Хроники ордена Церберов

Глава 4

Илиан

Не получилось.

А жаль: я надеялся, что она либо стушуется, либо полезет в драку…

Но новенькая только презрительно щурила болотные глаза, всем видом давая понять, насколько ей безразличен мой гнев.

Вот да-да, настолько. И еще немножко сверху!

Мне и впрямь хотелось устроить ей трепку: втягивать в человеческие ссоры животных – это… не достойно. А она чуть не угробила Гранита – шутка ли, она гнала его галопом во весь опор к Сарду, отлично зная, что потом его так же безжалостно потянет мой зов.

И досаднее всего было понимать, что ответить ей тем же я не смогу – не поднимется у меня рука обидеть рыжего конька с подозрительно добродушной физиономией.

Путь мы продолжили только после того, как я выводил и растер Гранита. Своенравный тильзирец всхрапывал, мотал головой – обиделся. Он не привык к такому скотскому обращению.

Напоил его из ручья, дал время попастись – и только после этого счел, что можно возвращаться в седло.

Молча.

Танис Болотная все это время так и валялась в тени дуба. Уехать в одиночестве не рвалась – но и заговорить первой не пробовала, загладить ссору не пыталась.

Толковая выйдет церберша. Если раньше шею не свернут.

Я тихонько хмыкнул, Гранит, горделиво ступающий по дороге, дернул чутким ухом на мой голос, и я похлопал его по холке.

Ничего! Не сработала провокация – другое что-то подберем.

Ничего личного, Танис Болотная. Просто я работаю один.

Сард вырастал издалека постепенно: шпили, крыши, крепостная стена. Наезженная телегами колея сменилась мощенной камнем дорогой – вокруг Сарда обжитые, богатые места.

Стража на воротах знала меня в лицо и пропустила безропотно: свои.

Проехав город мало не насквозь, мы в молчании добрались до акрополя.

Когда Танис Болотная заговорила с Дейреком – я испытал прилив злорадства. Тяжко столько молчать, нервы не железные! Иначе зачем бы ей расспрашивать о том, что и так вот-вот узнает? Только поговорить, разрушить гнетущую тишину!

Но злорадства хватило ненадолго.

Да, Гемос и Навара – опытная, сработанная двойка, но… Лучше я съезжу проверю.

Обменявшись понимающими взглядами с рыскачем – он тоже свою подругу в такой ситуации поехал бы проведать – я взял курс на Горш кратчайшей дорогой, и…

…и услышал за спиной стук копыт.

Да твою ж мать. Куда тебя, дуру несет – я же ясно сказал, проваливай в Кремос!

Дозор окончен, работа выполнена – дальше я еду по личным делам, и ты там никому даром не нужна!

“Лучший способ не попадаться на глаза магистрам – это не въезжать в Кремос”.

Я, прищурившись, разглядывал наглую девку.

Это что, шантаж?

Если я не возьму ее с собой, она пойдет к магистрам?

И что, по ее мнению, мне за это будет?

Хотя, по большому счету, вопрос для меня стоит по-другому: есть ли хоть один шанс быстро и надежно от нее отделаться?

Я бросил взгляд на придорожную канаву… Нет, не настолько надежно!

Но отказался от этой мысли я не без сожаления.

В конце концов, вряд ли там будет что-то опасное. Все равно мы, скорее всего, встретим их на полпути…

Отвернувшись, я молча поехал, куда собирался.

* * *

От старосты деревни Горш пахло свежим деревом: сосновые стволы в обхват толщиной сушились во дворе, заботливо укрытые от солнца, способного испортить бревна, немудрящим навесом из жердей и коры. Смолистый запах привязался к его одежде, запутался в волосах и курчавой бороде.

– Старшего сына отселять думаю. О том годе избу ладить будем, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Вот и готовились помаленьку… Как Тима Тыквы и Рузы Серого детишки пропали, так не до того стало – ищем всем миром. Вы, господине цербер, не думайте, мы закон уважаем, и вашим сразу отписали.

Я молча кивнул, подтверждая, что всё верно: дети – источник огромной жизненной силы, и твари, охотящиеся на детей, прирастают быстро. Лучше уж десять раз поехать на вызов и вытянуть пустышку, чем один раз пропустить такое чудовище.

