Завше блиско

Н-да… и у тебя насилие, и у меня – да кругом! (Сева вспомнила даже разговор двух Сметан.) Насилие отстраняет на всю катушку, – подумала про отца Лиса. – Но разве ты, Ян, не любишь родителей?

– Я не знаю, конкретно что это – любовь. Может, так, может, нет.

– Ну тут я бессильна. Особо никто не знает точно, что это.

– Лиса, а ты… ты… – Яврек вдруг сбился с мысли, чего никогда раньше не происходило, – ты могла бы влюбиться в меня?

Сева удивлённо посмотрела на Яна: как всегда, он неподвижно вперился вперёд.

– Хм… нет, наверное.

– А почему?

– Ну девочки моего возраста мечтают о взрослом парне, опытном.

– А ты?

– Ну и я, наверно.

– А взрослый – это какой?

Сева почесала затылок.

– Я же не взрослая, мне сложно сказать. Наверно, более ответственный, более умный, что ли.

– Разве я безответственный и глупый? – не понимал Ян.

– Хм… – растерялась Сева. – Ну, станешь «обыкновенным», как мечтаешь, и взрослым – вот и посмотрим.

– Хм… – повторил за ней Яврек, будто копируя поведение «обыкновенных», – посмотрим.

Сева рассмеялась:

– Молодец, процесс пошёл! Схватываешь на лету!

– И ты молодец! – неуклюже, но уверенно повторил Ян, что и придавало словам комичности.

Лиса ещё звонче рассмеялась, напрасно ожидая, что мальчик смутится, как все подростки, – Ян в лице не изменился, только немного скривился от громкого смеха, но достойно выдержал испытание чужими эмоциями.

– А ты научишь меня быть самым-самым обыкновенным? Вообще «как все».

– Попытка не пытка. То есть – да.

– Спасибо.

С ивы птица заметила в ручье то ли свой ужин, то ли мужа с изменницей и кинулась на воду, но похоже промахнулась и, скрипнув голосом, ни с чем поднялась обратно на дерево. Ох и ива красавица – ну всем приятна!

– Ян, а как ты воспринимаешь природу? Видел, как птица сиганула в речку?

– А разве сами слова не говорят о восприятии человека? – снова включил снисходительный тон Яврек.

– Мне не говорят. Если только слова не описывают эмоции.

– Но разве эмоции можно описать? – риторически спросил Ян, и Лиса не стала отвечать. – Надо просто научиться хорошо слушать. Раз не слышишь меня за словами, то послушай моё молчание.

Он подождал с минуту.

«Ну? Теперь слышишь?..»

Она молчала.

Он довольно кивнул и затих вместе с ней. Разговор их забил ключом.

Лиса проследовала за взглядом немого собеседника и застыла на той же сцене. И сразу осознала ещё один нюанс восприятия Яна: в отличие от неё, он смотрел на игру солнца в речке и ни на что не отвлекался. Даже когда новые блики вспыхивали в нескольких метрах сбоку или неугомонная птица кричала на своём языке то ли «Убью тебя, ужин!», то ли «Убью сейчас мужа!» и толкушкой билась об воду. Он наблюдал смакуя, изучая, «пробуя на вкус» под разными углами, высматривал самые глубины. Оказалось, это не сложно. Надо было просто не думать, а искренне заинтересоваться, как ребёнок, как учёный, как, в конце концов, кот, за окном которого сорока раскладывает шуршащие блестяшки.

Сначала Лиса видела просто блики. Затем они будто ожили и танцевали, потому что сами хотели, резвились и подбадривали друг дружку; а когда солнце подбрасывало новых танцоров, то все дружно принимались знакомиться и быстро перемешивались, ещё ярче вспыхивая. После девочка словно стала водой и дивилась наглости заскочивших в неё искорок. Волнами она пыталась их схватить и выплеснуть обратно в небо, но они легко и невесомо соскакивали с гребня и скользили вниз по горкам, беззаботно смеясь. И солнцем, потерявшим неугомонных жёлтых забияк, побыла она; и рыбами, разинувшими рты от возмущения: «Это кто на такой слабый гвоздь солнце повесил, что оно к нам в речку повалилось!» и далее, далее неслось сознание, пока не перепробовало всего на год вперёд и не успокоилось. После такого хоровода ощущений захотелось побыть собой.

