Глава 11. Мечты младшей принцессы
Принцесса Лефлет проснулась от того, что из открытого окна вместе с жарким дыханием утреннего ветерка – несмотря на первую декаду осени, пекло до сих пор по-летнему – опять донёсся шум стройки. Или её разбудили девушки-фрейлины в комнате рядом со спальней? Слишком уж громко шушукались, ожидая, пока госпожа соизволит встать? Лефлет прислушалась… точно. Опять обсуждают жену брата. И опять злословят: приехала к мужу – а местные обычаи ни во что не ставит, корсет носить отказывается, вышивать тем более. Избалованная чужачка, на которой женились исключительно из-за её политических связей. Кроме родовитости и влиятельной родни дома, своего ума нет совсем. Капризная, сразу заявила, мол, личная дворцовая купальня – это здорово, но она привыкла по утрам душ принимать, ей нравится современная канализация, а к зиме обязательно надо протянуть по всем комнатам новое отопление с батареями. И так допекла мужа, что тот убедил отца – и теперь по всему дворцу кипела стройка, пылили каменщики, воняло штукатуркой и сваркой железа.
Некоторое время Лефлет валялась в постели, забавляясь над сплетнями. И душ, и остальные удобства девочки из свиты оценили первыми, да и от корсетов мечтали избавиться… Лида у них всё равно выходила зазнайкой, нахалкой и невоспитанной дурой. А ещё довольно неожиданно и почему-то только сейчас в голове возник вопрос: а с чего это Лиде всё разрешили? Ну что брат готов носить любимую жену на руках – и слепому видно. Запросто мог пойти к отцу с любой самой дурацкой просьбой. Почему отец отнёсся к идее настолько снисходительно и разрешил, а Кенелм траты вообще поддержал? Наследный принц был известен своей скупостью по части ненужной роскоши. И не просто так про старшего из детей короля шутили, что утверждение сметы ежегодного празднования победы над Лозадой для него каждый раз хуже зубной боли. Да и мама… Она не раз осаживала дочь и говорила, что вульгарные знакомства принцессе заводить не подобает, даже если это дети из знатных семей. А тут и Лиду одобряет, несмотря на временами довольно шокирующее поведение, и за последний месяц дважды намекала, что дочке стоит с новой родственницей сойтись поближе.
Перекрывая остальные звуки, из-за окна раздался бой главных дворцовых курантов. Лефлет посчитала удары и со вздохом поняла, что всё-таки придётся вставать. И тут же, стоило подняться с кровати и пройтись по комнате, как заскочили фрейлины. Множество рук сняли с принцессы ночнушку, затянули корсет и надели платье. Хорошо хоть родителей сегодня не было во дворце вообще, потому немолодая и считавшая, что «знает лучше всех» статс-дама, командовавшая юными фрейлинами, не стала настаивать «завтракать при короле необходимо при параде». Да и всё одевание заняло меньше получаса. В столовой же выяснилось – вместе с королём уехал и Кинехеах, а старший брат настолько занят, что ради традиции совместных трапез наспех что-то в себя закинул, и, дожёвывая на ходу, умчался обратно в кабинет. Дядя Редвалд и Ордрик не приходили на официальный завтрак принципиально, Саварда опять услали на полгода с какими-то дипломатическими манёврами., Все четыре перемены блюд, за огромным столом Лефлет и Лида сидели вдвоём.
– Слушай, ну что ты нахохлилась букой? – от внезапно прозвучавшего вопроса Лефлет вздрогнула. – Если что – я не кусаюсь, даже если никто не видит.
– К-кем?
– Букой. Это…
Лида достала из внутреннего кармашка платья блокнот и ручку, причём не магическую самописку, а привезённую из дома, и быстро набросала шарж. Лефлет невольно бросила завистливый взгляд, у неё-то в платье не то что ручки, карманов нет и не положено. Потом посмотрела на рисунок. Рука у Лиды была поставлена хорошо, на принцессу хмуро взглянул лохматый, волосы и борода аж до колен, мужичок в лаптях и крестьянской рубахе.
