Czytaj książkę: «Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны», strona 5
Михаил рассказал все. А на карте показать место гибели не смог: не было у младшего лейтенанта карты. И деревни или села поблизости не было, чтобы название сказать. Записать бы еще показания, да у младшего лейтенанта и бумаги не было.
Ну, это неудивительно. Михаил сразу вспомнил Игоря, полностью потерявшего документы… Но тут зашевелился в нем червячок бдительности.
– Товарищ младший лейтенант…
– Чего?
Стараясь аккуратно формулировать, Михаил начал высказывать свои странноватые впечатления от нового знакомого, и командир почти сразу перехватил:
– Это ты про москвича, студента?.. Ну-ка, давай в сторонку отойдем.
Отошли метров на двадцать, и, понизив голос, командир заговорил:
– Я тоже обратил внимание. Гражданское лицо, документов нет… Да и вообще видно, что отличается, конечно, от всех. Решил проверить. Я в Люблино служил, под Москвой, саму Москву неплохо знаю. Задал между делом два-три вопроса на проверку – все точно говорит, нигде не ошибся. Ну, думаю, ладно. И рассудил так: если не врет, пусть будет, одна боевая единица не повредит, так? А если не тот, за кого себя выдает… ну, тогда с нами идти у него один резон: проникнуть на нашу территорию. А как только мы со своими встретимся, проверку в контрразведке он не проскочит. Пусть там с ним и разбираются. Верно рассуждаю?
– Так точно, товарищ младший лейтенант!
– То-то же. А покуда присмотрись к нему. Понаблюдай. Вы, говоришь, вроде как подружились?
– Да пока дружбой не назовешь, но так как-то… по душе пришлись.
– Вот и будь с ним рядом. Глаз да глаз. Понял?
– Так точно.
– Да ты, можно сказать, наполовину командир, так что будь готов к разным заданиям. Может, придется принять под командование группу, ну порядка взвода. Усвоил?
– Есть! – Михаил был необычайно польщен доверием.
– Свободен.
Привал закончился быстро, колонна выстроилась, зашагала дальше. По тому, как передвигались, умело обходя населенные пункты, Михаил догадался, что в голове колонны есть местный житель, хорошо знающий местность. Немцев и духу рядом не было. Шагал Михаил рядом с Игорем, пытался разводить его на всякие беседы, вроде бы с хитроумными целями, но тот, увлекшись, начинал рассказывать так интересно, что Михаил заслушивался. И чем дальше, тем больше москвич нравился ему и все больше Михаил убеждался, что никакой он, конечно, не шпион, а самый настоящий московский студент и вообще отличный парень.
Ближе к вечеру наткнулись на советскую автоколонну, разбомбленную немцами. Некоторые грузовики сгорели, одни рамы, моторы да мосты остались. Другие сильно повреждены осколками и пулями были, но уцелели. Колонна с пункта снабжения шла, потому что в одном грузовике нашлись ящики с винтовочными патронами, в другом макароны в мешках и рыбные консервы – частик в томатном соусе. Патроны разделили, Михаилу пригоршня россыпью досталась. Неудобно, поскольку в магазин не обоймой заряжать, что секунду занимает, а по одному патрону. Макароны тут же сварили, раздали консервы. Каждому бойцу по две банки досталось. Зато макарон вволю. Оголодали, добавку брали. И снова марш по грунтовым сельским дорогам, подальше от шоссе. Там сейчас опасно, немцы. Вечером передвигаться безопаснее, это уже все уяснили. Самолеты вражеские не летают, а вермахт устраивается на привалы. Для тех, кто в окружении оказался, самое время к своим пробираться.
Утром двоих бойцов недосчитались: ушли вместе с оружием. Может, призваны из местных и решили дома отсидеться, на хуторе войну переждать. Были все же надежды, что война закончится быстро – ну месяц-другой. Михаил с Игорем и на эту тему заговорили, и тут Игорь немного помрачнел, головой покачал:
– Честно говоря, не думаю. Подольше повозимся с Гитлером. Хотя победим, даже не сомневаюсь! Голову на отсечение даю. Но…
И вновь покачал головой без радости.
