Три папы, красавица и чудовище

Глава 3

На следующий день работа закружила меня в водовороте праздника и веселья. Вопреки предсказаниям Славика посыпались юбилеи, тимбилдинги и даже одно открытие салона красоты. Заставив свой стол кофейными чашками, я искрила от натуги. Пару раз даже нервно пропела «Смех и радость мы приносим людям», чем очень повеселила Людочку и приходящего айтишника.

Словом, про Славика и его мадам Камешкову я благополучно забыла, звонки болезного игнорировала, но после обеда в мессенджеры мне стали приходить мольбы и угрозы. В конце концов Славик прислал мне голосовое сообщение, заявив, что у меня нет совести, а жена Камешкова через полчаса отправляется в медицинский центр «Зарница», где она посещает массажиста. Но не простого, а золотого. В том смысле, что стоит он бешеных денег, и Камешков подозревает, что лечит он его женушке не только спину, но и сердечные раны.

Забив адрес в навигатор телефона, я поняла, что «Зарница» находится совсем рядом с нашим новым клиентом – салоном красоты «Мона».

– Ладно, убью двух зайцев. Проведу переговоры с директором и за мадам присмотрю, – пробормотала я, хватая сумку и на ходу дожевывая булочку. – Права была мамуля, врожденная доброта меня доконает.

Справедливо решив, что моя машина для игр в шпиона слишком приметная, я вызвала такси. Подъехав почти к самому медцентру, я попросила таксиста припарковаться во дворике, откуда как раз просматривался центральный вход. Пока я искала в бездонной сумке карточку и расплачивалась, успела проворонить эффектное появление подозреваемой. Новая черная «Тойота» уже стояла на парковке медцентра, а саму Аллу я увидела только со спины, опознав по длинным волосам цвета ее же «Тойоты».

Следовать прямо за ней я не рискнула, хотя продолжала считать все эти шпионские страсти нелепым водевилем. Разумеется, я не поддерживала Славика в его идее стать детективом: спроса на эти услуги особо нет, равно как и навыков у будущего следопыта. Однако Славик утверждал, что нашел узкую нишу: богатым частные детективы ни к чему, у них и так все схвачено. А среднему классу некуда податься со своей бедой: полиции лишь бы отцепиться, а у людей всякое бывает. То семейные разборки, то соседские склоки, то адюльтер. И вот тут-то без помощи пронырливого Славика им якобы и не обойтись.

Если честно, я в это не особо верила, да и секретаря терять не хотелось. Просто я резонно предположила, что вся эта слежка нужна лишь для того, чтобы Камешков скинул Славику на машину его мечты. А если так, то отчего бы не помочь человеку? Тем более последнее время моя личная жизнь разнообразием не блистала, а тут какая-никакая, а интрига.

Навыки шпионажа я давно не тренировала, а представления мои о слежке были далеки от реальности. Потоптавшись у входа, я натянула солнечные очки, потянула на себя массивную дверь и оказалась в светлом холле суперсовременного учреждения. Здесь даже бахилы сами залазили на ноги, надо было лишь нажать кнопочку на аппарате.

В конце длинного коридора, уходящего налево, я заметила Аллу, которую как раз подхватил под руку молодой статный брюнет в белом халате. Я, было, высунула шею, чтобы получше рассмотреть его, но тут же почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд.

Дама весом в центнер восседала за стойкой регистратуры с таким видом, будто она была тут всегда. Наверное, даже медцентр построили вокруг нее. Я сразу же поняла, что мне ничего не светит, а вот Славика сюда стоило прислать однозначно. Такие габариты были как раз по его части.

Стушевавшись, я попыталась сослаться на подругу, «которая посещает тут одного специалиста и мне советует», но тетка сдвинула брови и дала мне понять, что такие сведения они не разглашают.

Я немного поскучала, изучая прейскурант, и тут мне повезло: в конце брошюры шел длинный список всех врачей центра с фотографиями и описанием рода деятельности. Мужчин было всего трое, один – армянин, второй – седовласый старец с носом-картошкой, а вот третий портрет порадовал. Молодой темноволосый мужчина с небесно-синими глазами и открытой улыбкой, врач-остеопат первой категории.

