыбнулся, не ожидая услышать такую патриотическую речь от прохожего.

– Отвоюем. Обязательно. Я тебе больше скажу. Вон видишь? В порту? Стоит контейнеровоз, видишь?

– Не-а, не вижу.

– Так ты в бинокль-то погляди! Видишь?

Гриша снял защитные колпачки с окуляров, накинул на шею ремешок и пристально начал смотреть в ту сторону, куда показывал ему солдат.

– Хороший у тебя бинокль! Немецкий?

– Да. Под Иловайском добыл в бою.

– Фирменный? У дэнеров тоже такие есть? Интересно откуда?!

– Я не знаю. У офицера русского отнял. Ему теперь он не нужен больше.

Гриша почти не лгал. Этот бинокль «Цейс» он действительно добыл в бою. Действительно, у офицера. Действительно, он был больше ему не нужен. Только офицер был украинский. Он продолжил наблюдение.

Под американским флагом стоял огромный контейнеровоз в порту. Вокруг него быстро перемещались военные машины. Люди по форме бегали от кузова к кузову, перетаскивая небольшие деревянные ящики, которые, судя по тому, как тяжело они шагали на полусогнутых ногах, имели немалый вес. Гриша обратил внимание на двух людей в чёрных пиджаках, стоящих в ста метрах от разгрузки. Они увлечённо о чём-то беседовали, активно жестикулируя руками. Можно было подумать, что они управляют процессом, однако Гриша понял, что за припаркованным рядом с ними микроавтобусом стоит ещё кто-то. Поменять позицию, чтобы разглядеть незнакомца, он не мог: солдат, маячивший около него, мог о чём-то догадаться.

– Видал? Говорят, привезли несколько тысяч единиц нового вооружения. Разбомбим весь Донбасс к чертям. Грёбанные сепары!

– Не пойму только, а когда Крым?

– Крым…, – солдат задумчиво замолчал, – Крым, похоже, следующий за Донбассом. Сейчас там русские. Так и до войны недалеко, если на них напасть. Я думаю, после Донбасса президент предложит обмен: мы им часть Луганска и Донецка, а они нам Крым вернут.

Гриша криво улыбнулся. Как легко этот солдатик управляется с геополитикой. Видать вырос на государственном телевидении. Он точно знал, что ни Крым, ни Донбасс – сдавать никто не собирается. Предопределяя конечную цель своего задания и нахождения здесь, в Мариуполе, Гриша понимал, какие действия ждут его впереди.

