Дежавю

Кирилл

Этот сырой октябрьский день я запомнил на всю жизнь…

Я стоял под дождём, запрокинув голову, и смеялся диким, полубезумным смехом. Сегодня непогода стала моим союзником. Ледяные, хлёсткие капли скрыли ото всех мои слёзы. Мужчины ведь не плачут!

Жаль никаким ливням не смыть с моей памяти этот образ. Чёрт! Я бы душу дьяволу продал, только бы оказаться на его месте! Только бы дотронуться ещё раз до её волос! Мои кулаки сжимались в бессильной ярости. Этот высокомерный кретин, с хищными повадками, и моя нежная, ранимая Настенька! Как же хотелось наброситься и, вместе с кожей, содрать с лица этого парня его идиотскую улыбку! Она – моя! Моя, слышишь?!

Но я не сдвинулся с места. Довольно с меня миражей. Я никогда не смогу к ней прикоснуться. Я – её ошибка. И чем раньше она меня забудет – тем лучше. Хватит…

Душа, бродячим псом, скулила и рвалась к ней. Плевать. Годами, грудную клетку просто раздирало изнутри от тоски по ней. По её звонкому смеху, который мне никогда не забыть. Переживу и это. Лишь бы найти в себе силы отпустить…

Я направился к детской площадке, которую заприметил во дворе этой элитной семиэтажки. Встал под небольшой деревянный навес над песочницей, и бросил ещё один хмурый взгляд на Настиного спутника. Она уже успела уйти, это и к лучшему, трудно сдерживаться, когда она так близко. А вот парень, по-моему, в бешенстве. Он с силой пнул свой мотоцикл. Чёртов психопат! Хотя, против воли, пришлось признать, что он отлично вписывается в этот ухоженный идеальный мирок, в котором выросла моя девочка. Мир, который я вряд ли когда-нибудь смогу ей обеспечить.

Всю свою сознательную жизнь, я боролся. Сперва с болью от осознания, что родители больше никогда не прижмут к своей груди, не назовут ласково Кирюша, не похвалят и даже не накажут. Я не плакал на их похоронах, ведь это не могло быть правдой, чтоб мама с папой просто взяли и исчезли из моей жизни. Любой дурной сон, рано или поздно заканчивается. Мой сон закончился, когда на утреннике в честь восьмого марта, дети дарили матерям самодельные открытки, а те, смахивая слёзы радости, целовали пухлые щёчки своих чад. Я тоже приготовил открытку, нарисовал тюльпаны. Они получались корявыми, художник с меня всегда был никудышный. Я раз за разом сминал неудавшийся рисунок и начинал заново, пока цветы не получились аккуратными. Какое же счастье было смотреть на них! Сжимая в руках эту открытку, на которой красным фломастером было написано «Маме», я понял – пробуждения не будет. Я навсегда застрял в этом кошмаре. Тогда, смириться с этим мне помогла бабушка, она научила меня делать бумажные кораблики. Мы сложили мою открытку и пустили в далёкое плаванье, туда, где она непременно найдёт адресата. Когда становилось совсем невмоготу, я прибегал к реке и отправлял свои кораблики. Они уносили вдаль слезы одиночества, обиду от жестоких насмешек, а порой и боль от побоев. Ведь я всегда должен улыбаться. У бабушки больное сердце, ей нельзя волноваться.

Потом я боролся за свою мечту – стать врачом. Я быстро понял, что обучаться на платном,, парню вроде меня не светит. И я учился на отлично. Зубрил, тогда, когда мои одноклассники играли в футбол, катались на санках, ходили в кино. Для них я был «убогий ботан», в не модной, застиранной одежде, у которого дома даже компьютера нет.

Так было до тех пор, пока на берегу Днестра я не повстречал Настю. Думал ли я об опасности, когда заступился за неё, а не побежал звать на помощь? Нет. Единственной мыслью было защитить эту девочку. Не знаю, почему это было так важно, но лёжа головой на её коленях, я улыбался. В тот момент я понял, эта девчонка с милыми веснушками, очень важна для меня. Она стала мне убежищем от моей тоски и безысходности. Тихой гаванью, где тебе всегда рады, где не важно, как ты одет и какой у тебя телефон, где всегда поймут. Нельзя за доброту платить своими невзгодами. Поэтому с Настей я тоже всегда улыбался, что бы ни скрывалось за моей улыбкой.

