Поздняя весна. Повести и рассказы

Светка? Для чего оно ей? Было бы понятно, если бы Милан от неё ушёл, отомстить ему, так сказать, за бездарно потраченные на путешествия по всему миру и ненавистные светские приёмы годы жизни, но она ушла сама.

Должно быть, у Милана есть недоброжелатель. Впрочем, они у всех есть, и «недоброжелатель» – это мягко сказано. Подобное мог заказать только враг. Кому и чем мог насолить музыкант Котник до такой степени?

Мои размышления в стиле мисс Марпл прервал телефонный звонок. На этот раз звонила наша королёвна, мадам Светусик. Интересно, что она нам скажет?

– Сука! – Послышалось из телефонной трубки, как только я отозвалась на звонок.

– Приятно познакомиться. Янина Рупник, – парировала я.

– Рупник… Херупник! Клизма паршивая! – Резанула Светка. – Одни неприятности от тебя!

– У тебя неприятности? – Участливо поинтересовалась я.

– Это у тебя, у дуры, в первую очередь, неприятности! – Жахнула Светка. – Кто теперь будет твою высокую поэзию приобретать после такого, а? – Злорадно поинтересовалась моя заклятая подруга. – Нет своего мужика, так ты чужого охмурять явилась! Вползла, как змея, в мой дом!..

Я не собиралась выслушивать вопли задетой за что-то там истерички, а оскорблений, почерпнутых из «Жёлтого тюльпана», мне вообще хватит на десять лет вперёд, чтобы я ещё от этой выдры их выслушивала. Вдохнув-выдохнув три раза, я произнесла в трубку самым спокойным тоном:

– Во-первых, мужик, о котором ты сейчас изволила держать речь, не твой. Он ничей. Милан свободен. Ты его бросила. Во-вторых, я, в отличие от некоторых, не беру чужого. Я пришла забрать своё.

После этих слов на том конце трубки воцарилась мёртвая тишина, и я вдохновенно продолжила:

– Ты думала, отбила у меня классного парня восемь лет назад, и на этом всё? Твоя неземная красота победила? Как бы, не так! Такому мужчине, как Милан, надо со-о-тве-тство-вать! – Я специально произнесла это слово по слогам, чтобы лучше доходило. – А как ты можешь соответствовать ему? Ты, недоучка! Ты сколько книг за жизнь прочла, две или три с половиной? Ты чем интересуешься, кроме косметики и тряпок? Сумочками? Туфельками? Ты кто вообще? Ушла и правильно сделала! Нечего над хорошим человеком измываться!

– …это я?! Я не соотвество… вавыю?! – Задыхалась и косноязычила от возмущения Светка. – Ты, можно подумать, соот… сссс…

– Я? – Переспросило моё отражение, возмущённо подняв брови. – Я соответствую полностью: образованный человек с большим стажем в медицине, вдобавок литератор. Женская версия Антон Палыча, можно сказать. Ещё я люблю Милана больше жизни и никогда не нанесу ему вреда. Я скорее отрежу сама себе палец без наркоза, чем причиню боль ему! И не смей стоять на моём пути, ты, жалкая, истеричная недоучка!

– А как же ваше братство? – Ошарашенно поинтересовалась Светусик.

– Это дикость и глупость. Ты сама нам об этом сообщила раз пятьдесят. Меня ты убедила сразу, а, вот, Милан понял это только недавно. Он даже справку из архива заказал, подтверждающую, что мы с ним не состоим в близком родстве. Так, что, иди, готовься к разводу, а я пошла, свадебное платье себе присматривать!

– Ну, всё! – Злобно изрекла Светка. – Только попадись мне, гадина! Я тебе рожу разобью!

– А, допрыгнешь? – Саркастически поинтересовалась я.

Светка, хоть и была волшебно красивой, но по росту далеко не дотягивала даже до нижнего предела модели, чего не скажешь обо мне.

– Допрыгну, не волнуйся!

– Интересно, – завела я свою любимую песню, – а какие шансы у эльфа выжить в схватке с фельдшером?

Светка ещё что-то пыталась вякать, но я расхохоталась демоническим смехом, как нас учили в драмкружке, и отключилась.