Попрощавшись с глупым солдатом, он медленно побрёл вдоль набережной, вычисляя для себя более удобное место для позиции. Он должен будет вернуться сюда ещё не раз. Только лишних глаз ему не нужно, поэтому он решил возвратиться ночью, а пока он, прихрамывая, двинулся в сторону своего «штаба». Его немало удивляло то, что на зданиях повсюду висели флаги неонацистских батальонов. Молодые люди, встречавшиеся ему по пути, при встрече кричали националистические лозунги и обнимались, радуясь, что нашли единомышленников. Девчонки также от них не отставали. В какой-то момент Гриша понял, как поделилось здесь общество. Молодые девианты ратовали за войну с Донбассом, и даже, быть может, с Россией, веря в свои силы. Точнее в силы собственных войск. Старики, выросшие ещё при Союзе, обходили таких за много метров, молчаливо глядя на то, во что превратилась их молодёжь. Обходили, потому что не знали, чего от этих бравых нацистов можно ожидать: пинка или плевка, или ещё чего похуже. Сам Григорий наблюдал своими глазами, как мужчину в возрасте его отца, если бы он был жив, распетушившиеся хлопцы заставляли говорить на мове. Мужчина, обхарканный и побитый, сидел около фонарного столба и пытался вспомнить хоть что-нибудь на украинском, но не мог, ведь он никогда не учил и до этого момента мова ему не пригождалась в жизни, даже после 2014. Тогда глумливая молодёжь начала его заставлять петь государственный гимн, но мужчина и его не знал. Он помнил только строчки из своего гимна: «Союз нерушимый республик свободных…», но его он петь не рискнул. Полиция, проходившая рядом, сначала было спугнула смутьянов, но, узнав причину издевательств, спешно ретировалась с места преступления. Гриша, вытащив сигарету, вставил её в зубы и, вскипая от лютой злости, решил подойти к хулиганам. На вид им было около восемнадцати, широкие чёрные штаны и одетые не по размеру куртки (явно, чтобы казаться немного мощнее, чем они есть), выдавали в них местных ультрас. Гриша, оценивающе посмотрел на них, постепенно приближаясь. Он уже наметил издалека, кого будет бить первым – самого рослого. Но планам было не суждено сбыться: к ним подбежал молоденький парнишка и одним выверенным ударом ноги сбил с ног «жертву» Григория, вступая в неравный бой. Трое против одного, шансов практически не было. Через несколько секунд подбежало ещё двое парней и равновесие восстановилось. Под шквалом точных ударов шайка ультрас побежала, на ходу выкрикивая что-то про отмщение. Ребята помогли встать старику: «Ты, отец, шёл бы домой поскорее. Они сейчас могут вернуться!». Мужчина, отряхнувшись и поблагодарив их, быстро зашагал по улице. Парни, постояв ещё немного, также разошлись в разные стороны по дворам соседних домов. Гриша даже не заметил, как пережевал уже почти весь фильтр от сигареты от злости. В голове у него мелькнуло: «Значит, не всё потеряно пока!». Конечно, наблюдая за таким зрелищем он мог и выдать себя, вступившись за старика. Повезло. Завтра у него была назначена встреча с командиром мариупольского подполья по прозвищу Атаман.

Часть 3

Недалеко от того места, где произошло происшествие со стариком, в кафе сидел Николай с товарищами. «Перец» радостный поднимал тост за Колю.

– Итак, теперь у нас новый боец, по-настоящему проявивший себя в бою! Предлагаю поднять за него бокалы. Сегодня мы дадим ему новый позывной. Старый забудем и никогда не будем вспоминать, – поднявшись из-за стола, громко произнёс «Перец».

– Слава Николаю, слава Украине, – подхватил «Малина».

Все дружно прокричали: «Героям слава!» и в кафе все замолчали, поглядывая на торжественное мероприятие за одним из столиков.

– Предлагаю дать ему позывной «Калина», – громко сказал уже в полной тишине «Репа» и замолк, ожидая одобрения.

– Коля-Калина, отлично, браво, – похлопал по спине «Репу» командир.

– Калина? Калина! Коля! – снова подхватил «Малина», напоминая ту самую гиену из мультфильма про мальчика из джунглей.

– Ну что, Коля? Нравится тебе позывной? Теперь ты наш товарищ, настоящий, проверенный, – «Перец» действительно был рад, что Коля его не подвёл.

– Да, отличный позывной! Мне нравится больше, чем предыдущий, – Коля приветливо улыбнулся «Перцу», ударяя своим бокалом бокал командира.

– Ну и хорошо! Скоро поедем в Харьков, там отдохнёшь. Невесту-то не завёл тут? Если есть на примете какая, то можешь взять её с собой.

– Да нет, нет никого, – Коля засмущался.

– Теперь главное! Бонус для Калины! Денежное вознаграждение за успешно выполненное задание! Держи, – «Перец» достал из внутреннего кармана потёртый конверт, – Сегодня я думал, что эти деньги станут моими!

Коля, взяв в руки конверт, холодно посмотрел на «Перца». Он догадывался, что в случае невыполнения задания, ему пришлось бы лежать там на полянке, став жертвой диких животных. На это неоднократно намекали и его соглядатаи. Граната, которую он приберёг для командиров, ему так и не пригодилась. Сразу после наводки они двинулись прямиком в город, не заезжая на место первой встречи. Так он и держал её всю дорогу руку наготове, перебирая пальцами чеку. При подъезде к городу, Николай увидел бензовоз, водитель которого стоял на обочине и что-то ковырял в железном оранжевом баке. «Сливает бензин» – подумал Коля и отвернулся в другую сторону. Теперь он понимал, что замазан кровью с «Октопусом» и в случае чего, его тоже будут судить, как преступника. Обратной дороги нет – обрушены мосты. Единственное, что его утешало, так это то, что контракт закончится и он-таки уедет из страны и потеряется в многомиллионной Америке. «Лишь бы не встретить там «Перца», ведь он тоже хотел в штаты!» – Коле не очень хотелось увидеться с командиром на чужбине.