– Но и сами без дела не сидели, – продолжал тем временем староста. – Лес прочесывали, рыбаки ниже по реке с бреднями прошлись.

Мысленно я поморщился: если здесь и впрямь завелась тварь, то такое обилие пищи, которая сама идет в лапы, ее только порадует – а после двух детей ей вполне может хватить сил и на взрослую добычу. Но если чудовища нет, а есть только два попавших в беду ребенка – то эти поиски вполне могут спасти им жизни. Поэтому морщился я только мысленно.

Непрошенная напарница стояла рядом и чуть позади, вела себя тихо и в разговор не лезла, предоставив мне вести расспросы.

Ее сила расходилась вокруг плотным упругим кольцом, то и дело возвращаясь – чтобы опять выплеснуться и накрыть уже больший круг. Сила каждого Ока, с которым мне доводилось иметь дело, всегда ощущалась по-разному. У этой она была колкой и холодной. Каждый раз, когда ее дар проходил сквозь меня, хотелось поежиться и потереть в районе сердца – по нему словно прокатывались маленькие, но острые железные ежики…

Мы определенно не созданы для работы в паре.

– Ваши к нам приезжали утрема, – рассказывал староста. – Мужик и девка. Представились, бляхи показали – всё честь по чести. Выспросили про детвору, что и как было, да и в лес ушли. А с тех пор больше не появлялись.

Поиск Ока дотянулся до околицы.

Танис раскачивала дар бережно, не торопясь. Я видел, что она умеет и по-другому – там, в Мухоловках, поиск разлетелся мгновенно, жесткий и требовательный.

Но там и цена ошибки была меньше.

– Как звали детей?

– Мик и Алкена.

Девочка. Плохо.

Танис дотянулась до леса и загнала в него дар на один перестрел, подсвечивая мир тусклой зеленью – ничего подозрительного.

– Возраст, когда именно пропали, во что были одеты, – начал перечислять я привычные вопросы, и осекся, когда Око коснулась моего локтя.

Но я уже и сам видел.

Твою мать! Не может быть!

В том, как видит мир Танис Болотная, я понимал только основное. Чтобы разобраться с деталями, нужно время и притирка. Но увиденное сейчас двух толкований не допускало: в лесу, не так далеко от деревни Горш (вряд ли дальше, чем в десяти перестрелах) кого-то лечили с применением нашей, орденской магии.

Заклинание щита сплелось само собой, еще в тот момент, когда я выскакивал со двора старосты. Меч надежной тяжестью оттянул правую руку. Если там лечат, а не воюют – то опасность, скорее всего, уже миновала, но все же, все же…

Потянувшись даром к нашему общему на двоих сейчас видению, я нашел Танис – позади меня, на десяток шагов, как и положено Оку, несется след в след легкими скачками, окруженная легким маревом защиты.

Раз поставила щит – можно надеяться, что и оружие наизготовку взяла, а что подраться девка не дура, я еще с утра убедился.

Мысль, что это вовсе не означает, будто она сумеет постоять за себя в реальном бою, а я уже отвык беречь кого-то, кроме себя, я гнал.

Место событий, подсвеченной мне Оком, призывно мигало в моей голове, и я несся к нему со всех ног.

Утоптанная тропа сама вела в нужную сторону. Опушка. Лес. Вековые сосны.

Мы нашли их на свежей просеке. Рыжую голову Гемоса я узнал сразу. Молча, сосредоточенно он вливал свою силу в распростертую на земле Навару. Руки Клыка отчетливо дрожали.

На ходу сдернув с пояса фиал с исцеляющим эликсиром, я упал на колени рядом с церберами, выдернул пробку, начал отсчет:

– Раз, два…

Гемос не говоря ни слова стиснул челюсти бесчувственной напарницы, и на счет “три” исцеляющее тонкой струйкой потекло из фиала ей в рот.

Я запустил чары – и они не нашли у Навары никаких повреждений. Никаких. Кроме крайней степени магического истощения. А еще они показали, что цербер не просто без сознания. Всё куда хуже.

– Что у вас стряслось? – Танис, бухнушаяся на колени рядом с Наварой с другой стороны, влезла со своим вопросом не ко времени.

