– Умоляю Вас, сэр! Спасите меня от моей тоски. Я в командировке и, кажется, я больше не чувствую себя собой. Понимаете, я – страховой агент, и сейчас мне нужно разобраться с делами одной крупной фирмы. Я не могу сказать её названия, но признаюсь, что эти ребята решили обуть нас пополной! Я, конечно, разберусь с этим, но этот долбаный галстук меня доконает! Достало – вечно быть прилежным клерком. Я даже не могу носить усы! Представляете, мой босс запрещает мне носить усы. Джеральд неожиданно для себя увлекся разговором.
Незнакомец продолжал:
– Простите, я не представился, меня зовут Кристиан и, знаете что? В топку эту работу! Вот глядите – моё фото в студенческие годы, сейчас я вам покажу, кем я был. У меня есть с собой напечатанное! Такие вещи нужно трогать, мять, держать крепко, чувствовать их на ощупь, как настоящие! Фото и воспоминания, вот, что нам оставляют годы! Гляньте!
Джеральд, разглядывая фото решил, что Кристиан точная копия Ника Майсона, барабанщика из Deep Purple, о чём он заявил вслух. Тёмные кудрявые волосы, усы подковой, даже шляпа с полями была на нём.
– Вот! Я был свободным человеком. Я мог мечтать, творить, расти. Носить, что мне нравиться, говорить, что мне нравиться, а сейчас что? Я даже не знаю, что на самом деле моё.
– Перемены, обозримые перемены,
Небо так жалко.
Оно выглядит так, будто мир был рождён
В очередной дождливый день.
Запел Кристиан песню Pink Floyd.
– Я пытаюсь увидеть солнечный свет,
Моё сердце громко плачет.
Подпел ему Джеральд.
Оба расхохотались. Джеральд рассказывал о том, что его дедушка был на том самом фестивале в Калифорнии на выступлении Deep Purple, в котором Блэкмор гитарой разбил телекамеру, а потом подорвал целую канистру керосина!
Парни много болтали и быстро перешли на «ты». Кристиан заявил, что Гиллану не стоило тогда уходить из Deep Purple в том далеком 1989 году, и они с Джеральдом сошлись во мнении на этот счёт. Кристиан явно подыграл, а Джеральд явно не понял этого. Мужчины тепло посидели, обсудив студенческие годы, музыкальные группы, девушек. Давно у Джеральда не было такого разговора. Когда Кристиан почувствовал, что ему пора, он попросил Джеральда встретиться с ним в субботу вечером в «The sayers club». Он будет здесь ещё две недели, и они ещё смогут пропустить по стаканчику вместе за тёплой дружеской беседой.
Субботним вечером Джеральд был в холле «The sayers club». Зал был заставлен кожаными длинными и широкими диванами на две персоны. Джеральд забронировал здесь столик по просьбе Кристиана. Кристиан опаздывал, а пицца уже была подана. И вот он является, и не один, а в компании парня – точной копии себя, а у него самого, наклеенные усы подкова. Джеральд не ожидал увидеть такое, но постарался не выдать своё смущение. Парень предугадал волнения Джеральда и спросил: «Может я лишний?» На это Кристиан сказал ему: «Нет, садись». Парень робко повиновался. Кристиан начал много говорить, и вскоре все втянулись в беседу о событиях начала июня 1969 года, когда гитариста Брайана Джонса нашли мёртвым от передозировки наркотиков в своём бассейне. Кристиан читал мемуары одного агента, в котором он явно говорит о расследовании дела парня умершего от передозировки наркотиков. Это и есть то самое дело! Как оказалось, это была инсценировка. Джеральд заявил, что это полная чушь, и парень Макс тоже сказал, что не верит в эту теорию. Кристиан на это ответил, что и сам в неё не верит, и все начали дружно эту теорию критиковать. Затем почему-то вспомнили о 14-ом августа 2015 года, когда Дэвид Гилмор объявил об окончательном роспуске группы Pink Floyd. Далее беседа перешла на тему jackalope. Кристиан рассказал, будто в Германии их называют вольпертингеры, и водятся они там в Болгарских Альпах. Даже в музее Мюнхена в отделе охоты и рыболовства имеется их постоянная экспозиция. Паренёк Макс так и не понял, причём тут рогатый заяц, но старался принимать активное участие в беседе. В конце вечера Кристиан с досадой показал всем сообщение от своего начальства, гласившее, что ему необходимо лететь в Денвер, и его командировка здесь подходит к концу. По этому случаю, компания с подачи Кристиана решает закатить вечеринку и пригласить туда всех, кто откликнется на свободное приглашение, которое они вместе сразу же оформили в соцсетях. Вечеринка должна была пройти в части дома, которую снял Кристиан в пригороде в конце недели.