Сева глубоко вдохнула в себя луч солнца и, умилённая, расслабленная, сказала:

– И ты всё это ощущаешь?

Первый раз лицо Яна осветилось от её слов! Она уж было представила, что он ещё и посмотрит ей в глаза, ведь так странно было не знать взгляд того, с кем ты долго общаешься, – но, видимо, слишком разогнала лошадей.

– Что-то похожее, – ответил он.

Сева тоже просияла:

– Так хорошо мне бывает, только когда я размечтаюсь до того, что в мыслях сбегаю из дома. Хотя если татуш ещё раз на меня поднимет руку, взаправду сбегу не задумываясь. Я столько раз себе это прокручивала, что уже совсем не страшно – куда уж хуже-то?

– Тогда тебе нужен жених – чтоб было куда сбегать.

– Нужен…

– Есть?

– Пока нет. Или ты на себя намекаешь? – хихикнула Сева.

– Нет, – опять честно и без капли смущения ответил Ян. – Лиса, ты же сказала, что поможешь мне с социализацией… – обратился он к ней с надеждой.

– Ну да… – сказала Сева, хотя подумала, что ляпнуть «социализация» в своей жизни она могла бы только на смертном одре.

– Так чего тянуть. Давай сегодня! – загорелся Яврек. Похоже, не все эмоции ему были чужды; надо было просто хорошенько поискать что-то поистине интересное для мальчика, и чувства сами проснутся.

– Давай. А что мне делать? Я – учитель никудышный. Когда в последний раз, ещё в Польше, я учила мальчика кататься на велосипеде, он себе лоб расшиб об кучу брёвен.

– Что-нибудь несложное для начала. Я вот хочу пить.

– Ой, а я уже всю воду выглушила. В следующий раз скажи, я тебе оставлю. Но ты же небось не будешь из моей бутылки?

– Вот! Это и было бы несложной тренировкой. Твой тата не помешает? Он совсем буйный?

– Только когда наедине со мной. Так-то он стыдится людского порицания, ещё с тех пор как упустил того шныря. А ты уже и на разговор с моим татом осмелился? Вот это мы с воробья на мамонта сиганули!

– Если мы зайдём к тебе водички попить, что будет?

– Выйдем напившиеся, – сказала Сева.

– А татуш не выйдет?

– Да ты что! Он, и если захочет, не сможет. Без проблем, напою тебя так, что мочевой пузырь треснет!

Мальчик немного напрягся.

Сева поправилась:

– Пардон, я ошиблась. Просто напою тебя.

– А сколько время, Лиса? Когда вечер? – не терпелось ему начать тренировку.

Северина достала телефон, но экран не горел.

– Странно, – поникла она, – опять, что ли, забыла, зарядить. Вроде втыкала в розетку. Что-то память никакая. Хотя!.. – махнула она, – что нам вечер, можем и сейчас пойти, если хочешь, – тата в такое время ещё и дома нет.

– Хорошо. Пойдём. Только иди не слишком близко.

– Понятное дело, – сказала Сева и мысленно добавила: «И не слишком далеко…»

Вскоре по засыпанной листьями тропинке пошли два «мешка», бок о бок. Шли в предвкушении, вместе наслаждаясь осенью, – только один шёл прямо по протоптанной части, что и называется тропинкой, а второй немного в стороне – спотыкаясь о палки с пеньками и уворачиваясь от хлёстких веток, но неудобства не показывал и поддерживал беседу.

– Ну вот, заходи. Видишь, дети даже и не подошли к нам, а ты боялся, – разуваясь, сказала Сева, – ну и пусть кричат себе, что хотят, – нам и дела нет, правда?

– А они что-то кричали? Я не заметил.

– Скорее всего, я перепутала: ничего они не кричали, – отмахнулась она, – ну их, забыли.