Зато ее ладони легли на грудь Наве очень вовремя. Гемос с обессиленным стоном отвалился, а сила Танис потекла тонким ручейком в бесчувственное тело, не давая угаснуть в нем искре жизни.

– Мы сюда приехали еще до полудня, – рассказывал Гемос, устало глядя на то, как Танис вливает силу в Навару: скупо, бережливо, готовясь поддерживать жизнь в теле столько, сколько понадобится, чтобы подействовали эликсиры.

Мы использовали все исцеляющие, что у нас были – те, что выдали Гемосу и Наваре рыжий потратил еще раньше. Но этого оказалось мало.

– Нашли старосту, получили подтверждение, что пропавшие дети всё еще не нашлись, начали работать. Обошли деревню и пошли по спирали, расширяя витки. Всё, как обычно. Всё было чисто, – Гемос устало потер лицо. – Всё было чисто, Навара опытное Око, мы не первый день в ордене, и я богами клянусь, всё было чисто!

Он жадно приложился к фляжке с водой, облился, утерся рукавом… Руки его всё еще дрожали – выложился Клык, спасая напарницу, серьезно, без шуток.

– В общем, следов чудовищ мы не нашли, и значит, это дело Ордена не касалось. Можно было возвращаться. Но… это же дети. Возможно, они просто заблудились? Что, если они еще живы? Мы решили задержаться и помочь с поисками.

Он снова замолчал.

Но я уже предполагал, что было дальше.

– И вы разделились?

– И мы разделились.

Танис

Ощущение было зыбким, неясным. Я не была уверена, что мне не мерещится от напряженного поиска в состоянии упадка сил. Но какая-то тварь тут была, я знала это, и я искала.

Во рту было кисло – тревожный знак.

Ничего. Ничего, надо просто перетерпеть. Нельзя оставлять здесь чудовище, высосавшее двоих детей и опытного цербера.

Я знала, чувствовала, что чудовище здесь. Если не само оно, то хотя бы следы – не может не быть следов там, где кормилась тварь! – и я искала. Раз за разом. Безостановочно повторяя поиск, нагнетая в него всё больше силы, выискивая по болотно-зеленый огонек, которым будет подсвечено чудовище…

Контур поиска полыхнул так, что я попросту ослепла как Око.

Я дернула Плясунью из ножен, полоснула воздух справа от себя – одновременно разворачиваясь к Камню и Гемосу левым боком, вставая так, чтобы быть одной из вершин треугольника, в центре которого лежит беспомощная Навара.

Илиан, по которому ударило моей слепотой, крутил клинок мельницей – я слышала, как пела сталь, рассекая воздух. Гемос, не связанный со мной видением, не понимал, что происходит – и просто закрыл свою вершину треугольника, не задавая вопросов. Его меч выписывал петли в защитной позиции.

Всё вокруг полыхало зеленым, как будто чудовище было везде. Тварь лишила меня не только магического, а и обычного зрения – и ядовитая зелень застилала оба взора.

Как держался Камень – не знаю, а мне очень хотелось запаниковать. Сесть на тощую задницу – и заорать, закрыв глаза и прижав их для верности руками. Ни разу за все время обучения я не сталкивалась с подобным не только на практике, но и даже в теории. Но твари на то и твари, что они тьма и их – тьма.

Мы сплотились практически спиной к спине, насколько это позволяло бесчувственное тело Навары, зачарованный меч бессмысленно рубил зеленый туман, рассекая в нем только быстро затягивающиеся полосы, не способные всерьез навредить оголодавшей твари.

И я вдруг поняла, что где-то на подкорке, я, наверное, жду приказа. Четкого и ясного приказа – что делать, чтобы победить.

Вот только рядом нет ни наставников, ни привычных к натаскиванию новичков Клыков. Один – только что лишился сработанной напарницы, ослеп и оглох. А второй… а со вторым уже все ясно и помощи от него, как от козла молока.

Потому что козел.

Не будет мне приказа. А значит, соберись и делай свое дело, Танис.

Я всё это время продолжала пластать воздух на ломти верной Плясуньей – даже отупевший разум не смог помешать в этом хорошо выученному телу. Ослабить судорожный хват, сменить стойку на более удобную. И накрыть поиском столько этого проклятого богами леса, насколько хватит дара!