– Ты-то мне и нужен, – пробормотала я, быстро фоткая его на телефон под подозрительным взором регистраторши. Очевидно, я ей сразу не приглянулась, но демонстрировать это она не могла, оттого силилась улыбнуться. Улыбка уходила вбок и упорно ассоциировалась с инсультом. Я стала жаловаться на боли в спине, и для меня «о, чудо» нашлось местечко на завтра. Покинув злосчастный медцентр с облегчением, я направилась в салон красоты пешком, чтобы утрясти мысли в голове.

«Допустим, он ее любовник. И как я это пойму? Молодой симпатичный мужчина, вполне возможно. Сам-то Камешков далеко не Аполлон. Ну, записалась я к нему, а дальше что? Так он мне и расскажет, с кем из клиенток он спит», – размышляла я, перепрыгивая через лужи.

Благо салон находился буквально через дорогу, поэтому долго думать не пришлось. Вскоре я уже пила чай с молодым директором и обсуждала смету, начисто выбросив из головы фигуристую Аллу и ее гарем. Достигнув с руководством консенсуса по всем вопросам и даже записавшись на стрижку, я покинула салон красоты, весело насвистывая.

Потом вспомнила, что папа № 2 всегда запрещал свистеть, чтобы не спугнуть ассигнации, и потянулась за телефоном, намереваясь вызвать такси. На улице светило солнышко, хотя весенний воздух еще не до конца прогрелся, а по ночам и вовсе стоял дубак. Да и кепку я забыла в офисе. Словом, длительные прогулки пока отменялись, но до стоянки такси, что была как раз с тыльной стороны медцентра «Зарница», я решила все же пройтись.

Когда я уже почти дошла до ближайшей машины с шашечками, из черного входа медцентра как-то бочком выскользнул врач-остеопат, а за ним, оглядываясь по сторонам, выпорхнула Аллочка. Потеряв интерес к такси, я шагнула назад и попыталась укрыться за одиноко стоящим деревом, очень жалея, что подобраться к ним поближе нельзя.

Конечно, слышать разговор подозреваемых я не могла, но пару фотографий все же сделала. Характер общения красавца и пантеры не оставлял сомнений: эту парочку связывает не только лечение. Аллочка докурила, врач слегка сжал ей руку и, оглядевшись по сторонам, быстро «клюнул» ее куда-то в область щеки.

Весело помахивая сумочкой, мадам Камешкова обогнула здание и направилась к машине, а я, к облегчению недоумевающего водителя, таки уселась в такси.

Решив продолжить наблюдение завтра, я отправилась домой, но и там работа меня не отпускала. Более-менее покончив с делами, отправилась в ванную, после чего устроилась в кресле у искусственного камина и попыталась созерцать пламя, как учил меня папа № 3. Медитация никогда не была моим коньком, а тут еще и Славик принялся трезвонить.

Я пересказала ему события дня, гордясь собой, но к концу разговора тон у него был явно неудовлетворенный. Разозлившись, я послала его за ночным кефиром и дала отбой. Нет, а чего он, собственно, ожидал? Что я в первый же день порадую его пачкой пикантных фото? Покачав головой, я уткнулась в сценарий юбилея начальницы налоговой и читала до тех самых пор, пока меня не сморил сон.

Наступление выходных, с одной стороны, порадовало. Но мысль провести их в одиночестве не показалась особо удачной. Можно было бы завернуть к кому-то из подруг или, на худой конец, в театр или в кино отправиться. Ухажеров хватало, но большого желания тратить на них время как-то не наблюдалось.

Даже дочерний долг в эту субботу выполнять было не нужно: мама давно живет в Ницце, первый папа дежурит, второй уехал в командировку, а третий собирался практиковать ведические медитации. Он и меня звал, но я отказалась. Во-первых, нет во мне усидчивости, а во-вторых, всегда есть вероятность уйти в себя и не вернуться. Так сам папа говорит. А я молодая еще, не пожила совсем. В общем, я даже порадовалась, вспомнив о своей записи к остеопату: шея давно беспокоит, это все офисный образ жизни. Надо больше и активнее двигаться.