Всё. Жребий, так сказать, брошен. Рубикон ко всем чертям перейдён. Сейчас она нажалуется Милану, тот выгонит меня взашей, и они помирятся. Надо подыскать приличный, недорогой отель. Сразу уезжать домой я не собираюсь, потому что хочу увидеться с Марженкой, Викой и ещё кое с кем из своих люблянских знакомых. Ещё я съездила бы на пару дней в горы… собирать помидоры! Для начала надо срочно одеться, потому что быть выставленной на улицу в тапочках и домашнем платье, пропахшем жареными гренками, как-то… глупо, что ли.

Я быстро скинула с себя всю одежду, побрызгалась туалетной водой и влезла в облегающее голубое платье. Собрала волосы в ракушку. Накрасилась. Милан всё не шёл и не шёл меня выгонять. Я достала чемодан из-под кровати, и тут меня охватила тревога. Почему он не идёт? Может, случилось что? Хотя, что ещё может случиться?

«Сердечный приступ, например, ослица!» – Безмолвно рявкнуло моё отражение в зеркале.

Подорвавшись, как ужаленная, я побежала в комнату Милана.

Успела только выбежать в коридор и развернуться в сторону Милановой спальни, как увидела, что навстречу мне бежит Яромир с вытаращенными глазищами и машет руками, мол, давай, назад. От неожиданности я застыла на месте, а он сгрёб меня и затолкал обратно в мою комнату, ввалился туда сам и дверь за собой закрыл.

– Какого… – начала я, но Ярек перебил меня громким шёпотом:

– Вам нельзя туда идти, Яничка! Там такое!

– Какое? – Спросила я устало, догадываясь о том, что именно сейчас происходит в комнате Милана.

Это всё пустяки. Главное, чтобы с Миланом не случилось дурного. Остальное можно преодолеть или просто пережить.

– Он злой, как собака! – Сообщил Яромир с таким восторгом, с каким обычно рассказывают, например, о том, как гром и молния разнесли в щепки соседский сарай.

Ну, надо же. Милан рассердился. Рассердился на милую сестричку Яничку за её гнусные проделки. Сейчас Яничке дадут метлой под зад, она откроет поисковик, быстренько найдёт себе пятый угол и уползёт в него зализывать в очередной раз за жизнь свои старые и новые раны. Только бы Яромир или Иван за мной не увязались! У меня масса планов, и они в них никак не вписываются. Куда я их дену?

– … а он ей: «Хватит врать! Твоё враньё уже оскомину набило! Не могла Яничка сказать тебе такого! Ты её ненавидишь! Ты всех ненавидишь, кто мне дорог!…» – Разорялся Яромир, пересказывая свежие новости из спальни Милана.

Что-о-о? Милан не поверил Светке?! Своему нежному эльфу! Горному эдельвейсу! Любови всей его жизни!..

Видимо, знатно наш цветочек отравлял Милану последние месяцы их совместной жизни! Хотя, может быть, и не только последние. Кто их знает?

Дверь в мою комнату резко распахнулась, и на пороге возник до предела взвинченный Милан.

– Мало мне было дерьма за сегодняшнее утро! Теперь ещё и она!

Он подошёл ко мне, порывисто обнял, поцеловал в щёку и горячо произнёс:

– Вот, кто больше всех обо мне переживает! А, ещё Ярек! – Поворот головы в сторону друга. – Пойдёмте в мою комнату, у меня там просторнее. Надо обсудить некоторые вещи.

– Может, не надо к вам? – Подала я голос. – У вас там бардак.

– Это у вас бардак! – Оскорбился Милан, указывая на мой распахнутый чемодан, успевший выползти из-под кровати. – У меня полный порядок! Кстати, Яна… куда это вы собрались, такая нарядная?

– Хотела прогуляться по магазинам, – выдала я Милану свои давно переменившиеся планы.

Убеждать его в том, что Светка сказала правду, у меня не было ни сил, ни желания. Сказать по совести, я вообще не представляла, что мне делать с этой информацией. Я задала жару Светке. Она нажаловалась Милану. Милан не поверил. И, что? Да, ничего! Так ей и надо. Если бы Милан сейчас или после спросил меня о том, правду ли сказала ему его пока-ещё-жена о нашем с ней телефонном разговоре, я бы рассказала всё, как на духу, но он не спрашивал. Получается, мой номер по примирению Милана со Светкой не прошёл. Ну, и чёрт с ним! Придумаю ещё какую-нибудь дурость при случае. У меня очень богатая фантазия на такие вещи.