– Это Бука. У него только что Ёшкин кот, по совету домового, стащил сметану.
– К-какой кот? В какого домового?
– А, да ты же не знаешь. Это наша, местная живность. Потом объясню. Вот что. Раз никого нет, и мы обе ничем не заняты, хочешь, пойдём, посмотрим, что там строят? Обещаю заодно рассказать, будешь первой, кто узнает. Или тебе больше вышивать нравится?
– Н-нет. То есть да. То есть я хотела сказать, что я с тобой пойду.
Принцесса ощутила, как гулко забухало сердце от неожиданности и от того, что она решилась вот так отказать статс-даме с её занудным требованием, что благородная девушка хотя бы час в день обязана вышивать. И лучше этим заниматься с утра после завтрака: такое занятие укрощает ненужную резвость, и та не мешает остальной день проводить чинно и благопристойно. В одиночку Лефлет протестовать не решилась бы и не смогла, но сейчас Лида вроде по статусу старше, а она как бы подчиняется её решению?
Статс-дама ждала чуть ли не за порогом столовой. Поклон был глубокий, по этикету, но в голосе звучали командные нотки:
– Ваше высочество, девушки вас ждут, вашу вчерашнюю рубаху уже принесли.
– Позже. У меня на сегодня другие планы, вышивкой займёмся вечером, – сердце у Лефлет опять забухало, и не понять: от страха перед суровой статс-дамой или от гордости за себя, что получилось сказать «нет».
Придворная грозно зыркнула и открыла рот, чтобы по всем правилам этикета, с похвальбой и лестью устроить принцессе суровую выволочку за поведение, недостойное благородной леди.
– Вам что приказано? Вы, смотрю, забылись, что служите Его Высочеству, а не наоборот, – голос Лиды источал в адрес статс-дамы холод и яд. – Вон. Пока, как я вижу, вы не наговорили лишнего. И пока я это не запомнила и не передала кому следует. Да, а вы, раз уж положено, – взгляд как бы случайно зацепился за четырёх сопровождавших статс-даму фрейлин и сейчас дрожавших от страха оказаться между молотом и наковальней ссоры жены принца и прямой начальницы, – вы пойдёте как свита. А ты – вон, я сказала.
Лида взяла принцессу Лефлет за руку и широким быстрым шагом повела за собой, не глядя, бегут ли за ними перепуганные девочки-фрейлины и оставляя за собой красную и натужно дышащую статс-даму. К удивлению Лефлет, сначала они зашли переодеться. Принцесса так забавно хлопала ресницами, что Лида не выдержала и рассмеялась:
– Ну не пойдём же мы по стройкам в парадном платье. Даже не в парадном, всё равно споткнёшься о подол, свалишься – и мне потом объясняться. Надевай костюм для конных прогулок и пошли.
– Н-но это не очень…
– Что не очень? Если про неприлично женщина по дворцу в штанах, то во-первых, если бы в штанах было ходить девушке неприлично – у тебя бы вообще не было такого костюма в гардеробе. И во-вторых, я внимательно изучала свод дворцовых правил. Нигде нет запрета гулять по дворцу и территории в костюме для конной езды. Давай быстрее, я пока тоже переодеваюсь.
Лефлет опять удивлённо захлопала глазами, потом решила – не останавливаться же на полдороге? И быстро сменила платье на костюм. К её удивлению, одна из фрейлин догадалась сделать то же самое – хотя и стояла теперь, смущённо краснея под осуждающими взглядами остальных. Но когда принцесса вышла в коридор, девушка твёрдо ответила на невысказанный вопрос:
– Госпожа, я обязана сопровождать вас, что бы ни случилось.
– Баронесса Сандак, я ценю вашу преданность. Вам же, – на остальных фрейлин полетел царственно-недовольный взгляд, – выражаю своё неудовольствие. Как и тем, что вы осуждали ту, которая в отличие от вас исполняет свой долг.
