Дежавю

Рома

Булгаков М.А.

«Мастер и Маргарита».

Я безучастно разглядывал обложку романа, который вот уже третий урок анализирует наш класс. Настроения вникать в суть сегодняшней дискуссии так и не появилось. В голове царил адский хаос, в эпицентре которого как всегда была Настя. Привычным жестом, я повернул голову в её сторону, к задним партам. Девушка сидела, прикрыв глаза, а падающие в окно солнечные лучи подсвечивали её выбившиеся из косы волосы.

Сияет как ангел.

Эта мысль вызвала во мне злую усмешку. В точку, ангел – желанный и недоступный. Каждый день мы встречаемся, в классе или у подъезда и я замираю, даже забывая дышать. При виде меня, в её больших карих глазах столько всего намешано! Страх, презрение, жалость, но хуже всего равнодушие. Я столько раз пытался быть с ней милым, в ответ, получая лишь недоумение. Настька считает, что я эгоист. Вероятно, она права. Иначе чем ещё объяснить то безумное удовольствие, которое накрывает меня, когда она бесится? Это как вспышка. Мне в такие моменты даже не больно от её неприкрытой ненависти. Ведь знаю же, тогда в её мыслях я. В этот миг, я готов на всё, лишь бы не видеть её равнодушия.

Раскаянье наступает позже. Оно выжигает изнутри, оставляя за собой пепелище и ставшую привычной пустоту. Я хотел её заполнить другими, начал мутить с Риткой, но это принесло лишь фальшь и раздражение. Вот тогда то, я и узнал, что такое безразличие. И это то, что ко мне чувствует Настя?! Я ежесекундно проклинаю свои к ней чувства, по которым она так грациозно ступает. Насте я не нужен, это факт. И в этом нет её вины, но вот что же делать мне? Как вырвать её из сердца? Не могу больше! Достало…

– Рома, хватит пялиться, – Риткин писклявый голосок с соседней парты, стекловатой прошёлся по моим нервам, – дыру протрёшь. Да и не обломится тебе ничего, она ж фригидная у нас.

– Да Настька шугается тебя как чумы! – сквозь тихий смех выдавил Витя, мой сосед по парте и закадычный друг, по совместительству, – Ромыч, хватит дурака валять, с ней тебе ничего не светит.

– Ага, лучше направь свой пыл в правильное русло, – Рита, как бы невзначай, постучала карандашом по губам, – Кстати, что делаешь вечером? Недавно новый клуб открыли…

– Сплю! – прервал я её резко. Девушка меня начинала раздражать. Хотя надо признать симпатичная. Очень даже. Горячая, фигуристая брюнетка, с кукольным личиком и алой помадой на красивых губках. Этой же помадой, на Настиной парте, было написано предупреждение. Неужели Рита таким диким образом надеется удержать моё внимание? Дура. Лишь бы Настя не пострадала. Прибью…

– Ставлю свой айфон на то, что ты не затащишь её в свою постель до конца учебного года, – не унимался Витя, – только, мы оба понимаем в каком ты пролёте. Так что, расслабься и вэлком в реальный мир!

– Принято! – тут во мне что-то щёлкнуло. Если Рита будет воспринимать мой интерес к Насте как игру, девушке ничего не грозит, – И поаккуратней там, с моим айфоном.

– Ромка, ты, что серьезно? – Рита уставилась на меня, недоверчиво приоткрыв рот. В её голубых глазах тотчас разгорелось желание поскорее вывалить эту новость стайке своих подружек. Идея заполучить меня на блюдечке, быстренько отодвинулось на задний план. Замечательно.

– Гром, ты гонишь? – Витя, похоже, сам не ожидал, что его предложение выгорит.

– Я серьезно, твой айфон против моего, – я протянул руку, – думаю, это будет весело.

– Тебе придётся предоставить доказательства.

– Я об этом позабочусь.

– Замётано! – Витя кивнул Ритке, чтобы она разбила наш спор. – Ромыч, ты больной на всю голову.