Круглые, зеленовато-голубые глаза Милана горели жаждой действия. Он буквально подпрыгивал от нетерпения и толкал меня и Яромира в сторону двери. Что ж, подчинимся. Старших надо слушаться.

В спальне Милана и впрямь царил идеальный порядок. Он успел разложить-развесить по местам свои вещи, аккуратно застелить кровать, убрать в ящики комода разную мелочь. Кажется, даже гардины расправил красивыми складками! Видимо, события последних часов волей-неволей работают на него, приводя нашего гостеприимного хозяина в чувство.

Милан сообщил, что он уже отдал распоряжение своему адвокату о подаче коллективного иска от нас троих на «Жёлтый тюльпан» за клевету. Никаким опровержением они у нас не отделаются! Так сказал Милан, а с моим кровным братом шутки плохи.

Забегая вперёд скажу, что выплата компенсации Милану, Яромиру и мне, назначенная судом через три месяца, поставила «Жёлтый тюльпан» на грань разорения. За этим последовал процесс, инициированный Министерством Культуры Словении. Министерство было крайне возмущено тем, что газетка уже не в первый раз мажет несусветной грязью знаменитых музыкантов, писателей и художников. Через два года тюльпанчик тихо увял на обочине издательского бизнеса.

Отвратительное поведение Светусика также рассердило Милана, и он пообещал, что эта «вручая бессовестница» скоро от него «получит калошей», видимо, имея в виду русскую поговорку «сядет в калошу». Её бесконечные манипуляции Милана уже «уканали».

Я рассказала мужчинам о звонке Марженки и передала её совет не запираться в четырёх стенах, вести себя так, словно ничего не произошло и, главное, не давать никаких комментариев прессе без одобрения юристов, дабы всё сказанное не было использовано против нас же. Они согласились, что так для нас будет лучше. Исполнить, конечно, сложновато, но мы очень постараемся.

Вечером решено было идти в театр, где у семейства Котников была собственная ложа. Я поведала свою печаль насчёт вечернего наряда, и Милан, вскочив с кресла, скомандовал:

– Полный вперёд! По магазинам!

В дорогущий торговый центр мы отправились вчетвером. Иван не пожелал остаться дома, и охранять жилище остался только Марек. Кажется, он не очень расстроился. На редкость спокойный и умный пёс, хоть и беспородный. Ванька специально подобрал щенка дворняжки два года назад в каком-то захолустном дворике, чтобы позлить своих высококультурных родителей. Злились они недолго, потому что почти сразу же полюбили Марека. Этого умного, доброго пса нельзя было не полюбить.

Милан и Яромир вели себя в торговом центре как типичные представители мужского пола, то есть нечеловечески скучали. Потом они набрели на рыболовный отдел и зависли там, а мы с Иваном отправились выбирать мне одежду. Ванька не отставал от меня ни на шаг и, возможно, потащился бы за мной в примерочную, если бы я не окинула его одним из своих «фирменных» взглядов.

Мне понравились два длинных вечерних платья: одно чёрное, кружевное, с длинным рукавом и высоким стоячим воротником, другое красное, атласное, с асимметричным верхом. Одна сторона его была с длинным рукавом из красного кружева в цвет атласа, другая – без рукава и с открытым плечом. Последний писк, как сказала бы Дашка.

Ещё я прихватила по пути пару коротких платьев, оранжевое и мятно-зелёное. Иван говорил что-то насчёт клуба, и мне показалось, что это самое то, что нужно. Все четыре платья подошли по размеру, но купить я собиралась только два.

Очень кстати явились Милан и Яромир, и я решила посоветоваться с ними, тем более что всё равно больше не с кем. Конечно, можно было бы сделать это виртуально, передав снимки кому-то из подруг, либо Марженке, но я решила не отвлекать их от дел своими тряпичными сомненьями.

Я надела красное платье, поправила причёску и макияж и гордо выплыла из примерочной. Я ожидала чего угодно, только не этого.