В заветную субботу Джеральд и Макс прибыли по назначенным координатам к одному неопрятному дому. Вокруг никого не было. Войдя в дом, они сразу же стали блуждать и, не смотря на то, что дом был невелик, заблудились в нём. В конце концов, оказалось, что дверь, через которую они вошли, теперь заперта, а Кристиана нигде нет. Парни стали искать другой выход и зайдя в кухню, обнаружили незнакомца с длинными волосами, с усами, в круглых очках. Он за обе щёки уплетал кремовый торт. Джеральд и Макс с удивлением посмотрели друг на друга, а жующий, проглотив сладкое, сказал, что он всегда ест, когда нервничает. Он удивился, как им удалось войти, ведь двери везде заперты. Вскоре незнакомец перестал есть торт и затараторил. Он сказал, что он – журналист, и давно выслеживает одного маньяка. Этот парень имеет большие связи и промышляет безнаказанно уже много лет. «Теперь мы все у него в заложниках», – сказал незнакомец. Джеральд и Макс переглянулись: «Что ему может быть от нас нужно?» Незнакомец для начала отклеил свои усы, а затем позвал за собой. Он повёл их в комнату, где на столах лежали хирургические инструменты, так же там было кресло с ремнями. Здесь им стало не по себе, а незнакомец открыл сервант и показал им то, что было в нём. Это была коллекция вырезанных вместе с кожей человеческих усов. Макс начал паниковать. Он закричал, что нужно скорее сбрить усы, чтобы испортить его экспонат и, возможно, остаться в живых. Все услышали, что где-то в доме хлопнула дверь. Мужчины в панике пытались найти бритву, но на столах были только скальпели, которые оказались ещё ко всему и не заточены, как следует. Макс начал резать и рвать свои усы, и Джеральд из стадного инстинкта стал подражать ему. В суматохе куда-то подевался незнакомец-журналист. Джеральд и Макс с кровью и болью отодрали свои усы и ринулись напролом со скальпелями в руках. В коридоре они встретили Кристиана и с криками налетели на него, от чего он смежился и тоже заорал. Отбившись, Кристиан умолял объяснить, в чём дело. Джеральд и Макс резко поняли, что Кристиан безобиден и ничего не понимает. Он сказал, что ему нужно вылетать уже через час, и он не смог предупредить их заранее. Быстро попрощавшись, он убежал, оставив парочку в полном недоумении.
Как ты вообще познакомился с Кристианом, спросил Джеральд Макса. «Я бегаю по набережной по утрам, а он бегает вместе со мной», – ответил Макс. Макс признался, что Кристиан как будто взял над ним верх: «Когда мы тусуемся вместе, он говорит мне, и я слушаюсь его. Я уже не знаю, как отвязаться от его дружбы. Мне уже давно не по себе от этого. Надеюсь, мы его больше не увидим».
Они его больше никогда не увидели, а то, что осталось на месте, где раньше были усы, ещё долго болело, и пришлось сочинять нелепые отговорки для друзей и родственников про некое проигранное пари.
Вскоре Джеральд узнал, что его психолог придумала систему каждодневных заданий по совету его родного брата, который заходил к ней и очень волновался за его здоровье. Брат долго рассказывал о детских травмах Джеральда и попросил разобраться с ними при помощи заданий, которые он сам разработал.
– Вы знаете, ваш брат очень харизмотичная личность, – заметил психолог.
