– Кто знает. Шехзадэ всегда был жутким интриганом. Кормил с руки худших представителей рода человеческого, чтобы просто наблюдать за их выходками и грызней. Есть ли разница? – он поморщился. – Это скучно.

– Может статься, что и нет. Но это, как минимум, забавно, – Лилит склонила голову набок. – Как думаешь, насколько султан ценит свои кадры?

– Почем мне знать? Но не думаю, что он когда-либо всерьез относился к бывшей kalb. Думаю, она его просто забавляла.

Лилит кивнула.

– Я удовлетворил твое любопытство?

– Вполне. Не так уж и сложно было, правда?

– Оставлю за тобой право так считать, – хмыкнул чародей и встряхнул головой. – Ну-с? Что будем делать?

– Зализывать раны, – Лилит сделала крупный глоток. – Отдыхать пока рано. С крючка стражи я тебя сняла, и не думаю, что банде ты интересен, так что можешь снова ходить, куда вздумается. Мне с ними еще надо перетереть, но думаю мы договоримся. И к капитану зайти, отчитаться за Дори, тоже надо.

– Это все, конечно, интересно, – Варац помотал в воздухе запястьем. – Но я не о том. Со дня на день, если помнишь, в городе будет адельфос.

– Буду рада познакомиться, – кивнула Лилит. – Но сначала дела.

Варац поднял бокал в воздух, и они чокнулись. Лилит слегка переусердствовала, и по бокалу пошла трещина. Она усмехнулась, предвкушая перепалку с трактирщиком. Стекло в Чинджу было импортным, и стоило невероятно дорого.

На следующий день Лилит направилась в гарнизон, выбирая широкие и людные улицы. Лишившаяся головы банда сейчас была занята тем, как удержать свое влияние, и грамотно перераспределить обязанности, и им наверняка было не до нее. Но нельзя недооценивать мстительность и гнев тех, кто был обведен вокруг пальца, тем более когда их щека еще была красной от ее пощечины. Слух о том, что она работала со свиньями, несомненно поползет дальше, дойдет до Севера, и под корень разрушит ее репутацию, если Лилит срочно что-то не предпримет. И первым делом она направилась к капитану, который в этот раз принял ее без длительного ожидания в приемной.

– Лилит, – поздоровался он, как только она зашла к нему в кабинет. – Ранена, я слышал? Что говорит знахарь?

– Какая забота в вас проснулась, капитан, – усмехнулась Лилит, осторожно опускаясь в кресло напротив. – Жить буду. Повезло.

– Я уважаю тех, кто держит слово, – кивнул капитан. – В этом есть честь. К тому же, тебя приняли монахи, а это очень о многом говорит.

– Копнули под меня, я вижу? Если вам спится спокойнее с мыслью, что вы работете с достойным человеком, флаг в руки. А я на днях договорилась сотрудничать со свиньями и убила для них своего друга. Так что, как говорит один уважаемый чародей, не разделяю сантимент, – Лилит подвинула ногу, чтобы рана не касалась кресла. – К делу давайте.

Капитан обратил взгляд в бумаги.

– Написали, как самоубийство. Муж знал о болезни, но его такой исход не устроил. Сказал она не попрощалась ни с ним, ни с сыном.

– Боль ломает людей, – пожала плечами Лилит.

– К сожалению, – кивнул капитан. – Так или иначе, дело закрыто. Что еще… Кабак мы накрыли, со смертью владельца и в отсутствии завещания он отходит городу.

– Верните им, – сказала Лилит. – Они все равно его выкупят. Или, еще хуже, найдут другой, о котором вы не будете знать. Протяните руку для сотрудничества, они это оценят.

Капитан посмотрел на нее с недовольством и скепсисом. Лилит слегка закатила глаза.

– Слушай, я понимаю, что твой брат стояки ловит на идею о городе без организованной преступности. Но чудес не бывает, капитан, и ты их никогда отсюда не выживешь. Ты сам сказал, мы как паразиты. С этим я согласна, более чем. Твой лучший шанс – договориться с ними о взаимовыгодных условиях. Поверь мне на слово.

– Я подумаю об этом, – капитан слегка поморщился. – Думаешь, они на это пойдут?

