(не) идеальный жених

Глава 3

– Я сбежал от Варьки, – лыбится братец, бросая в рот оливку и запивая ее бокалом мартини.

– И чему ты радуешься? – мрачно вздыхаю, опираясь на плечо Тимофея.

– Свобода! Сейчас свалю отсюда, прикрой меня, Пумба.

Не понимаю его ликования и не разделяю его. Вообще, настроение оставляет желать лучшего. Стычка с Баровым почему-то не выходит из головы.

Пытаюсь воззвать к родственным чувствам братца:

– Хочешь бросить меня на растерзание отца и его старперов? А как же защитить сестру? Не дать ей совершить непоправимую ошибку?

– Ты и сама себя прекрасно защитишь, – скалится, обнимая меня за талию. – Я же видел, как ты скандал устроила.

– Какой скандал? – пихаю его в бок, возмутившись. – Просто немного повздорила с бывшим. Он оказался на моем пути! В чем я виновата?

– У тебя поразительная способность натыкаться на него в разных местах, – брат, зараза, и не думает скрывать сарказма в голосе. Он видит меня насквозь.

– Уехал бы он за границу, – проговариваю мечтательно, закатывая глаза к потолку. – Не встречала бы его нигде и забыла.

– Не забыла бы, систер, для этого нужно усилия приложить, разобраться в себе. Не думала с ним поговорить насчет той измены? Он так долго не сдавался, пытался доказать, что ты не так поняла, но ты и слушать не стала.

– А ты бы стал? Что за бред? – с непонимающим видом хлопаю ресницами. – Не знала, что ты на его стороне! Обидно, вообще-то!

– После того как новая мамочка стала везде подпихивать мне свою убогую сестрицу, я подумал, что бывают разные ситуевины.

– Например?

– А вдруг эта девка сама к нему в постель прыгнула? Он был пьяный. Не думала? – рассуждает, заставляя задуматься. – Она же тебе фотку скинула с ними?

– Не мне, – морщусь от гадких воспоминаний, – в своем профиле выложила с геолокацией.

– А ты помчалась на расправу. Попахивает какой-то подставой. Баров же отрицал, да?

– Тим, не дури мне голову, – мотаю головой из стороны в сторону, – если он не изменял, а я его бросила, не поверив его словам, то как я буду смотреть ему в глаза? Нет, я не возвращаюсь назад. Всё в прошлом. Мы уже столько всего наговорили друг другу, столько всего наделали. Он потом переспал с кучей девок! Назло мне!

– Уверена? – глаза брата лукаво блестят. – А кто устраивал фальшивые свидания? Тоже назло, чтобы вызвать ревность.

– Вряд ли он стал бы заниматься подобным, – передергиваю плечами, чувствуя колкие мурашки по телу. Только я могла быть такой дурой, кто пытается взбесить бывшего, который равнодушен. Ему и дела нет до меня… Сам так сказал.

– Раз ему пофиг, предложи ему сделку, – советует брат. – Пумба, че ты теряешься? Папаша думает, что самый умный, навязывая тебе ненужный брак, но Арс вряд ли хочет жениться. Еще долго не захочет. Зачем это вообще надо? Предложи ему уговор. Денег там заплати, я не знаю.

– Сбрендил?! Чтобы я? Просила у него? Ну, Тима, тебе бы сценарии писать с такой фантазией. Ужастиков!

…спустя три часа бесконечных нелепых знакомств с партнерами отца, морщины которых соревнуются с их кошельками, я начинаю мало-помалу задумываться о безумной идее братца…

А что, если нам с Баровым заключить взаимовыгодное сотрудничество? Фиктивный брак. Он точно не будет претендовать на меня. Я не нужна ему ни в каком виде. А я не буду требовать от него быть мне мужем. Отец от меня отстанет, я просто заживу прежней жизнью, получу назад свой шоу-рум и сайт. Стоит задуматься!

Как нарочно, бывший снова попадается на моем пути. Эх, была не была. Попробую договориться с ним. Устремляюсь ему навстречу и тут же торможу. Нет, это же бред сивой кобылы. Как я озвучу такое?! Он же меня засмеет.

– Что, опять будешь говорить, что я тебя преследую?

Начало не очень, но больше такой возможности не представится.

– Баров, стань моим женихом, – еле терпя унижение, прошу у своего бывшего. – Фиктивным. Лучше ты, чем похотливый старик с пузом, за которого меня так рьяно хочет выдать отец.