Время шло, мой маленький ангел с веснушками на худеньком личике, стал превращаться в очень красивую девушку. Тогда началась моя война с самим собой. Я понимал, что хоть она и отрицала важность материальных ценностей, она никогда, по настоящему, не была знакома с нуждой. Насте со мной пришлось бы несладко. Но стоило мне её увидеть, и все доводы разума рассыпались как по щелчку. Быть просто другом, стало недостаточно, хотелось, чтобы она принадлежала мне одному. Эгоистично, я понимал, зато без фальши. Тогда я и принял решение признаться во всём своей девочке, вручить ей свое будущее. Любое её решение было бы безропотно принято. В день, когда я увидел Настю сидящей за столом своей убогой кухни, паника накрыла меня с головой. Думаю мне удалось не выдать кипевших во мне страстей, но именно после того дня я начал курить. Страх от мысли, что её спугнёт моя несостоятельность, узлом скрутил все мои внутренности. Я преодолел и это. Набравшись храбрости, я предложил Насте стать моей невестой. «Я буду с тобой! Всегда…» думаю именно в тот момент, когда она с сияющими глазами произнесла эту клятву, у меня окончательно сорвало крышу. Для того, чтобы поверить в свои возможности, хватило её согласия. Я дал себе клятву, что расшибусь в лепёшку, но сделаю всё, чтобы быть с ней, чтобы быть достойным её.

Тогда я не учёл одного, отношения к себе её семьи. Каждый раз, когда я встречал Настину мать, здоровался с ней, я чувствовал себя клопом под микроскопом. Она улыбалась и отвечала: «Здравствуй», но в глазах, при этом читалось такое напряжение, что казалось, задымиться кожа на её ухоженном лице. Они увезли от меня Настю, я видел как они отъезжают. Бежал следом, даже когда их внедорожник скрылся из виду, бежал пока не свалился без сил у обочины. Но я был слишком далеко, Настя меня так и не заметила.

Смерть бабушки окончательно добила. Меня хотели забрать в детдом, повезло соседка, женщина с добрым сердцем оформила попечительство, и я смог остаться жить дома. Я получал пособие, и особо ни в чём не нуждался, но, после уроков, подрабатывал везде, где это было возможно, чтобы начать копить на новую жизнь, с Настей. Раз в неделю, я писал любимой письма. Каждую неделю, уже более двух лет. И ни одной весточки в ответ…

Мне, наконец, восемнадцать. Скоро я поеду, как и мечтал, учиться в медицинский университет. Неизвестность окончательно меня доконала, поэтому я решился приехать в этот город, и постучать в дверь Настиной квартиры. Елена Александровна была одна дома, она даже разрешила мне пройти. Роскошь их жилища неподъемным грузом легла мне на плечи. Ещё никогда мне не приходилось так остро чувствовать свою никчёмность.

Женщина, с удивительным спокойствием, внимательно выслушала мою историю, мои планы на будущее. Затем, таким же безмятежным тоном, начала свою речь.

– Кирилл, мне, конечно, импонирует твоя целеустремленность. Ты, хороший парень, но речь идёт о моей единственной дочери, пойми. Что ты можешь ей предложить на данный момент, кроме, несомненно, смазливого личика? Настя молода, она должна веселиться, ходить в кино и рестораны, наслаждаться каждой секундой своей молодости. Тебя же, до того как сам встанешь на ноги, и, возможно, станешь нормально зарабатывать, ждут шесть лет обучения, затем аспирантура. Что её ждёт рядом с тобой, все эти годы? Вечера у телевизора под дешёвую пиццу? Ты парень гордый, жить за её счет не станешь, а сам достойно обеспечить не сможешь. Ответь сначала себе, такой жизни ты ей желаешь? Если любишь – перестань ей писать. Приходи когда встанешь на ноги, раз суждено быть вместе – вам ничто не помешает!

– Я вас понял, – это единственное, что я смог из себя выдавить. Слова Елены Александровны, будто ледяной водой окатили мой пыл, – мне уже пора, всего хорошего.