Только через два дня, когда группа окруженцев вышла на линию старой, довоенной, границы, Михаил понял, куда вел их младший лейтенант. Это Минский укрепрайон, часто именуемый линией Сталина. Его толком не успели закончить, как в 1939 году после подписания пакта Молотова-Риббентропа границы СССР отодвинули на запад. На линии планировались железобетонные артиллерийские и пулеметные ДОТы, отстоящие друг от друга на 700–800 метров, чтобы могли поддерживать огнем. Всего было сооружено 242 пулеметных ДОТа, 16 артиллерийских, 9 противотанковых с башнями от танков Т-26, вооруженных 45 мм пушками. В артиллерийских ДОТах стояли устаревшие 76 мм пушки образца 1902 года, знаменитые по Первой мировой и гражданской войнам трехдюймовки. С этих пушек снимались броневые щиты, станины и качающаяся часть – ствол, откатник – устанавливались на казематный лафет, вмурованный в железобетон. Так же и станковые пулеметы максим. Стены ДОТов имели толщину полтора метра и могли выдержать попадание снарядов 152–155 мм. Перекрытия имели толщину больше метра, выдерживали неоднократные попадания мин и бомб весом до 50 килограммов.
Многие ДОТы были разоружены, боеприпасы из них – вывезены. Часть была еще боеспособна из-за невозможности быстро снять и вывезти вооружение, транспорта не хватало.
Немецкая 20-я танковая дивизия 26 июня массированной атакой прорвала укрепрайон в полосе обороны 64-й стрелковой дивизии и вышла на оперативный простор, на Минск. Командование Красной армии совершило стратегическую ошибку, горькие плоды которой пришлось пожинать сейчас: не построив новые укрепления на западной границе, разоружило здешние. Не все, но большинство. И остановить врага укрепрайон, в который было вложено немало народных денег и труда, не смог.
Дивизии, оборонявшие укрепрайон, отошли, опасаясь оказаться в окружении. Летом и осенью сорок первого слово «окружение» было самым страшным, вызывающим панику. Немцы стремительными танковыми ударами прорывали нашу оборону и рвались вперед, соединяясь через сто-двести километров. Внутри образовавшегося кольца оказывались полки, дивизии, а то и армии. Окруженные, они не имели подвоза продовольствия, боеприпасов, топлива, лекарств. Раненым требовались эвакуация, операции.
Группа заняла оставленный артиллерийский форт. Вооружение было снято, не было боеприпасов. Но ДОТ – это маленькая крепость, крыша над головой и крепкие стены, артезианская скважина, питавшая чистой водой, бронированные двери. Младший лейтенант решил дать воинам отдых после долгого перехода. А главное – провести разведку, узнать, где позиции Красной армии, постараться выйти к своим. Да хорошо бы взять пленного. Однако в составе группы были пехотинцы, связисты, ездовые и артиллеристы, а разведчиков не было.
Командир выстроил группу, выкликнул добровольцев. Таковых нашлось шесть человек, в их числе – Михаил с Игорем. Последнего младший лейтенант забраковал сразу, как невоенного, успев, правда, обменяться с Михаилом многозначительным взглядом, и Михаил прекрасно понял этот взгляд. Еще двух бойцов командир отклонил как слабо подготовленных, а троих оставил для выполнения задания, старшим назначив Михаила. Карты нет, как и обязательных в разведке ножей – бесшумно снять часового. Оружие, совершенно для разведки неподходящее, – трехлинейки. Винтовка длинная, тяжелая, хороша для оборонительных боев, поскольку цели могла поражать дальние. Но заряжание магазина медленное, из обоймы. То ли дело пистолет-пулемет, ошибочно называемый автоматом. В бою способен создать высокую плотность огня, в городском бою имеет преимущество из-за меньших, чем у винтовки, габаритов. И для разведки ничего лучше нет, случись отстреливаться от преследователей. Хотя стрельба в разведке – последнее дело, считай – провалено задание, унести бы ноги.