Я все же не ослепла – вот что я поняла в самый первый момент. Что я раскинула сети слишком широко, я поняла уже во вторую очередь.

Слепой участок насчитывал десятка три шагов в поперечнике, и он пульсировал, менял очертания, выбрасывал и втягивал щупальца…

Если верить поиску, вокруг нас извивался монстр размером в тридцать шагов. Если верить Плясунье, бесполезно хлещущей по воздуху – вокруг нас никого.

Вывод? Меня морочит чудовище, а я и рада. Сопли развесила.

Оно где-то здесь. Оно не может быть далеко! Точно – в пределах этих тридцати шагов, не дальше. Мне нужно… мне нужно просто взять себя в руки, и отыскать эту вонючую тварь.

Сжать поиск. Ограничить его этими клятыми тридцатью шагами. И повторять, повторять раз за разом, всё усиливая нажим заклинания!

…не забывая отмахиваться оружием – если я не хочу, чтобы мне отожрали что-нибудь нужное, пока я тут корячусь, как бесполезная идиотка.

От напряжения сводило затылок и зубы, и в глазах уже не зеленело – темнело. Шумело в ушах, и рот заливала кислая слюна: когда твой дар зажигает девять звезд в зале испытаний, работать на его пределе приходится не часто.

Но я больше не боялась: меня захлестнуло, закружило и незримые крылья снова подхватили и понесли на волне куража и вдохновения.

Я не отступлюсь и не уступлю, и не тварь сегодня сожрет меня, а я ее!

И я усиливала и усиливала поиск, отдаваясь ему полностью, не оставляя себе ничего про запас.

И – увидела. Обманную зелень там и тут пронизывали едва заметно мерцающие нити, чуть более темные, чем всё остальное вокруг. Они сплетались в паутину, и ее центр уходил куда-то в назад и вбок от меня.

Я увидела – и моими глазами увидел Камень. И ударил.

Зеленое марево ослепительно полыхнуло, я болезненно заморгала, в очередной раз получив по глазам, а Камень рванул вперед, как будто им выстрелили из пращи.

Клинок мелькнул яростным росчерком – тварь завизжала. Не укрытая за своей странной обманкой, теперь она была видна даже обычным зрением, серовато-белесая клякса, мечущаяся над землей. В одну сторону, в другую – но Илиан уже очертил границу, которую существу было не покинуть, и я даже не заметила, когда он успел.

Гемос стоял, сжимая оружие, над Наварой. Я всматривалась в поединок, готовая броситься на помощь, если понадобится.

Тварь визжала, не переставая, и этот звук должен был замедлить ее противника, сделать его медлительным и неповоротливым – но где ей против тренированного цербера? Он словно не замечал давления, теснил тварь подальше от нас, к краю поляны, и движения его были стремительны, заклинания точны, а клинок мелькал смертоносными росчерками…

И в этот миг он был прекрасен. Он был совершенен. Я смотрела на него – и чувствовала, как от восторга заходится сердце, и голова идет кругом.

Тварь, прижатая к границе, не успела в очередной раз увернуться, и это поставило точку в поединке: Камень ударил сразу магией и оружием, сталь полыхнула отсветом чар… И стало тихо. Так тихо, будто все вокруг оглохли.

Илиан опустил оружие, расслабляясь. И только тогда я поверила, что всё. Мы победили.

Истлевающие ошметки энергетической сущности плавали в воздухе, неспешно оседая на траву седыми клочьями – и растворяясь от прикосновения. Воняло какой-то горелой дрянью, тухлятиной – и почему-то – прелым деревом.

У меня подрагивали руки от схлынувшего напряжения.

А еще – пересохло во рту и тянуло внизу живота. Но это от другого.

Сердце колотилось в ушах, и я медленно, плавно вдыхала и выдыхала. Как учили нас наставники на медитациях.

Ничего. Ничего, сейчас всё пройдет. Вдох – вы-ы-ыдох. Вдох – вы-ы-ыдох…

Дура дурацкая. Нашла время. Возьми себя в руки!

“Не знаешь, что делать – действуй по Уставу!”