Я промолчал. Даже не стану отрицать. Моя холодная, неприступная принцесса теперь в безопасности, хотя глубоко в душе точит мерзкое чувство, что это не главная причина спора. Если быть честным с самим собой, забота о девушке не более чем предлог, за которым спрятался мой эгоизм. Глупое оправдание, благодаря которому я смогу продолжать её преследовать, упиваясь собственной болью от её близости. Но я не хочу быть честным. Даже с собой.

Настя

Пятничным утром, наш класс в составе двадцати двух человек, с невообразимым гвалтом покидал недра арендованного автобуса. Погода стояла ещё по-летнему теплая. Солнце, поднимаясь над розовато – синим горизонтом, янтарными бликами играло на капельках росы. Проснувшиеся воробьи, с громким чириканьем, небольшими стайками слетались к деревьям. Я полной грудью вдохнула кристально чистый воздух. Так хорошо мне было только у бабушки, на берегу сонного Днестра. Эта мысль кольнула острой тоскою. Я нехотя отогнала набежавшие воспоминания. Стоит хотя бы попытаться, полноценно насладится этим походом.

– Насть, не стой как вкопанная, – Тим шагал, одной рукой обнимая Оксанку за плечи. – Приключения ждут!

– Приключения могут оказаться унылыми, без правильной компании! – откуда-то из-за спины послышался Ромин бодрый голос, – Правда, Дмитрий Васильевич?

Вот чего он крутится вокруг? Только настроилась хорошо провести время…

– Правда, Роман. Так, ребятки, не расходимся! – Дмитрий Васильевич Орлов, немолодой уже мужчина с блёклыми глазами, в паре с Владимиром Александровичем (Саныч, как мы за глаза называли учителя географии) сопровождали нас в этом походе. – Сейчас, пока мы все дружно движемся к руинам Золотой Орды, Владимир Александрович поведает нам историю возникновения здесь восточного города Шехр-ал-Джедид.

Руины так руины, мне было без разницы с чего начинать. Главное приступить скорее, живописные виды так и манили к себе.

Легкое прикосновение к голове застало меня врасплох. Я обернулась, за моей спиной Рома с невинной улыбкой зажал между пальцев жёлтый лист яблони.

– За прядь волос зацепился, – прожигая меня взглядом своих черных глаз, парень добавил – говорят, если в волосах запуталось перо – значит, кто-то в тебя влюблён. Как думаешь, к листьям это тоже можно отнести?

– Ром, слово «любовь» из твоих уст уже кощунство, – Я отобрала у Громова лист, и, разорвав на две части, пустила их по ветру, – Не мешай, я слушаю!

– Итак, как вы можете видеть, Старый Орхей расположен в котловине, на окраине леса, – Саныч, громким голосом, начал свой рассказ. – Он окружён отвесными скалистыми берегами реки Реут. В 40-х годах ХIV века татаро – монгольские орды, оценив по достоинству выгодное расположение этих мест, построили один из самых крупных своих городов. С двумя караван-сараями, мечетью, банями и системой водопровода. Здесь чеканились деньги. Город получил название Шехр-ал-Джедид, что означало «новый город». Сейчас, как видите, от былого великолепия сохранился один лишь фундамент и часть стены одной из бань,

Наша группа добралась до каменных руин бани, на самом берегу Реута. Белеющий в тени деревьев фундамент дышал стариной, местами полностью разрушенный он сравнивался с землей. Мы в полной тишине, разошлись и задумчиво бродили среди камней. В этих банях когда-то были мужские и женские отделения. Их очертания всё ещё угадываются по небольшим фрагментам уцелевших стен, от которых поднимался насыщенный, землисто-лесной аромат мха.

Я присела на краеугольный, серый с бурыми прожилками валун. Задумчиво прикрыла глаза и представила себе как, возможно на этом самом месте, стайками собирались татарские женщины. В пропитанной горячей влагой комнате, они непрерывно щебетали на странном и непонятном для меня языке. Делились новостями, радовались, переживали, завидовали. Сколько разных голосов помнят эти стены, сколько пустых надежд, разрушилось вместе с ними…

По телу пробежала лёгкая дрожь от постепенно накатившей прохлады. Будто солнце скрылось за облаками, но небо, я точно запомнила, было ясным. Обхватив руками свои плечи, я, наконец, вернулась к реальности. Точнее к Роме, который засунув руки в карманы чёрной толстовки, хмурой тенью навис надо мной.