– Значит, только поэтому мажорка решила вернуться ко мне? Потому что я проиграл старику-толстопузу? – наглый Баров не собирается идти мне навстречу. – Исаева, тебе придется очень постараться, чтобы убедить меня. Я тебе не палочка-выручалочка на все случаи жизни.

– А как насчет того, чтобы возместить мне ущерб за моральный вред? – прищуриваюсь. – Напомнить, что ты изменил мне?!

– Напомнить, что ты это так и не доказала?

– Значит, так? Отказываешь?! – вспыхиваю как спичка.

– Со слухом у тебя гораздо лучше, чем с верой в людей.

– Баров, – говорю сквозь зубы, – помоги по старой дружбе.

– Плохо просишь, Исаева, вот прямо очень плохо. Неискренне, – откровенно издевается паршивец, растягивая губы в улыбке. Как же она ему идет. Жаль, что он не урод. Было бы проще забыть.

– Я не прошу. Это деловое предложение. Поженимся только для вида. Смотри, как спелись наши отцы, – киваю в их сторону, – сейчас мой поделится идеей женить тебя. Вот увидишь. Локти потом будешь кусать, сам бросишься умолять меня, когда он познакомит тебя с будущей женушкой и обозначит условия. Ты так уверен в своей финансовой независимости? Я тоже была уверена.

По виду Арсения вижу, что мои слова падают в благодатную почву.

– Вообще, он недавно заикался о чем-то подобном, но кто меня может заставить жениться? Исаева, очнись, мы же не дети…

– Дети! – тут же рядом с нами оказываются наши отцы, даря радостные улыбки.

В них мне видится недоброе предзнаменование.

– Арсений, – хлопает его отец по плечу, – Паша сказал, что Никочка замуж выходит… За…

– За вашего сына, да, – подлетаю к опешившему Барову, поняв направление разговора. – Радуйтесь, дорогие, мы помирились!

Умение быстро соображать никогда меня не подводило. Сейчас самое время его использовать.

– Что? – недоумевает отец. – Что за чушь, Вероника? Что ты уже придумала?

– Арсений? – его отец вопросительно смотрит на него, потом переводит взгляд на меня и тоже расширяет глаза в недоумении. Они оба нам не верят, и это немудрено, ведь все в курсе нашей ссоры. И прекрасно знают мой непримиримый характер.

Я бы тоже на их месте мне не поверила. Поэтому я должна быть очень убедительной, найти аргументы и переманить Барова на свою сторону. Причем сделать это очень быстро и так, чтобы наши отцы ни о чем не догадались.

Бабушкины гены актрисы, не подведите!

– Мы хотели проверить наши отношения, поэтому пока и не оглашали ничего, решили сделать вам сюрприз!

Баров крепко сжимает пальцы на моей талии сзади, большого труда стоит не дергаться. Больно, вообще-то, я вроде не просила о БДСМ. Он у меня дождется, я ему еще за это отомщу! Вопреки своим кровожадным мыслям, сладко улыбаюсь.

– Правда же, любимый? – заглядываю ему в глаза заискивающе и просительно, прямо ми-ми-ми, какая я, как бы сахарный диабет не заработать.

– Вообще-то… – начинает он, очевидно не намереваясь мне помогать, – я не собираюсь…

– Не собираемся сейчас же жениться! – перебиваю его. – Мы немного повременим. Наша свадьба должна быть шикарной, роскошной, идеальной, чтобы не посрамить оба наши семейства!

– Какие вы быстрые. Уже свадьба? – снова удивляется мой отец.

– Никакой свадьбы! – заявляет Баров, смотря на меня бешеными глазами.

– Да-да, мы еще точно не определились, надо решить, когда организовать свадьбу.

– Я сказал, никакой свадьбы! – уже рычит Арсений.

– Конечно, я это и имела в виду, никакой пышной свадьбы, всё сделаем по-простому, по-семейному…

– А мне кажется, Вероника, ты дуришь голову всем нам, в том числе своему жениху. Некрасиво, дочь, я, конечно, не ожидал, что ты сразу же сегодня найдешь себе жениха, но использовать Арсения в качестве подставного лица – это даже для тебя низко.

– Я никого не использую, мы и правда поженимся, скажи им, Арсений.