Очень скоро стало понятно, что в платьях и в самом деле по стройкам ходить неудобно. Три остальные фрейлины мгновенно извозились, несколько раз, боясь испачкать наряд, едва не свалились. Когда очередная недотёпа чуть не опрокинула на себя бадью с раствором, Лида вскипела и прогнала их вон. А дальше повела спутниц в подвал, где готовили помещение для котельной. Лефлет уже не стесняясь завидовала – жена брата, оказывается, училась на инженера, и потому сейчас со знанием дела рассказывала, какие тут будут машины, как они станут греть и качать воду, заменяя печи, требовавшие много угля, и как будет устроен пункт диспетчера. После чего показала на штукатуривших стены рабочих и предложила попробовать: «Когда ещё случай подвернётся». Даже сама взяла в руки шпатель, умело положила и разгладила несколько порций раствора. Дальше и принцессу, и фрейлину уговаривать было не надо. Под одобрительные и восхищённые взгляды и советы мастеров – принцесса вся в своего великого деда, тот тоже не стеснялся за молот в кузне становиться – Лефлет и её фрейлина принялись учиться штукатурить. А ещё, случайно услышав обрывок разговора Лиды с одним из приезжих инженеров про «накладку совмещения контуров», Лефлет окончательно убедилась, что её догадка верна. Стройка не только заменит отопление на более современное и экономичное, но и призвана скрыть какие-то секретные переделки во дворце. И связано это как раз со страной, куда Кинехеах уезжал и откуда привёз жену.
К вечеру дворец гудел, обсуждая вызывающе-неприличное поведение членов королевской семьи. Сопровождавшую принцессу фрейлину Сандак, на всякий случай, Лида спрятала на своей части дворца, опасаясь, что статс-дама её съест. Особенно после доноса трёх остальных девушек. На ужин, ведь как раз вернулись родители, Лефлет шла как на эшафот и с замирающим сердцем, пока ела первое блюдо, пыталась придумать, как отвести от Лиды гнев короля. И тем неожиданнее стал громкий смех отца, едва лакеи внесли второе блюдо и покинули столовую.
– Не могу, ой, не могу. Кинехеах, цени, какое ты себе нашёл сокровище.
– Я знаю. И ценю.
– А Лефлет у нас вон до сих пор дышит через раз от страха. Но защищать тебя, Лида, смотрю, готова. Нет, я не могу. Статс-дама на грани инфаркта, у фрейлин истерика, двор похож на осиный рой, в который кипятка плеснули. И всё по закону, придраться не к чему. Ведь точно день в день, когда надо, смогла. Дня три ещё шуметь будут, не меньше.
– А если ты, отец, завтра ещё и гневаться изволишь – тогда не меньше чем на неделю разговоров хватит, – добавил старший принц.
– А это мысль, – Лефлет рискнула поднять глаза от тарелки и уткнулась в широкую улыбку отца. – Ты молодец, Редвалду уже доложили, что каменщики от тебя в восторге. А уж Редвалд позаботится, чтобы и дальше слухи пошли в нужном направлении. Но завтра я всё равно изволю гневаться, так что ты отправляешься в самое захолустье. На родину Лиды, учиться. С тобой поедет граф Тунора, с ним жена и младшая дочь. Та девочка, баронесса Сандак, тоже поедет с тобой. Светлая голова, а сегодня она доказала, что клятва верности для неё дороже придворной репутации. Они составят твою свиту.
Лефлет замерла с открытым ртом, даже не думая, что вот это уж точно не очень прилично. Она! Поедет! Учиться на родину Лиды!
Путешествие стало для Лефлет настоящим испытанием, особенно для её гордости. Как она, оказывается, привыкла полагаться на служанок! Фрейлина Сандак – и та могла о себе позаботиться в дороге, не говоря уж про семью графа Тунора. Со многими вещами пришлось разбираться на ходу. Испугалась Лефлет и первой в своей жизни машины, в автобус на границе Альянса залезала, закусив губу от страха. Но очень быстро оценила удобство и комфорт нового способа передвижения. Когда они подъезжали к городу, под насмешливые взгляды графа Тунора, все прилипли к окнам.