Было видно, что мальчику не просто: он снова поджал губы и вцепился в многострадальные брюки; позвоночник выпрямился в струнку, а взгляд «покрылся стеклом». За всю дорогу он не посмотрел Севе в глаза. «Вот так однажды увидит меня на улице и не узнает», – подумала она, хоть уже и привыкла смотреть не на собеседника, а куда придётся. Девочка замешкалась, соображая, что делать дальше.

– Я тут постою, – помог ей Ян.

Сева кивнула и отправилась на кухню. По дороге она прикрыла дверь в папину комнату и извинилась за запах. Пританцовывая, девочка выбрала самую нарядную и чистую кружку и из чайника налила туда воды. Напилась и сама. По-скоренькому накидала себе на хлеб всячинки, чтобы не умереть с голоду, ведь не спеша, в любимом темпе Яна, собиралась проводить его домой. Она теперь сроду бы не отпустила мальчика одного – после того как вся извелась, оставив его в лесу. Нашла гостинец и для Фредди.

На сердце почему-то было легко: словно в пустоте, оставшейся после переезда подружки наконец-то кто-то поселился. Каджа? Нет, Каджа жил ниже: через два квартала от её сердца – где-то за кишочками.

Как Сева и говорила, она с детства хотела братика. Да и питомца она выпрашивала, выпрашивала, пока отец на неё не рявкнул, как крокодил, что денег и так шаром покати. А тут на тебе – счастье свалилось: и младший братик и питомец разом. Ей хотелось позаботится о её новых знакомых, доставить им удовольствие. Из завядшей петрушки она выбрала последнюю годную веточку и украсила свой шедевральный бутерброд, «самый обыкновенный», – чтобы Яну понравилось тренироваться.

С закусками и водой Рина, сияя, вернулась в коридор. Бедный Яврек стоял, как скумбрия из морозилки, – похоже, за всё время он и не шелохнулся; как поставили статую Венеры Милосской в местный маникюрный салон, так она в ужасе и застыла. Но Сева умела разрядить обстановку:

– Фредди! Где семечка? – попыталась она повторить фокус с прятками в лесу, но хомяк не оценил. Он не то что не повернулся влево, туда где за спиной девочки пряталась грызунья сласть, а толерантно посмотрел на хозяина теми же самыми глазами, какими в первые встречи пользовался Ян; в них отчётливо читалось: «Она что, совсем глупая, да?»

Тогда, уже без проверок, Сева вручила «крысе» дюжину штук удовольствия, а вот Яврек замешкался. Он почти уже взял бутерброд, но вперился взглядом в пальцы девочки, как будто от них шёл ток и, если бы он коснулся хлеба, его тут же шарахнуло бы вольтами.

Лиса понимающе кивнула и положила угощение на пыльную тумбу. Гость не смутился пыли, даже выдохнул с облегчением и принялся лопать закуску. Сева удивилась, насколько он был голоден и какими кусками глотал невзрачный сэндвич, но потом поняла, что это он нервничает под её изумлённым взглядом и торопится поскорее доесть – то есть, если бы не тренировка быть «как все», он бы и притрагиваться небось не стал.

Что ж, поели, попили – гостей проводили, как говорится у сытых пираний среди неполного состава аквалангистов. Северина проводила Яна и Фредди, оставив у подъезда, по их же просьбе, чтобы мама-Ива меньше расспрашивала. Хотя, насколько успела заметить Рина, женщина спряталась за занавеской и внимательно следила за подходящим конвоем.

Вернувшись домой, Лиса с нетерпением кинулась к розетке заряжать лучшего друга и, не отрываясь, следила за экраном. Скоро телефон должен был включиться.

Минуты шли, но экран не загорался. Такого раньше не было. Она пыталась отвлечься фильмом, говорила себе дождаться рекламы и только потом бежать проведывать телефон, но не могла усидеть и трёх минут без проверки. Без толку – друг «не дышал».

Через час она со слезами нажала кнопку включения, но друг не отозвался. Было очевидно: он сломан.