Открыв конверт, он немного опешил: бонус был обозначен в долларах. На глаз он определил, что в руках у него примерно месячная зарплата западного военного. Пересчитывать прилюдно он не стал. Зависть штука такая, появляется из ниоткуда, только дай ей повод.

– Можешь не пересчитывать! Тут ровно три тысячи баксов, – посмотрев на Николая, подтвердил его догадки «Перец», – Но это не предел! Можно и больше. «Репа» и «Малина» получили по пять, я получил десять. Но у меня стаж и авторитет. Хотя ещё два года назад я был таким же почти, как и ты.

– И как так вышло, что ты стал таким?

– Да всё просто! «Немой» собрал нас с пацанами и говорит, что ему предложили создать свой отряд самообороны. Спонсоры из правительства да олигархи. Задача резать «москалей» и тому подобную шваль. Начали с Харькова, постепенно «Немой» отошёл от прямого участия в стычках. Назначил меня командиром «Октопуса», а сам теперь типа депутата или министра, я если честно не знаю толком, но он нас прикрывает и выезжает с нами на особенные мероприятия, когда иностранцы приезжают, как сегодня. Общается с олигархами, выбивает для нас бабло. «Крёстный отец» как будто.

Коля, находившийся в этой бригаде также достаточно долго, ни разу не принимал участия ни в какой резне, поэтому с удивлением слушал рассказ «Перца»:

– Костя для нас и Дон Корлеоне, и Мэри Поппинс, и царь Леонид!

– Да-да, и мудрый Каа, и Балу, и Багира, – вставил свои пять копеек «Малина».

– Так что без него никуда! Целая бригада зависит от него.

– А если его не станет? Что тогда?

– А сейчас уже и не так важно. Везде можно работать. Правда, такие отморозки не всем нужны, – глотнув пива и громко отрыгнув, заржал «Перец», – Но и отказать нам не получится. Мы же официально в структуре. Мы уже не те гопники-вышибалы с околофутбольной историей. Мы теперь отдельный полк в этом округе. Спецназ. Мы набираем только самых-самых, чтобы и соответствовать. Сегодня и ты стал самым-самым.

– Я же только наводчик! Любой так может, – попытался уйти от звания «самого-самого» Коля.

– Ну, знаешь, любой, да не любой! Я могу точно сказать, что ты один из лучших. Вот товарищ твой, ныне покойный, был обычный. Он бы и нас при случае всех заложил. И это минимум, что он мог сделать. Ты знаешь, чем он промышлял в свободное время? Не знаешь. Пока ты книжки на лавочке читал, он ходил встречаться с Атаманом. Спалили его спецы из управления. Вот и получил он пулю. И, если честно, жаль, что быстро умер, нужно было в «библиотеку» его увезти, но я не сдержался. Толку от него ноль. А вот проблем могло быть гораздо больше.

– А кто такой Атаман?

– Этого червя зовут Саша. По легенде он потомственный запорожский казак. Его дед был атаманом, отец – атаманом. Он тоже решил теперь, что атаман. А на деле обыкновенный предатель. Руководитель российского подполья. Устраивают в городе подрывы. Депутаты уже боятся приезжать. На кораблях прибывают иногда в порт и сразу обратно. Запугал их Атаман.

– А откуда известно, что это Атаман?

– Так ловили уже его подельников и неоднократно. Под током всё выкладывают. Мы как-нибудь с тобой съездим туда.

– Куда?

– В аэропорт. Там есть специально оборудованные места, – допив бокал и громко ударив им об стол, сказал «Перец», – Так, бойцы, завтра спим, сколько хотим. Послезавтра прилетает какой-то британец, ваш взвод на охрану его поставлен, поэтому отдохните как следует. До конца февраля отбываем в расположение в Харьков. Там будет видно.