Лефлет ожидала, что сквозь молочную кисею осеннего тумана сначала появятся окраины предместий столицы, где будут таять в белизне упавших облаков одноэтажные домишки ремесленников. Или ветер раздует влажное молоко, над дорогой повиснет прозрачно-голубое небо, по бокам на обочинах встанут уже наполовину жёлтые полосы лесов, защищавших поля от суховеев. Покажутся крепостные стены, а за ними выглянет город, зябко укутавшийся в промозглый туман. Но ветер, почти сразу, прогнал призрачно-белые клочья, от расшалившегося солнца миллионы капель отливали то тёплой желтизной, будто бесчисленные осколки развеянной по крышам золотой монеты, то холодным серебряным блеском на крышах и заборах… предместий? Уровень шоссе как раз оказался выше домов, позволив внимательно разглядеть квадратики участков, и это были не жилые дома, а обычные дачи для отдыха! Но тогда насколько же богаты земляне, если сотни и тысячи городских жителей могут себе позволить удовольствие – вокруг города никаких крепостных – содержать отдельный дом для летнего отдыха?
Долго удивляться не получилось. Разогнав туман над дорогой, ветер потерял задор, на облака его уже не хватило. Впереди до половины небосвода возвышалась как бы некая гора, состоящая туч, в которую ныряли разноцветные серо-чёрные, ярко-белые, рыже-коричневые, аметистовые, красные, оранжевые башни. Иначе дома, состоявшие из десяти, пятнадцати и двадцати этажей, назвать не получалось. А вообще, на взгляд Лефлет, люди здесь жили странные. От границы они ехали сквозь поля, в окне часто мелькали деревни – самые настоящие крепости, всегда дома и часть построек были огорожены самой настоящей крепостной стеной. А по людям не скажешь, что живут под угрозой постоянных набегов. Слишком весёлые и беззаботные, в полях полно детей, и никто их не гонял, если слишком далеко от укреплений ушли. Но при этом, вокруг города никаких крепостных сооружений. Только на обочине большой белый плакат, сообщавший, что автобус въехал в Верхний город.
Дорога побежала через двухуровневую развязку, поднырнула под шумевшую десятками автомобилей кольцевую трассу. И вот уже автобус потерялся в лабиринте улиц, состоявших, как показалось принцессе, из тысяч зеркальных окон и тысяч деловито спешивших в разные стороны пешеходов. Сквозь открытое окно в салон затекали запахи дерева, бетона и асфальта, смешанные с бодрящим влажным ароматом ранней осени – ночью прошёл дождь. Но подъезжать к какому-то из высотных домов автобус не стал, пронзил город насквозь, и снова потекли бесконечные поля и лесозащитные полосы. Лишь к вечеру машина нырнула в самый настоящий густой лес, проехала через ворота с КПП и остановила свой путь возле небольшой группы уютных одноэтажных построек: жилых и хозяйственных. Очень похоже на их загородный охотничий домик. Лефлет же ещё раз удивилась разнице с родиной. Пусть граф Тунора по дороге и объяснял, что здесь не принято отделяться напоказ – дома бы такое королевское поместье было огорожено высоким глухим забором, вдоль которого ходили патрули гвардейцев с собаками. Здесь всё наверняка охранялось не хуже, по крайней мере, четверо в камуфляже и с оружием стояли рядом с воротами не скрываясь. Но формально территорию от остального леса отделала ажурная металлическая ограда высотой в полтора роста.
Каждой из девушек и графу Тунора с женой выделили по личному домику, объяснив, что здесь они будут жить, пока не выучат язык и местные обычаи, чтобы потом продолжить обучение уже в городе. Для принцессы экскурсию внутри дома вызвался вести лично граф Тунора. Это оказалось нелишним, что-то из предметов обихода Лефлет знала, но многие приспособления оказались незнакомы. Закончив, уходить граф Тунора не стал, расположившись в гостиной.
– Что-то старая рана разболелась.
Лефлет внутренне напряглась. Сейчас случится то, ради чего граф и остался с ней наедине. Наверняка отец передал с ним какие-то секретные инструкции. В это время раздался звонок в дверь.