Однако выбора не было, ушли. Уже при выходе познакомились. В напарники Михаилу достались бойцы, призванные еще до войны, успевшие послужить. Один – сапер Валерий, другой – кавалерист Тимофей, оба рядовые. Из-за отсутствия карты и компаса Михаил сориентировался по солнцу, правильно выбрал направление – на северо-запад. Пока шагали по лесу, особенно не скрывались. А как на опушку вышли, остановились. В трехстах метрах деревня, а только есть ли в ней немцы? Для Михаила и парней задача – узнать, где немцы, далеко ли наши, а для этого лучше всего – пленный, которого допросить можно. Верх мечтаний – офицер при карте. Залегли, стали наблюдать. Деревня вдалеке от шоссе, немцев не видно. По единственной улице – ни машин, ни мотоциклов. Изредка селяне появляются. Кто-то в огороде за избами копается, другие кур кормят, женщина белье вешает.
– Пошли? – предложил Тимофей.
– Идем, – согласился Михаил.
Поднялись, уже к опушке подошли, когда послышался треск мотоциклетных моторов. В деревню с противоположной стороны въезжали мотоциклисты. Три мотоцикла с колясками, шесть гитлеровцев. Против троих бойцов с винтарями – превосходящие силы. На колясках три пулемета установлены, у пулеметчиков пистолеты в кобурах, а у водителей автоматы за плечами. В прямом бою против них не сдюжить, особенно на открытой местности.
– За забор! – скомандовал Михаил.
Перемахнули низкий забор, поставленный для того, чтобы куры да гуси не разбредались, залегли. Назад в лес уже не вернуться, заметны будут. Надо выждать удобного момента.
– К сараю! – прошептал Михаил.
До немцев еще далеко, и моторы трещат, можно и в голос, да страшновато. Прилучный пополз, за ним остальные парни. Сзади сарая скопились не самые востребованные в хозяйстве предметы. Куски столба, судя по торчащему изолятору. Деревянная тачка без колеса, колотые дрова небольшой поленницей. Хм, а ведь с нее удобно на крышу сарая забраться. Оттуда будет видно хорошо.
– Наверх, за мной!
И первым полез. Мотоциклисты уже в деревню въехали, остановились. Пулеметчики из колясок выбрались, собрались все в кружок, закурили. Момент удобный, чтобы расстрелять. Была задача разведать обстановку. Дать бы залп. В конце концов, мотоциклисты враги, их уничтожать надо. Одна неясность – из бойцов, которые с ним на крыше, хорошие ли стрелки? Если промахнутся, пулеметчики сарай мигом изрешетят.
– Ребята, попасть сумеете?
– Попробуем.
– Тогда приготовиться, всего-то по два немца каждому.
Сняли винтовки с предохранителей, передернули затворы, прицелились. Михаил выстрелил первым, перезарядил, а немцы уже успели залечь, один за коляску мотоцикла ползет. Выцелил его Прилучный да в спину. Рядом еще выстрелы грохали. Отстреливался один из мотоциклистов. Даст очередь короткую и за мотоцикл прячется. Если он доберется до пулемета…
– Не давайте ему голову поднять! А я…
Сам попятился, сполз с плоской крыши и обошел вокруг сарая. Отсюда мотоцикл немного под другим ракурсом. Прицелился в бензобак, выстрелил. Почти сразу еще раз туда же. Сразу оранжевая вспышка. Немец в сторону пополз, боясь обгореть. И хорошо виден стал. Михаил еще выстрел сделал. Все, магазин пуст. Торопясь, стал доставать из патронташа патроны, поодиночке заряжать. Закрыл затвор, посмотрел вперед. Мотоциклист лежит неподвижно. И никакого движения нет. Деревня тоже замерла. Ни разговоров, ни кудахтанья кур, тишина.
– Я к мотоциклам, прикройте!
Прижимаясь к избам, перебежками, к мотоциклам. В горящем мотоцикле начали рваться патроны. Хлопки один за другим, как пулеметная очередь. Мотоциклы уже рядом. Держа винтовку наизготовку, подошел. Убиты все. Михаил махнул рукой, подзывая бойцов. Сам вытянул из рук убитого мотоциклиста автомат, расстегнул пояс, стащил магазинные сумки, нацепил на свой пояс. Потом залез в нагрудный карман убитого, достал зольдатенбух, солдатскую книжку. Попозже изучит. К нему уже Тимофей и Валерий бегут. Тимофей первым делом пулемет снял да коробку с пулеметной лентой.