Тетка в регистратуре сегодня была более благосклонна. Наверное, потому что я оплатила недешевый сеанс и даже не взяла конфетку из вазы, стоявшей на расстоянии ее вытянутой руки. Меня попросили подождать врача в холле на диванчике. Боковым зрением я видела, как рука тетки как раз потянулась за очередной шоколадной радостью, но тут из коридора показался вчерашний красавец-врач и, сделав мне знак следовать за ним, приветливо улыбнулся.

Меня провели в залитый солнцем кабинет, в котором вопреки ожиданиям не было никакого сверхсложного оборудования. Кресло, кушетка, на стенах – анатомические картинки, в углу – макет скелета. Стол и ноутбук. Мой нос моментально среагировал на приятный парфюм врача.

Звали его Денис Александрович, хотя он сразу же предложил перейти на «ты» и долго рассказывал мне об остеопатии. Подробно выспросив про все мои недуги, Денис уложил меня на кушетку, заботливо прикрыл ноги покрывалом и принялся «колдовать». То есть никаких ощутимых физических действий он не совершал: то держал за руку, то слегка отклонял ноги в сторону, то подкладывал ладони под затылочные бугры. Я-то думала, что он хорошенько мнет дамочек руками, заставляя пищать и повизгивать от удовольствия. Одним словом, я была несколько обескуражена.

На середине сеанса я впала в некое подобие дремы и полностью расслабилась. В голове по-прежнему крутились мысли, как подойти к интересующей меня теме, но на данном этапе это не представлялось возможным. Даже если врач и ловелас, со мной он вел себя предельно корректно, хотя бездонные его глаза и обещали райское блаженство. И тут на помощь мне пришел случай. У Дениса зазвонил мобильный телефон в кармане халата, и сквозь тонкую белую ткань я увидела имя «Алла Камешкова».

Слегка нахмурившись, Денис сбросил вызов и, поймав мой взгляд, мило улыбнулся. Закончив сеанс и велев мне лежать еще 15 минут, прежде чем вставать, остеопат вымыл руки и, извинившись, вышел из кабинета с телефоном в руках.

Я сообразила, что звонить он будет Алле, и в два прыжка достигла двери. Прыгать так мне точно не стоило, потому что от резких движений шею по-настоящему заклинило, и я тихонечко взвыла. Но ухо к двери приклеила.

Меж тем разговор я слышала плохо: наверное, Денис отошел подальше от кабинета. На свой страх и риск я слегка приоткрыла дверь и вот тогда расслышала его слова:

– Ну что ты, малыш, все наладится. Скоро, очень скоро сможем не скрываться. Не забывай: петушок нам поможет! Собирайся, тебе уже пора. Выедешь из города и направо, а там по прямой километров пятьдесят. Все, не могу болтать, работа. Целую!

Совершив очередной прыжок, которому позавидовала бы и кенгуру, я плюхнулась на кушетку и притворилась спящей. Денис мягким приятным голосом предложил мне воды, после чего под белы рученьки вывел в коридор и помахал на прощание. Мы условились, что я запишусь еще на несколько сеансов, а моя скрученная набок шея заставила врача усомниться в силе остеопатии. Только этим я могла объяснить его задумчивый взгляд, устремленный куда-то в глубь себя.

Оказавшись в машине, я потерла злосчастную шею, вставила в уши беспроводные наушники и, тронувшись, набрала номер Славика.

– И что мне дальше делать? – вопросила я главнокомандующего сыщика, отчитавшись по всем статьям. Он у нас «главный», вот пусть и решает. Мое дело маленькое.

– Она еще спрашивает! – ахнул «главный». – Дуй к дому Камешкова, сядь на хвост Алле и узнай, куда она собралась.

– Умник какой! Мне переться 50 километров незнамо куда с больной шеей. И что я там увижу? И потом, что значит «петушок поможет»? Это что же за петушок такой?

– Оставь пошлые мысли, – хмыкнул Славик, хотя я пошлых мыслей отродясь не имела, – если бы он имел в виду то, что ты думаешь, то назвал бы его как-нибудь гордо – младший друг, хозяин или шишка, на худой конец.