В кафе заметно поубавилось людей – дело шло к закрытию. Бармен с опаской поглядывал на последних гостей в военной форме с нашивками и шевронами в виде осьминога. Официантки трусливо спрятались в подсобке, боясь обслуживать и выставлять счёт этим отморозкам. Дурная слава ходила об этой группировке в городе. В одном из кафе пьяные боевики устроили стрельбу, убив двух случайных посетителей. На них были такие же шевроны, как и на этих. Но сегодня они были в прекрасном расположении духа.

– Эй, бармен! Неси счёт, – крикнул «Перец», – Пиво было что надо! Оставим чаевые, пожалуй!

Бармен удивлённо посмотрел на него и, развернувшись к подсобке, сказал официанткам принести им счёт. Из подсобки вышла молодая девушка. Подойдя к командиру «Октопуса», она положила на стол деревянную книжку со счётом внутри. «Перец», не глядя, положил сверху три мятые сотни долларов. Девушка, быстро схватив деньги, не успела отойти, как получила сильный удар пятернёй по заднице. «А это тебе, детка, на чай!» – с ужасным гоготом выпалил «Перец». Раздался общий смех. Она покраснела, но побоялась даже обернутся к нему. Также быстро, как и взяла деньги, она вернулась к барной стойке.

Коля вышел последним из кафе. На улице уже было достаточно темно, чтобы попасть в слившуюся с асфальтом лужу ногой. Что и сделал Николай. Его новые товарищи побрели по направлению к их «штабу» в квартире. «Перец» сел в пикап, на котором Коля приехал. Водителя не было, и он сам сел за руль.

– Эй! Калина! Тебя подвезти?

– Нет-нет, я дойду сам, спасибо.

– Ну сам смотри!

И пикап помаленьку начал движение, виляя от обочины до встречной.

Коля был одновременно и зол на себя, и рад, что получил такую премию, как он считал «практически не за что». Только он не знал, сколько людей было убито по его наводке. Сколько невинных детей, сколько жителей. Он шёл сначала по направлению к штабу, но по дороге передумал и оправился в ближайший отель. С такими заработками можно неплохо жить, можно и переночевать в хорошем отеле.

На подходе к отелю Коля заметил красивую девушку, стоявшую около входа со спортивной сумкой наперевес. Издалека ему показалось, что он её знает, но подойдя поближе, он понял, что такую красотку он наверняка ещё не встречал. Коля, потупив взгляд, подошёл ещё ближе к ней. До того момента, чтобы он неуклюже наступил ей на ногу, оставался один шаг.

– Здравствуйте, девушка, – решил он познакомится, – В такой темноте не боитесь бродить одна?

Коля не умел знакомиться, обычно он покупал любовь, когда ему это нужно было. Но эта девушка либо была ему не по карману, либо она и вовсе не была проституткой. Девушка подняла на него свой взгляд, и он увидел всю её красоту так близко, что показалось будто бы он ослеп. Особенно его очаровали её необыкновенные голубые глаза. Колю прошибло током. Кажется, он реально влюбился. Деньги, полученные за убийство мирных людей, придавали ему ещё большей уверенности в себе. Эти деньги для него уже не пахли ни кровью, ни болью, ни смертью. Он сейчас думал об этой прекрасной незнакомке. На вид ей было не больше двадцати лет, хотя неаккуратно постриженная чёлка выдавала в ней подростка (Если бы Коля хоть немного разбирался в этом). Короткие ногти на руках были покрыты прозрачным лаком без лишнего обрамления. Видно было, что покрыты были давненько, так как у самого края кутикулы уже начинался новый слой ногтя без лака. Никакого макияжа. Только ресницы видно было, что подкрашивались.

– Здравствуйте! Я не боюсь! Чего бояться или кого? Тебя что ли? – раздражённо ответила девушка.

– Да, хотя бы меня, – продолжил Николай, неудачно пытаясь пошутить.