– Класс! – восхитился он.
А Валерий откинул крышку багажника с запасным колесом.
– Да тут жратва!
– Забирай! И ходу! Не ровен час, другие подъедут – вдруг перестрелку слышали?
В коляске – солдатский ранец из телячьей кожи. Валера натолкал в него консервных банок, бумажных брикетов, бутылку со спиртным, и – лямки за спину.
– Ты бы автомат взял, – посоветовал Михаил.
– Вражеское оружие! Винтовка привычнее!
Михаил не поленился, еще с одного убитого магазинные подсумки снял. На поясном ремне уже тяжесть непривычная. И бегом за околицу к лесу. От горящего мотоцикла черный дым идет, для немцев тревожный сигнал. Забежали в лес, устроили небольшой привал для перекуса. Валера на правах владельца по банке консервов раздал. Михаилу рыбные достались. Нож перочинный только один, у Тимофея. Им по очереди открыли. На этикетке рыба, а надпись непонятная – на испанском, что ли? С голодухи очень вкусно показалось. Каждый со своей банкой расправился быстро.
– Давай еще!
Валера достал картонную упаковку. Вскрыли – оказалось, галеты. Вроде печенья, только не сладкие и твердые, почти как сухари. Их уже на ходу ели. Показалось, сил прибавилось. Шли около часа, дыма от горящего мотоцикла уже давно не видно. Лес кончился, впереди грейдер, машины идут, пыль поднимают.
– Откуда у германцев силища такая? – спросил Тимофей.
– Спроси чего полегче.
– Получается, Гитлер всех вокруг пальца обвел, даже товарища Сталина!
Михаилу обидно было такие слова слышать, а ответить нечем. В газетах, да и в лекциях политруков в училище, говорилось о мировом договоре с Германией, о том, что войны в ближайшем будущем не будет. А если и случится, то милитаристы получат сокрушительный отпор. Мало того, поднимется мировой пролетарий, в первую очередь немецкий, сбросят правительство, и наступит мир. В реальности, в которую верить не хотелось, получалось иначе. Немцы уже под Минском, о чем и подумать страшно, рвутся вперед. Техники у них полно: танки, тягачи, пехота на бронетранспортерах и грузовиках. А наши бойцы все больше пешком. И почему нет резервов из глубины страны, до каких пор отступать придется? Вопросов много, но даже сам себе признаться не хотел, было страшно, что немец сильнее. Получалось – обман! На парадах на Красной площади и танки, и пушки, и много чего еще. Выходило – полное крушение надежд. Сталин был как глыба, учитель и наставник для всех. Сейчас же – полное разочарование. Нет, даже мысли о том, чтобы сложить оружие, сдаться, не было. Скажи кто-нибудь из товарищей такое, застрелил бы – и рука не дрогнула. Но как жить, если рушилось то, во что верил свято, – в Бога?
Между тем третья танковая группа Гота и вторая Гудериана соединились восточнее Минска, замкнув кольцо окружения. Гудериан ринулся дальше, на Бобруйск. Его задача – не останавливаться, гнать танки вперед, пока русские не успели создать линию обороны.
В сводках Совинформбюро за этот день сообщалось: «Красной армией было потеряно 850 самолетов, до 900 танков, 15 тысяч бойцов пропали без вести или были пленены».
Следующим днем группа армий «Центр» приступила к ликвидации окруженных советских полков и дивизий западнее Минска. Оставлять в тылу наступающих войск крупные силы русских было рискованно. Часть окруженных сумела прорваться через немецкие порядки между Минском и Слонимом, вышли к своим.
Этим же днем был арестован и отдан под трибунал командующий Западным фронтом генерал Павлов. Арест кончился скорым расстрелом.