– Тьфу на тебя, малахольный, – скривилась я. – Кто о чем, а лысый о расческе… Я просто подумала, вдруг это какое-то жаргонное название лекарства? Ты же у нас медик, хоть и бывший.

– Не припомню такого. Ты что же, думаешь, они хотят Толяна того… А если она едет с киллером договариваться, чтобы муженька хлопнули? И киллер явится сюда, в санаторий, и взорвет его к чертям? А я буду рядом и… – Славик так напугал сам себя этой мыслью, что в трубке послышался звук закрывающегося шкафа-купе. Он там что, прятаться вздумал? Чтобы окончательно испортить ему настроение, я ехидно поинтересовалась:

– Допустим, я поеду за Аллой. А вдруг она задержится там на несколько дней? И кто будет финансировать эту экспедицию?

Славик тяжело вздохнул, точно разом полностью осиротел, а я застыдилась. И чего вредничаю? На улице опять стал накрапывать дождик, настроения это мне не прибавило, да и ехать за мадам Камешковой повода я по-прежнему не видела. Пусть Славик сопит, как медведь. Буду его игнорировать.

Когда я вырулила на проспект, то констатировала, что в нужном мне направлении замерла вереница машин. Стоять в пробке не хотелось, и я свернула направо, решив сделать небольшой крюк и выскочить к объездной со стороны рынка. И вот тут-то я и заметила эффектную машину мадам Камешковой.

Неудивительно: город у нас не то чтобы сильно большой, а она как раз жила неподалеку от медцентра, на улице Слободской. Ее «Тойота» бодро двигалась в потоке многочисленных машин, и я сочла это знаком свыше.

– Ладно, черт с тобой, золотая рыбка. А вот конспирацию надо соблюдать, – проворчала я, следуя за неверной женой на некотором расстоянии и очень нервируя водителей, пытавшихся меня обогнать.

Когда мы выехали на трассу, стало повеселее. Машин было уже не так много, но так как я слышала о маршруте от врача, то потерять тачку Аллы не боялась. Следовала в отдалении и даже успела полюбоваться окрестностями. Путешествия меня всегда вдохновляли, я наблюдала мелькающий за окном пейзаж, стараясь не раздражаться на Славика, который втянул меня во все эти шпионские страсти.

«Лучше буду размышлять о красотах русской природы, пробуждающейся от зимней спячки».

Мимо проносились деревья, потом я увидела поворот на пионерлагерь, где когда-то отдыхала в детстве. Потом его то ли продали, то ли закрыли. За мостом через реку пришлось свернуть направо, и тогда я насторожилась: поворот означал, что мы скоро прибудем к месту назначения.

Транспорта стало еще меньше, а тачка у меня желтая, приметная. И тут машина Аллы еще раз свернула, уже налево, а я неспешно подкатила к указателю, который повалился набок и теперь был сильно заляпан грязью. Название населенного пункта осталось для меня загадкой, и я немного подождала.

«Пусть едет, все равно отыщу, где она машину поставила».

Проехав еще чуть вперед по вполне сносной дороге, я увидела, что она, дорога, расходится в две стороны. Алла двигалась по асфальтированному отрезку, уходящему влево, и я черепашьим паром последовала за ней. Тут сельская автострада сделала плавный поворот, и я увидела большой деревянный крест, обозначавший въезд в деревню. На противоположной стороне – маленькое кладбище, а впереди – широкая улица с разномастными домами.

Впрочем, ни количеством домов, ни особой оживленностью деревня, видимо, похвастать не могла. Я доехала до магазина, окна которого были заколочены на зиму, и встретила только пару собак да красавца петуха, выхаживающего по пустырю у магазина. На крыльце сидели многочисленные коты, особенно выделялся толстый черныш с белым пятном. Он лежал чуть выше других и лениво поглядывал на меня, дергая ухом. Наверное, это был «смотрящий».