–Ты мне солнце закрываешь, – нет, мне явно не суждено насладится этим походом – и не вздумай снова завести свою пластинку про то, что я просто придираюсь. Тут полно мест, где можно стоять, а главное подальше от моей скромной персоны.

– Злая как ведьма, – довольно хмыкнул Рома – когда-нибудь, мы станем отличной парой. Ты так не считаешь?

– Я считаю, что ты перегрелся, – ход его мыслей мне явно не по душе, надо бы его спровадить куда подальше, – и вообще, найди уже себе пару где-нибудь в другом месте. Пока мне твои подружки горло не перегрызли.

– У меня нет подружек, – Рома наклонился так близко, что я могла чувствовать его запах, к холодным мятным ноткам приплетался едва уловимый аромат сочной вишни. – Но вот ты могла бы стать…

Кожей я почувствовала тепло его дыхания, которое пугающе плавило мои мысли.

– Не могла бы, Рома! – я скривилась от такой перспективы.

– Не будь занудой. Если это из-за Риты, знай, она больше к тебе не подойдет. – Громов пристроился на соседнем камне, вытянув свои длинные ноги, – И ещё, принцесса, ты не можешь утверждать, что нам было бы плохо вместе. Для этого надо хотя бы попробовать.

– Спасибо. За Риту, – хотелось провалиться под его прямым, пристальным взглядом. Меня пугал его неожиданный напор. Что он задумал на этот раз? Пришла пора расставить все точки, – Рома, никаких «нас» не может быть. Для тебя это очередной каприз, а для меня, – я добавила обожающим, тихим шёпотом – для меня счастье там, где осталось моё сердце.

– Больше двух лет прошло, может пора перестать верить в сказки? – со злостью процедил он сквозь зубы.

Я вздрогнула, как от удара. Глянула на своего собеседника. Частое, прерывистое дыхание, вырывающееся сквозь сжатые губы, выдавало, кипевший в нём гнев. В тёмных выразительных глазах лишь одно желание – разрушить. Громов не умел проигрывать. Самое страшное, что он сейчас озвучил мой самый главный кошмар – рваться всей душой туда, где тебя уже никто не ждёт. Я затёрла до дыр единственное письмо от Кирилла, помню наизусть каждую букву, каждое слово. Нет. Не мог человек, написавший эти строчки отречься от своих чувств. Его слова не лгут. Я буду верить. Иначе…

Иначе не должно быть.

– И никогда не говори никогда! – уже равнодушным голосом оборонил удаляющийся Рома.

– Не в этом случае… – уверенно усмехнулась я. Надеюсь, он услышал. Маньяк.

Побродив ещё недолго, наша большая и дружная компания направилась к скалам у берега. Как сказал Дмитрий Васильевич, в этих скалах, на высоте 60 м над рекой, высечен пещерный монастырь. Что ж любопытно. С высоты Старый Орхей был как на ладони. Большая, живописная долина, окруженная рекой. Пока мы восходили к монастырю по узеньким ступенькам, я, то и дело, поглядывала на Ритку. Вокруг девушки второй день царило подозрительное оживление, сопровождаемое шушуканьем и взрывами смеха по поводу каких-то ставок. Я знала, что мои одноклассники часто заключают глупые пари, но сама в них ни разу не участвовала, и этот раз не станет исключением. Главное, что Рита действительно потеряла ко мне интерес.

Скалистые склоны действительно оказались изрытыми монастырскими ходами и кельями. Стены, в большинстве своем были расписаны письменами.

– В те времена, когда христиане пришли на эту землю, в этих неприступных скалах уже были пещеры, высеченные доисторическими племенами, – проинформировал нас Саныч – Частые набеги крымских татар заставили монахов углубиться в самое их сердце. Они расширяли существующие пещеры и высекали новые. Сейчас мы находимся на территории старейшего православного скита.

Мы как раз миновали коридор со ступенями, ведущий от Реута, и стояли перед алтарём самой настоящей каменной церкви. Свет сюда проникал через небольшие окна, защищённые железной решеткой. Внутри было прохладно и пахло ладаном. От северной до южной стены тянулся иконостас, который состоял из нескольких рядов икон разного размера. Тяжёлые своды нависавшие над ним, придавали убранству торжественное уединение от окружающего мира.