– Лефлет, девочка, открой, пожалуйста. Что-то мне вставать тяжело.
Принцесса сумела сохранить внешнее спокойствие, хотя в душе и ёкнуло. Она выше по титулу, граф Тунора старше по возрасту и сейчас исполняет роль опекуна. Но до этого он никогда про это вспоминал и так не делал. Зачем ему нужно, чтобы дверь открыла именно Лефлет? Принцесса ровным, хотя и медленным шагом, ноги словно свинцом налились от предчувствия, подошла к двери, надавила на ручку…
– Ой, мамочка! Что это?!
Обе девушки воскликнули одно и тоже и абсолютно одновременно. На пороге стояла… Лефлет! Только платье другого фасона, а в остальном даже духи любимого вишнёвого оттенка.
– Проходите, девочки. И садитесь, – сказано было настолько властно, что обе девушки повиновались не раздумывая. – Знакомьтесь. Это принцесса Лефлет, а это принцесса Анастасия. Вы двоюродные сёстры, но одновременно близнецы. Так получилось. Враги готовили заговор и рассчитывали воспитать из Анастасии послушную куклу, а потом подменить тебя, Лефлет. У них не получилось… но скверну необходимо выжечь раз и навсегда. Вы поможете друг другу. Анастасия, ты поможешь освоиться сестре здесь и поможешь с учёбой. Лефлет, ты расскажешь о жизни дома. Пусть, когда мы вернёмся, гадают, кто из двух настоящих принцесс – настоящая.
Часть II. Великий Синклит
Глава 1. Мастер-магистр
В безмолвии ничто не существовало ни времени, ни пространства, ни жизни, ни смерти, ни тела, ни материального мира. Только чистое сознание парило в пустынной черноте блаженного покоя. Так можно провести вечность… Если бы не мешала непонятная, вспыхнувшая ослепительным светом звёздочка. Стоило раздражённому сознанию сосредоточиться на наглой пришелице, выпасть из нирваны, как появилась мысль: «Кто я?». И сразу пошёл водопад воспоминаний.
«Я мастер-магистр Синклита магов». Перед внутренним взором тут же возник рослый златогривый красавец-атлет, но, несколько ударов сердца спустя, мысль с лёгким сожалением исправила картинку: рост небольшой, волосы тёмные. К тому же чуть наметилось брюшко, мышцы не такие тугие – немалую часть времени мастер-магистр проводил с бумагами и делами, никакая лечебная магия не вытягивала. Да и лицо… нос горбинкой, губы пухловатые, зато щёки наоборот – слишком худые. Когда сознание было человеком, то в молодости не хватало денег на косметическую магию, а когда появилась возможность – возраст оказался уже не тот, чтобы переделывать лицо и фигуру без последствий для здоровья.
Что-то было не так… «Сердце стучит! – пришла следующая мысль. – И мускулы, и тело ноет. А откуда у чистого сознания тело? Да! Я ещё человек. Я маг. Но если есть тело, значит, есть…» По глазам ударил тусклый, щадяще-синий, после долгого сна всё равно болезненный свет. Какое-то время мужчина щурился, старался закрыться от света веками, потом зрение привыкло, и получилось осмотреться. Он лежал обнажённый, на удобном ложе в небольшой комнатке. Голые синие стены были пусты, возле двери горел календарь. «Четвёртое число месяца вьюжня две тысячи сто семьдесят седьмого года эпохи Синклита, – лениво заворочалось в голове. – Всё правильно. Прошло ровно двадцать лет… двадцать лет после чего?» В ответ закружился новый водоворот воспоминаний.