Лиса взбесилась и от отчаяния стала лупить подушки; она проклинала всё подряд: Каю и всех её приспешников, дурацкую школу и зарядник; отца за то что переехали… Последний, последний друг!.. Снова внутри образовалась пустота и ёкнул страх одиночества; откуда теперь достать телефон? Отец каким-то чудом его заполучил, и второй раз уже не получится… Истощившись, она упала на кровать и прошептала: «Мамочка, ну зачем ты меня оставила, как мне тут жить без тебя?..»

Сева дождалась отца и, будто они и не ссорились в пух и прах, с порога наигранно кинулась ему на шею:

– Тат, у меня на носу день рождения, и я знаю, чего хочу в подарок… – она не дождалась уточняющего вопроса и сама заявила: – Почини мне телефон! – И протянула ему бездыханный аппарат.

Хоть Лев и туго соображал, но гул в голове не помешал ему хитро щёлкнуть языком и ухмыльнуться:

– Телефон? – он будто спросил сам у себя и утвердительно ответил: – Телефон. Но – это прошлый век. У меня припасено для тебя нечто поинтересней, Ринка…

– Но у меня в телефоне была целая жизнь! Ты же знаешь: мне не с кем общаться. Разве что с Яном Явреком с соседнего дома…

– Ты что, спятила! – выпучил глаза Лев и поучительно помахал у неё перед носом пальцем, – не вздумай! Ох уж эти примерные семьи… Святоши-Явреки, если увидят, как мы живём, первыми же сдадут органам опеки, а у нас и так в жизни дерьма по горло!

– А что ты тогда подготовил? Деньги? – с надеждой спросила Сева, ведь могла потом по-тихому отдать телефон в ремонт.

– Нетушки! – гордо взмахнул подбородком Лев. – Сказано: кое-что получше… Жди! – И шатаясь ушёл на кухню.

«Получше… – прошептала себе под нос Сева, – знаю я твоё получше…»

У горизонта солнце побагровело в тучах, и в глубине леса померкли серые камни, из которых были выложены круги. Ещё когда ребята уходили по тропинке, из тени показалась Коричневая Куртка и приблизилась к месту, где они сидели.

С тёмной стороны неба тревожно подул ветер, обдирая кусты и ветки; медленно надвигалось ненастье.

Рука подняла один из камешков – он оказался нетвёрдой структуры, и его края осы́пались. Пальцы напряглись ещё сильней, и камень треснул пополам. Кусочки небрежно бросили на землю. Человек внимательно осмотрел ровные круги, а потом с силой хватил ботинком по камням так, что они разлетелись в стороны, каскадом сшибая остальные.

Затем Коричневая Куртка повернулась к тропинке, по которой ушли ребята, и раздался злостный плевок.

Теперь на этом месте запахло бедой.

Глава 6. Пустая клетка

Бодро и вприпрыжку Северинка направилась в школу. Она добралась до старенького мостика и от удивления разинула рот: вдоль всей дороге столпились люди и непроглядной линией уходили за поворот. Такого она никогда не видела. Вдруг из-за спин выглянуло довольное лицо Нуличека:

– Ну ты коварная, Ринка! Чего опоздала аж на десять минут? Теперь порознь стоять.

– А куда стоять? Что случилось? – поверх плеч отозвалась Лиса.

– Как! Очередь на факультатив к Ружэ – она всех учит счастью!

– Хватит ерунду городить – какому ещё счастью?

– А каждому своё! – Потёр розовые ручонки Каджа и отвернулся к двум девочкам из младшего класса, с которыми недавно сошёлся.

– Соблюдать порядок! – сказала насупившаяся старушка и острым локтем запихнула Севу за свой горб.

– Простите. И вам за счастьем надо? – хохотнула она, не веря словам приятеля-шутника.

Старушка грозно развернулась и стрельнула иглами из глаз:

– И мне! А что?

– Да так… – Ринка взглядом утонула в её глубоких морщинах, откуда уже пахло ангелами.

– Я вот хочу, – мечтательно закатила бледные очи старушка, – чтобы у меня дёсны обратно стали дубовыми: не могу я без орехов и сухарей. Ох, люблю в компот сухари макать!

– Да ведь и без челюстей макать можно, – никак не могла смолчать Сева, видать от Яна научившись примечать лазейки в мыслях собеседника.