– Ха! Ты что тут главный злодей? Или маньяк местный? – бойко заявила незнакомка.

Коля уже было собрался пройти мимо, но что-то внутри ему мешало это сделать.

– Вы знаете, Вы мне просто понравились очень, и я решил познакомиться, – сказал неожиданно даже для самого себя правду он.

Девушке он тоже, судя по всему, понравился, иначе она бы его сразу послала куда-нибудь подальше. С её-то характером только и искать женихов. А этот вроде был ничего: спортивный, высокий, коренастый, а, главное, местный, и она ему понравилась.

Коля робко протянул руку:

– Николай! Захарчук!

– Оксана! Юзова, – и девушка пожала ему руку в ответ.

Глава 7

Часть 1

Диалог с Атаманом

Григорий зашёл в подъезд, где находилась его конспиративная квартира. Несколько раз обернувшись и убедившись, что за ним нет слежки, он дохромал до лестничной площадки первого этажа. Ещё один пролёт и он на месте. Внутри пахло стариной и едкой плесенью. «Да уж, тут точно никто меня искать не будет» – подумал он. Его тревожило, что он находился прямо напротив штаба врага, под самым носом. Он поднялся ещё на девять ступеней и посмотрел в окно подъезда на улицу. Грязное старое стекло не давало полного обзора и он, достав из кармана платок, попытался его вытереть, но безуспешно: грязь уже въелась от времени и, казалось, проникла в саму структуру. «Да, давно тут не прибирались, хотя…» – Григорий посмотрел под ноги и увидел довольно чистый пол. Удивившись, что в подъезде чумазые только окна, он заметил недавно оставленные следы от мужской обуви на следующей ступеньке. Он насторожился, наискосок поглядывая на свою лестничную площадку наверх. Григорий аккуратно и бесшумно прислонился к стенке и медленно начал двигаться. Шаг за шагом он поднимался, не переставая смотреть на чёткие отпечатки чьих-то ног, которые тянулись до самой его квартиры. Он знал, что все жильцы этого подъезда давно съехали. Осталась только баба Нюра на первом этаже и то, потому что сказала родственникам, что останется здесь помирать. «Неужели вычислили? Так быстро? Или всё заранее спланировано?» – дурные мысли прокатились страхом в голове Григория. Следы закончились ровно перед его жилищем. Старая обшарпанная и обитая коричневым заменителем кожи с поролоном дверь была приоткрыта. Гриша взялся за ручку и инстинктивно посмотрел на следующий пролёт: никто ему не устроил засаду. Но сверху было тихо. Тогда он стал прислушиваться к происходящему в квартире. Он учуял терпкий дымок, знакомый аромат. Ах, да! Такой же запах был у деда в деревне, это самосад или как его называл дед – «самокрут». «Явно не происки разведки! Они, наверняка, курят что-то посолиднее! Может какой беспризорник забрался? Но как залез?» – Гриша тихонько открыл дверь, чтобы не издать ни единого шума.

– Проходи уже, – раздался басовитый голос из комнаты, – Мы тебя давно ждём!

Гриша опешил, встав, как вкопанный в коридоре. Как его услышали, как его увидели?

– Мы давно за тобой следим.

– Кто мы, – Гриша громко заговорил, пытаясь по звук своего голоса, незаметно достать свой ТТ из шкафа прихожей, – Кто это мы?

Уверенно взведя курок и быстрым шагом, одним рывком, он переместился в ту комнату, откуда раздавался чужой голос. Гриша присел на колено, но никого в комнате не обнаружил. Сообразив, что из комнаты есть ещё один выход, он резко развернулся и наткнулся на наставленный ему в лоб ствол пистолета.

– Я, когда говорю «мы», имею ввиду всех неравнодушных! Руки подними! Ствол мне! Развернулся! Молодец, команды знаешь.