–Кирилл, погоди – у самой двери женщина пристально заглянула мне в глаза, затем скрылась в соседней комнате, через минуту она протянула мне стопку писем, – не заставляй её больше страдать, отпусти…

Дождь лил как из ведра. Я бережно спрятал стопку своих Насте писем за пазухой. Стоило догадаться, что почтальон, за отдельную плату, будет приносить такого рода почту лично в руки хозяйке квартиры и Настя их никогда не увидит. Попало ли хоть одно из них к ней? Дождавшись своего такси, я пулей заскочил в машину, и апатично прикрыл глаза. В момент, когда машина тронулась, я заметил Настю. В объятьях какого-то мажористого парня. В жар бросило так, будто меня горячей смолой облили. Смутно помню, как потребовал остановить машину, как бежал обратно, но ОНА уже ушла. Брюнет, больше похожий на озлобленного волчонка, лишь скользнул по мне безразличным взглядом, будто я пустое место. Она моя, чёрт возьми! Как же хочется завыть. Но я, молча, направился к детской площадке. Что дальше? Дальше просто жить, и пусть всё хоть к чёрту катится! Достал из заднего кармана тоненький блокнот и ручку и начал писать. Это моё прощальное письмо, той, что подарила мне крылья…

Настя

Противный дождь, продолжил барабанить в окна даже утром. Мне он хоть и по душе, но всё хорошо в меру. Желания поддаваться осенней хандре не было абсолютно никакого. А посему, вместо того, чтоб бездумно нежиться в кровати, я с наслаждением врубила музыку погромче и насладилась горячим душем. Среди кучи ярких баночек с духами, выбрала те, что с сочным, едва уловимым ароматом малины. Они в последнее время мои самые любимые. Я неизвестно чему улыбнулась, пока, кружась и пританцовывая, двигалась к входным дверям.

– Держи, дождь на улице, – мама с улыбкой протягивала зонт, купленный буквально на прошлой неделе. Он как нельзя лучше подходил к моему приподнятому настроению. Однотонный с внешней стороны, под куполом он распускался огромным, нежным цветком.

– Спасибо, – я чмокнула мать в щёчку, – передай папе, я в машине подожду!

– Насть, ты выглядишь счастливой, – она смотрела на меня с улыбкой, но отчего-то в глубине глаз мне почудилась тревога, – Удачного дня!

Послав маме ответную улыбку, я выскользнула за дверь. Напевая, привычным делом проверила почтовый ящик. Там лежал лишь вырванный из блокнота лист, сложенный пополам. Записка? Интересно…

«Той, что подарила мне крылья», гласила подпись. Сердце, сделав сальто, отбойным молотком застучало где-то у самого горла. Открылись двери вызванного лифта, куда я шагнула, даже не глядя. Под тихий, механический звук его спуска, мои глаза жадно вчитывались в написанные знакомым почерком слова:

«Я сегодня приду в твои сны,

Встреть меня без тоски и без грусти.

Давай вместе сожжем все мосты,

В небо прошлое дымом отпустим.

Ты мне крылья отдала свои,

Ну а я – не рождён для полётов,

Я их вырвал нещадно, прости,

Их храни для другого кого-то.

Ты напрасно, родная, не рви

Нашим прошлым несчастное сердце,

Пламя пусть пожирает мечты -

Их теплом нам уже не согреться…»

Даже не стала открывать зонт, чтобы добежать до машины. Мною овладел полнейший ступор, кожа покрылась мелкими мурашками, даже дышать, не то, что мыслить, удавалось с трудом. Словно в тумане устроилась на заднем сидении и поддерживала лёгкий, непринуждённый разговор с отцом, помахала ему рукой, уже выходя у ворот школы. Неспешно добралась до кабинета информатики, села на своё место, у самого края длинной парты и уставилась в окно. Во дворе, будто кто-то, большой губкой, впитал все краски, оставив лишь серость и уныние.

–Тоска смертная, – проследив за моим взглядом, прокомментировал Тим, – у тебя волосы мокрые, под дождь, что ли попала?