Немного подумав, я сдала назад и поставила машину в самом начале деревни, съехав на песчаную дорожку, ведущую к лесу. Сам лес был не особенно впечатляющий и преимущественно лиственный. Оттого сейчас, в серости и унынии дождевых разводов, нагонял извечную русскую тоску. Достав из багажника дождевик, который катался там еще с предыдущих майских праздников, я порадовалась своей лени. Теперь он оказался очень кстати.

Лужи на выбоинах в асфальте глаз не радовали, а новые кроссовки было жалко. Опустив взгляд вниз, я констатировала, что, выходя из медцентра, забыла снять бахилы. И повторно возрадовалась. Накинула капюшон, застегнула молнию до подбородка и поняла, что теперь меня не узнает даже родная мать. Вспомнив мать, я сразу подумала, что она бы сказала, увидев меня сейчас. Конечно же, я похожа на чучело и занимаюсь всякой ерундой, вместо того чтобы заняться своей личной жизнью. И была бы совершенно права.

– Мне и так хорошо, – вяло успокоила я саму себя, мысленно вступив в бесполезный диалог с родительницей.

Размышляя о мамуле, я вышла на центральную улицу и стала с интересом оглядываться. Чуть впереди я увидела колодец, а возле него обреталась бабулька в теплой жилетке поверх бордового халата в цветах.

– Здравствуйте! – громко поздоровалась я, а старушка кивнула. – Я тут заблудилась немного, не подскажете, как деревня называется?

Бабка, судя по всему, мне попалась совершенно глухая. Орала я долго и упорно, а выяснить удалось только то, что зовут почтенную даму Мальвиной. А еще я узнала, что она плохо видит. И подсказали мне это даже не ее бифокальные очки, а то, что она пару раз назвала меня «милок».

Потеряв всякую надежду, я уже было собралась топать дальше, как вдруг раздался отборный русский мат и грохот ведер. Я повернулась и увидела на тротуаре дюжего мужика в семейных трусах, телогрейке и валенках. Мат был адресован собаке, что увязалась за ним и весело покусывала его за валенки, а взор свой колоритный житель села обратил на меня. Мальвина, перекрестившись, бодро подхватила ведра и весьма резво для своего возраста затрусила к дому с облупившейся синей краской.

– Мальвина глухая совсем, – заявил мужик, ткнув пальцем в сторону бабки. – Хотя она хитрая, чертовка. Как-то послал ее на три буквы, так она мне в ответ такое выдала. Вот и думай теперь… А тебе чего надо-то? Приехала к кому в гости, что ль?

– Я тут с дороги съехала. Наверное, заблудилась. Места у вас красивые, а не подскажете, как деревня называется? – малость струхнула я, потому как вид у мужика был зловещий, а места тут, по всей видимости, пустынные. И что здесь понадобилось Алле Камешковой?

Но мой собеседник неожиданно улыбнулся, продемонстрировав добрый нрав и отсутствие парочки зубов, и весело хлопнул меня по плечу.

– Так Петушки и называется, ей богу. Ты, наверное, в Звенячи ехала? Это дорога направо. Там деревня поболе будет, и школа имеется, и почта. А тут у нас по весне домов жилых мало, все больше дачники на лето приезжают. Места-то красивые, мама мия! Река, мост имеется. А хош, я тебе экскурсию устрою? Меня Костик зовут, – отвесил он мне поясной поклон, а я учуяла стойкий запах перегара и содрогнулась. Но тут в голове промелькнула одна мысль, и я принялась ее думать, пока Костик набирал воду.

– Петушки… Точно! А я все думаю, где название слышала. Тамара из Петушков! Вот это совпадение, – хлопнула я себя по лбу, а Костик неожиданно скис.

– Так ты к Томке? Мама мия! Вот, до чего я тебе скажу, баба вредная. Хоть и родня мне. Ой…

– У вас тут и Марфа имеется? – решила я сразить Костика наповал своими познаниями, а он, подумав, осторожно кивнул:

– Имеется, ей богу. Пошли, покажу.

Шагал он, как дядя Степа Великан, и я, хоть и имела рост выше среднего, едва поспевала за ним вприпрыжку. Повернув от магазина направо, я смогла констатировать, что деревня Петушки была не так уж и мала. Параллельно с центральной улицей шли еще несколько, спускаясь ближе к реке. Дома были разные: и старые, покосившиеся лачуги, и относительно новые кирпичные коттеджи за железными заборами.