Мы долго атакуем друг друга взглядами. Сколько же в них ярости, пробирает дрожь от страха, стоит представить, какая меня ждет расплата. Но всё это не пугает так, как перспектива выйти замуж за старпера. Из двух зол всегда выбирают меньшее.

Не знаю, что его побуждает помочь мне, но он, сцепив зубы, цедит:

– Да, мы помирились. Сегодня. Сейчас. И как раз думаем про свадьбу.

Вижу, с каким трудом ему дается ложь, и не понимаю, почему он помогает мне, но прямо в этот момент важнее убедить отцов.

– Это о-о-чень странно, – протяжно говорит отец Арсения, глядя на нас прищуренными глазами. – Либо вы очень скрытные ребята, либо вы нас обманываете. Только непонятно, для чего.

– А что здесь непонятного? Моя упрямая и своевольная дочь не хочет выходить замуж по моей указке. Она решила сыграть спектакль, но повторюсь: использовать человека нехорошо.

– Меня никто не использует, – выступает чуть вперед Баров, обнимая меня и притягивая к себе. – Я бы просто этого не позволил. У нас, скажем так, сложные отношения.

О, мой герой! Как бы не растечься тут лужицей.

– Они у вас настолько сложные, что вы вряд ли доберетесь до свадьбы, – заявляет мой отец, складывая руки на груди и для верности кивая. – Зуб даю, вы и неделю вместе не продержитесь. Может быть, вы и помирились, молодо-зелено-горячо, – продолжает он мысль, – но чтобы вместе жить, нет, это не про вас. Это же надо уживаться, искать компромиссы, слушать друг друга, а вы этого не умеете. К тому же вынести мою дочь может не каждый.

– Ты Веронику-то не принижай, Паша, – вступает в разговор отец Арсения, – мой тоже парень с характером, еще непонятно, кто с кем не уживется. Они друг друга стоят.

– Арсений идеальный для меня! – с пафосом и обидой вступаюсь за своего «жениха», но никто не слушает.

– А я вот думаю, надо проверить, – выдает идею папа. – Пусть докажут, что действительно встречаются и готовятся пожениться.

– Не собираюсь ничего доказывать, – ерепенится Баров.

– Папа! Что ты там удумал? И я тоже не собираюсь ничего никому доказывать! Я взрослый человек!

– Вот и докажите, что вы уже взрослые люди, которые отвечают за свои действия, а не просто делают что-то под влиянием момента или кому-то назло.

– У меня есть отличная идея, – говорит Баров-старший с сияющим видом. – Твой дедушка, Арсений, как ты помнишь, сломал ногу, всё хозяйство в деревне, которое на нем держалось, нуждается в присмотре. Он будет очень рад, если вы приедете и поможете ему.

– Да какое хозяйство? Пап, ты чего? Там же земли только гектар, а еще скот, куры…

– А что? Ты, сыночек, собрался в офисе со мной работать? Как-то я особенного рвения не замечал.

– С милым рай и в шалаше, верно? – задорно улыбается мой отец, хлопая по плечу своего подельника по безумной идее. – Вот и докажите это, дети! Проживите вместе месяц и не убейте друг друга. И тогда мы посмотрим, одобрять ли ваш брак. А пока сдавайте ваши карты, ключи от машин и телефоны, чтобы не было возможности сбежать оттуда.

– Это какая-то ерунда, – бесится Баров, отпихивая меня. – Мы можем доказать и здесь.

– Здесь вы разбежитесь по своим квартирам, а там вы вынуждены будете существовать вместе. Через месяц мы приедем и проверим. Если ты обманула, Вероника, выйдешь замуж за Филатова. Это мое последнее слово. Я не позволю над собой шутить!

Глава 4

Не откладывая дело в долгий ящик, наутро я взяла объемную сумку с вещами, натянула на себя спортивный костюм, подходящий для жизни в селе, и погрузилась в подъехавшее такси. Оно должно было доставить нас до усадьбы Петра Дмитриевича. Баров уже сидел на заднем сиденье и подвинулся, когда я уселась рядом с ним.

– Чудесная погода! – схохмила я невпопад, наблюдая его весьма недовольное выражение лица. Надетая на подкачанное тело белая майка-алкоголичка и рваные джинсы с кроссами тоже вполне годятся для села.

– Не надо делать вид, что ничего такого не случилось! – начинает он сразу, едва машина трогается с места.