Я не ответила, не хотелось ни кого видеть, и, тем более, ни с кем говорить. Пока Тим продолжал свои расспросы, я, отвернувшись от него, безучастно уставилась в свой блокнот. Щемящая пустота тисками сдавила грудь. Вот значит, каков удел моей мечты. Просто сгореть. Разве это так просто, сжечь и развеять по ветру два года мучительного ожидания встречи? Кирилл, которого я помню, никогда не написал бы этих слов. Мог ли он так сильно измениться? В голове не укладывается. Но факт остаётся фактом, вчера, когда я вернулась, этого прощального письма ещё не было. Получается, он не захотел, напоследок, посмотреть мне в глаза. Просто подбросил лист и ушёл, даже не позвонив в мою дверь. А что бы я ему сказала? К чему слова, когда человек уже всё для себя решил…

Я смотрела на один из своих рисунков. Тот, что сделала у Кирилла дома. Его взгляд из-под растрёпанных, длинных волос, казалось, проникал в самую душу. Захотелось взять ластик и стереть эти глаза. Такие необыкновенно серые. Такие до одури родные. Уже занесённая рука предательски дрогнула, я не могу уничтожить память о нём, частичку своей первой любви. В тот день, после его признания, я дорисовала ему два белых крыла за плечами. Какая ирония.

Абсолютно игнорируя монотонный голос учителя, да и вообще всё происходящее вокруг, я принялась с остервенением стирать эти ненавистные крылья. Плотные штрихи, сделанные мягким 8В карандашом, размазались и никак не хотели исчезать. Тогда я перекрыла их, превратив в жуткий костяной каркас, с которого облетали редкие, невесомые перья. Мои резкие движения, и лихорадочный взгляд снова привлекли навязчивое внимание Тима. Но я лишь отмахнулась, не дав ему увидеть, над чем я так яростно орудую. Это касается только меня и Кирилла. А он летать оказывается, не рожден. С ресниц сорвалась непрошенная слеза, следом ещё и ещё…

– Настя! Посмотри на меня! – Тим принялся отчаянно трясти меня за плечи – Настя, что случилось?

– Всё нормально, – вот ведь, не отстанет же, – уже нормально.

– Поделись, легче станет, – встревоженные зелёные глаза смотрели с таким участием, что мне стало стыдно за свой срыв.

– Уже не важно, Тим. Я в порядке. Не будем об этом, прошу.

Он с силой сжал моё плечо. Этот жест поддержки становится у нас традицией. Главное, он помог взять себя в руки и запереть рвущуюся наружу боль. Тим и Оксана весь день были рядом, ничего не говорили и ни о чём не спрашивали, всё же, мне очень повезло с друзьями. Пару раз подходил Рома, но разворачивался, так ничего и не сказав, за что я была ему очень благодарна. Как только завершился последний на сегодня урок, я буквально выскочила из класса. Скорее бы спрятаться в четырёх стенах, где ничто не помешает мне дать волю бушующим внутри эмоциям!

– Куда собралась? – подхватила меня под руку Оксана, – сегодня ты наша пленница.

– А это никак нельзя перенести на другой день? – с надеждой в голосе спросила я. – У меня дела.

– Знаем мы твои дела! – Тим подхватил вторую мою руку, – даже не надейся сбежать от нас.

– И куда же вы меня ведёте? – без особого интереса уточнила я.

– Это сюрприз! – друзья хитро переглянулись и, треща без остановки, повели меня к смутно знакомой машине серебристого цвета. Рядом с ней, скрестив на груди руки, стоял Влад. Он встретил нас широкой улыбкой. Я и забыла, как мило он улыбается. Действительно сюрприз!

– Привет, Настенька, – Влад, как и в прошлый раз, поцеловал мне руку, но прежде чем отпустить её, легонько сжал, – а я уже и не надеялся тебя, когда либо, увидеть. Но тут одна прелестная, белокурая птичка, – парень покосился на Оксанку, – начирикала мне, что вам не помешает весёлая компания. Я просто не смог отвергнуть столь заманчивое предложение!

– Привет! – лицо само по себе расплылось в улыбке. – Рада тебя видеть. Правда.

–Тогда, по местам! Развлечения нас заждались! – Влад открыл мне переднюю дверцу. Наша влюблённая парочка уже успела устроиться на заднем сидении.