– Это место так же называют катакомбным храмом – Наш экскурсовод с почтением ступал по пестрым дорожкам ручной работы, что устилали церковный пол – можете зажечь свечи, затем я вам покажу ещё одно удивительное место, прямо неподалеку.

Мои одноклассники пошли зажигать свечи. Я присоединилась к ним, тоже зажгла свечу, помолилась, но задерживаться не стала. Захотелось побыть немного одной. Привести в порядок свои мысли и чувства, пока удивительное умиротворение, дарованное эти местом, ещё не покинуло меня. Чуть поодаль заметила небольшую колокольню с выбеленными стенами, она утопала в золоте осенней листвы. Как же красиво! Разделить бы этот восторг с любимым человеком! Я точно знаю, он бы тоже это почувствовал. Он бы понял, как и всегда, без лишних слов.

– Насть, ты к чудесам приобщаться не будешь? – Оксана вопросительно приподняла свои светлые бровки.

– Буду, просто засмотрелась, – я с порядочной долей любопытства направилась к кучкующейся у обрыва группе.

Чудесным местом оказался большой, каменный крест, стоящий на самом краю крутого мыса.

– Согласно местным поверьям, если к середине креста приложить руку и искренне загадать желание, оно обязательно сбудется, – Учитель жестом пригласил нас к распятию, – Прикоснуться надо прямо к шестиконечному цветку, что высечен по центру. Это сердце нашего народа.

Скорее всего, это лишь красивая легенда, для доверчивых туристов. Но как же я устала постоянно идти на поводу у доводов разума. Поступать, вопреки своим желаниям, потому что, мне изо дня в день твердят – в чудеса верить глупо. Может быть, я хочу быть глупой! Хочу верить в осуществимость своих грёз, в силу искренних чувств, а не в холодный расчет и значимость материальных благ. Решительно направившись к распятию, я не стала задумываться над своим желанием. Я твёрдо знала, чего сейчас хочу.

Прижав пальцы к каменному цветку, я зажмурилась. Пусть, ещё хотя бы раз, я увижу Кирилла, услышу его голос, обниму…

По щеке скатилась одинокая слеза.

– Если судьбе угодно нас разлучить, пусть, в этот раз, даст хотя бы возможность сказать ему «прощай»!

Откуда мне тогда было знать, что даже с самые невинные желания могут обернуться кошмаром?

После короткого привала, наши сопровождающие отвели нас к руинам каменной крепости. Её стены были возведены в форме четырёхугольника, а на каждом углу была смотровая башня. Внутри крепости находился дворец начальника крепости Гангура. Расположившись в тени его полуразрушенных стен, мы слушали старинную легенду о золотой карете.

– В легенде сказано, что начальник этой крепости был стар и очень богат. –Саныч сделал театральную паузу. – Все подвалы его замка были полны золота. И даже карета была сделана из чистого золота, а колёса её – из серебра. Эта карета хранилась в отдельном помещении с железными воротами, и Гангур выезжал на ней лишь раз в году, на Пасху. Сдвинуть её с места могли только сорок лошадей, так она была тяжела. Гангур был богаче господаря своего Штефана Великого, который нередко обращался к нему за помощью. Узнал про богатства Гангура султан, собрал войска и двинул на Орхей.

Покорили турки город, подошли к замку воеводы Гангура, но того и след простыл. Заперся он со всеми богатствами в скальном монастыре. Приказал тогда султан сжечь город, а Гангура, любой ценой извлечь из монастыря. Среди обитателей монастыря был старец Паисий. Корыстный и жадный, потерял он голову при виде золота Гангура и стал строить планы, как овладеть хотя бы частью этих несметных богатств. Однажды, тёмной ночью, пошёл он якобы по воду и тайком пришёл к султану. В ту же ночь турки через тайный подземный ход вошли в монастырь и перебили всё войско Гангура. Получил Паисий своё золото, сел в лодку, чтобы скрыться из этих мест, но воды Реута вдруг забурлили, завихрились и поглотили лодку, и золото, и человека. Часть добра Гангура турки увезли с собой, а часть замуровали в подземельях, в том числе и золотую карету, с тем, чтобы потом за ним вернуться. Только так по сей день никто и не знает, было ли это добро вывезено или до сих пор находится где-то в подземных тайниках. – учитель географии отпив воды, бодро добавил – В любом случае, время клонится к вечеру, а нам ещё палатки ставить. Да и песни под гитару никто не отменял!