В этот день встревоженное стремительным продвижением вермахта к столице руководство страны отдало приказ об эвакуации из Москвы жителей, учреждений и предприятий. По секретному приказу начали планировать закладку взрывчатки в здания и минирование мостов…
Все это вопросы глобального значения, а на уровне «отделение – взвод – рота», на одной из таких многочисленных точек трое бойцов советских после удачного боестолкновения залегли на лесной опушке, наблюдая за идущей на восток колонной вермахта…
Немецкая часть прошла, пыль осела, в воздухе перестало пахнуть бензином.
– Может, к своим вернемся? Разведку провели, своих частей не обнаружили, – предложил Валерий.
Так-то оно так, только что Михаил доложит младшему лейтенанту? Немцев видели на дороге да постреляли мотоциклистов? Прилучный понимал, что хочет услышать интендант. Где наши занимают оборону, где у немцев прорехи, через которые можно к своим пройти? Но до сих пор Михаил признаков немецкой обороны – траншей, окопов, ДЗОТов и прочего инженерного оборудования позиций – не видел. Только технику и солдат, продвигающихся на восток по шоссе. Даже мысль мелькнула: остановят ли такую силищу на каком-то рубеже? Или они до Москвы наступать будут? Мысль прогнал, сам испугавшись.
До вечера еще было время, поэтому решил не возвращаться, ждать удобного случая.
Пока старший разведгруппы доводил это до сознания бойцов, в сотне метров от них остановилась легковая машина. Водитель открыл капот, видимо, неисправность устранял. Но было видно, что в машине еще кто-то сидит. Судя по фуражке, офицер.
– Так, ребята, вон он, пленный! Надо взять! Ползем туда. Валера, оставь ранец. Тимофей, когда подберемся поближе, стреляй в шофера, а мы к машине рванем. Если отстреливаться не будет, берем в плен. А схватится за оружие – застрелим и сразу уходим. Надо поторопиться, пока какая-нибудь колонна не показалась.
Поползли. Михаил с Валерой уже недалеко от машины, кустами прикрываются. Водитель закрыл капот, вытер руки тряпкой, закурил. Чего медлит Тимофей? Сейчас немец сядет в машину и уедет. Выстрел раздался неожиданно. Водитель упал. Михаил, а следом Валерий рванулись к машине. Михаил рванул ручку дверцы, распахнул. Сидевший на заднем сиденье офицер уже спешно расстегивал кобуру.
– Хенде-хох! – приказал Михаил.
Но офицер уже стал вытягивать пистолет. Грохнул выстрел. Это Валерий выстрелил. С такого расстояния промахнуться невозможно, офицер завалился на сиденье, накрыв телом коричневый портфель. Михаил потянул его за угол, пальцы скользнули по липкому. Кровь. Все же дернул сильнее, вытащил портфель, вытер пальцы об обивку сиденья.
– Бежим! – поторопил Тимофей. – Вижу пыль на дороге!
Скорее всего, приближалась вражеская колонна. Бросились бежать и остановились, когда в боку закололо. Валерий выругался.
– Ты чего?
– Ранец с харчами бросили!
Черт, досадно! Но не возвращаться же!.. Михаил расстегнул замочки, откинул клапан, заглянул в портфель. Какие-то бумаги и карта. Вытащил, развернул. О! Обозначения ударов стрелками, возле них – номера дивизий. У Михаила дыхание перехватило. Убили офицера связи, этой карте цены нет, кабы ее в штаб армии или фронта передать. Только где он, этот фронт или штаб? На листках еще машинописный текст, вверху штамп «Совершенно секретно», внизу синие печати с орлами.
В портфель заглянул Валера.
– О! Тут еще шоколад есть и сигареты.
Плитку шоколада разделили, съели. А сигареты забрал себе Валерий.
– Ты же не куришь! – удивился Тимофей.
– Не курю! – согласился Валера. – Обменяю у курящих на что-нибудь.
– Вот же жлоб! – удивился Тимофей.
После сладкого захотелось пить, придется терпеть до первого ручья. Но шоколад придал сил, шагали быстро.
– Надо было офицера выбросить, а машину угнать, – подал мысль Тимофей.