Ванька сделался красный, как помидор, круглые глаза Милана стали квадратными, а у Яромира… подогнулись колени! Чтобы удержаться на ногах, он ухватился за плечи Милана, и они стояли так, застыв в суровых мужских объятьях, словно скульптурная группа с монумента спортивной славы.

Немного опомнившись, все они вразнобой подняли вверх большие пальцы, но могли бы этого и не делать. Едва выйдя из примерочной, я уже по реакции продавцов и публики поняла: надо брать!

Чёрное тоже понравилось, но на этот раз никто не падал. Правда, набежали продавцы и другие покупательницы. Все меня рассматривали, эмоционально комментировали увиденное и советовали тоже брать.

Короткие платья я даже демонстрировать не стала, ибо, ну их в баню с их впечатлительностью! «Кстати, о впечатлительности, – ехидно начало моё отражение в зеркале, – не думаешь ли ты, что рисоваться перед парнями в красном платье с оголённым плечом несколько провокационно? Уж не хочешь ли ты взаправду охмурить кого-то из них или всех троих сразу?»

Нет. Я не хочу никого охмурять, но не купить красное платье после того, как оно всем понравилось, было бы странно, и я решила, что возьму все четыре штуки. Да, недёшево, конечно, но я могу себе это позволить, тем более что в последний раз я делала такие покупки… Уже не помню, когда!

Дома, в Москве я, как и большинство моих ровесниц-современниц, одеваюсь очень скромно и неброско: на повседневку джинсы, толстовка, куртка; на выход платье классического кроя. Однако я всё же не москвичка!

В моём родном городе на Волге принято наряжаться и делать макияж всегда, куда бы ты ни шла. Я много где успела побывать, в России и в мире, но наши женщины самые ухоженные, красивые и яркие, без ложной скромности. Поэтому моя любовь к сочным цветам нет-нет, да и прорывалась сквозь московские серо-чёрную и бежево-коричневую гаммы яркими вещами наподобие куртки вишнёвого цвета, голубого платья, красной сумки… Не могу я жить без яркого! Никакого настроения нет.

Когда я собиралась расплачиваться на кассе, ко мне подошёл Яромир и изъявил желание оплатить мои покупки. Я недоумённо воззрилась на него. Он объяснил, что хочет сделать мне подарок, во-первых, в качестве компенсации морального ущерба за неудачную шутку, а, во-вторых, за то, что я ему помогаю смотреть за Миланом. Без меня он бы уже точно сошёл с ума.

Нет, господин Збогар! Вы уже сошли с ума, хочется сказать мне, но я промолчу. Это кто кому здесь помогает?! Однако вслух я сказала совсем другое:

– Извините, Яромир, но я не принимаю подарков от мужчин… – тут я немного запнулась, вспомнив о своей новенькой московской однушке, – …если это не мой родственник или очень близкий человек!

Я гордо расплатилась сама и не менее гордо понесла свои пакеты в двух руках, цокая каблуками по мраморным плиткам пола. В тот момент я казалась себе такой сильной-независимой женщинессой! Даже не забыла откинуть назад выбившиеся из причёски пряди волос без помощи рук, одним только резким движением шеи вбок и назад, и тут…

Неожиданно кто-то выхватил из моих рук все покупки, и я увидела впереди со всех ног бегущего Ваньку. Он оглядывался, строил мне рожи и хохотал.

Ты что же думаешь, я тебя не догоню?.. Не догоню, конечно. Какой-то чёрт угораздил меня надеть сегодня туфли на каблуках, но они ведь не приклеены к моим ногам, верно?

Я сняла туфли и припустила за Ванькой. И догнала, чем немало удивила его. Мы с ним ещё долго дурачились в том торговом центре. Сначала бегали наперегонки, потом строили смешные рожи и фотографировали друг друга на телефон, дико при этом хохоча. Катались на эскалаторе. Вели себя как поросята в кафе, перемазавшись, чем только возможно… Милан и Яромир только головами качали.

Забегая вперёд скажу, что на следующий день в жёлтой прессе появилась заметка под названием «Скандально известная тридцатилетняя писательница Янина Рупник развлекается во время шопинга с молодым любовником». Фотокарточки прилагались. С большим приветом.