Впереди я заметила машину Аллы, которая стояла возле очень старого дома. Двухэтажная конструкция, по виду сохранившаяся с дореволюционных времен. Высокое крыльцо, впрочем, подновленное недавно, резные наличники, двухэтажный флигель, немного покосившийся, но весьма живописный.

– Прямо родовое гнездо, – буркнула я, а Костик хохотнул:

– Ага, петушиное. Ты глянь на флюгер, мама мия. Тута твоя Марфа и живет. Только я к ней ни ногой, и не проси.

Я задрала голову и смогла лицезреть металлического черного петуха, который раскачивался на ветру и слегка поскрипывал.

Было в этом доме что-то зловещее и завораживающее, но подходить ближе я не рискнула. Во-первых, как я объясню свой интерес хозяйке, а во-вторых, из-за забора раздалось грозное рычание, а грозных собак я с детства боюсь. Папа № 1 говорит, что когда-то на меня с экрана телевизора гавкнул пес, потом я долго заикалась и меня даже возили к какой-то бабке-шептухе.

Вспомнив про шептуху, я подумала, что байки Тамары про колдунью конечно же не что иное, как бабские сплетни. И совсем было собралась задать вопрос Костику, как вдруг заметила, что он слегка нервничает.

– Нечего тут стоять. Мама мия, ей-богу, – как-то боязливо пробормотал он, делая мне знаки головой. – Нехороший это дом, вот покроешься коростой, будешь потом знать.

Костик торопливо зашагал дальше, а я припустилась за ним.

– Подождите, вы что же, тоже верите во всю эту чепуху с черной магией? Ну, послушайте, это же смешно. Разумный человек…

– Смешно не смешно, а леса здесь глухие, места тихие, пропадешь зазря. Иди вон к Томке, раз приехала. Тута ее дом, а мой напротив, – показал он рукой на крепкий бревенчатый домик с черепичной крышей и, слегка пошатываясь, побрел дальше. Кинув на меня прощальный взор, Костик исчез за грязным деревянным забором, который в нескольких местах покосился и в целом выглядел совсем печально. На заборе висела какая-то бумажка, и я приблизилась из чистого любопытства. Надпись гласила: «Звонок не работает. Кричите Коооостик!!!» Усмехнувшись, я покачала головой, после чего замерла у ворот, не зная, на что решиться.

«Идти к Тамаре? Надоедливая тетка меня опять заболтает, да и что нового я услышу? Истории про магию и проклятия меня не впечатлили, но с какого перепугу Алла Камешкова приехала в Петушки?»

Тут я вспомнила про слова доктора Дениса – «петушок поможет» – и мне стало не по себе. Дом с черным петушком, деревня Петушки… Все сходится! Алла приехала сюда в надежде, что ей тут помогут. Но как? Вроде бы Тамара говорила что, Марфа лечит людей за деньги. Послал ее сюда доктор. Может, нетрадиционную медицину решили подключить, раз остеопатия бессильна? Хотя я даже не знаю, что там Алла лечит. А может, Марфа еще и порчу наводит? Тамара как раз на этом очень настаивала. Одни сплошные вопросы, а ответов нет. Ну и зачем мне вся эта ерунда? Славику я, чем могла, помогла, пусть дальше сам роет землю носом.

Словно почуяв мой скепсис на расстоянии, Славик возник голосом в ухе: гарнитуру я так и не достала и теперь выглядела сумасшедшей, которая разговаривает сама с собой. По крайней мере, проехавшая мимо на стареньком велосипеде рыжая дама в фуфайке так на меня и посмотрела. Заглядевшись, она чуть не въехала в глубокую по виду лужу, а я показала ей язык.

– Ну что, больному стало лучше, он перестал дышать? – съязвила я, с сожалением рассматривая свои кроссовки. Я их все-таки заляпала.

