– “Ах, сударь! А извольте любоваться на его лицо, как нахмурился, губу прикусил, истинный философ!” – одиночно громыхал кто – то другой.
Звонко пела Вьюга, приговаривая что – то о носе – сосульке малыша.
А сердце замирало не было слышно его ровного биения…
Сильный толчок в спину и падение под гул голосов. Вокруг дурачка собрались все лорды и герцогини зимних плясок, окружая и любуясь своим трофеем.
Мальчишка лежал, смотря им в лица, прозрачные локоны разметаны танцами на плечах дам, хрустальные усы и бакенбарды и мужчин – все было прекрасно. Не было в их кругу зла. Ведь оно не бывает прозрачным. Их стеклянные глаза отражали веселье. Гости морозили его своими играми холода, заметали его в белизну поля. Шапка была сорвана Бураном и подарена Вьюге. Дрянную куртку рвали на части пытаясь завладеть. Окрашивали темные волосы белоснежными узорами снега.
Мальчик молчал. Сегодня после обеда отец пришел красный, как вареный рак, а в глазах его стояла плотная завеса тьмы от спиртных паров. Ничто не может ранить так, как делают это слова. Волшебные мечи из самого ада однажды данные с первого взгляда разумному существу. Один меч отец всадил малышу в сердце: – “Мать можешь больше домой не ждать.”
Он почти перестал дышать. Бал затянулся, а шут устал. Все почти кончилось. Мир вокруг остывал. Когда главный болванчик был почти пуст вышла она. Все отступили. Не играл больше Ветер и исчезла звонкость Метели. Снег затих, а Буран склонил голову.