Будущий мастер-магистр родился вторым сыном барона: достаточно богатого, чтобы дать всем детям хорошее образование, но не настолько состоятельного, чтобы младший сын получил заметное наследство. Поэтому, едва у мальчика обнаружили неплохие магические способности, выбор был однозначен: поступать в Академию. Прославленное учебное заведение отпрыск закончил не среди худших, но и не среди лучших – добротный крепкий середнячок. Но карьеру в секретариате Синклита сделал именно он, а не обладатели золочёных дипломов с отличием. Ибо у юноши обнаружился другой талант, куда более важный – задатки хорошего администратора. А ещё молодой человек нашёл у себя вкус к политике и замечательные способности плести интриги. Не зря уже всего к пятидесяти годам он стал кандидатом в магистры Синклита… Дальше всё упиралось в тупик. Лишить статуса кандидата нельзя, его меняют либо на белую золочёную хламиду магистра… Либо на поминальную службу в храме Дэса: должность магистра пожизненная и заполнялась кандидатами по «сроку выслуги-ожидания» после смерти очередного старикана. Конечно, и у кандидата власти немало – но это тень власти магистра.
Решение пришло неожиданно. Тогда только-только набирал силу Орден, ещё не запретного, а безграничного знания. Возможности и открытия полились рекой, все кричали о магической революции, о новых горизонтах. Среди чародеев бушевала настоящая буря. Магистр Бадунот, который за несколько десятилетий до этого, впервые за всю историю добровольно отказался от членства в Синклите, вернулся. И не просто вернулся – а как основатель Ордена безграничного знания! Про «классические» исследования забыли… Один из ненужных теперь изобретателей пришёл к свежеиспечённому кандидату с просьбой дать хоть немного денег на завершение дела всей своей жизни. Будущий мастер-магистр сразу увидел в идее непризнанного гения главное, хотя изобретатель до самого последнего дня считал разработку колдовского омолаживающего сна лишь побочным направлением в создании многофункциональных кристаллов-артефактов. Проект длился долгие восемнадцать лет, после чего создатель методики получил в награду два квадратных метра земли, а кандидат в магистры погрузился в свой первый колдовской сон. Минимальный период между двумя снами составлял десять лет, и после долгих раздумий будущий мастер-магистр решил, бодрствовать стоит по пятнадцать-двадцать лет, а спать по двадцать. Этого достаточно, чтобы, с одной стороны, не упустить властные нити в неторопливом и косном правлении Синклита, а с другой – отыграть большую часть старения организма за те самые двадцать лет. После второго сна он стал магистром, а спустя ещё два сна удачно обошёл всех конкурентов во время выборов нового главы Синклита.
Воспоминания улеглись, и мысли обрели привычную ясность. Итак, если его не разбудили раньше срока, значит, ничего особого не случилось. Впрочем, мастер-магистр тут же усмехнулся. Чем старше чародеи, особенно привыкшие к всевластию и безнаказанности магистры, тем чаще среди них случаются выверты сознания. Один ради дегустации нового экзотического блюда откажется от встречи даже с королём, другой каждую неделю будет таскать к себе в постель девственниц, веря, что продлевает этим жизнь. Правящий мастер-магистр был старейшим из магов-людей, потому и вывих разума для всех у него был особый. Периоды активности лет по пятнадцать-двадцать, когда он выезжал с осмотрами подвластных территорий, посещал Академию, менял планы и кроил политику континента по своему разумению, сменялись апатией. На следующие пятнадцать-двадцать лет мастер-магистр запирался в своём замке и вёл дела по решениям периода активности. О том, что глава Синклита на самом деле не просто так, не из прихоти и чувства собственного величия половину времени правит из своего замка, знали считанные особо доверенные люди. Как знали помощники, и что пути у них всего два – либо в кандидаты в магистры, либо на специальное кладбище в подвалах замка, откуда труп не достанет и не разговорит никакой некромант или заклинатель духов. А ещё эти доверенные лица знали, что если разбудить хозяина из-за пустяка, то путь на кладбище пройдёт через пыточную. Фантазия же у мастер-магистра, которого прерванный раньше положенного срока сон зазря лишит омоложения, окажется богатая.