– Их мало, они потеряны и разобщены. Пойдут. Но ты должен сам пойти на контакт. И не хвататься за меч каждый раз, когда они тебя назовут свиньей. Если выдержишь их провокации, выслушают. А если предложение будет выгодным, примут.

Капитан стукнул пальцами по столу.

– Тебе и Варацу положен иммунитет до конца сезона. Но не во все последующие визиты, это ясно?

– Да уж ясно, – хмыкнула Лилит. – Мне чтоб вас дурить по городу иммунитет не нужен. Вот видишь, о чем говорю? Будешь так хмуриться на любой их комментарий – выпрут тебя из норы и даже слушать не станут. Учись контролировать мимику, или отправь переговорщика.

– Прекрати зарываться. Что-то еще нужно?

– Вообще-то, да. Относительно корабля с контрабандными гидрами. Капитана зовут ансан Корр, верно? Знаешь, кто это?

– Глава Сульянской Купеческой Гильдии, если я верно помню.

– А когда их корабль отходит, не в курсе?

– У них была какая-то неразбериха с накладными, – капитан прошерстил бумаги на столе, что-то в них выискивая. – А, вот. Должен был выйти позавчера, но пока задерживаются. Дату отправления еще не сообщили.

– Славно, – Лилит оперлась о стол, и поднялась на ноги. – Было приятно. У тебя сносные ребята, даже свиньями их называть не хочется. Удачи во всех начинаниях, капитан.

– Буду рад не видеть тебя в своем городе, – махнул рукой капитан, возвращаясь к бумажной работе.

– Хоть это у тебя с северными общее, – хмыкнула Лилит себе под нос, покидая его кабинет.

Лилит остановилась напротив норы, наметанным взглядом определив, что входная дверь была недавно снесена с петель, после чего повешена на место. Она открылась не сразу, и, зайдя внутрь, Лилит обнаружила пустое помещение без единого предмета мебели, кроме прочно прибитой к полу барной стойки.

Лилит прошлась по скрипучим, липким доскам, и зашла за стойку. Она присела, осматривая ее нижнюю часть. Наскоро простучав дерево в нескольких местах, она ощупала одну из секций с разных сторон, ища потайную заслонку. Она знала про тайник давно, не знала правда, что Дори там хранил.

Ручки не было, и фальшпанель пришлось зацепить ногтями, чтобы та согласилась отъехать в сторону. Внутри, среди паутины, Лилит нащупала что-то круглое и металлическое, и обхватила его худыми пальцами.

Сдув пыль с небольшой серебряной фляги, потемневшей от времени, Лилит потрясла ей в воздухе, услышав тихий плеск. Не без труда открыла засахарившуюся крышку и понюхала.

Посуды под рукой не было, и, пожав плечами, Лилит отхлебнула из горлышка. Это был добротный ром с пряностями, старый, но не потерявший в качестве. Интересно, из каких соображений Дори его хранил; при жизни он не отличался сентиментальностью.

Лилит успела сделать еще пару глотков прежде, чем дверь распахнулась.

– За подмогой бегали? – весело спросила она. – Долго вы что-то.

Перед ней стояла низкая, крепкая девушка с ярко-рыжими, явно крашенными порошком волосами, забранными в пучок. Ее сопровождали двое аньянгцев и молодая северянка.

– Фий, – Лилит подняла флягу в воздух, здороваясь.

– Лилит, ты че тут? – Фийка непонимающе посмотрела на нее. – Это ты, что ли, угрохала нору?

– Виновна.

– Зачем? – Фий звучала растерянно. Рука, в которой она сжимала короткий меч, опустилась.

Один из громил подался было вперед, но рыжая девушка шикнула на него. Лилит вгляделась в ее лицо.

– Анэкуа, верно? – спросила она. Дори помнил ее как смышленную и амбициозную, и всегда доверял ей задачи посложнее, те, где требовалось думать. Лилит надеялась, что он не ошибался на ее счет. – Присаживайтесь, поговорим.

– Да я тебе, сука… – начал было громила, и потянулся за пояс – то ли за ножом, то ли за острой звездой, но Фий цепко схватила его за запястье. Аньянгец собрался было переключить агрессию на нее, но Анэкуа, все это время неотрывно смотревшая на Лилит, повернулась к нему:

– Выйди отсюда. На стреме стой.