Вдохновлённые предстоящим развлечением, мы выбрали место для ночёвки. Рыжевато-зелёную полянку недалеко от скального монастыря.

– Поближе к золоту, – мечтательно выдохнула стоящая рядом Оксана.

–А я уже нашёл своё золото! – Тимка широко улыбнулся, за что получил от девушки звонкий поцелуй в щёчку.

– Пойду пока палатку ставить – решила я не смущать друзей – не скучайте.

– А мы дров для костра принесём, – с энтузиазмом вызвался Тим – там старый сад недалеко!

– За ними уже Витя с Ромкой ушли, – ехидно пропела Света – обломайтесь, голубки.

– Ну, если Витя с Ромой, тогда точно надо идти, – не растерялся Тимка – знаем мы этих работничков…

– Идите уже, я замёрзла, – Ритка, капризно надула губы – девочки, что там с нашей палаткой?

Палатка у них была большая, трёхместная, ночевать подруги договорились вчетвером, чтоб не так страшно было. А с установкой девушкам помогал добродушный Орлов.

Я же, спустя сорок минут, со своей задачей так и не справилась. Оксанка с Тимкой ещё не вернулись, поэтому мне ничего не оставалось кроме как с несчастным видом разглядывать выложенные части нашей с Оксаной обители.

– А я всё жду, когда же ты признаешься, – Ромка одарил меня нахальной улыбкой – как сильно ты во мне нуждаешься.

– Поздравляю, дождался!

Сейчас не время спорить, поддерживая Ромкины одному ему понятные игрища, а мои помощники на горизонте так и не появились.

– А волшебное слово?

– Гори в аду! – на этот раз я не смогла сдержаться и засмеялась. Искренне и звонко.

Ромкино растерянное лицо того стоило. Усмехнувшись, он быстрыми, уверенными движениями установил всё как надо и уселся рядом.

– Спасибо, ты меня выручил, – меня переполняло удивление и благодарность – разве так сложно быть хорошим?

Парень пожал плечами.

– Я всё ещё жду… – он не спускал с меня горящих глаз.

– А я уже как бы, не нуждаюсь, но договаривай, раз начал.

– Меня учили за спасибо не работать, – Рома постучал длинным пальцем по своей щеке – но я вполне согласен на поцелуй.

– Громов, ты отвратителен!

Зря я понадеялась на его порядочность.

– А ведь грань между любовью и ненавистью совсем тоненькая. Ты точно ничего не путаешь, Насть?

Бессмысленно, что-то доказывать Громову. Я это точно знаю. А потому, не ответив, направилась к костру.

– А я говорю, не прибьёт! – упрямо настаивала Оксана – Тим, ну не будь трусом!

– А я ещё пожить хочу! – Тим с яростью кинул собранные ветки – Ты видела его взгляд? В нём мои бренные останки лежали, разобранные по разным пакетам. Не хочу! Не буду!

–Если ты не придёшь,– преувеличенно ласково продолжала девушка,– то Венечка узнает, где именно живёт мой парень. И будет как Хатико, встречать тебя у подъезда. Каждый день. Лучше сам покажись ему, я же рядом буду!

–Насть, скажи ей! – Тим прытко юркнул за мою спину. – Скажи что это глупая затея!

–Какая ещё затея? – осторожно уточнила я. Стоять меж двух огней мне ой, как не хотелось. – И причём тут твой Венечка?

Я знала только то, что Венечка, а именно так звали старшего брата Оксаны, был крайне разочарован мокрым чудиком, который проводил его сестру домой. А спешный побег Тимы с «места преступления» только усугубил, и без того плачевное положение.

– В это воскресенье мне исполняется 18. И, впервые в жизни, мне дали добро на персональную гулянку! Громкая музыка, танцы, полная дача друзей. А этот, – блондинка злобно сощурилась – морковка, не хочет приходить!