Вчера после приема мы разъехались по домам. Я думала, он остынет и успокоится, но не тут-то было.

– В этом вся ты, Исаева! Опять втянула меня в свои проблемы!

– Мог бы и не помогать, Баров! Нечего уже орать, мы теперь в одной лодке, – разозлившись из-за этой неожиданной атаки, скрещиваю руки на груди. Даже не поздоровался!

– Это, скорее, «Титаник»! – бурчит он себе под нос, глядя исподлобья.

– Не преувеличивай. Поживем у твоего деда, а потом разбежимся, – принимаюсь убеждать его. – Ты сказал, что там много земли, нам даже жить рядом не придется, наверное.

– Придется. Если хотим, чтобы нам поверили. Деда не так просто провести, – кривится он.

– Так ты мне поможешь?

– А что мне остается? – двигает он от злости челюстями. – Я не бросаю слов на ветер. Чтобы потом надо мной все ржали? Говорили, что я псих? Раз подтвердил твою ложь, буду врать до конца. Месяц, вообще, это не так много. Хотя…

– Что хотя?

Не нравится мне это «хотя».

– Месяц с тобой идет за год.

Ну, знаете! У меня просто нет слов!

– Ты еще будешь просить о продлении срока, вот увидишь!

– Чего? – агрится он. – Да я на месяц еле-еле согласился, несу жертвы ради тебя.

– Не такие уж и жертвы! – фыркаю, задрав подбородок. – Пожилых надо уважать. Твой дедушка сломал ногу, прояви уважение и помоги ему как хороший любящий внук.

– Он сам не горел желанием видеть меня. Ему хватает для заботы сиделки. У него же тот, кто не разбирается в коровах и курицах, безрукий.

– Ты в курицах и коровах ас, Баров. Только не в тех, кто с перьями и копытами, – нахожу повод подколоть его и откровенно ржу.

– Мы уже перешли на моих куриц? Так жаждешь о них поговорить? – наклоняется он ко мне, двигая бровями. Отпихиваю его рукой, чтобы сел на место.

– Вот еще! Просто к слову пришлось.

– Признайся, Исаева, – говорит он со смешком, – ты же искала способ подобраться ко мне. Если надеешься, что мы поженимся по-настоящему, сразу забудь. Я хочу дожить до пенсии.

– Не льсти себе, Баров, ты просто подвернулся под руку. Я могла бы выбрать любого! Но все они хотели бы меня. Никто бы не согласился изображать фиктивного жениха, а ты – да. Ведь ты ко мне не испытываешь симпатии. Мы можем легко изобразить влюбленных.

– Но мы не поговорили о расплате. Для тебя одни плюсы, а мне месяц страдать. Должна быть компенсация, – продолжает вещать как ни в чем не бывало.

– Ты мне должен, Баров, – напоминаю. – Я бы, может, давно вышла замуж, но ты разбил мне сердце. Я отходила от драмы и не могла даже думать о замужестве. Я и сейчас не готова.

– У тебя очень интересный способ переживать драму. Перебрать всех мужчин города. И как? Работает?

– Не преувеличивай. Или ты ревнуешь? – прищуриваюсь.

– Да упаси боже. С чего бы? Так что насчет компенсации?

– Что тебе нужно, Баров? – тяжко вздыхаю с выражением вселенской скорби на лице.

– Во-первых, обговорим правила, – загибает пальцы. – Называй меня по имени. Я твой жених, и это должно быть видно окружающим. Никаких оскорблений. Слушаешься меня и деда. Никому не рассказываешь о нашем договоре.

– Подожди-подожди, мы не договаривались о правилах! Не надо в меня тут пальцами тыкать! – ловлю его за палец и чуть сжимаю.

– Тыкать я даже не начинал, – говорит он медленно, выдергивая палец из моего захвата, а потом наклоняется, угрожающе скалясь: – Одно мое слово – и весь твой план полетит к чертям. А твой отец, разозленный из-за этого цирка, выдаст тебя замуж немедленно. Мне тоже достанется от моего.

– Ты мужчина, тебе он ничего не сделает, – канючу с обидой.

– Если узнает, что мы дурили голову, сумеет придумать, как наказать меня. Так что в наших интересах изображать пару.

– Как удобно, что мы ею были.

– Не ерничай, Исаева. Продержаться надо всего лишь тридцать дней.