Эта старая логовская мудрость еще никогда не подводила.

И я начала проверку места сражения на остаточные магические проявления, а также на присутствие эманаций существ, подлежащих зачистке.

* * *

До деревни Горш мы дошли боевым порядком: я впереди, за мной – Гемос, который немного пришел в себя и мог нести на руках Навару, замыкающим – Илиан.

Староста охнул, увидев нашу процессию, торопливо повел Гемоса с его ношей в дом, по пути зовя жену, а я… Задержалась.

Во дворе у старосты пахло знакомо. Сквозь привычные запахи деревенского подворья и свежих сосновых бревен теперь пробивался еще один, прелого дерева. Я прошлась по подворью. Вдоль сложенных на просушку бревен будущей избы. Присела рядом. Принюхалась.

Хм.

Илиан, Гемос и староста рассматривали мою находку хмуро.

Я-то звала только Камня – но бабы, хлопочущие рядом с уложенной на лавку Наварой, выперли всех, не церемонясь, и укладку бревен мы раскатывали вчетвером, а теперь вчетвером же глазели на истлевшее и рассыпавшееся на наших глазах в труху бревно.

Бревно, от которого ощутимо, крепенько разило сдохшей в лесу тварью.

Илиан присел рядом, растер в пальцах щепку. Принюхался.

– Давно лес валить начали?

– Да с месяц уж почитай, – мрачно откликнулся на его вопрос староста.

– Второй ряд снизу… – прикинул цербер. – За последние три с лишним недели ничего странного не происходило? Может, скотина болеть начала? Или еще что?

– У соседей кобель сдох – но решили, от старости. У меня вот куры сперва нестись перестали, а потом передохли.

– Еще кошка пропала, – добавил он подумал. – Но она пузатая была. Мы с бабой решили – скоро заявится, да не одна, а с приплодом…

Камень молча кивнул.

Он наверняка думал о том же, о чем и я. На той просеке, где Илиан уничтожил тварь, мы нашли старый трухлявый пень. А еще – останки двоих пропавших детей, под корнями молодой не попавшей под вырубку сосны.

Глава 5

Илиан

В кабинете аргуса было сумрачно: закатное солнце, щедро заливавшее тренировочную площадку во внутреннем дворе, почти не попадало в его окна.

– Что за тварь – не знаю, никогда такой не встречал, но что-то из энергетический сущностей. Староста вспомнил, что в деревне лет сорок назад уже были такие случаи, пропадала сперва скотина, потом люди… К Ордену тогда не обращались.

Хозяин кабинета, слушавший мой отчет, понимающе кивнул: Орден берет дорого.

Вот только экономия, как показывает практика, обходится порой еще дороже.

Я продолжил:

– Местный колдун разобрался сам. Видимо нашел, дерево, где жила тварь, запечатал ее внутри и запретил в то место ходить. Но колдун давно помер, а запрет… подзабылся. Тихо же всё было. Деревенские валили лес и сами притащили бревно в деревню. Чудовище сперва тянуло силу из животных, потом зацепилось за детишек, которые вертелись у старосты на подворье, отвело их в лес, и… Судя по тому, где мы нашли кости – тварь готовила себе новое пристанище. Мы всё вычистили, можно не опасаться повторов. Навара в себя пока не пришла, завтра утром ее привезут телегой. Гемос тоже остался. Собирался с утра, как восстановится, все проверить еще раз, ну и Навару оставлять не хотел.

– Почему Навара не заметила эту дрянь?

“А Танис – заметила” не прозвучало, но повисло в воздухе продолжением фразы.

– Она тоже не заметила, – буркнул я, задетый за живое. – Мы точно знали, что там что-то есть, но даже это не особо помогло, новенькая все равно не видела монстра, пока он не проявился. Наваре просто не повезло нарваться на тварь, которая умеет прятаться от поиска Ока, так могло не повезти любому! Гемос сказал, что всё было сделано по правилам, и насторожиться было не от чего.

– Всё, всё, хватит! Я понял – Навара не виновата! Разбулькался – не уймешь… – насмешливо оборвал меня Эстон, и сменил тему. – Что про новенькую скажешь?