Перед Гришей стоял невысокий человек, густая борода и усы которого казались белее снега, будто кто-то приклеил кусок ватмана прямо поверх волос. Чёрные глаза сверкали, как молнии, не выделяя зрачка от радужной оболочки. При всём этом Григорий не чувствовал страха. От незнакомца пахло овчиной и коньяком. На дряхлом столе-книжке в хрустальной пепельнице тлел бычок самокрутки, а рядом стояла открытая бутылка российского коньяка и гранёный стакан. Гриша обрадовался: только русский будет пить такой коньяк, тем более в Мариуполе, где его достать невозможно, тем более стаканами.

– Стреляй, что медлишь? Я ничего не скажу! – решил подыграть своему атташе Григорий.

– Конечно, ничего не скажешь!

– Так что же ты? – едва сдерживая смех, продолжил Гриша, – Что же ты медлишь? Только скажи напоследок, где взял такой коньяк? Ни разу такой не видел. Может дашь перед смертью попробовать?

Незнакомец опустил пистолет, поняв, что его раскусили. Гриша моментально поднялся и так же быстро отнял у незнакомца свой пистолет. Большим пальцем придерживая взводной курок, он нажал на кнопку на рукоятке и вытащил обойму. Затем ловким движением передёрнул затвор. Пуля с глухим звуком упала на деревянный настил. Гриша перехватился за ствол и протянул пистолет обратно незнакомцу.

– Трюкач, однако, ты Григорий, – с улыбкой на лице сказал незнакомец, удивлённо глядя на обшарпанную рукоять с советскими звёздами по бокам.

– Привычка, – скромно ответил Гриша.

– Хорошая привычка, однако! Все бы такие были. Глядишь и не пришлось бы прятаться то тут, то там. Собрания по подвалам устраивать. Ну да ладно. Давай знакомиться. Атаман, – погладив перед рукопожатием бороду, наконец представился незваный гость.

Гриша посмотрел на него с явным уважением. Он ожидал его позже, но Атаман пришёл раньше, чем было оговорено. Только мысленно он представлял его совершенно другим. Наверное, представляя себе настоящего казацкого атамана. Как минимум в черкеске и кубанке на голове, как максимум с шашкой наголо. Но перед ним стоял совершенно обыкновенный человек, можно было бы сказать неприметного вида. Чёрный пуховик, одетый поверх красной трикотажной футболки; серые болоньевые штаны известной мировой фирмы, зимние кроссовки с высокой пяткой на светлой подошве. Выглядел Атаман чисто внешне моложе, чем его борода. Но приглядевшись к суровому лицу, было понятно, что этот человек совсем не простой. Что больше всего удивило Григория, так это то, что волосы на голове Атамана не были седыми. Борода была словно неродная.

– Григорий, – пожал наконец руку собеседнику Гриша, – У нас встреча…

Тут Атаман его прервал, приставив указательный палец ко рту.

– Слушай, дорогой, нельзя так громко разговаривать.

– Так в подъезде же больше никого нет?

– Ты явно не в курсе, кто помогает этим нацистам!

– Видел в порту американские корабли.

– Ты уверен, что ты видел что-то?

– Да, своими глазами. В бинокль.

– Так вот я тебе открою большой секрет сразу. Ты сейчас, если пойдёшь в порт и откроешь хоть один ящик, то не найдёшь ничего противозаконного. В ящиках окажутся трусы или ещё какие-нибудь вещи. Конечно, для военных. Этого никто и не скрывает. Но не оружие.

– Зачем тогда оружейные ящики? Неужели нельзя просто в мешках или в коробках?

– Можно. Но они же не дураки, они же понимают, что будет скандал, если вдруг это вскроется. Если американцы будут средь бела дня отгружать боеприпасы. Обязательно какой-нибудь недоумок выложит в интернет и всё. ООН там или какие там структуры за этим следят. Ну ты понял, в общем?

– Если честно, не понял. Причём тут ящики с одеждой и скандал?

– Ну, смотри, Гриша. Они эти ящики разгружают и на берегу их уже ждут репортёры. Какая-нибудь важная военная шишка благодарит за гумпомощь американцев. Прилюдно открывают несколько ящиков, а там аптечки и прочая амуниция. Так делают несколько раз в месяц. Показывают по центральному телевидению. Военные рады, гражданские рады. Никому вроде ничего и не предъявить. Президент-молодец, сотрудничает с Америкой. К слову, там не только с Америки подарочки шлют. Из Франции и Британии тоже. И ещё, Бог весть, откуда. Я лично видел даже из Австралии.