– Куда мы едем? – я рассматривала покоящийся на коленях рюкзак, чтоб не было видно моих припухших от слёз глаз.

– А у тебя есть конкретные пожелания?

– Нет, – отрицательно замотала головой. Не стану же я домой проситься, люди внимание выделили, некрасиво получится.

– Хорошо, тогда скажи, где ты ещё ни разу не бывала?

– Лучше спроси, где она вообще кроме школы бывает, – усмехнулся развалившийся на заднем сидении Тим, – нельзя так Насть! – Это он добавил уже серьёзным тоном.

– Меня всё устраивает, – смутившись, пролепетала я.

Повисла неловкая тишина. Влад поставил «Реквием по мечте», Моцарта. Как символично, усмехнулась я, и тут же поймала его внимательный взгляд. Покраснев, стала ногтём указательного пальца выводить абстрактные фигуры на обложке своего блокнота. Сегодня он в рюкзак не поместился, пришлось нести в руках.

– Я знаю, куда мы поедем! – Влад накрыл мою руку своей большой и тёплой ладонью. – Ты воду любишь?

– Люблю – перед глазами сразу возник любимый Днестр.

– А на лодке плавала?

– Нет.

– Хочешь составить мне компанию? – он хитро подмигнул – мне одному будет скучно, а к той парочке, – выразительный взгляд на Тима и Оксану, – меня не пустят.

– Можно. Было бы то, что надо, – я всё же опасалась, как бы мы не поехали гулять по любимым Смирновой клубам.

– Тогда курс на Долину Мельниц! – Влад весело сверкнул глазами – сто лет там не был!

Долина Мельниц – название парка, расположенного вокруг большого пруда, на берегу которого был оборудован песчаный пляж, спортивные площадки и собственно сама лодочная станция. В детстве я часто бывала там с родителями. Каким мне тогда огромным казалось это озеро! Мы ели сладкую вату, катались на всякого рода аттракционах и просто гуляли. Было весело. Может развеяться и не такая плохая затея.

Спустя полчаса, мы с Владом остались наедине во взятой напрокат лодке. Она мерно покачивалась на воде, на самой середине водоёма. Дождь на нашу удачу давно прекратился, и теперь можно было насладиться необыкновенной свежестью воздуха. Недалеко от станции виднелась парашютная вышка.

– Хочешь прыгнуть? – Влад, очевидно, перехватил брошенный мною взгляд.

– Нет– нет! Это не моё.

– А что тогда твоё, Насть? Поделись.

– Я рисую. Почти всё свободное время. Воссоздаю на бумаге всё, что радует глаз, всё что люблю и от чего бегу тоже… – мне вспомнился сегодняшний «шедевр».

– Расскажи мне об этом, – спокойный голос Влада гипнотизировал. Я не могла найти в себе силы, чтобы озвучить то, что со мною происходит. Порою сложно обличить в слова свою боль. Поколебавшись немного, всё же достала из кармана своей косухи найденное утром письмо и протянула его своему собеседнику.

– Жёстко – Влад поджал губы, о чём-то задумавшись, – я не стану тебя утешать, ты сама должна переболеть этим. Но запомни одно, не замыкайся, как ты это сейчас пытаешься делать, так будет только больнее. Время, безусловно, лучшее лекарство, но общение – хорошее обезболивающее. Уж поверь мне.

Некоторое время мы провели в задумчивом безмолвии. Влад, отрывистыми, короткими движениями грёб вёслами, в бесцельном блуждании по озеру. Я же, опустив в воду правую руку, любовалась причудливой игрой солнечных бликов на камне кольца, что подарил мне Кирилл в знак своей любви. «Знаю, что буду продолжать сгорать каждое мгновение, в котором нет тебя», отголоски этих слов никак не хотели отпустить мою истерзанную душу. В конечном счёте, сгорела как раз таки я. Точнее та наивная девочка с веснушками, которая жила во мне. Плавным движением, стянула с пальца серебряное кольцо и до боли сжала его в кулаке. Как бы я не пыталась отсрочить этот момент, но от неизбежности не скрыться. Настала пора повзрослеть. Опустив руку обратно в воду, медленно разжала пальцы. Дымчатый камушек, слабо сверкнув, скрылся в зеленоватых глубинах озера. Ну, вот и всё…

– Влад, а знаешь,– я суетливо поддалась к парню и сжала его запястье, – я сделаю это! Я прыгну.