– Она забыла добавить, что там будет Веня. – Шепотом пояснил мой друг. – Присматривать.

– Вот как раз и познакомитесь! Не станет же он тебя потрошить в мой праздник.

– Всё, хватит! – капитулировал Тим – Так и быть, я приду! Уговорила. Если что, у меня на цитрусовые аллергия. В больницу их не приносите!

Мы рассмеялись, тем временем, братья Соколовы (Соколики, как их все называли) принялись возиться с костром. Стас и Дима были миролюбивыми, дружными ребятами. Их любили все, начиная от одноклассников и заканчивая самыми вредными учителями. Так как оба ходили в музыкальную школу, они были всегда востребованы на внеклассных мероприятиях. Стас неплохо играл на гитаре, а Дима пел. Надо ли говорить, что при вполне заурядной внешности, харизматичные Соколики пользовались успехом у юных барышень. Так же, не малого авторитета им прибавляла дружба с азартным Витей и мрачным красавцем Романом Громовым. Когда вся четверка была в сборе, они магнитом притягивали к себе взгляды и думы окружающих.

– А где вы Ромку потеряли? – озадаченно огляделся подошедший Витя.

– Он провозгласил себя нашим кормильцем – поведал нам Стас – И ушёл к реке, раков ловить.

– Голыми руками?

– Ага, на фонарик. Так что, сегодня на ужин пальцы Ромыча! – хохотнул Дима. – Кстати, он просил твоей помощи, светить будешь.

Витя порывшись в своем походном рюкзаке, выудил лёгкую куртку и помчался в сторону Реута, от которого нашу стоянку отделял довольно крутой спуск.

Костёр разгорелся и весело потрескивал. Стас достал свою гитару и развлекал стайку Риткиных подружек. Наступающие сумерки огласились звучными аккордами и взрывами беззаботного смеха.

– Насть, давай отойдём – Оксана легонько потянула меня за рукав клетчатой рубашки. – Поговорить надо, без лишних ушей.

Мы незаметно ускользнули от нашей охваченной весельем компании. Смирнова нервно теребила край своей джинсовой курточки, и, то и дело, смущённо поглядывала в сторону Тима. Меня терзало любопытство, что же такого таинственного может захотеть доверить мне девушка, с которой мы знакомы всего месяц? Когда наши орущие песни товарищи совсем скрылись из виду, моя спутница, наконец, заговорила.

– Настя, я в курсе того, что вы с морк… Тимом дружите, и плохого о нём ты не скажешь. Но всё же спрошу. Скажи честно, как девушка – девушке, у него ко мне серьезные чувства? Ну, в смысле это не просто «пыль в глаза»?

– У него, до тебя, и отношений то не было, насколько мне известно. – Я озадаченно посмотрела в серьёзное лицо Оксаны. – Да ты и сама видишь, легкомысленным Тима не назовёшь. Почему ты вообще спрашиваешь?

– Он мне нравится. Сильно. Просто мне страшно. Я боюсь влюбиться, и наступить на те же грабли. – Девушка помедлила, будто решаясь, – У меня был уже один горький опыт. Марк был старше на пять лет. Он ухаживал за мной полтора года. Кино, цветы, романтические подарки. Я даже планировала поступать в тот же универ, чтоб быть поближе. Глупо конечно, но глядя на него, я представляла, как мы рука об руку встречаем наш закат.

Я повелась на красивые речи и провела с ним ночь. А наутро в его дверь постучали. Я подумала это служба доставки, Марк ещё был в душе, и я пошла открывать. С порога на меня в шоке смотрела беременная девушка, как потом оказалось, его невеста. Мне было так стыдно, Насть, так гадко.

Тихий всхлип.

Я, остановившись, крепко обняла Оксанку. Меня разрывала боль от того, что я даже не знаю, как её утешить. А личный опыт в сердечных делах ограничивался одним-единственным поцелуем с Кириллом и отчаянной надеждой на нашу встречу. У меня хоть есть надежда…

– Слышишь? – Оксана замерла, прислушиваясь. – Кричит кто-то.

– Наверное, певцы наши разгулялись.