Тот резко выдернул руку из хватки северянки. Фий проводила его высокомерным взглядом.

Анэкуа, внимательно смотря под ноги, медленно подошла к стойке, остановившись в шаге от нее.

– Оружие убери, – потребовала она. Лилит кивнула, развязала оби и отложила хэй в сторону, так, чтобы его невозможно было быстро вытащить из ножен. Показав, что больше она ничего не носит, Лилит вновь облокотилась на стойку и глотнула ром. Анэкуа приблизилась; она выглядела напряженной и сильно хмурилась.

– Я не позлорадствовать пришла, – начала Лилит. – И не на костях плясать. И я думаю мы все будем рады, если обойдется без еще одной бойни.

– Чего тебе еще надо? – сжав губы в ленточку, спросила Анэкуа.

– Самую малость. Гарантию, что ты и твои люди – они же теперь твои, как я понимаю? – не будут ставить мне палки в колеса. Ни сейчас, ни потом. Я не хочу даже думать, что “мешаю кому-то из местных”, если вдруг у меня в городе заказ.

– Ты больная? Да от нас нихера не осталось! – сказала Анэкуа злобно. – Кто тебе мешать-то будет?!

– Сейчас – может быть. Но знаешь как говорят на Севере? Свято место пусто не бывает. Ты сообразительная, верю что вы и без Дори справитесь прекрасно. Отстроитесь, возьмете город. Может, со стражей подружитесь в этот раз – дольше протянете тогда. Бесплатный совет.

Лилит не удержалась от усмешки, глядя, как ее собеседницу крючит от злости.

– Не серчай, Анэкуа. Дори знал на что шел. И сгореть мне прям здесь, если я всего этого хотела, – у нее было совсем немного времени, чтобы перейти к сути: может, Анэкуа и была сообразительной, но кротким нравом явно не отличалась. – Мое предложение: я вам выплачу компенсацию. Этого хватит, чтобы выкупить нору, заново ее обставить, еще и останется на первое время, пока снова не отобьете лавки.

Она сделала паузу на глоток, оценивая эффект от своих слов. Анэкуа все еще играла челюстью, но гнев в ее глазах подостыл; вместо него туда просочился расчетливый холодок.

– Зачем? – спросила она коротко.

– Потому что мне здесь еще работать, так или иначе. И лучше нам сохранить нейтралитет, не думаешь? Все просто: я вам жертвую крупную сумму, благодаря которой вы сможете продолжить существовать. А вы придерживаете слушок, что я ходила к свиньям. И даете мне спокойно работать. Сейчас, через год, через пять, неважно. С остальными наемниками обращайтесь, как решите сами. Хоть раздевайте догола и пускайте восвояси верхом на ослах. Ну?

– Сколько?

Лилит подняла глаза к потолку.

– Двадцать, плюс-минус.

– Откуда?

– Наследство богатого дядюшки. Не бойся, искать не будут. Это мое личное. Считай, я в вас инвестирую.

Она посмотрела на Лилит недоверчиво.

– Ни процента не хочешь, ничего?

– Хочу, чтоб ты поднаторела в переговорах, если собираешься банду возглавлять. Но пожалуй что и все.

Анэкуа выпрямилась и, немного подумав, коротко кивнула.

– Чудно. Где я живу, вы наверняка знаете. Присылай народ в удобное время. Пытаться меня обнести не советую – если хорошо следили, то знаете, что Афаа из моего дома так и не вышла. Не на своих двоих, по крайней мере.

– Я не дура, – кивнула Анэкуа. – Лезть к шишке в пасть. Пришлю пацанов.

Лилит символично поклонилась и посмотрела на Фий.

– У тебя с ними еще дела? Или прогуляемся?

Северянка тряхнула русой косой и посмотрела на Анэкуа вопросительно. Та коротко кивнула, показывая, что у нее к наемнице дел больше нет. Они покинули нору, и Фий озадаченно почесала лоб.