Аргус знал меня, когда я был еще новичком, волей обстоятельств угодившим в церберы, а он сам еще был не аргусом, а всего лишь одним из магистров. Он и сам прекрасно знал, что я могу сказать про новенькую.

Во внутреннем дворе, видном мне из окна и залитом алым закатным светом по самые стены, Танис Болотная висела на ограде тренировочной площадки и любовалась, как ее приятели-новики трясут железом, и в таком ракурсе смотреть на новенькую было даже приятно (хоть и не на всю).

Вздохнув, я перечислил:

– Обладает ярким даром с выраженным уклоном в чувствительность восприятия. Потенциально – сильное Око. Но при этом наглая, неуживчивая и безрассудная…

Аргус выразительно хмыкнул.

– Игнорирует авторитеты и склонна к неподчинению…

Смешок аргуса Эстона прозвучал исключительно ехидно.

– Бестолковая: в нужный момент растерялась, и барьер, не давший твари сбежать, мне пришлось ставить самому…

– А учить надо напарницу, учить! – назидательно вставил аргус.

– Я вас прошу, отдайте ее кому-нибудь другому! – взмолился я.

– Мальчик мой, как я могу ее кому-то отдать? Вы же с ней как половинки одного целого!

Танис

Дем прыгал с клинком вокруг Аима, как тощий и нескладный, но очень настойчивый шмель вокруг цветка. “Цветок” только отмахивался – но атака “шмеля” всё равно каждый раз захлебывалась. Белобрысому сыну кузнеца, рослому и тяжелому, лично я Плясунью под прямой удар старалась не подставлять, чтобы не остаться без рук.

Поединок шел без магии и грозил затянуться надолго: Дем, хоть и выглядел так, будто вот-вот свалится от истощения, на деле выносливостью не уступал орденским коням и имел твердое намерение стать мастером меча.

Владис, Терек и я наблюдали за ними, опершись на ограждение: Владис с одобрением, я с нетерпением, Терек с семечками.

Сплюнув шелуху, Терек сам заговорил о том, ради чего я к ним подошла:

– Твой Камень, оказывается, графский сын. И не какой-нибудь там пятый, – Терек кивнул в сторону Дема, который как раз и был пятым сыном мелкого дворянина. – А первый наследник, и до того, как вступить в орден, звался целым виконтом. Ему и имя дали как у всех дворян, с подвывертом: Илиан означает “высокосолнечный”, не абы что!

Я с удивлением оторвала взгляд от поединка и повернулась к Тереку: дворянские дети не так уж редко шли в церберы – младшие сыновья без шансов на наследство и дочери без надежды на приданое. Сражаться с чудовищами, защищая от них честный люд и родные земли – достойный путь даже и для дворянина, особенно если иного нет. Да и на безбедную старость, если не кутить, скопить можно: Орден не бедствует и в деньгах своих людей не ущемляет.

Но отдать старшего сына и наследника на службу, с которой тот вернется не раньше, чем через пятнадцать лет, а то и вовсе не вернется? ЧуднО.

Терек энергично кивнул:

– Во-во. Ни разу не слышал, чтобы целого виконта – и в Клыки, а потом по дорогам нежить гонять! Там история мутная была. Вроде бы, виконт пропал без малого на год. Его искали, конечно, но нашли почти случайно: он в каком-то трактире стулья переворачивал и полы подтирал. Кто-то, из тех, кто знал его благородного батюшку, его увидел, сообщил графу…

Дем на тренировочной площадке лязгнул по мечу Аима особенно громко, и опустил свое оружие мечом в землю, показывая, что бой окончен. Аим пожал протянутую ему руку, и оба побрели в нашу сторону, Дем устало, Аим вразвалку.

Терек, поглядывая на приятелей, торопливо закончил:

– Словом, когда его домой доставили и целители его осмотрели, выяснилось, что не помнит себя графский сын. Ни имени, ни титула, ни родни – никого из семьи. Вот после того его в орден служить и отправили. Так и служит до сих пор.

Парни подошли к нам, и Дем устало нырнул разгоряченным лицом в колоду, пока обстоятельный Аим стаскивал рубаху.

Владис перепрыгнул ограду, занимая освободившееся место на площадке.