– Так я макну и жду… а потом уж мяку кладу в рот.

– Тем более странно, – ответила Лиса. – Зачем же тогда дёсны?

Призадумавшись, старушка мрачно отвернулась.

Сзади послышалась сирена, и толпа нехотя расступилась, пропуская вперёд машину.

– Ну наглецы, ну нахалы! – досадовала старушка. – Без очереди лезут и лезут! Я так не поспею до передачи «Как лишить кошку своего мнения».

– А что, кому-то можно без очереди? – спросила Сева, давая дорогу наглому авто.

– Говорят, тому, – открыла тайну старушка, – кого сама пани Верча обнимала.

– Так она и меня!.. – обрадовалась девочка, но старушка прищурилась так сурово, что около её бровей образовалась маленькая тучка:

– А вот не надо! Заняла место – стой теперь, а то я тебе носик в дулю заверну! – с притворной вежливостью заявила старушка и продолжила дальше бухтеть сама с собой.

Когда вторая колымага миновала Севу, девочка успела разглядеть водителя: за рулём сидел Фредди! Он радостно зашевелил усами, приглашая подругу в салон. Лиса проворно увернулась от цепкой, но криворукой старушки и запрыгнула в открывшуюся дверь.

Она села на что-то шуршащее и достала из-под себя клочок бумаги. Там значился список: пшено, семечки подсолнуха, сверчок, йогурт, неострый сыр, креветка… Дальше Фредди забрал у неё бумажку с заветным счастьем и гордо спрятал в нагрудный карман.

Северина поздоровалась с Явреком – он приютился на заднем сидении в кругу камней, – и машина покатила к школе. Лиса никак не могла надивиться происходящему. Неужели все получат то, о чём мечтают?

Уже и Каджу обогнали. «Так мы скоро доедем!» – Глядела она на ручеёк людей, разбегавшийся от сирены.

Ох! Рина вдруг осознала, что не готова к уроку. На ходу она стала судорожно придумать, чего бы ей хотелось, но никак не могла собраться с мыслями. Тут на дороге показался Лев.

– И татуш тут! – Помахала она ему через стекло, но тот даже не повернулся. – Как это он сумел встать так рано?

– Дык он же в восемь вечера уже лёг! – ответил на недоумение подружки Фредди и поправил картуз с надписью «Водит, как зверь!».

Как ни звала девочка Льва, он так и не обратил внимания. Она поникла и решила, что попросит у Верчи хороших отношений с отцом, но тут же разозлилась и передумала.

– Хочу поскорее повзрослеть и сбежать из дома! Буду жить с женихом. С таким, чтоб пьяного татуша и на порог не пустил, во! – выбрала наконец Сева.

– Каждому своё, – пожал плечами хомяк.

Впереди показалась школа.

«Школа! – закричала Сева и вскочила с кровати, наскоро протирая глаза. – Проспала я!»

И по дороге Лисе мерещились звуки сирены и после, как она уже подходила к дому, но никакой скорой помощи  – а уж тем более скрипящего лимузина Фредди – не наблюдалось. Даже когда она села обедать, за окнами будто кто-то тихо выл.

«Может быть, это в моей голове батарейка села», – вспомнила она про сломанный телефон и грустно вздохнула.

Всё же одна радость была: почти каждый день, если погода позволяла, она виделась с Явреком и ребята тренировали социальность. Мальчик делал успехи и, глядишь, через несколько месяцев смог бы сам зайти в магазин и сказать: «А ну, девочки, отрежете-ка мне граммов двести клобаски да поживёй – князь хочет лакомится копчёным!» Ну приблизительно как-то так. А пока и просто пройтись по двору было несказанным успехом, хоть Яврек всё равно сжимался в комок и бледнел.

Утром у школы к Северине снова пристал Алеш, и Лиса собиралась возмутиться, но он вовремя сказал, что не тронет, и молча пошёл рядом – только повернул к ней голову и делал вид, будто разговаривает. Сева ничего не поняла и предположила, что его укусил рыбный оборотень. Дубек вдруг рассмеялся, но вслух так ничего и не сказал, продолжая шевелить губами.