– Вы о чем говорили? – спросила она, убирая меч в ножны, когда они вышли из подвала и ступили на ровную землю. – Я ж не балакаю по ихнему.

– О возможностях. Ты-то с ними каким боком? – Лилит кивнула в сторону улицы, и они направились к выходу из переулка.

– Дак не уплыть было, в штиль… После погромов в городе они ко всем оставшимся наемникам пришли, расспрашивали.

– Разумеется, – кивнула Лилит. – Умная девка. Если толковых ребят себе в качестве рук возьмет, отобьет город как нечего делать.

– Лилит, я нихера не понимаю, – пожаловалась Фий. – Ты их главного зарезала, а они тебе в пасть смотрят!

– Людей заботит выгода, Фий, – вздохнула Лилит, потягиваясь. – А от моей дохлой тушки им никакой выгоды больше нет, зато проблем целый ворох. Ты-то что думаешь делать? Домой мародерить поедешь? Я слышала там неспокойно на северной границе опять, самое оно гон по деревням устроить.

– Да я чет думала… Может, и правда в городе окопаться. Денег, кажись, больше будет и так и так. Все рядом, опять же. Да и че я, до старости чтоль буду по болотам прыгать?..

– И куда думаешь?

– Ну… В Синепалк, походу, куда еще-то?

– Если в Синепалк, иди сразу к атаманше Крыс. Скажи что от меня.

– У тебя и там подвязки? Тьфу ты, – Фий сплюнула с досадой. – Че я делала всю жизнь, а? Пахарей и земель гоняла за колоски, твою мать, а могла бы…

– Не кручинься, душа, – подмигнула ей Лилит. – Времени еще полно. Успеешь себе имя сделать. Пропустим кружку, как в городе буду?

– Спрашиваешь. Только полегче с хайаном в этот раз, – Фий утерла нос, веселея на глазах. – Ну, пойду тогда! Соберусь и корабль найду.

– Бывай, Фий. Чистой и гладкой.

Они крепко пожали руки на прощание.

Лилит сидела на одном из пустых ящиков, молча созидая вяло движущийся порт. Был спокойный полдень, пообедавшие матросы отсыпались в каютах либо шатались по городу, кто-то играл в кости, кто-то рыбачил. Народу под палящим дневным солнцем было немного, и эти немногие стремились укрыться в тени козырьков крыш и корпусов кораблей. Стоял полный штиль, и ни один корабль не входил в порт и не покидал его.

Сульянские корабли в порту выделялись среди прочих: все они были если не новыми, то со свежим ремонтом, краской, и, как на подбор, крепкой и выносливой командой. Сульянцы крайне ревностно относились к имиджу, и Лилит подозревала, что аналогичную черту Варац перенял именно у них. Определенное общее высокомерие между ним и сульянцами тоже прослеживалось; только у них оно было основано на национальной принадлежности, а у Вараца – на профессиональной. Если чародейский дар можно было так назвать.

Лилит задумалась о своем, смотря на воду, чуть щурясь от солнца и ярких бликов. В левой руке она крутила монетку, то и дело роняя ее себе под ноги. За годы она выучила множество трюков: это позволяло убить время в засадах, развивало реакцию и мелкую моторику, помогало думать. Теперь она могла разве что прогнать ее от большого пальца к мизинцу, и то не всякий раз. Лилит размышляла и прикидывала, сколько у нее уйдет времени на то, чтобы восстановить навык. По всему выходило, что много.

Профессиональные наемники редко получали серьезные увечья. Потеря конечности в бою, как правило, означала немедленную смерть. Бывало, разумеется, всякое, и если наемник терял руку, ногу или зрение, то оставлял свое ремесло. Большинство из них могли позволить себе безбедную старость на накопления и сбережения. Чуть менее востребованным и удачливым светило купеческое дело, в котором могли пригодиться старые подвязки. Иногда уходили в контрабандисты, иногда шли в разведку. Лилит не могла вспомнить иных случаев. Может, они и существовали. Но она о них никогда не слышала.

Лилит устало провела рукой по глазам. Она решительно встала с места с мыслью о том, что имеет право и желание насладиться своей победой и провести остаток дня, не мучая себя вопросами и сомнениями. Она встряхнула хвостом, отгоняя страх и тоску, и решительно направилась в трущобы с твердым намерением вытащить Вараца в город.