– И что? Отовсюду шлют аптечки? Куда же их столько?

– А вдруг война, – ехидно улыбнулся Атаман, – А у них аптечки ещё времён Советского Союза. Обновиться не помешает. Тем паче, фирменные американские. Считай, как телефон с отгрызенным яблоком. Лечит сразу все болезни.

– И в итоге?

– А в итоге что имеем? То, что ночью заходит корабль без флага, разгружает настоящее оружие. Жители уже и не обращают внимания на это. Попривыкли. Даже если кто-то и увидит сие действо, то опять решит, что гуманитарка. Но корабли – это полбеды я тебе скажу.

Атаман присел за стол и налил полстакана коньяка. По всему было видно, что он сильно расстроен, с каким отвращением он опрокинул в себя наш отечественный напиток. Словно, если бы не выпил, то не смог дальше вести разговор. Атаман, подставив к лицу рукав куртки, сделал глубокий вдох и продолжил:

– А настоящая беда в том, что сюда, в Мариуполь, во всю область, везут фашистов, нацистов и прочую нечисть. Всех кому не лень. В основном молодёжь. Вот где беда. В Харькове тоже идёт набор полным ходом. Там подполье тоже есть. Мы общаемся. По самым скромным подсчётам за последние полгода рекрутировали больше десяти тысяч людей. Всего с 2014 уже около тридцати тысяч новобранцев прошло. Появилось подозрение, что они решили раз и навсегда решить вопрос с Донбассом. Делятся на бригады, на батальоны. В каждом отделении обязательно какой-нибудь нацистский замполит. Промывают конкретно мозги. Есть, к сожалению, и у меня знакомые, которые подались туда. Я для них мёртв, но только для них.

– Разве они не в курсе, где ты?

– Нет. Зашифровался. В одном известном всем бою мы попали в окружение. Нас били со всех орудий. Пацанов полегло… – тут Атаман затих, видно было, как он борется с болью в душе одновременно с гневом, но слеза так и не выступила, – Брат мой погиб. Мы с ним, как две капли воды, были похожи. Царствия небесного, братик.

Атаман налил ещё немного в стакан, перекрестился и залпом выпил.

– Мы с ним по матери родные, оба на матушку и были похожи. Я забрал его документы. Свои ему положил. Ну а что? Действовать нужно было, нельзя мешкать. Я один из всей роты выжил, прятался в подвале разбитого дома. Ночью прорвался из окружения. На перекладных и попутных добрался до наших. Ещё и выговор получил. Справедливо? Думаю, да. До последнего нужно стоять, как наши деды в Великую Отечественную. Меня долго ещё гложило это чувство, знаешь?! Что не умер, что сбежал… Мне тогда полковник один сказал, что меня показали по телевизору и по всему интернету.

– В смысле показали? Ты же здесь?

– Так в том-то и дело. Брата моего показывали. Лица-то не узнать было – разбито в мясо. Показывали эти с «Октопуса», они самые кровожадные. Без купюр. Как пинали трупы, добивали уже остывших моих товарищей. Доставали документы из карманов, так и мои документы нашли. Решили, что меня ликвидировали. До сих пор перед глазами эта картинка стоит: брат мой лежит, они его дербанят, мол, смотрите уничтожили главного казака. Крупным планом на видео мой военный билет показали. Так я стал призраком. И умер для всех.

Атаман наполнил снова чуток стакан, но пить не стал. Пошёл на кухню и вернулся с кусочком хлеба. Положив его сверху стакана, он достал из-под футболки православный крест и сжал его двумя руками.

– Помянем братьев наших, – сухо сказал он Грише.

– Помянем!