– Типун тебе на язык, – охнул Славик. – Хотя, знаешь, я еще легко отделался. С нами тогда в горы еще Писарев ездил, друг твоего отца. Лысый такой, помнишь?

– Они все лысые, – буркнула я. – И что?

– Умер на днях, – вздохнул секретарь. – Вернулись они с отдыха, он еще немного землю потоптал, а потом… Сердечный приступ. Говорил я ему: не пей, козленочком станешь.

– Что-то экспедиция у вас вышла очень неудачная.

– А что, если мы сейчас все по одному будем, ну, того… Как десять негритят, – задумчиво произнес Славик, а я закатила глаза. Его тяга к мистическому объяснению простых вещей меня всегда умиляла, но сейчас я не была настроена на дружеские беседы.

– Ладно, Писарева твоего, конечно, жаль, хоть я его и не помню. Но мне и о себе подумать надо. Знал бы ты, куда меня занесло.

Коротко изложив ему историю своего попадания в Петушки и сообщив, что два дела матерого сыщика Славки Старовойтова неожиданно слились в одно большое делище, я резюмировала:

– Короче, я сматываюсь.

– Может, ты все-таки зайдешь к этой тетке? Поспрашивай ее, что да как. Чем конкретно промышляет эта Марфа? Надо же мне что-то доложить Камешкову. А еще лучше – поселись у Тамары на пару дней, сходи к Марфе этой, как будто на лечение, авось чего и узнаешь.

– Тебе там что, в кефир что-то подсыпают? Как я здесь жить буду? – удивилась я чужой наглости.

– Понимаешь, мне лучше потянуть резину, пока Камешков решит вопросы с оформлением тачки. А потом и с разрешением на оружие, и с лицензией. А еще сегодня он пообещал, что все праздники и юбилеи их отделение полиции будет заказывать угадай у кого? Времена нынче кризисные, так что я бы не расстраивал клиента.

– Твой Камешков под коньячными капельницами и не то пообещает, – буркнула я. – Ты мне предлагаешь тут навеки поселиться, пить горькую с Костиком и следить за петухами и блудницами?

– Зря ты так. Я бы сам с удовольствием пожил на лоне природы. Ты же знаешь, как я люблю всю эту самобытную Русь: все эти оливьешечки, погребочки, клееночки на столе, грязный, будто уже выпавший ржавым, снежок, эти домишки, «Голубые огоньки», кильку в томате, отрывные календари с анекдотами, буфетный хрусталь.

– Ты так говоришь, словно Петушки – деревня, не имеющая равных, место неописуемых приключений и скрытых красот, – перебила я этого умника. – Тебя послушать, так жить тут – значит быть отмеченной невиданной благодатью. Покорно благодарю!

В продолжение нашего разговора я обратила внимание на то, что из дома Тамары появился маленький тощий мужичок в медицинской маске и с интересом уставился в мою сторону. Я машинально назвала его про себя Леонидом, после чего вспомнила, что он недавно падал с лестницы.

Решив не мозолить ему глаза, я отошла в сторонку, к дому Костика, и тут в телефоне запикала вторая линия. Сбросив Славика, я взглянула на экран и испуганно засунула телефон в карман. Но тут он снова истошно запищал: на мамулю у меня стоял звук пожарной сирены, но ей об этом знать не стоило. Отцов у меня много, а мамуля одна, оттого она еще ценнее и расстраивать ее ни к чему.

– Ты где? – с ходу взвилась мамуля, а я машинально подобралась: она терпеть не могла сутулящихся.

– На месте, – лаконично ответила я, кашлянув.

– Интересно, на каком? Разве что на том, что у тебя ниже спины. Мало по нему в детстве били. На работе тебя нет, раз уж сегодня выходной. А твой сосед Иннокентий заявил, что ты с утра умчалась и вид имела заполошный.

– Он слишком много знает, – проворчала я, а мамуля не преминула съязвить:

– Знает так много, но ничего не слышал об антиперспирантах. А еще он говорит, что ты ешь много сладкого. Видимо, не оставила скверную привычку выставлять мусорный пакет за дверь. Вся в отца.

Я хотела уточнить, в какого именно, но тут меня словно током шарахнуло:

– А как ты… Ты что, не в Ницце?