Пусть и не сразу, но Лилит смогла получить удовольствие от своей новообретенной власти. Власти идти по ночному Чинджу и не всматриваться в лица случайных прохожих, не прислушиваться к шагам за спиной, не стрелять глазами по переулкам в поисках слежки. Она позволила себе купаться в лучах своего триумфа, и загадочно улыбалась чувству безоговорочной победы. Варац рядом ней тоже пребывал в беспечном настроении, но без всякой на то причины, просто потому что ему того хотелось.

В какой-то момент их вечерней прогулке стал сильно мешать ни на шутку разбушевавшийся ветер, обещавший сильный шторм. Домой возвращаться не хотелось, но и задержаться на улице означало вымокнуть до нитки, в лучшем случае. Ветер был неоднородным, и дул, казалось, со всех сторон, завихряясь в переулках и вздымая клубы дорожной пыли, опавшие листья и прочий мелкий мусор.

– Есть же деньги, – заметила Лилит, вытряхивая из хвоста мелкую веточку. – Пошли в таверну.

– Меня уже тошнит от ваших забегаловок, кирья, – фыркнул Варац и отплюнулся от прилетевшего ему в рот песка. – Какое хамство. Ладно уж, покажу одно место. Коль уж наружа столь неприветлива.

Чародей, зябко кутаясь в джеллабу, довольно быстрым шагом повел Лилит вперед по улочкам. Прямо над ними под порывом ветра порвалась бумажная гирлянда, моментально завившаяся вокруг столба.

– Хорошо хоть потушить их додумались, – буркнул Варац, ежась.

Вскоре в отдалении засверкали молнии. Ветер такой силы должен был принести грозу меньше, чем за мину, и осознание этого факта погнало их по улице вдвое быстрее.

– Водички боитесь, уважаемый чародей? – насмешливо спрашивала Лилит, перекрикивая завывающий в переулках ветер.

– Можно подумать, ты любишь хлюпать водой в сапогах! – ворчливо отвечал Варац, с тревогой поглядывая на приближающиеся грозовые тучи.

– Южные грозы приятные.

– Если ты никогда не мерзнешь, то и северные, вероятно, тоже. Но не всем так повезло, знаешь ли.

Они нырнули в один из переулков и остановились перед неприметной дверью, ведущей в одноэтажный жилой дом, маленький, но крепкий. Над дверью неярким светом горел магический огонек, окрашенный порошком в красный цвет.

Варац коснулся ручки двери. Та легко распахнулась под порывом ветра, и Лилит с любопытством вгляделась в непроглядную темноту внутреннего интерьера. Выглядела темнота неуютно, и ступать туда совершенно не хотелось.

– Ну? Вас за ручку подержать, кирья? – чародей кивнул в сторону дверного проема, зиявшего пустотой.

Лилит фыркнула, переступая с ноги на ногу.

– Дорогуша, бога ради. Это просто пустая комната. Явно не страшнее, чем твои путешествия в разумы демонических созданий, – чародей с трудом удерживался от смеха.

– Опыт научил меня не ходить туда, где ничерта не видишь, – буркнула Лилит.

– Потому что всюду клятые супостаты, тенёты и засады?

– Потому что можно споткнуться и расшибить бошку, – ответила Лилит почти с досадой. – Что за спектакль, уважаемый?

– Да так, – ответил Варац, унимая тихий смех. – Развлекаюсь за чужой счет. Но серьезно, пошли. Вот-вот хлынет.

Он сделал решительный ша гвперед и исчез в темноте. Тихо ругаясь, Лилит последовала за ним, превозмогая некоторый страх перед неизвестным. Она доверяла Варацу, но все ее звериные инстинкты замирали при виде неестественной черноты, наотрез отказываясь повиноваться рациональному зерну. И все же, человек на то и человек, а не животное, что может принимать осознанные решения совершать глупости.

Опасаться, впрочем, было нечего: стоило Лилит переступить порог, как из темноты проступили искусно украшенные интерьеры: множество мягких ковров, низкие стулья, крохотная круглая сцена из красного дерева. Освещение было мягким и приглушенным, играла ненавязчивая музыка. Лилит огляделась, и, увидев несколько неприлично красивых сульянок, одетых в цельные, абсолютно прозрачные воздушные платья, тихонько рассмеялась сама себе.