Только в коридоре Сева огляделась по сторонам и поняла, что сзади, опять вместе, шли Сметана с Млувкой. Тогда до неё дошло, что Алеш бесится от ревности, но разгонять не стала – почему бы не отомстить гадюке, которая сломала её самый лучший на свете телефон?

Лиса не только не отошла от лжекавалера, но и резко наклонилась к нему, закрыв густыми волосами их с Алешом губы. Когда она отодвинулась, от неожиданности Дубек комично разинул рот и выпятил зенки. «Ты точно превращаешься в рыбу! – подытожила Сева. – Уж не связано ли это с завтрашней контрольной по биологии?»

Алеш покраснел, а что уж говорить о Сметане? Она язык проглотила – и подавилась! Откашлявшись, Кая в ярости закричала:

– Лисовска, а ну-ка подойди!

– Не видишь, что ли, мы заняты, – отмахнулась она. – А если и подойду, то тебя мать не только денег, но и последних недырявых трусов лишит!

Класс покатился со смеху.

Кая вспыхнула со стыда, прикрыла дырку на джинсах и куда-то исчезла.

Но сейчас, после школы, Северина думала не о Сметане или Алеше, она вся извелась перед днём рождения. Слова отца о том, что он припас кое-что получше телефона, до мозоли натёрли мозги. И страшно, и интересно. Но говорить с ним она впредь не собиралась. Как хорошо, что он теперь не лез к ней в комнату и каждый жил сам по себе. Два почти уже чужих кактуса в разных горшках. Только бы он шпингалет не выдернул по пьяни, а то куда тогда от него деваться?

«У-бе-жать…» – смаковала фразу Сева, словно это было её тайным оружием против агрессии отца. Теперь, когда она всерьёз допускала эту мысль, ей стало гораздо спокойнее. Раньше она ощущала себя загнанным зверем, а теперь у неё появился выбор. Пусть только перегнёт палку, и тогда я…

– Ринка! – не по-доброму заорал Лев из своей комнаты, и она вздрогнула; куда-то закатилась её храбрость. Она хотела промолчать, но так было бы хуже.

– Чего? – Сева попыталась ответить нагло, но голос дрогнул – тон отца был слишком железным.

Щёлкнул его замок, и он вышел в коридор. Она же потихоньку задвинула свой шпингалет.

– Чего закрылась? – дёрнул он дверь. – Думала я не замечу?

– Что такое? – дрожала девочка, чуя неладное.

– Я тебя, заразу, из дома выкину! – заорал Лев, лишив Севу главного козыря. – Я, значит, морду бью соседям, которые всякие сплетни распускают, что у нас семья неблагополучная, берегу её от детдома, а она, оказывается, и есть скотина дворовая! Там тебе и место!

– Да что я сделала-то? – опешила Сева.

– Ты зачем мою симку брала! Я предупреждал же, воровка!

– Спятил? Опять напился? То симка, то зарядка. Иди спроси своих друзей, с которыми вы вчера тут вдесятером горланили до ночи; они, может, у тебя полкомнаты вынесли, а он про симку!

– Значит, по-плохому решила, да?.. – всё громче ревел Лев. Он с размаха врезал в дверь, и крошки краски полетели с уголков, а из косяка невесть откуда выбились клубы пыли. Сева испугалась за шпингалет и выбежала:

– Что ты делаешь?

– Пора тебя научить… – выхватил он из-за спины ремень и хлестнул ей по щеке. Она взвизгнула и хотела кинуться обратно в комнату, но Лев придавил ногой дверь и продолжал стегать её куда придётся. Она упала и закрылась руками. Она не могла сказать, как долго отец неистовствовал, но от хлёстких ударов уже огнём горели и лицо, и руки. Постепенно его злость иссякла.

– Ещё раз тронешь чужое или мне кто пожалуется на тебя – выкину, как тряпку, поняла?

Когда он наконец ушёл, она позволила себе слёзы и прохрипела:

– Ты мне теперь никто, чтоб ты сдох!

На кухне об стену разбилась тарелка, и послышались приближавшиеся шаги. Девочка испугалась и, быстренько схватив куртку, шмыгнула на улицу.