– Тер, скажи, я тебя о чем просила?

– Так это… – Терек, мыслями уже круживший вокруг товарища, удивился. – Разузнать про твоего напарника?

– Почти. Я просила выяснить, почему аргус, вместо наказания за драку, меня к Камню в пару назначил. И почему все вокруг так глядят, будто это наказанием и было, – напомнила я нетерпеливо переминающемуся парню.

– А! Так три Ока от него сбежали, никто больше месяца не выдержал! Благо, боги его магией щедро одарили и силой, и чувствительностью, вот он и ездит последние полгода один, сам себе и Клык, и Око!

Закат расплескался по камням последними лучами, Терек и Владис примерялись, с какого бока начать кромсать один другого, а я сосредоточенно думала.

Передо мной в полный рост встал вопрос, чего я хочу: стать Оком, которое заставит Солнышко с собой считаться – или стать Оком, которое пошлет эту задницу быстрее и дальше всех.

– А! Еще! – Спохватился вдруг Терек. – Говорят, он раньше нормальный мужик был, а когда напарника его убили – вот тогда и пошел дурить.

И, отсалютовав мне мечом, волком наскочил на расслабившегося Владиса.

* * *

В трапезной ордена не гасят огня допоздна: когда бы не вернулся цербер из дозора – его ждут к ужину. Вот и сейчас за длинными столами то там, то тут стучали ложками, негромко гудели голоса.

Но и без веской причины затягивать с приемом пищи не принято. Мы и не стали затягивать: мало того, что не принято, так еще и пустое брюхо не велит.

Я благодарно приняла у разносчика пузатую полную миску. Она, хоть и едва теплая, вкусно пахла ячменной похлебкой и мясом.

Хотя мяса в миске и не было: вечная участь опоздавших. Ну да не беда. Похлебка, щедрый ломоть хлеба и ягодный взвар – что еще нужно для счастья оголодавшему борцу с чудовищами?

– Ну, доехали мы до Белой Горки. Я глазами зыркал, а потом дядька Пух велел, чтобы я местных расспрашивал, – рассказывал Терек про свой первый дозор в роли настоящего цербера. – А что там расспрашивать, деревня небольшая, от Кремоса меньше половины дня пути. И коню ясно, что чисто всё. Мы на всякий случай Горку по кругу объехали, и завернули коней до Сарда. На обратном пути еще в две деревни заглянули – там тоже я всё больше языком трепал…

Я понятливо усмехнулась: старый Клык показывал местным жителям нового цербера. Так и должно быть, так обычно и делают. Аиму вон его напарник вовсе сказал, вести дозор и на него не оглядываться. Дему такого доверия не оказали, зато Владис сам зарубил молоденького жрача, на которого его вывел Око.

И никто никого не бросал и от службы не оттирал, матерые орденцы честно натаскивали молодняк.

Ну его, этого Камня. Вон, Гемос пока без Ока остался – завтра подойду к нему и попрошусь в напарницы. А там, глядишь, Навара и согласится к Камню перейти… Ну, а не согласится – и пес с ним, успею осмотреться, она не за один день на ноги встанет!

– А ты как? – спросил Терек, и темные глаза любопытно сверкнули.

– Да так, – отмахнулась я. – Ехали – лаялись, доехали – поцапались, возвращались – грызлись. Думаю, завтра подеремся!

Владис радостно заржал:

– От твоего Камня три Ока сбежали, а от четвертого – он сам сбежит!

* * *

Вечерняя тренировка, ужин, купальни – и до своей комнаты я добралась, еле волоча ноги.

Вошла – и поразилась, до чего добротные в ордене двери: в комнате стоял такой жеребячий гогот, что пустой кувшин из-под вина дребезжал, а поди ж ты, за дверью тишь да гладь!

Пили церберы вчетвером, рассевшись прямо на полу. Тяжелые кружки, вяленое мясо ломтями, развалившееся на блюде вперемешку с кусками хлеба, луковица, надкушенная, словно яблоко – наметанный глаз привычно выхватывал детали сурового мужского застолья.

Не дожидаясь, пока меня позовут разделить веселье (потому что не позовут – вон как Камень пакостно ухмыляется), я прошла к своей койке прямо по “столу”, переступая через миски и чашки.