– И не убить друг друга! План четкий и надежный, как швейцарские часы. Осталось понять, как вынести это время под присмотром твоего деда без денег и без телефонов.

– У вас нет денег? – вдруг вмешивается в разговор до этого момента молчаливый водитель, про которого мы и думать забыли.

– А вам что, не заплатили заранее? Те, кто заказывал транспорт? – интересуюсь со злостью. Только разборок с водителем мне не хватало.

– Мне никто ничего не заплатил! Оплата должна быть в конце поездки. Третий раз за месяц! Никакого уважения к чужому труду!

– Я думала, ты взял деньги, – смотрю на Барова.

– А я думал, поездка не входит в тот период «без денег – без телефонов».

– Мне не важно, что вы тут думали! Я бесплатно вас не повезу! Вы и так всю дорогу ругаетесь! У меня башка уже гудит от вашей сумасшедшей парочки. Мне проще высадить вас. Мошенники!

Оставляя нас задыхаться в облаке пыли, водитель срывается с места и стремительно удаляется из зоны видимости.

– Так почему ты не взяла деньги на такси? – сразу же набрасывается на меня Баров с насущным вопросом.

– Мы едем к твоему деду, позволь напомнить. Мне и в голову не пришло, что поездка не оплачена, – продолжаю бушевать, размашисто зашагав по трассе. – Есть такое понятие, как предоплата!

– Папа серьезно сказал, без денег, значит, с самого начала без денег. Куда ты прешь, Исаева? – Баров хватает меня за руку, резко поворачивая к себе. – Не в ту сторону идешь.

– Как не в ту? Мы ехали по этой дороге, – указываю в том направлении, куда усвистала машина нервного таксиста.

– Он проехал мимо нужного поворота. Почти довез до места, дальше надо было бы ехать по грунту, а не по асфальту.

Действительно, чуть справа виднеется поворот и извилистая неасфальтированная дорога.

– И долго нам шкандыбать? – со вздохом скольжу взглядом вдоль дорожки.

– Я сюда пешком не ходил, на машине вроде быстро, пошли.

– Лучше бы, конечно, на машине. Давай поймаем какую-нибудь попутку? За них вроде не надо платить. Ездят же как-то люди автостопом, – размышляю вслух, надеясь на лучшее.

– Проще будет пойти, а если покажется попутка, выпустим тебя на дорогу. Покажешь сиськи, любой водитель остановится, – ржет как конь.

– Баров, ты серьезно? – фыркнув, закатываю глаза. – Заканчивай с шуточками за триста.

– Исаева, ты забыла свою сумку.

Оглядываюсь и вижу, как моя пузатая сумка сиротливо стоит с краешка дороги.

– Ты что, не можешь помочь и понести ее?

– С чего бы? – складывает руки на груди и смотрит с вызовом.

Не могу подобрать аргументы. Раз он так решительно и отрицательно настроен, вряд ли прислушается хоть к одному. Но так и хочется треснуть по мордасам. В каждой ситуации идет наперекор. Ему ничего не стоит потащить и мою сумку вместе со своей, но мальчику же надо повыпендриваться!

– Ладно! Я и сама донесу.

– Не надо изображать из себя мученицу. Ты сама набрала столько вещей, – зудит под руку Баров, идя рядом, и я бы огрела его этой самой сумкой, но она, зараза, тяжелая.

Я же не подозревала, что придется ее самолично нести до пункта назначения. Бреду, пыхчу от злости и точно знаю, что надолго меня не хватит. Руку уже выкручивает боль, и я держусь только на упрямстве и силе воли. Рядом непринужденно идет Баров, засунув в рот травинку, вставив руки в карманы и вышагивая в своих модных джинсах и кепке.

– Любишь напоминать мне о моих косяках, да? – стиснув зубы, выговариваю ему. – Злорадствуешь…

– Не борщи, Исаева, воспринимай это как силовую тренировку, – и в ус не дует, хотя слышит, что я дышу как загнанная лошадь. Остановившись, бросаю сумку на землю и сажусь сверху.

– Дай воды, – тяну руку к нему, с вожделением глядя на бутылку в его ладони.

– Чего? Ты всё вылакаешь, мне ничего не останется.

– Баров! Ты мне воды пожалел? – Мое возмущение добралось до критической точки.