– Сульянский бордель? Ты серьезно? – спросила она.

– Вполне, – с улыбкой ответил Варац. – Здесь самая приличная сульянская кухня в городе. Шоу тоже ничего, интересные.

К ним подошла девушка с учтивой улыбкой на лице. По одной этой улыбке Лилит оценила класс заведения; чем дешевле бордель, тем откровеннее на тебя вешаются, это было простое и зарекомендовавшее себя временем правило. Судя по целомудренной вежливости в глазах и позе девушки, они были в очень, очень дорогом заведении. Лилит бросила быстрый взгляд на ее пальцы и шею, и не удержалась от уважительной усмешки, не обнаружив там магических аксессуаров.

– Давайте без прелюдий, анса, – устало вздохнул Варац еще до того, как она открыла рот. – Мы поесть, дополнительных услуг не надо. Низкий столик, если можно.

Девушка кивнула, продолжая улыбаться, и поманила их рукой.

Пол оказался настоящим минным полем: Лилит дважды споткнулась о бархатные подушки, валявшиеся где ни попадя, пока они добирались до круглого столика. Он стоял в искусственном углублении в стене, и был украшен тяжелыми бархатными шторами, которые при желании можно было задернуть, обеспечив себе приватность.

– Ты не смотри, что здесь пусто. Начнется шоу и подтянется народ, – сказал Варац, усаживаясь за стол, и заговорил с девушкой по-сульянски.

– Затосковал по пустыням? Почему сюда? – спросила Лилит, когда девушка, приняв заказ, покинула их столик.

– Потому что это Чинджу, дорогуша. Тут не то чтобы огромный выбор действительно хороших заведений. Есть еще одно недурное, но мне там лучше не показываться еще некоторое время.

Лилит посмотрела на огромных размеров абажур, висящий прямо над сценой.

– Как недальновидно, – заметила она, цокая языком.

Проследив направление ее взгляда, Варац не согласился:

– Напротив. Хорошо освещает сцену.

– И упадет на голову одной из девочек. Рано или поздно.

– Знаменитый северный оптимизм, – кивнул чародей. – Смысл жать рожь, если амбар все равно сгорит.

– Элементарная безопасность. И практичность. Если твои вложения – это люди и их наемный труд, в твоих интересах, чтобы они хорошо ели, высыпались и не работали в опасных условиях.

– Дорогая моя, не обижайся, но бордель – одно большое опасное условие. И страшно неблагодарная работа.

Лилит покачала головой с хитрой ухмылкой.

– Как посмотреть, как посмотреть.

– А как еще на это можно смотреть? Уж не хочешь ли ты сказать, – Варац рассмеялся. – Что в твоей многостраничной биографии есть и такая глава?

Лилит уклончиво пожала плечами с загадочной улыбкой на лице.

– Изумительно, – Варац заинтригованно подался вперед. – Я требую подробностей!

– А, – Лилит махнула рукой. – Недлинная была глава. Серьезно, хочешь послушать?

– Еду здесь готовят неприлично долго, а обнаженные сульянки – развлечение для молодых, – он устроился поудобнее, приготовившись слушать. – Так что да, разумеется. Я весь внимание.

– Ай, сука! – пискнула Лилит, потирая ушибленную поясницу.

– Еще раз сюда сунешься, одними пинками не отделаешься, – прогремел детина, только что вышвырнувший ее на улицу. Он хлопнул входной дверью так, что зазвенели занавешенные изнутри окна.

Тихо ругаясь, Лилит принялась в сотый раз обходить дом. В последний раз она пробралась через узкое окно, ведущее в уборну. Настолько узкое, что даже ее худощавая задница умудрилась там застрять. Так ее и поймали: свесившуюся головой вниз над ночным горшком, брыкающуюся в своей унизительной ловушке.

В очередной раз убедившись, что задняя дверь заперта, а не заклинена, Лилит раздраженно пнула ее ногой и громко выругалась.