Едва прошла обычная после сна слабость, мастер-магистр заставил себя встать, надел в соседней комнате приготовленный заранее халат и начал подниматься наверх в апартаменты сквозь подземные уровни. Сначала через анфиладу залов с установкой омоложения, полных высоких хрустальных цилиндров, разнообразных, светившихся разными цветами, артефактов, всполохов и молний. Затем через узкие каменные коридоры, абсолютно пустые и полутёмные, за двадцать лет, пусть и выключенные, светильники понемногу разряжались. Никаких людей кроме хозяина здесь не было много десятилетий, лишь раз на секунду в боковом коридоре мелькнула лысая голова карлика-химеры, одного из магиматов, обслуживающих секретные уровни.
День пробуждения был известен заранее, поэтому, едва мастер-магистр прошёл последний ярус, а толстенная каменная плита, маскирующая вход в подземелье, встала на место, из соседней комнаты потянуло вкусными запахами. Там уже ждал стол – яства принялись расставлять, едва помощники получили сигнал, что повелитель добрался до последнего уровня защиты. Между второй и третьей переменой блюд, на несколько мгновений, рядом со столом безмолвно возник слуга и положил перед владыкой небольшую кожаную папку. Тоже ещё одно правило-традиция. Сообщать во время первого обеда новости, причём исключительно приятные новости. Верная примета, что тогда весь срок бодрствования настроение будет хорошим.
Едва прочитав самый верхний листок, мастер-магистр радостно хлопнул по колену: ну и удружил рыжий покровитель везунчиков Эбрел. Помер магистр Джауме, который уже полвека портил мастер-магистру кровь! Увы, даже могущества хозяина Синклита не хватало, чтобы полностью взять под контроль выбор кандидатов в магистры, потому-то время от времени подобные типы и проникали. А этот Джауме не успел освоиться с бело-золотой хламидой, как стал претендовать на алмазную тиару мастер-магистра. Постоянно всем напоминал, что в отличие от пожизненных магистров, глава Синклита со своей должности может и уйти. Заодно раскопал какой-то замшелый закон первых веков, дескать, раз в шестьдесят лет, положено проводить выборы мастер-магистра, на которых может победить старый мастер-магистр, а может и новый. И прибить поганца никак не получалось, слишком уж берёгся. Очередной шестидесятилетний срок истекал в нынешнее пробуждение, мастер-магистр предвидел нешуточную драку в магистериуме… И вот надо же – конкурент помер! После такого остальные новости можно было не читать, а приступать сразу к «десерту».
По приказу, в обеденную залу ввели два десятка девушек, дотоле не знавших мужчины. Мастер-магистр выбрал сначала двоих – попутно слегка удивившись, почему в этот раз помощники не привезли парочку свеженьких из Лина – и удалился в спальню. Там сдёрнул с обеих девчонок платья, несколько секунд полюбовался, как они наливались краской смущения, хотя и знали, зачем их привели. Повинуясь толчку, одна из девушек упала на колени, и тут же хозяин ткнул её лицом в свой пах. Сам же бросил вторую девушку на кровать, несколько минут наслаждался, как одна его возбуждает, а вторая болезненно постанывает от пальцев, грубо исследовавших промежность. Дальше также резко, грубо, чтобы крики ласкали слух, обе девушки лишились невинности и были изгнаны. Разрядившись, с минуту мастер-магистр лежал на кровати, но возбуждение накатило снова, и по сигналу в комнату вошли ещё три девушки. Впрочем, настроение уже сменилось, и с новыми любовницами хозяин наоборот был ласков и нежен, чтобы и они получили удовольствие.