– Может, так ты хоть думать начнешь. Деньги не взяла, воды с собой не прихватила. Как ты вообще до своих лет дожила?

– Дай воды! – угрожающе надвигаюсь на него, устав терпеть издевки. Мне слишком жарко, и жутко хочется пить, я как иссохшее дерево, которому жизненно важна влага.

– Если бы ты хорошо попросила, дал бы, а ты, Исаева, только требуешь, – с издевкой говорит гаденыш и прямо на моих глазах допивает остатки воды.

Гляжу во все глаза и не могу поверить. Он сделал это намеренно! Вредитель! Гад! Это же прямое нарушение прав человека! И вот с этим нагибатором мне жить месяц? Да я его прикончу, стоит мне добраться до первого пригодного колюще-режущего предмета.

– У тебя в глазах жажда убийства, – как ни в чем не бывало сообщает Баров, даже не подозревая, как он близок от кончины. Сминает бутылку и запихивает ее в кармашек своей легкой сумки, закидывая ее на плечо и намереваясь идти дальше.

– Я предупреждаю один раз, Баров, – грожусь ему вслед, – еще раз такой трюк вытворишь, я тебя прикончу!

– Это вряд ли, – подмигивает он, – ты не сможешь спрятать мое тело. Я тяжелее сумки.

Задохнувшись от возмущения, я даже приобретаю новые силы. Адреналин шпарит по венам. Ух, я как чудо-женщина, всех побежу. Или победю. Я даже прохожу какое-то время быстро и без жалоб, но потом усталость наваливается с новой силой, дорога кажется бесконечной, а перед глазами начинают плыть круги. В общем, спустя минут двадцать к отваливающимся рукам добавляются ноги, которые не желают сгибаться.

– Долго еще…

– Сказал же, не знаю. Скажи спасибо, что дорога одна. Было бы ответвление, я бы вообще не знал, куда идти. А тут я просто знаю, что вперед.

– Какое облегчение! Баров, возьми хотя бы одну ручку, я не прошу нести всю сумку, но давай хотя бы вдвоем понесем? – Даже не знала, что способна на такой просящий тон, но я иначе просто не дойду до пункта назначения.

– Можешь же, когда хочешь, – с улыбкой заявляет он и подхватывает мою сумку как пушинку. От облегчения я готова танцевать, вот только думаю, что в итоге придется расплачиваться за свою слабость. Баров точно не спустит мне этот момент.

Не успеваю я развить мысль, как вдалеке слышу какой-то шум.

– Это что? – поворачиваюсь в ту сторону.

– Не знаю, кто-то едет, – жмет он плечами и вместе со мной устремляет взгляд назад.

Вскоре перед нами появляется громыхающая телега с впряженной в нее лошадью. Зубастое чудовище машет мордой и недовольно бьет копытами по земле. Приходится инстинктивно спрятаться за спину Барова.

– О, Сенька! А ты тут какими судьбами? – вопрошает мужик в тельняшке и в черной помятой кепке. Даже папироску отбрасывает на радостях.

– Дядь Ген, здорово, я к деду приехал, – улыбается ему Баров.

– А ты что, женился, али че? – заглядывает ему за плечо любопытный мужичок, потягивая на себя вожжи. – Тпру, родимая!

– Али че, дядь Ген, это моя невеста. Вероника.

– Красивая девка! Валька с Дунькой рыдать будут, когда узнают, – гогочет похлеще своей лошади, а меня отчего-то злит упоминание дочек этого дядьки. Они что, обе на Барова претендовали?! – Ну, раз породниться не выйдет, давайте хоть подвезу. Митрич обрадуется, ему помощь ой как нужна. Я ему тут везу как раз кой-чего, – кивает в сторону телеги, на которой стоят какие-то ящики. – Курей он купил Феньке вашему.

Баров закидывает сумку на телегу и сам ловко запрыгивает туда, подавая мне руку. С сомнением оценивая это мероприятие, я всё же погружаю свое усталое тело в телегу, морщась от запаха сена и сырости.

– Там правда курицы? – кошусь на ящики, накрытые тканью.

– Да, десяток мне, а десяток – ему, – рассказывает Геннадий, протягивая руку и волоча на себя кусок плотной ткани. – Пусть подышат родимые, перед смертушкой. Митрич точно на радостях двум бошки свернет, чтобы любимого внучка курятинкой побаловать!