– Да, я сейчас в твоей квартире. Хотела сделать сюрприз, но не вышло. У тебя везде бардак, холодильник пустой, куда только отцы смотрят? И меня очень волнует вопрос, почему ты рассталась с Димочкой Ланским? Его папа – унитазный король области – звонил, жаловался, что такая невестка ускользнула.

– Я не могу с ним встречаться. Не позволяют обстоятельства, – деликатно попыталась я обойти неприятную тему.

– У тебя появился кто-то другой? – пошла в атаку мамуля.

Я хотела ответить, что кто-то другой появился у Димочки, а у меня просто появился мозг, но сочла лучшим пробормотать что-то невнятное. Незачем дразнить гусей.

– Дома поговорим, – неожиданно рявкнула мамуля, а я вздохнула.

Приплыли. Обычно мамулю калачом не затащишь на родину, и встречи наши все больше проходят на ее территории, то есть на Лазурном Берегу. И если ее принесло в родной город, тому должна быть веская, я бы даже сказала, мускулистая и загорелая, причина.

– Ты поссорилась с Антуаном? – кашлянула я, решив сменить тему.

– В свете последних событий я все больше склоняюсь к мысли, что его стоит называть Хуаном, – хмыкнула мамуля, а я поняла, что попала в «яблочко». – Я же тебе рассказывала, что мы занимались с ним на уроках фламенко?

Я промычала «угу», потому что ничего такого не помнила, но разочаровывать мамулю не хотелось.

– И что? Фламенко вас не сблизило, а наоборот? В том смысле… Все так неожиданно… Ты же говорила, что ближайшие полгода не собираешься приезжать, – протянула я, пытаясь понять, чего ждать от жизни.

И тут же испугалась своего вопроса, потому как мамуля могла подумать, что я ей не рада. Обычно после упоминаний своих бойфрендов родительница переходила к упоминанию отцов, а потом доставалось и мне. Сейчас я услышу, что она посвятила мне свою жизнь и молодость. И теперь имеет право пожить, как человек, что в ее понимании означало – на всю катушку.

Но сегодня мамуля была подозрительно кротка и покладиста, оттого нотации пропустила и просто заявила, что Хуана надо бы проучить. С этой целью она и приехала, а дата окончания ее побывки пока видится весьма расплывчато.

Признаться честно, я малость скисла. Конечно, я желала родной душе любви и счастья, но перспектива делить с ней квартиру, хоть и двухкомнатную, слегка пугала. Мамуля у меня ого-го, в том смысле, что женщина она во всех отношения видная и почти что идеальная. Рядом с ней я остро начинаю замечать свои недостатки, а кому такое понравится?

Когда люди впервые видят мамулю, они впадают в некое подобие транса: родительница эпатажно курит женскую трубку, широко экспериментирует с европейской пластической хирургией и постоянно меняет цвет волос.

Из-за неудачных покрасок и периодически зеленых волос мамуля часто ходит во всевозможных тюрбанах и тюбетейках. Наряды под них она подбирает соответственные: парчовые халаты, кимоно, штаны-гаремы и прочие многослойные великолепия из шелка и атласа.

Однажды я даже не узнала ее на улице, приняв за турецкого пашу. Впрочем, с нашей холодной весной мамуле не повезло: придется прятать пеструю феерию под верхней одеждой. Такую пытку ей долго не вынести.

Родная кровь всегда посмеивалась с моей работы и попыток быть материально независимой, предпочитая проводить время на пляжах в Ницце. После папы № 2 у мамули там осталась небольшая квартирка. По мнению родительницы, мне тоже следовало сосредоточиться на созерцании себя и поиске подходящего мужа, хотя все мужики были явно недостойны и моего мизинца. А созерцать в них, по ее словам, вообще нечего. Ей, конечно же, видней: опыт не пропьешь.

Ну, а коль выбирать мне все равно придется, то, по мнению мамули, лучше присмотреться к золотой молодежи или олигархам. С этой целью последние годы она все чаще звала меня к себе на пляж, где они с бабулей попивали коктейли под зонтиками.