– Нет, звук с реки. Пошли, посмотрим.

Идти никуда не хотелось, но Смирнова уже спешила к реке, не разбирая дороги. Волнуясь за свою импульсивную подругу, которая попросту могла свернуть себе шею на скользком от росы спуске, я кинулась следом.

Заря медленно угасала, отчего в густом тумане было сложно рассмотреть мелкие препятствия. Я огляделась. Мы ушли не далеко, но такие живописные днем окрестности, теперь поражали пугающей мрачностью. Вершины клёнов стали пепельно-серыми, а их раскидистые ветви раскачивались с жутким скрипом. Где-то сердито ухнула сова. Тревожно зашелестел тростник, мы, наконец, достигли воды. Отражение уходящего за горизонт солнца кровавой рябью расходилось по поверхности Реута, а сам его берег затерялся в молочном мареве.

– Вылезай, хорош прикалываться!

Теперь и я услышала Витькин голос. Парень нервно расхаживал по берегу, в двадцати шагах от нас. Напротив него, стоя по пояс в воде, грязно выругался мокрый до нитки Рома. Я согнулась, глубоко дыша, в попытке унять вызванное выбросом адреналина сердцебиение.

– Вы что творите, клоуны?! – не на шутку разъярилась Оксана. – Какого лешего вы до сих пор тут делаете?

– Ромыча русалки не выпускают, – раздраженно буркнул Витя, – достал уже своими приколами!

– Какие русалки?! – Большей глупости я ещё не слышала. – Вы вообще трезвые?

–Да помогите уже, кто-нибудь! – Рома дёрнулся, потом согнувшись, скрылся под водой. Он ещё секунд тридцать повертелся там, вызывая громкий плеск, и снова показался. – Чёрт, холодно ведь! Меня что-то не пускает!

В его голосе явно проступила паника.

– Не знал бы тебя – полез бы. – Настаивал на своём Витя – Я не собираюсь промокнуть из-за твоей тупой шутки.

–Ага, Ром, кончай представление. Решил всех за компанию подставить? Нас уже обыскались, наверное!– Оксана упёрла одну руку в бок, другой с обвинением указывала в сторону несчастного.– Идиот ты, Громов! И выходки у тебя идиотские!

– Выберусь, порву! – Зарычал Рома. Снова нырнул. Повозился. Вынырнув, отчаянно затрепыхался. Он был абсолютно мокрым, тело била крупная дрожь, в глазах застыл ужас.

– Помогите!

Во мне что-то надломилось. Да, он жестокий, наглый эгоист! Но если есть хоть малейшая вероятность искренности его слов, я, не раздумывая, кинусь ему на помощь.

Я быстро скинула обувь и забежала в воду. Она оказалась холодной, вмиг перехватило дыхание. Стиснув зубы, я упорно преодолевала напор течения, речной ил, вязкой жижей обволакивал мои ноги, просачивался сквозь пальцы. Меня передёрнуло от отвращения. Главное не думать о том, что может быть на дне. Редкие, но острые камни резали ступни. Я, вытянув руку, ухватилась за Ромкину шею. Вода доходила мне по самую грудь. Парень судорожно вцепился в моё предплечье, и притянул ближе. Он был ледяным и напуганным. Его страх, мучительным ознобом перетёкал ко мне.

– Вцепилось в штанину. Давай вместе. – Отрывисто прохрипел Рома. – Задержи дыхание.

Мы одновременно погрузились в пахнущую тиной реку. Ромкины пальцы ни на секунду не выпускали меня из крепкого захвата. Второй, свободной, рукой он ухватился за какую-то склизкую мерзость и безуспешно пытался отвести её от закатанной по колено джинсовой штанины. От прикосновения к этой липкой, скользкой штуке замутило. Я отдёрнула ладонь и стала натужно тянуть схваченный в плен участок джинсов в противоположную сторону. Лёгкие обожгло от нехватки воздуха. В ушах гулко застучало. Мы напряглись из последних сил, послышался треск, как от ломающейся ветки. Рома, мощным рывком отвёл прикованную ногу в сторону. Мы выгнулись и конвульсивно вдохнули прохладный осенний воздух. Нетвёрдой походкой двинулись к берегу, где в изумлённом бездействии остались стоять наши спутники.