Кажется, я начинаю понимать, откуда берётся вся эта «бурная» личная жизнь звёзд. Она рождается в головах потерявших совесть журналюг жёлтых изданий и выплёскивается на сайты и печатные страницы пенной, мутноватой волной.

Глава 11

Поход в театр удался на славу. В тот вечер давали «Снегурочку» в исполнении нашего Большого театра. Стоило ли ехать за тридевять земель, чтобы попасть на спектакль своего же театра? Безусловно! Большой есть Большой, и неважно, где и с кем ты смотришь представление.

В антракте мы прогуливались по одной из галерей, смеялись и шутили, правда, не так бурно, как в торговом центре несколько часов назад. Надо сказать, что Иван и в театр увязался с нами и даже согласился надеть один из костюмов Милана, хоть тот и был ему великоват. Парень вёл себя на удивление прилично.

Неожиданно в конце галереи показалась наша эльфоподобная дама Светлана в компании таких же, как она, разряженных нимф неопределённого возраста и молодых людей, подозрительно напоминающих богатых бездельников, либо очень старающихся на них походить. Я демонстративно взяла Милана под руку и принялась болтать с ним, обсуждая спектакль.

Он принял эту игру и слушал меня, ласково улыбаясь и поглаживая кисть моей руки, покоившуюся на его предплечье. Со стороны мы выглядели безмятежно счастливой парой, в чём вскоре нас убедили публикации в жёлтых газетах.

Светка готова была лопнуть от злости. От её замечательного самоконтроля, коим она отличалась с юности, не осталось и следа. Видимо, нервы красавицы были изрядно потрёпаны в последние год-полтора, что мы не виделись. Мне даже стало жаль её. Ничего. Пусть знает, что такое сокровище, как Милан, не засидится в одиночестве. Ты думала, он сходит с ума в тиши вашего облупленного особнячка? Зря ты так думала! Красивый, обновлённый Милан прекрасно проводит время с друзьями и не только с ними.

Светку, конечно, жаль, но Милана ещё жальче. Сердце его при виде Светки готово было выпрыгнуть из груди, а лицо, как только Светка и её компания прошли мимо нас, превратилось в маску боли. Я отчаянно гладила его руку, стараясь отвлечь от черноты, заполнявшей сейчас его душу.

– Ничего, – бормотал Милан, сжимая до боли мою кисть и не замечая этого в упор, – я начинаю привыкать. Я уже привык.

Удастся ли мне помирить их? И надо ли это делать? Хочет ли этого сам Милан? Вопросы буквально разрывали мой мозг. Надо бы сегодня, во время сеанса вечернего массажа, мягко выспросить у Милана, каков его настрой в отношении беглой жены.

Домой мы возвратились всё же в приподнятом настроении. Даже Иван не ссорился с Яромиром, а по большей части обсуждал с Миланом голоса и манеру исполнения артистов и музыкантов. Идиллия какая-то! Я подумала, что сейчас все разойдутся по своим комнатам, я уложу Милана и отправлюсь спать, разумеется, не забывая о своём ночном дежурстве. Но, не тут-то было! День, начавшийся в восьмом часу утра, и не думал заканчиваться в одиннадцать ночи, посчитав, видимо, что нам недостаточно на сегодня событий.

Едва я вошла в свою комнату и собралась сменить своё чёрное вечернее платье (Я выбрала на тот вечер всё-таки его, как менее провокационный вариант.) на что-то более удобное, как в дверь мою постучали. Я подумала, что это Милан хочет поторопить меня с массажем, либо снова начать отказываться от него, но за дверью стоял, переминаясь с ноги на ногу, Яромир.

– Вы впустите меня, Янина? – Спросил он, смущённо улыбаясь. – Я…

– Разумеется, не впущу! – Обрадовала я его.

– Почему? – Живо поинтересовался Ярек.

– Потому что, во-первых, я должна делать массаж Милану, во-вторых, что он может подумать, если увидит, как вы входите ко мне посреди ночи, в-третьих…

– В-третьих, в-шестых и в-десятых, вы меня избегаете, Яна! Я почему-то противен вам! – Выпалил вдруг Яромир. – Что я вам сделал плохого?

– Ничего вы мне не сделали, – залепетала я, смутившись.