Последние три дня она провела, трясь вокруг Огненной плети – так называлось заведение, славящееся своими непомерно узкими окнами. И еще огромным количеством вещей, которые Лилит заботили куда меньше.

Ей позарез нужно было внутрь. Недавно она услышала про работницу Плети с заячьей губой, и была обязана выяснить, не Тати ли это. Не то что бы Лилит специально искала ее, но такую наводку проверить была обязана. Что-то подсказывало Лилит, что если Тати жива, то она в Синепалке. Слишком уж вольный у нее был нрав.

Она приходила сюда каждое утро и ждала до ночи, пока не начинала засыпать на ходу. За три дня она не видела ни одной работницы, покидавшей заведение: ни через заднюю, ни через переднюю дверь. Лилит была понятна такая конспирация: у владельцев подпольных заведений в рукаве много трюков, чтобы гарантировать своим гостям безопасность. Кто-то держал при себе телепортационных магов, кто-то иллюзионистов, кто-то еще на этапе планирования включал гигантских размеров взятки в ежелунные расходы заведения.

Лилит была близка к тому, чтобы признать поражение. Насколько заячья губа вообще редкое явление? Вероятно, это не она. Вероятно, это того не стоит.

В пораженческих настроениях Лилит уселась возле двери. Внутренний зуд попасть внутрь не унимался, несмотря на долгое, не принесшее плодов ожидание. Он не позволял ей махнуть рукой и пойти домой. Лилит понимала, что сидеть возле двери и ждать неизвестно чего, слепо идя на поводу у загадочного предчувствия, глупо. Но она не могла поступить иначе.

В подворотню зашла женщина средних лет. Лицо ее было слегка опухшим и морщинистым, под глазами были крупные мешки – всем известные следы нелегкой жизни. Женщина выглядела уставшей, почти изможденной; так выглядят лица тех, кто с малолетства тяжело работал, плохо питался и недосыпал. У многих на севере были такие лица. Они носили особое выражение, особый отпечаток смирения с тяжелой судьбой. Чаще всего в их глазах была злоба, а взгляд был полон враждебности человека, которому никогда ничего не принадлежало, даже его собственная жизнь. Однако же, взгляд этой женщины был другим – прямолинейным, гордым. Так смотрели те, кто отважился взять судьбу в свои руки и смог не только выжить, но и преуспеть.

Женщина зашагала к двери, возле которой сидела Лилит. Та вскочила и затараторила, едва справляясь с волнением:

– Вы здесь работаете?

Женщина, до этого не удостаившая девочку вниманием, остановилась в шаге от двери и нехорошо посмотрела на нее. Потом усмехнулась с тоской и горечью.

– Совсем капитан нюх потерял. Шлет малолеток за себя работу делать, – как будто разочарованно сказала она самой себе.

Покачав головой, она потянулась к наплечной сумке, выудила оттуда огромную связку ключей и начала их планомерно перебирать.

– Какой капитан? – непонимающе отозвалась Лилит. – Нет никакого капитана! Я подругу свою ищу!

Женщина поморщилась, продолжая выискивать нужный ключ.

– Можешь ему сказать, что старая Эдне дала тебе поджопника и обещала прирезать следующую замарашку, которую он пошлет. Сильно бить не будет, особенно если поплачешь.

– Да не работаю я на свиней! – с досадой ответила Лилит. – Вот! – она задрала рукав рубашки, демонстрируя два из четырех клейм.

Женщина взглянула на шрамы и только пожала плечами.

– Украла кошелек и прогуливала в церковной школе? Тоже мне, нашла чем гордиться. Капитан и не таких под крыло берет – вон, полные улицы его подкормышей, все в шрамах да ожогах. Сидят, слушают, запоминают, бедные дети, – в ее бесстрастный голос просочились досада и грусть.

Лилит молча закатала второй рукав. Женщина увидела их, и впервые за все время разговора посмотрела прямо на Лилит. Та увидела ее глаза; светло-зеленые, пронзительно яркие, пристально изучающие девочку.

– Правда или ложь? – спросила женщина, следя за движением каждого мускула на ее лице.

Лилит затаила дыхание.

– Правда, – твердым голосом, со сталью во взгляде соврала она.