Вот зря он так, зря! Я ведь уже почти решила разойтись миром…

Не обращая внимания на прилипшие ко мне взгляды, стянула сапоги, аккуратно сняла оружейную перевязь: кинжал под подушку, Плясунью без ножен – сбоку кровати. Куртку зашвырнула в угол, все равно до гвоздя отсюда не дотянуться, а снова через них вышагивать – я им не цапля!

Предупредила братьев по ордену:

– Бухайте тихо! Разбудите – уе… убью!

Рухнула лицом в подушку, как была, и, уже засыпая, со злорадством отметила, что гогот так и не возобновился.

То ли мужики смутились, то ли все-таки не зря я начала свою службу в акрополе с того, что притопила Дерека Рыскача, правильная слава начала складываться. По крайней мере, мне уже верят, когда я говорю, что уе… убью.

* * *

Я проснулась среди ночи от четкого ощущения чужого внимания.

В комнате было тихо. Ущербный месяц заглядывал в высокое маленькое окошко – но разглядывал меня явно не он. Единственный, кроме месяца, подозреваемый мирно дрых, развалившись в своей постели. Не храпел, даже не сопел, гадостей не говорил – словом, был полной противоположность себе дневному.

Ощущение направленного взгляда никуда не делось.

Осторожно, стараясь не насторожить неизвестного наблюдателя (и известного напарника), я коснулась силы. Я закрыла глаза – а когда открыла их, мир, скудно освещенный месяцем, окрасился во все цвета зеленого.

“Взор цербера” легко пронзил стены, каменная кладка не была ему помехой, мягкой волной протек по акрополю, пытаясь отыскать разглядывающего меня мага.

Ни-че-го.

Но… так ведь не бывает?

Если я почуяла, что кто-то смотрит на меня с помощью магии – значит, мне по силам его и увидеть, верно?

По крайней мере, в Логове нас учили так.

Я сотворила поиск. Растянула его, насколько смогла. Акрополь пестрел магией: фонило от снаряжения в комнатах церберов, в кладовых и арсеналах, в покоях аргуса мерцал запертой силой таинственный стол-артефакт, внизу, на первом этаже, сиял зал испытаний. И даже крепостные стены были оплетены вязью чар…

Не колдовал – никто.

Хм…

Хм.

Из чистого упрямства я потянулась к последнему средству.

Ведьмовство отозвалось неохотно: я почти забыла за эти годы, как это, быть ведьмой.

Но отозвалось – и кровь быстрее побежала по жилам.

Ведьмовство не похоже на магию ордена, эта сила – хмельная, буйная, она не течет тоненьким ручейком по проторенному руслу, а выплескивается вся, потоком, рывком – и оставляет тебя слабой, опустошенной и счастливой. Она пьянит.

Она бьет в голову.

Но и с ней я не увидела никого, кто мог бы наблюдать за мной.

Широко раскрыв глаза, я пережидала, пока схлынет наваждение, пришедшее со старыми ведьмовскими приемами, и гадала: может, прав был аргус Эстон? Может, я и впрямь навыдумывала лишнего?

Чужой сон… а теперь это.

А почему я вообще так твердо решила, что он чужой? Откуда взялась эта глубинная убежденность? Я в жизни ведь про подобное не слышала.

Мало ли что может присниться после долгой дороги да на новом месте.

…уж не жених невесте точно, видят боги…

Может и сейчас – просто приснилось?

День был тяжелый, нервный, утомительный, и Солнышко уравновешенности мне не добавлял…

Я покосилась на стоящую возле противоположной стены кровать.

Камень продолжал омерзительно беспечно дрыхнуть.

На всякий случай я решила пощупать силой и его.

Но стоило к нему потянуться восприятием, как цербер тут же тяжело вздохнул, перевернулся со спины на живот, нахмурился сквозь сон, и я торопливо отдернула “щупало”. Точно спит, не прикидывается, но на воздействие подпрыгнет, как и полагается хорошему Клыку.

Я отбросила игры с силой и прикрыла глаза.

Сон не то, чтобы ушел, спать хотелось, но теперь все мешало, шорох ветра за окном, уханье ночной птицы, собственная одежда.