– У меня никогда не было брата, – сказал Джеральд.
23
В светлой больничной палате лежал пациент, потерявший много крови после ножевого ранения, очнувшийся от наркоза после операции. Местный врач анестезиолог за свою долгую карьеру постиг все тонкости своей любимой работы. Было у него одно занятное хобби. Он умел создавать своим наркозом различные галлюцинации для своих пациентов. Когда-то, в своё время, он получил эту идею из анекдота, рассказанного коллегами. Попробовав наркоз на себе много раз, он даже знал, какие примерно галлюцинации и от какой дозировки могут случиться. Майкл сразу ему не понравился. Бандит какой-то подумал медик и сделал ему самый жесткий из возможный наркозов. Особо лакомым моментом для него было прийти, когда пациент приходит в себя и спросить у него, как дела и что ему снилось. Майклу снился ужасный сон о том, что на него напала его точная копия только без души. Чувства от него были как от куклы. Мало того, ещё и голый. Противник душил его в липких объятиях, и невозможно было вырваться, а когда всё же получилось, то понеслись сны обо всех подряд жизненных эпизодах, переигранных заново в нелепом гротеске. Майкл узнал это наркозное послевкусие. В юные годы ему довелось, пробовал очень много разных наркотиков. Он завязал с ними после того, как проиграл друзьям спор, в котором проигравший должен был слопать скополамина, препарата, от которого человек становиться чрезвычайно послушным и податливым. Скополамин подавил его волю, и друзья могли делать с ним всё, что им захочется. Они заставляли его наряжаться в тряпьё, ползать на четвереньках, а затем ещё и кое-что, о чём лучше никому не рассказывать. Майкл понял, что доктор неспроста так ехидно интересуется его самочувствием, и в частности снами. В глазах доктора был заметен характерный блеск азарта. Ответом доктору на это было то, что сны, конечно же, приснились и, что вообще ему часто снятся странные сны, и они обычно сбываются, а бабушка его была гадалкой.
– Значит, дело было так: снится мне, будто мы идём с вами за руку. Вы одеты в холщёвую накидку, а ещё вы очень больной и грустный. Мы идём вместе по тёмному коридору на свет, и вам становится пора. Я как-то почувствовал это. Мне не привыкать, чувствовать такие вещи. Тогда я отпускаю вашу руку и говорю: «Прощай, мой хороший, спасибо тебе за всё, что ты сделал на Земле».
Такой сон не мог порадовать врача, и он, не сумев скрыть отвращения, скривился. Пожелав Майклу скорейшего выздоровления, анестезиолог ушёл прочь, оставив Майкла одного. Майкл лежал на больничной койке, и вспомнились ему слова: «Проживешь жизнь и так её и не поймешь…» А что конкретно нужно понять? Существует некое единое понимание жизни? Каждый понимает всё по-своему. Или нет. Или да?
Майкла зацепила эта фраза. Он ненавидел её, пытался раскритиковать, затем, неожиданно восхищался ею: «Почему же она не дает мне покоя? Может нужно задуматься не о самой фразе, а о том, почему она меня так бесит? Потому что её произнёс тот, кто меня ранил? Считает себя умнее меня? Да нет, чёрт нет… это несчастный случай. У меня каждый день был риск закончить жизнь подобным образом, я ведь давно смерился. На улицах полно таких отморозков в любой части света. В чём же дело, что не дает мне покоя? Что именно так меня бесит? Прожить? Жизнь? Понимание? Точно! Понимание! Может… я чего-то не понял? Чего я не понял?»
И тут Майкл почувствовал из самого сердца то, о чём даже и не подозревал, что может почувствовать. Это было не просто чувство. Это было чувство, которое ударило ему в голову и раскрылось озарением. Майкл никак не мог обосновать свои мысли. Теперь он просто знал это, знал как истину, и всё. Не было никакой анонимности в сети, не было никакого превосходства и супервозможностей В1. Наверняка и Генри не ведает, что творит и на кого работает, считая себя самым умным. Кем бы ты ни был, никогда не стоит думать, что ты умнее всех.