Утром пришло время дел, которых за годы сна набралось изрядно. Но всё же в небольшой поблажке-удовольствии мастер-магистр себе не отказал, начав с подробностей смерти магистра Джауме. В отчёте говорилось, что к покойному в дом наведался сам Хранитель мира и лично оторвал магистру голову, после чего спалил резиденцию дотла. Мастер-магистр поднял взгляд и посмотрел на секретаря. Тот, даже почтительно стоя возле двери, видел, какой документ читает хозяин, и сейчас ждал реакции. Ведь магистры неприкосновенны! Мастер-магистр мысленно усмехнулся: дурак. Когда-то и сам глава Синклита тоже мечтал накинуть на Хранителя узду, но как умный человек быстро понял – это то же самое, что пытаться оседлать ураган или наводнение. Великий друид просто часть природы, и как лесоруб должен вовремя отойти от падающего дерева, так и любой маг держаться от сомнительных исследований. По крайней мере, убедительно демонстрировать, что ничем запретным он не занимается. «Эх, знал бы про Джауме раньше, – мелькнула мысль, – и Хранителю оказал бы услугу, и копию его занятий в архив Синклита спрятал». Увы, повторения удачи столетней давности – когда и химер уничтожили, и создавшего их мага казнили… и отыскали решение, которое позволило создавать весьма полезных магиматов, но одновременно не вызвало недовольства Хранителя – в этот раз не получилось. Проще выкинуть всё из головы и перейти к остальным новостям.
Первоочередных проблем, требующих личного решения мастер-магистра, скопилось немало. И самой неприятной было Келти. Королевство развивалось слишком бурно, обещало вскоре подмять под себя всю северную часть континента – особенно в союзе с нэрлих. Грозила развалиться стабильность и безопасность политического устройства, которые и призван оберегать Синклит. «Как не вовремя у нэрлих появился новый каган, – мысленно ругался мастер-магистр, читая отчёт о гибели Лина, – ну вот что ему стоило взять город лет на десять-двенадцать попозже?!» Увы, судя по всему, в Лине вырезали всех под корень. В итоге весь план, по которому в Келти сменится правящая династия, и страна спокойно разделится на два или три королевства, можно выкинуть в мусор. Мастер-магистр поморщился: Турстану везло, словно сговорился с владельцем удачи рыжим Эбрелом. В итоге проблему придётся решать радикальным способом – с помощью вторжения соседей. С одной стороны это, конечно, удачный повод зацепить потом степняков и в итоге заставить соблюдать правила Синклита в полном объёме. Но тогда от процветающей страны Келти останутся одни развалины. А людей, в отличие от нэрлих, мастер-магистру было жаль. Нет, если понадобится, приказ он отдаст без колебаний… всё равно неприятно. Какое-то время мастер-магистр продумывал варианты, затем красивым почерком, которым всегда гордился, набросал указания.
«Задействовать план «борн», вместо подмены принцессы организовать её похищение. Дозволяю в отношении принцессы Лефлет применение ментальной магии до первого уровня, с возможностью уничтожения личности для организации регентства. Одновременно начать подготовку вторжения, с учётом продолжения войны на территории Великой степи. Разрешаю использование зародышей магиматов из хранилища. Обеспечить секретность участия Синклита в мероприятии. После окончания этапа «Келти», не более чем в течение шести месяцев, обеспечить начало войны с кругом туштаев».
Участь Келти была решена, можно было переходить к менее срочным делам, но тоже требовавшим личного рассмотрения. Вопросов и проблем набралось много, так что до документов с новостями «низкого приоритета» и текучкой мастер-магистр добрался только через неделю. Первой в стопке лежал краткий отчёт о том, что вскоре как хозяин заснул, Белая стена исчезла, вместе с ней пропал и Орден. Вместо мятежников на землях Ордена появилась новая небольшая страна людей. Закончив читать отчёт, мастер-магистр поднял взгляд на секретаря и под холодным демоническим взглядом хозяина румянец на щеках помощника сменился алебастровой бледностью.
– Почему я узнаю новость об Ордене в числе последних?
Сбивчивые оправдания секретаря мастер-магистр не слушал. С одной стороны, в чём-то помощник прав. Если в своё время Орден стал настолько большой неприятностью, что даже удалось воспользоваться поражением во время штурма горной резиденции мятежных магов и свалить предшественника – то исчезновение мятежников из расклада сил, причём исчезновение, не изменяющее текущего баланса, до планового пробуждения могло и подождать. Но вот то, что эта новость не попала в число важных… Никого не удивит, если за подобный промах секретарь закончит службу не отъездом в личное поместье, применять одеяние кандидата в магистры, а отправится в пыточные подвалы.