– Может быть, вы думаете, что, если дьявол при рождении наградил меня привлекательной внешностью, я от этого непременно кобель и подлец? Вы глубоко ошибаетесь, Янина! У меня исключительно серьёзные намерения в отношении вас! И, заметьте, я говорю это вам наедине! Милана здесь нет! – Яромир распалялся всё больше и больше.

Надо бы его как-то охолонуть.

– Что значит «серьёзные намерения»? – Спросила с насмешкой. – Какой смысл вы вкладываете в это понятие?

– Такой же, как все нормальные люди! – Кипятился Яромир. – Я хочу встретить человека, с которым мне захочется провести всю оставшуюся жизнь! – Припечатал он. – И, мне кажется, что я такого человека уже встретил, Яничка, – добавил он гораздо мягче и попытался взять меня за руку.

Я быстро убрала руку за спину и ответила с самой доброй, сестринской улыбкой:

– В тёмное время суток, Яромир, нам всегда кажется невесть что, а…

Договорить я не успела, потому что Яромир сделался багровым, пожелал мне спокойной ночи и кинулся вниз по лестнице, едва не сбив по пути Ивана, который поднимался ему навстречу. Через несколько секунд мы оба – я и Ванька – услышали, как хлопнула входная дверь.

– Вы поссорились? – Спросил Иван.

– Куда его понесло, на ночь глядя? – Ответила я вопросом на вопрос.

Иван небрежно махнул рукой и ответил:

– А! Сейчас пойдёт в бар и напьётся.

– Что-о?! – Переспросила я.

– Напьётся, – повторил Иван буднично. – Вы думаете, если Ярек спортсмен, то он не пьёт? Как бы, не так! Он всегда напивается, как свинья, когда расстроен. Потом привяжется к кому-нибудь, подерётся…

Я его не дослушала, кинувшись вниз по лестнице к входной двери. По пути схватила с вешалки первую попавшуюся куртку, сунула ноги в свои растоптанные кроссовки и побежала к калитке, заметив, что на улице ужасно похолодало к ночи.

Иван выскочил вслед за мной на крыльцо.

– Яна, вернитесь! Ничего с ним не сделается! Погуляет и придёт! Что я Милану скажу?

– Скажите Милану правду, – ответила я. – И, ни в коем случае не оставляйте его одного. Если я вернусь, а вас дома не будет, я вас достану из-под земли и прикончу, так и знайте, Иван.

Ванька одиноко стоял на крыльце. Ветер трепал его светлые волосы, и вид юного наглеца был растерянным и жалким. Ничего. Должен же он когда-то начинать взрослеть!

Я выбежала на улицу и порадовалась, что дом Милана находится в самой её середине: оба конца улицы прекрасно просматривались, и я увидела довольно далеко справа от себя быстро удаляющуюся высокую мужскую фигуру. На мне были удобные, разношенные кроссовки, а юбка расходилась книзу широкой оборкой. Ничто не мешало бегу, и я бросилась во всю прыть догонять Яромира.

Когда-то я точно так же бежала по этой улице, догоняя обиженного друга. Результат в тот раз оказался хуже всяческих ожиданий, но меня это не остановило.

Ярек явно не ожидал такого поворота событий. Видимо, заслышав позади себя стук догоняющих его ног, он обернулся и застыл на месте. По лицу парня было заметно, что он всё ещё сердится. Добежав до Ярека, я коснулась его руки и с самым невинным видом засыпала его вопросами:

– Вы куда, Яромир? Прогуляться на сон грядущий? Можно я с вами?

– Нельзя! – Резко ответил он.

«Ну, вот!.. – С досадой подумала я, окунаясь в неприятные воспоминания. – На том же месте, хоть и не в тот же час…»

Яромир тем временем снял со своей шеи шарф, повязал его мне и, улыбаясь, произнёс:

– Вот, теперь можно!

Я рассмеялась, взяла его под руку, и мы отправились в наше необыкновенно увлекательное, полное приключений, ночное путешествие.

Яромир вёл меня тихими, спящими улочками, и мы любовались красивыми особняками и симпатичными домиками люблянских обывателей. И дома, и домики утопали в цветущих садах. Палисадники украшали клумбы с самыми разными цветами, и мы с Яромиром вели неспешную беседу о том, как и чем мы вскоре украсим сад нашего друга.