– Я буду рядом, – он, перестав грести, одобрительно кивнул головой, – ты правильно поступаешь. Всё получится, главное не бойся. Только прыгать будешь не здесь, я знаю более подходящее место.

По прошествии часа, мы стояли на аэродроме в Вадул-луй-Водэ, где нам разъяснили, что прыгнуть можно только по выходным дням, при наличии хорошей погоды. Каждый желающий приобщиться к полёту, должен был сначала пройти инструктаж, который начинался в 8 утра и длился 6 часов, после чего, сразу же, можно было приступать непосредственно к прыжкам.

– Ещё целых три дня ожидания! – возмущалась я, по пути домой, – за это время я и передумать могу.

– Не передумаешь, – рассмеялся Влад, – бездействие никак не панацея в твоём случае. Как говаривал Макиавелли – лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, чего сделать не успел.

– А ты умеешь поддержать боевой настрой, – хмыкнула я.

Так как Оксана с Тимом распрощались с нами ещё до поездки на аэродром, под предлогом запланированного похода в кино, никто не отвлекал меня от бездумного созерцания мелькающих за окном зданий и жевания подкинутых добрым Тимкой ирисок. Влад, с присущей ему аккуратностью вырулил с проезжей части во двор моей семиэтажки. Обойдя машину, открыл мне дверцу.

– Как и обещал, доставил со всеми почестями, – парень протянул мне руку.

– А были и другие варианты?

– Ага, – Влад таинственно улыбнулся, – я бы с удовольствием продолжил наш экскурс по неизвестным тебе местам родного города. Но сейчас это будет лишним. Тебе необходимо уединение, чтоб разобраться в себе.

– Спасибо тебе, мой чуткий друг, – я вышла из авто и, сжимая в объятиях свой переполненный рюкзак, благодарно улыбнулась.

–Увидимся в субботу, Насть!

– Я не струшу! Обещаю.

– Насть, – Влад окликнул меня, когда я уже шагала к дому, – иногда невозможность получить то, чего хочешь – трагедия только на первый взгляд!

Может быть он и прав, только сейчас мне так не кажется. Понятия не имею, как всё сложится в будущем, но сегодня, после нескольких часов проведённых за учебниками, меня ждёт долгая ночь, полная слёз и одиночества.

***

Хорошенько выплакаться было не таким уж и плохим решением, думала я, записывая домашнее задание по химии. К моему облегчению, день прошёл спокойно, мне удалось сконцентрироваться и полностью вникнуть в ход уроков. Даже мрачные взгляды Громова не нарушили моей невозмутимости.

Рома всё же не был привычен к долгому бездействию. Это я поняла, когда заметила его статную фигуру, идущую за мной следом из школьного двора. Спасение явилось нежданно-негаданно, в лице сияющего белозубой улыбкой Влада.

– А я тебя ждал, – парень забрал у меня рюкзак, – прогуляемся до твоего дома? Погода сегодня замечательная.

– Ну, давай, – слегка опешила я от неожиданности, – а твоя машина? – махнула рукой в сторону припаркованного неподалёку авто.

– Потом заберу, – беззаботно пожал плечами Влад – Идём?

Я кивнула, а он, весьма довольный, зашагал рядом, с моим рюкзаком в руках. Мельком заметила Рому, он так и остался стоять на месте, но его дикая, невменяемая улыбка не предвещала ничего хорошего. Даже озноб по коже прошёл.

–Ты замёрзла? – Влад как всегда всё подмечал. – Если хочешь, можем доехать на машине.

– Нет, всё в порядке! – поспешно отказалась я, там всё ещё стоял Громов и один Господь знает, во что это может вылиться.

– Совсем вылетело из головы! – молодой человек достал из-под полы своей куртки мой блокнот, – ты в машине вчера забыла. Я собственно потому и заехал, чтоб вернуть его хозяйке.