Сева поспешила в лес, чтобы, не дай бог, отец её не нагнал и вдобавок не опозорил прилюдно. Не успевая протирать глаза от слёз, она брела в их с Яном потайное место.

Рина хотела поделиться всем на свете, а то, казалось, голова вот-вот лопнет от напряжения: рассказать про то, что кого-то всё утро по району разыскивала скорая; про то, как она с Дубеком довела Каю до истерики; про сумасшедшего отца, который трясётся за свой телефон, а ей неизвестно какую дрянь втюхает на день рождения, да и втюхает ли теперь хоть что-то – почём знать.

Вот дождусь праздника, думала она, если не подарит ничего путного, – возьму да и сбегу. Или спрошу сначала Яна. Он хоть и не сумел догадаться, что же за подарок меня ждёт, но точно всё взвесит до зёрнышка и, если поддержит, то сразу сбегу. Хоть к двоюродной бабушке, с которой не общались уж лет двести, хоть в детдом – да куда угодно, лишь бы не дома.

– Ян, я пришла! – крикнула она на всякий случай, хоть и знала, что мальчик сразу не ответит: нужно время, чтобы он привык и расслабился. Рина уже издалека предупреждала о себе, лишь бы не напугать новых друзей (с Фредди она тоже освоилась и уже не боялась его «хищных» усищ).

– Ребята, у меня столько новостей!

Она подходила к каменным кругам, но там никого не было.

«Странно, – взглянула она наверх, – дождя не намечается, а Ян не пришёл…»

Всё равно возвращаться домой она не согласилась бы даже под дулом пистолета. Она посидела-поплакала на иве, послонялась по просеке, но так и не нашла, куда приткнуться.

«Ян, ну где же ты, когда так нужен?..»

Опустив голову, она побрела в круг.

«Посижу хотя бы одна, представлю, что они рядом, – всё равно друг на друга почти не смотрим».

Северина села в круг и закрыла глаза, воображая, что новые друзья её внимательно слушают, и стала рассказывать всё, что просилось наружу.

«Блокнот! Есть же блокнот! Ну надо же, как я отвыкла писать, вот что делает живое общение».

Но сейчас живого общения не предвиделось, и она стала записывать в старого друга, как скучает по Фредди и Явреку. Писала до самых сумерек.

Поднялся ветерок, и вдруг послышался тихий то ли лязг, то ли скрип, но Сева не поняла, откуда звук. Она прислушалась и поползла на шум. Что-то происходило в кустах. Прямо за каменным кругом. Повеяло недобрым, и сердце девочки неровно застучало.

Осторожно она раздвинула ветки и… – ахнула. Там лежала пустая клетка. Сева бы узнала её из тысячи: это была клетка Фредди, но почему-то она валялась на боку и внутри неё ветер крутил пластмассовое жёлтое колесо – солнце хомяка.

– Фредди, о господи, что здесь случилось? Фредди где же ты? – безрезультатно шарила в кустах Сева.

Затем она остановилась, дождалась, пока утихнет ветер, и внятно и громко сказала:

– Фредди, где Ян?

Где-то поблизости зашелестели листья, будто кто-то копошился.

Лиса тут же бросилась на шелест – не зря же она была лисой – и в сухой листве нащупала мягкий комок.

– Мой хороший, не бойся, это я, Лиса. Где Ян? – повторила она, но хомяк беспомощно крутился на месте, не зная, в какую сторону ему кинуться.

– Ну же вставай на лапы, покажи, где искать…

Но спустя минуту хомяк сдался и уткнулся в тёплую ладонь.

– Бедненький, ты совсем замёрз. Ну не волнуйся: я тебя спасу. Я и Яна спасу – только где он… Ян! Я-я-я-н!!!

Никто не отвечал. Она снова стала бродить туда-сюда, как угорелая носилась с одного конца поляны на другой, к ручью, к иве, и всё глубже, глубже в рощу, пока не вздрогнула…

Отдалённые кусты притянули взгляд: они были подозрительно густыми. Лес кругом поредел, пооблетел и то там, то тут проглядывался насквозь, а эти кусты – были густые… Да и какие-то слишком коричневые.