Вдоволь напетлявшись по частному сектору, мы вышли к набережной реки, самому глухому и дальнему её концу. Отсюда, если посмотреть направо, хорошо видны были огни Старого города. Яромир пустился в приятные воспоминания детства, и я с удовольствием слушала, как они с мальчишками после школы ловили раков, дразнили соседских собак, как он отдыхал летом в деревне у бабушки. О войне и прочих бедствиях Ярек не говорил ничего, словно этого не было. Оно и понятно. Человек, переживший настоящий ужас, будет стараться лишний раз не ворошить травмирующие воспоминания.

Мы вплотную подошли к парапету набережной. Ветер здесь был сильным и холодным, но он нёс с собой чистоту и свежесть гор. Нам было приятно подставлять свои лица под его студёные струи. Огни города отливали золотом. Звёзды дарили нам все алмазы мира.

– Вы мне снились, Яничка, – тихо произнёс вдруг Яромир, вплотную придвигаясь ко мне.

– Я приснилась вам прошедшей ночью? – Поинтересовалась я, собираясь пошутить, что сон этот оказался не к добру, но не успела, потому, как Яромир так же тихо ответил:

– Нет. Вы снились мне задолго до нашей встречи. Это были сказочные, волшебные сны!

После таких слов ничего другого быть не могло, кроме как слияния наших губ в поцелуе. Так это и начало происходить, но…

– О, кого я вижу! Да это же наша мини-футбольная звезда! Или футбольная мини-звезда?.. – Раздался наглый и резкий мужской голос где-то рядом с моим левым ухом.

– Не звезда, а звездун, – поправил его другой мужской голос, низкий и чуть гнусавый.

– Звездюк, – добавил третий сорванным фальцетом, и множество мужских глоток расхохоталось нестройным, немного пьяным смехом.

– Звездец! – Грянул вдруг гром Яромирова голоса, перекрывая весь смех и возгласы. – Я ваш большой, мини-футбольный звездец!

Голоса стихли. Главарь местных гопников, невысокий мужичок в грязноватой тёмно-красной куртке, с тем самым резким и наглым и голосом, опомнился первым:

– Это мы ещё посмотрим, какой ты там звездец, большой или так себе… звездечишко!

И под одобрительный гул своих соплеменников вождь предложил сыграть два мини-футбольных тайма. Команды набирались с лихвой, даже запасные игроки оставались.

– Если твоя команда продует, – загнусил гнусавый, – мы забираем твою бабу, а если…

Договорить гнусавый не успел. Резкий, неожиданный толчок в грудь с одновременной подсечкой ещё ни разу меня не подводили.

– На твою жопу будет вся игра! – Выплюнула я сквозь зубы по-русски, присовокупив парочку отборных матюков.

Гопники затихли, а меня окатило сзади волной тепла. Это Яромир подошёл ко мне вплотную и стал плечом к плечу со мной. Ничего, как-нибудь отобьёмся. В меня однажды настоящий гамадрил кидал табуреткой в приступе белой горячки. И попал, между прочим. Всего месяц лечения, полгода реабилитации, и вот она – я, опять, как новенькая! А тут какие-то гопники. Да, тьфу!

Меня обуял настоящий боевой азарт. Яромира, судя по его дыханию, тоже.

– Русская что ль? – Спросил гнусавый.

– Русее не бывает! – Запальчиво ответила я.

– Так бы сразу и сказали. А то ходите тут, народ смущаете.

Он уже поднялся с земли и торопливо отряхивал свою видавшую виды коричневую куртку от пыли.

– Мы играть сегодня будем или как? – Спросил кто-то из толпы.

– Будем, – успокоил его главарь. – На команды сейчас поделимся, и вперёд.

Откуда-то взялся старый, облезлый мяч, гопники спокойно поделились на две команды, словно и не было никакого инцидента, и все мы отправились на пустырь, расположенный неподалёку.

В команде главаря гопников царил идеальный порядок. Судя по всему, он забрал себе лучших игроков. В команде Яромира сразу же разгорелся спор по поводу того, кто пойдёт на ворота. Мне это быстро надоело, я сняла с себя Миланову куртку, которую прихватила впопыхах с вешалки, кинула её в общую кучу и взяла на себя функцию голкипера. В конце концов, я лучший вратарь нашей подстанции! Мы никому не скажем, что другого просто нет, ибо это неважно.