– А я и не хватилась его. Спасибо! Только не стоило тратить на это своё время, в субботу бы вернул.

– Да брось ты, я решил совместить приятное с полезным. И тебя увидеть, и прогуляться. У меня осталось всего пару дней отпуска, а возможность сполна насладиться осенними улочками, мне так и не представилась.

– Тогда тебе повезло, я обычно домой возвращаюсь через парк. Так немного дольше, зато расслабляет.

После дождя, всё вокруг сияло первозданной чистотой и мы, неспешно ступая по устланным листвой дорожкам, любовались сочными красками. Точнее говоря, природой любовалась я, встречные девушки любовались моим атлетически сложенным спутником, а самого парня, как оказалось, занимали более прозаические думы.

– Насть, а не побаловать ли нам себя сладеньким? – Выдал Влад, плотоядно поглядывая на киоск с мороженным.

– Почему бы и нет? – не стала я лишать своего спутника такого невинного удовольствия. Молодой человек, чуть ли не бегом, направился к ярко-жёлтому киоску. Прямо как антилопа на водопой, подумала я, очень накачанная антилопа.

Ассортимент этого ледяного лакомства был воистину впечатляющим. После долгих метаний, я решила не изменять своим предпочтениям и выбрала шоколадное, а Владу приглянулось ванильное. Мороженное оказалось невероятно вкусным, я даже прикрыла глаза от удовольствия.

– А ты в курсе, что выбор мороженного может рассказать о некоторых чертах характера человека? – усмехнулся Влад, откусывая очередной ванильный кусочек.

– Всё ты знаешь, – засмеялась я – и какие же выводы были сделаны исходя из моего выбора?

– Ты очень чувствительная, – Влад на миг замялся, но продолжил, – и страстная. Любовь для тебя ассоциируется с накалом страстей и бурей чувств.

– Ого! Даже не знаю, что ответить, – чуть не поперхнулась я от его умозаключений, – а твой выбор, что говорит?

– Ничего нового! – задорно рассмеялся брюнет. – Позволь мне оставить в себе хоть немного загадочности.

Весь оставшийся отрезок пути мы продолжали непринуждённо болтать, и к моменту, когда Влад проводил меня до самой двери, я поняла, что общение действительно успокаивает. Мы на прощание обнялись, как старые добрые друзья.

***

Следующим днём, сидя за своей белой партой, я обратила внимание, что место Громова пустует. Это показалось странным, ведь Рома очень редко прогуливал, да и то по уважительным причинам. На второй перемене, парень всё же явился. Ещё влажные после душа волосы растрепались, куртка была небрежно накинута поверх мятой футболки хенли, он прерывисто дышал, видимо очень торопился.

– Гром, кто эта горячая штучка, что так тебя задержала? – решил подколоть его довольный жизнью Витя, который сидел прямо на парте и пил кофе из бумажного стаканчика.

– Подушка! – Рома, похоже, опять был не в духе, ибо поравнявшись с другом, отобрал у него стаканчик и сжал в кулаке, пролив остатки горячего напитка Вите на ногу. – Будешь доставать, – этот псих кивком указал на дымящуюся штанину, – кофе станет единственной горячей штучкой, которая тебе светит на ближайшие несколько дней.

Витя, как-то даже не сразу придя в себя, колоритно выругался и выбежал из кабинета. Рома с вызовом оглядел класс. Когда стало понятно, что желающих высказаться, больше нет, он направился в мою сторону. К моему облегчению, услышав трель звонка, Громов вернулся за свою парту.

Подсевшая ко мне поболтать, Оксанка нахмурилась.

– Насть, ты вчера Влада не встречала?

–Встречала, он заезжал, чтобы вернуть мне блокнот.

– И сразу уехал? – подозрительно покосилась на меня подруга.

– Нет, он домой меня вызвался проводить, – я никак не могла взять в толк к чему клонит Оксанка, – мы в парке ещё немного погуляли. А что?

– Влад вчера к Венечке заходил, злой как чёрт. Бесился, что какой-то ушлёпок ему все четыре колеса прорезал ножом, – подруга прищурилась, – машина Влада у школы оставалась, когда он ушёл с тобой?