Девочка стала медленно приближаться. Через несколько шагов она застыла от ужаса.

«Там же стоит человек в капюшоне! И всё это время, страшно представить, он следил за мной! Он что-то сделал с Яном…»

В следующее мгновение силуэт пошевелился, и Сева вскрикнула. Она покрепче сжала хомяка и со всех ног бросилась прочь.

Она не заметила, как перебралась через ручей, как ветки оцарапали ей лицо, как порвала штанину, – она неслась, неслась вперёд, боясь, что вот-вот её схватят за плечо…

Когда показались дома, она осмелилась оглянуться, но сзади, слава богу, никого не было.

Запыхавшись, Северина остановилась только посреди двора и облокотилась на старенькую игровую лестницу. От усталости в глазах побелело, и она не сразу заметила, что во дворе стояли две полицейские машины и толпился народ.

С краю Сева разглядела Нейдджу и деда Глупека с ней под руку – женщина жестом позвала её. Девочка доковыляла к соседке.

– Рино, ты не видела… – хотела спросить женщина, но отшатнулась: – Ой! Это кто же тебя так поцарапал?

Обернулись и остальные. К Севе вышел высокий мужчина, и он показался знакомым. Ах, да. Это же, наверное, отец Яна – Милош.

– О боже! – схватилась за сердце Ива, стоявшая рядом с мужем: она указывала на бежевую кучку в руках Севы. – Милош, господи!.. Это всё ты не послушал меня! Где теперь наш сын? – Она зарыдала в ладони.

Милош не ответил ей, а обратился к девочке:

– Сева, да?

– Ага, – еле слышно пролепетала она и протянула ему хомяка. Фредди учуял знакомый запах, ожил и полез в родные руки.

– Сева, миленькая, это же ты и есть подружка Яника, да?

– Ну да. – Она начинала понимать, что происходит. Из-за посиделок отца с приятелями, она поздно уснула и проспала целых три урока, пока её сирена не разбудила. Получалось, что полицейские ещё с утра, часов с десяти, носились по всему району в поисках мальчика. – А где Ян?

Ива тут же заголосила во второй раз, поняв, что и подружка не знает, жив ли её сын, и осела на лавку – её подхватили соседи.

– Так… – сглотнул Милош, – так он был не с тобой?

– Нет…

Из толпы появились полицейские и сразу окружили испуганную и поцарапанную Севу:

– Ты не волнуйся, спокойно расскажи всё, что он с вами сделал… – Осматривали они её царапины.

– О чём вы? – пятилась Сева.

– Миленькая, – обняла её за плечи Нада и попыталась разъяснить напуганному подростку, что происходит. – Нужно помочь родителям: Яник пропал! Мама утром прочитала его блокнот. Он писал, что хочет также, как Лиса, записывать всё, что его тревожит. Ясно, что он Лисой назвал тебя. Была ещё пометка, что за вами у ручья следит мужчина. Ива сразу вызвала полицию. А Яника всё нет и нет. И не нашли пока…

Северина прикусила губу и уставилась на Милоша.

– Откуда хомяк? Откуда? – в надежде он тряс её за руку.

– Фредди был рядом с открытой клеткой. Там. Где мы с Яном обычно сидели. – Она растерянно хлопала глазами. – Как раз у ручья…

– Где это? Где? – трясся и сам мужчина. – Ты можешь отвести нас туда? Пожалуйста, Сева!

– Давайте, – пространно она указала на лес.

– По машинам! – скомандовал один из полицейских. – Быстро!

– Но, – развела руками Рина, – туда не проехать на машине. Только пешком.

– Хорошо, вперёд! – подтолкнул её Милош и указал Нейдджи присмотреть за Ивой, которая вроде постаралась встать, но не смогла: нервы косили ей ноги.

– Только… – замялась Сева, – мне страшно туда идти. Там сейчас мужик какой-то за мной гнался…

– Чего! – выпучил глаза Милош, и Ива без чувств повалилась на руки Нады. – Бегом! Бегом туда!

Сева подчинилась, и людское облако понеслось в лес.