Женщина не двигалась с места. Лилит чувствовала, как на нее складывают булыжники, которые сейчас придавят ее к земле. Ей стоило огромных усилий не отвести взгляда, но она выдержала. Женщина, наконец, отвела глаза и снова уставилась на связку ключей. Лилит ощутила огромное облегчение и неслышно выдохнула подрагивающим ртом.

Женщина вставила ключ и повернула его несколько раз, прижимая дверь ногой. Она выругалась на заедающий замок, дернула еще раз, и, наконец, открыла.

– Ну пошли, талантливая ты моя.

Лилит воссияла и проскользнула в дверь вслед за женщиной. Внутри было влажно, воздух был спертым и густо пах мускусом. Задняя дверь, через которую они вошли, вела в коридор и не соединялась с основной залой, которую Лилит успела рассмотреть с плеча вышибалы, пока ее выносили прочь.

Коридор вел в другое помещение, где пахло парфюмом, стояли туалетные столики и были расставлены кресла, казавшиеся удобными. Женщина присела в одно из них и устало провела по лицу руками. Посмотрела на Лилит задумчиво, слегка склонив голову набок. Рука ее потянулась в карман и выудила оттуда медный портсигар. Женщина неспешно открыла его и пробежалась пальцами по крученкам, будто выбирая. По небрежному щелчку ее пальцев на столе вспыхнул крохотный магический светильник с ручкой. Подкурив, женщина сделала глубокую затяжку, откинулась на спинку кресла и шумно выдохнула, подняв голову к потолку. Еще раз взглянув на Лилит оценивающим взглядом, жестом предложила присесть напротив себя. Девочка послушно села в кресло и закинула ногу на ногу, желая казаться более расслабленной, чем чувствовала себя на самом деле.

– Как зовут тебя, талантище?

– Лилит.

Женщина рассмеялась тихим, грудным смехом.

– Уже и псевдоним придумала, иш прыткая.

– Это имя.

– Пóлно врать. Самая ублюдочная на свете мать не назовет ребенка Лилит. Не на Севере.

Лилит не ответила.

– Впрочем, – женщина стряхнула пепел. – Неважно, как тебя зовут на самом деле. Настоящими именами мы здесь не пользуемся. Хочешь – будешь Лилит, хоть самим сатаной назовись – мне без разницы. Учти, я кого попало к себе не беру. Но ты ничего, симпатичная. Мелкая, правда, но пару лет мой чародей тебе накинет без проблем. А может и так все оставим. У гостей бывают свои причуды.

До Лилит наконец дошло, в чем дело.

– Вы не поняли… Эдне, да? Я не работать к вам. Я подругу ищу. Слушок ползал, что она тут у вас работает.

Женщина удивленно округлила глаза. Потом расхохоталась громче прежнего.

– А я, дура старая, думала ты шифруешься, – она утерла слезы. – Не пойми меня неправильно, многие хотят в Плети работать, да только не знают кого спрашивать. Большинство даже не знает, где. А ты не только отыскала место, еще и терлась тут без малого четыре дня.

– Так вы знали, что я тут?

– Девочка, я знаю обо всем, что происходит в моем заведении и вокруг него. Иначе не удержала бы дело и тамисы. Поделись, если не секрет, как ты нас нашла.

Лилит настороженно посмотрела на свою собеседницу. Она не была уверена, какие сейчас отношения между Плетью и ее старой бандой. Вернее всего было перестраховаться.

– Слухи, – уклончиво ответила она.

Женщина прищурилась, немного злобно, как показалось Лилит. Но лицо ее быстро расслабилось и приняло прежнее безучастное выражение.

– Своих сдавать не хочешь? Твое право. Не самое плохое качество, вызывает уважение. Поэтому я им тоже обладаю. Работа у меня такая – вызывать уважение.

Женщина замолчала, продолжая смотреть на Лилит. Та поняла, что Эдне ей ничего не скажет и поникла, зная, что ничего не может ни предложить, ни противопоставить этой женщине.

– Твоя подруга, которую ты ищешь… Кто она тебе? И пожалуйста, без вранья. Лжешь ты неплохо, но со мной не пройдет, даже не пытайся.