Восторгам гопников по поводу моего вида и поступка не было предела.

– А, если платьице запылится? – Спросил чей-то насмешливый, молодой голос.

В ответ на это я закатала рукава и небрежно сплюнула. Получилось эффектно. Благо, я сама себя при этом не оплевала.

Мы с Яромиром расставили наших обтрёпанных футболистов, и игра понеслась.

Сначала нашей команде не везло. Потом я обложила отборным матом защитников, отвесив при этом пару ощутимых пенделей, Яромир оборал нападающих, вселив в их сердца уверенность в их медленной и нелёгкой кончине в случае проигрыша, и игра заметно оживилась.

Мы победили со счётом 15:8.

Яромир доказал, что он самый большой и самый что ни наесть народный мини-футбольный звездец.

Я подтвердила славу лучшего вратаря нашей подстанции, правда, моё великолепное кружевное платье обрело при этом вид серой, пыльной дерюги.

Ещё Яромиру сказали на прощанье, что у него самая суперская на свете жена, какую только можно вообразить.

– Спортсменка? – Спросил главарь.

– Фельдшер! – Гордо ответила я, чем вновь сорвала бурю восхищённых возгласов и аплодисментов.

Гопники предложили нам выпить с ними пива, и у меня тревожно заныло сердце, но Яромир отказался, чему я была очень рада.

Как я уже говорила, куртка моя лежала в общей куче, а телефон, который я схватила в последний момент с комода в своей комнате, был в её кармане. Достав его, я обнаружила пять пропущенных вызовов от Милана. Неужели Ванька ничего ему не сказал?! Задушу гадёныша!

Я кинулась перезванивать. Милан ответил сразу же:

– Яна, где вы ходите? Ивану плохо!

– Бегу! – Живо отозвалась я.

– Что случилось? – Спросил Яромир встревоженно.

– Ванечке плохо! – Сообщила я. – Надо скорее домой!

– Побежали, – выдохнул Яромир, и мы, как были, плечом к плечу, побежали вдоль спящих улочек частного сектора в сторону дома Милана.

Прибежали красные, словно раки, которых варили в большой кастрюле Яромир и его товарищи в далёком детстве, и дышали, как два паровоза. Я сразу бросилась в комнату Ивана. Там был Милан. Он сидел на стуле и тревожно смотрел на часы. Иван лежал на кровати, повернувшись лицом к стене и, кажется, спал.

– Наконец-то! – Довольно сердито вымолвил Милан, едва завидев меня на пороге. – Где вы были, Яна? Почему вы такая запыхавшаяся и… пыльная?

– В футбол играла! – Небрежно отмахнулась я, не придумав ничего умнее.

Глаза Милана округлились.

– С кем играли?

– Да, так… С какими-то местными гопниками.

– Янина! Эти ваши шуточки!.. – Милан начинал всерьёз заводиться.

– Яничка говорит правду, – послышался голос Яромира. – Мы и впрямь играли в футбол с гопниками. Было забавно, – Яромир улыбнулся, вспоминая наше нелепое приключение. – Как Иван?

– Кажется, я слишком скучно живу, – изрёк Милан. – Иван заснул, – сообщил он, указывая на мирно сопящего Ванечку. – Перед этим он жаловался на боли в животе.

Я встревожилась. Это может быть что-то серьёзное. Когда я убегала вслед за Яромиром пару часов назад, с Ванечкой было всё в порядке. Самые опасные заболевания развиваются, как правило, внезапно.

– Как это было? – Спросила я Милана.

– Я сидел у себя в комнате, – начал Милан, – и услышал, как хлопнула входная дверь. Потом ещё раз! Я решил посмотреть, что происходит, и спустился в гостиную. Там был совершенно растерянный Иван. Он сидел на диване в куртке и сжимал в руках пульт от телевизора, – Милан так подробно и красиво рассказывал! Вот бы, кому быть писателем, но судьба сунула ему в руки виолончель. – Я спросил Ивана, куда все подевались, и тут ему стало нехорошо. Его буквально скрутила боль!