Мои спасательные действия длились от силы пару минут. Но там время замедлило ход. Под тинистой гладью реки, отныне притаился мой самый пугающий страх. Он леденил кровь, вгрызаясь в самое нутро.

– Чтоб я ещё когда-то раков захотел…

Усевшийся прямо на земле, Рома осматривал свою потрёпанную штанину.

– Что это было вообще? – Первым очнулся Витя.

– Видимо не одна леска запуталась в той коряге. – Громов указал на четыре рыболовных ржавых крючка, торчащих из мокрой ткани.

–Вам надо переодеться, – Оксана выглядела приторможенной – так это действительно… Взаправду!

Послышались голоса. Нам на встречу шли наши преподаватели. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего.

– Виноват, – бесцеремонно предупредил Рома их гневные расспросы – заигрался дурак, и Настю за собой утащил. Вон Оксанка с Витьком еле меня вразумили. Готов понести любое наказание.

Громов поднялся с насиженного места, и смиренно опустил голову. Я, аж рот приоткрыла, от такой несвойственной ему покорности. Это он, что ли, от страха таким смирным становится? Или пока жизнь проносилась перед глазами, узрел все учиненные подлости и решил исправиться? Да ну, бред какой-то! Вон, глазки то, из под длиннющих, пушистых ресниц как недобро засверкали.

– Понесёшь, не сомневайся! – холодно отчеканил Орлов.

Рома ухмыльнулся, одними краями губ. Его никогда не наказывали. Ни тогда, когда, в младших классах он глобусом играл в футбол на перемене. Ни тогда, когда, уже в старших классах, регулярно становился главным участником почти всех драк. Послушает Громов, как директорша (к слову хорошая подруга его покойной матери) пожурит, поучит уму-разуму. Состроит умильную мордашку, и глазенки такие несчастные-пренесчастные сделает. Как тут не дрогнуть доброму женскому сердцу. Мальчик то без любви растёт, чего вы хотели. Этот раз так же не станет исключением. Ромка прикинется страждущим ангелом, и уже никому не важно, что тёмным.

До нашей стоянки мы добрались в мгновение ока. Ничто так не подстёгивает прохладною порою, как липнущая к телу, мокрая одежда. К тому времени как я забралась в палатку, окоченевшие руки так тряслись, что Оксане пришлось помочь мне переодеться в сухое. Общими усилиями, мы натянули на меня тёмно-серые леггинсы и мою любимую, мягкую тунику, цвета слоновой кости. Волосы я, кое-как расчесав, оставила распущенными. Пусть сохнут.

Когда мы, наконец, подошли к костру, все уже расселись согласно своим симпатиям, и дружеским отношениям. Тим придержал место вспыхнувшей всеми оттенками красного Оксане. Я же, вздохнув, устроилась рядом с укутавшимся в плед Ромкой. Это было единственное свободное место, и в обычной ситуации, его бы занял Витёк. Но, в этот раз, Витя, решил не искушать судьбу, в лице своего насупленного товарища. Он удобно разместился между Риткой и Светой.

Я блаженно протянула руки к огню. Пляшущее пламя отбрасывало золотистые тени на юные, сияющие беззаботностью лица. Стас, умело перебирал струны, а Димка пел чистым, бархатным голосом. Над нашими головами медленно зажигались звёзды.

Соколики допели последний куплет, угасло эхо от финального аккорда. Пару секунд стояла тишина, громко треснуло полено, разламываясь на части. Я вздрогнула. Оказывается меня била мелкая дрожь, а я даже не обратила внимания. Рома, не поворачиваясь, накрыл мои плечи краем своего пледа, и придвинулся поближе. Витька, присвистнув, начал было открывать рот, в попытке «сумничать», но быстро осёкся, встретившись глазами с другом. Повисла неловкая пауза.

Тогда-то мы и услышали это. Сперва раздался громкий скрип – скрежещущий, похожий на механический звук. Будто раскачиваются ржавые качели. Мы переглянулись. И тут, видимо для пущего эффекта, этот скрип повторился. Только уже совсем рядом. А следом серия хриплых коротких вскриков.