Гриша внимательно следил за действиями Атамана и пытался повторять за ним молитву, которую тот полушёпотом монотонно, как настоящий священник, начал говорить. Окончив молитву, Атаман снова начал свой рассказ:

– Лирическое отступление, – кашлянул он, достав из кармана старинный портсигар и вытянув оттуда самокрутку, – Будешь?

– Не курю!

– Ну как знаешь. Теперь по делу. Так вот корабли – это полбеды. Составами из европейских стран везут точно такую же гуманитарку. Ну, ты понял какую? Ту самую. По нашим данным, там БК на полноценную войну. Есть запрещёнка. Кассетные, химические, фосфорные – всякие. По каналам проходила информация, что есть возможность подвоза и «грязных» бомб.

– Ядерное? – с нескрываемым ужасом в глазах спросил Гриша.

– Оно самое, ну, как сказать, не совсем то, что обычно представляют себе при слове «ядерное», но радиоактивное точно. Им же Донбасс и не нужен. Точнее не нужны жители. Сам регион, конечно, им очень важен. Тут мы, бесспорно, на верном пути. Меня до сих пор мучает вопрос: почему нас не забрали, когда голосовал Крым? Столько людей погибло с тех пор. Эх! – махнул рукой Атаман, – Теперь обратного пути нет. Да и кто пожелает?! Кто теперь простит убитых детей, женщин, стариков. До сих пор погибают мирные люди. Я оплакиваю каждого. Сколько простых мужиков пошли защищать свою землю, ты знаешь?

– Примерно. Только догадываюсь. Почти все.

– Правильно догадываешься. Все, кто мог взять оружие. Все пошли защищать. Самый молодой боец мне попался в пятнадцатом году. Лёшка, кажется, ему едва шестнадцать стукнуло тогда. Бог его бережёт, ему уже 24. Командиром стал. Женился. Я горжусь им, знаешь. Ведь он потерял всех родных, пока был в школе. Прилёт чётко по его дому пришёлся. Всех потерял пацан: и мать, и отца, и деда, и бабушку, и маленькую сестрёнку. Но не пропал, не испугался и не струсил, не пал духом, хотя я бы наверняка ушёл в запой. И что ты думаешь? Думаешь, что парень теперь мстит? А-а, нет! Парень сходил в церковь к батюшке. Исповедался. Причастился. Простил убийц своих родных и пообещал перед иконами защитить свой город, свою землю, но не из мести или ненависти, а ради счастья и жизни других. Понимаешь, что он сделал?

Григорий молча кивнул. Он тоже был верующим, но не придавал особенного значения посещению церкви или канонам. Ему всегда казалось, что не так важно, где и когда ты веришь, главное, чтобы вера твоя была непоколебима.

– Он дал слово, понимаешь? Может быть, поэтому он ещё и жив. Потому что не нарушил свою клятву перед Богом. Все перед ним ходим. Каждый из нас уверен, что борется с истинным злом. Но вот в чём проблема: с другой стороны, тоже уверены в этом же. Им же так говорят по телевидению и по, чёрт его дери, интернету. Половина молодёжи скурвилась, другая половина сбежала. Есть и те, кто ещё не осознал, что происходит.

Гриша не в первый раз слышал такие слова. Он уже слишком долго жил в Донецке и проходил уже через такие беседы не единожды, наблюдая за всем, что происходит в городе. Он ни секунды сам не сомневался в правильности своей позиции, особенно при выполнении очередного задания, особенно после очередного обстрела. В его сердце разгоралась такая ненависть и злость при виде раскуроченных домов и погибших людей, что он всегда порывался вернуться на передовую, только Галина его и останавливала. Галя была для него спасительным маяком в море бесконечных бурь и гроз. В ней он нашёл именно ту тихую гавань, куда пришвартовываются самые отчаянные военные корабли. Гриша ни на миг не забывал про неё, часто думал об Оксанке и Верке, которые были ему, как родные, жалел, что не настоял, не смог увезти их из Донецка. Три месяца командировки – это всё-таки много для семейного человека. Пока Атаман вёл свой полумонолог, Гриша задумчиво смотрел в окно.

– Слышь, капитан! Ты сам-то как? Как думаешь: закончится это всё когда-нибудь?