– Вот гад! – вместо ответа возмутилась я, неприятная догадка неожиданно кольнула мозг,– А я всё гадала… Вот козёл!

– Шилова, держи себя в руках! – гневно сверкнул на меня глазами входящий в кабинет Орлов.

Ой, кажется, последние слова я сказала слишком громко. Дабы не нарваться на неприятности, Оксанка живо освободила недоумевающему Тиму его законное место и вернулась за свою парту.

К окончанию урока, я впала в глубокие размышления о мерзкой природе парнокопытных. За чем меня и застал, ухмыляющийся, как ни в чём не бывало, Громов.

– Значит, считаешь, я похож на козла? – он облокотился на мою парту. Несколько верхних пуговиц его футболки были расстёгнуты, открывая крепкую красивую шею, меня её вид почему-то смутил.

– Если только на безбородого – покраснев, растерялась я.

– Пойдём в коридор, заодно обсудим это, – парень удовлетворённо улыбался, рассматривая моё пунцовое лицо. Как же он порою бесит! Не дожидаясь согласия, Рома взял меня за руку и вывел из кабинета. Мы поднялись на четвертый этаж, где, по авторитетному мнению Его величества, нам никто не должен был помешать.

– Давай встретимся сегодня после уроков – неожиданно предложил Рома.

– Для чего? – я ведь ожидала, что он мне за козла выскажет, поэтому от такого поворота событий немного опешила.

– А для чего люди вместе проводят время? – он остановился и положил руку мне на плечо, – Чтобы отдохнуть, а заодно и поближе узнать друг друга.

– После того, что ты сделал с машиной Влада, я не особо горю желанием узнать, на что ещё ты способен!

– А до того, горела? – он встал передо мной. Уже обе его руки спокойно покоились на моих плечах, но, как и в прошлый раз, его присутствие мне не было противным. – Я в этом сомневаюсь. Так что, насчёт встречи?

– Сегодня я собиралась закончить плакат к осеннему балу.

– А в пятницу? – никак не унимался Громов.

– В пятницу к нам должны приехать гости, – решила соврать я.

– Тогда как насчёт субботнего дня?

– В выходные тоже занята, – я осторожно высвободилась из его рук, – а прямо сейчас, сейчас мне нужно подготовиться к уроку.

Я уже было направилась к лестнице, когда Рома тихо признался.

– Я сначала ждал его, около часа. Накручивал себя. Потом просто не выдержал! – Громов шумно выдохнул, – Блин, да какого чёрта он вообще вокруг тебя крутится?! Он тебе что, нравится?!

– Мне с ним, в отличие от тебя, спокойно, – опасливо покосилась я на этого безумца, и позорно сбежала по ступенькам вниз, провожаемая невообразимым грохотом.

Вечером, когда я уже наносила завершающие штрихи на свой плакат, на мой новенький телефон пришло сообщение от уже знакомого мне номера, который я, по старой памяти, подписала как «чудовище».

«Ты всё ещё продолжаешь утверждать что, я похож на козла? », глупо улыбаясь, прочитала я. Представила себе козла. Почему-то с засохшим репейником в жидкой бородке, мощные винтовые рога скручены в 3 оборота, с важным видом, он сидел за партой, в излюбленной Ромкиной позе – широко расставив ноги, и передним копытцем постукивал в такт льющемуся из наушников року. Громко захохотав, растянулась на кровати и, на этот раз, представила себе Громова, каким он подошёл ко мне сегодня. Лукавый, наглый взгляд, из-под немного влажной чёрной чёлки, насмешливая улыбка на красивых губах, небольшая стальная штанга в брови, длинная шея с пульсирующей под светлой кожей веной. Интересно, какая она на ощупь? От этих мыслей резко бросило в жар. Дурочка, нельзя поддаваться его чарам, сожрёт и не подавится. Я снова уставилась в телефон, подумав, я всё же набрала ответ:

«Нет, я погорячилась», не хватало ещё так трепетно реагировать на бедных животных.

«А на кого тогда я, по-твоему, похож?», пришло минут через 10. Стало любопытно, чем он там сейчас занимается. Наверняка врубил свою зверскую музыку и переписывается с этой стервозной Ритой.