За гранью

Глава 8

Держу в руках папку. Папка наполнена людьми, которым я принесла боль. Мы сейчас сидим в конференц-зале и обсуждаем предполагаемых подозреваемых. Каждый из них имеет полное право меня ненавидеть и презирать, но это не оправдывает их.

Мне приходит безумная идея пообщаться лично с каждым и попросить хотя бы прощения. Не знаю, чем это закончится, но я готова встретиться со всеми последствиями.

Недавно я поделилась этой идеей с Оливией и Эммой. Оливия поддержала такой порыв. Она и так постоянно говорит о том, что пришло время взять ответственность и приструнить своих демонов. Верит, что, поговорив с людьми, которых я обидела, я закрою не только свои гештальты, но и помогу другим. Эмма же напротив. Как подруга она, конечно, поддерживает то, что говорит Оливия, но как участник следствия просит воздержаться от спонтанных идей и действий. Если маньяк – один из моих знакомых, то подобный поворот событий может спровоцировать его на какие-то действия и спугнуть.

Поговорив с полковником, решаюсь всё же под наблюдением специалистов и видеозаписывающих устройств созвониться с каждым. С момента выявления, что девушка похожа на меня, прошёл уже месяц. Больше маньяк не появлялся. Весь отдел напряжен, никто не знает, что делать и чего ожидать. Надо вывести маньяка на эмоции и приложить все силы для его поимки. Возможно, это наш единственный шанс.

Открываю папку. На первой странице Брангин Кермик. Мой одноклассник. Сейчас он уже женат, имеет бизнес и двоих детей. Но больше 15 лет назад он был моим ярым поклонником. Покупал цветы, носил мой рюкзак, провожал меня в школу и из школы. Многие месяцы я не давала ему ответа и как кота дёргала за усы. Мои "друзья" насмехались над ним, обзывая хвостиком и рабом. Я никогда его не защищала. Были даже неприятные моменты, когда я сама считала, что ничего смешного в этом нет, но всё равно закрывала глаза и уходила.

Сейчас, после долгих разговоров с Эммой, я начинаю многое понимать – почему и как всё тогда происходило. Но если отбросить все эти психологические моменты, меня всё равно бросает в дрожь. Сам факт того, почему я просто не могла отпустить слабых людей, почему я за их счёт так себя возвышала. Эмма даёт мне ответ на эти вопросы, но пока что у меня самой нет сердечного отклика. Всё звучит как оправдание, а я не хочу оправдывать себя. Это тоже одна из причин связаться со всеми. В конце концов, мы не знаем, чего ожидать от нашего монстра и сколько мне осталось.

Эмма, поджав губы, выслушивает план. Полковник Кэйган стоял перед командой, его лицо было серьёзным и сосредоточенным. В комнате было тихо, слышалось лишь редкое поскрипывание стульев и шорох бумаги. Все взгляды были прикованы к нему, каждый понимал важность предстоящей операции.

– Итак, первый этап операции по поимке маньяка, – начал Кэйган, медленно обводя взглядом собравшихся. – Как вы знаете, у нас практически нет информации о его личности. Однако у нас есть ключ к разгадке – его “чувства” к майору Ларкин.

На экране за ним появились фотографии последней жертвы, а затем – снимки улик.

– В желудке жертвы была найдена флешка с многолетними данными о Мэрри. – Подполковник щёлкнул пультом, и на экране замелькали кадры: личная информация, видео, фотографии – всё это маньяк собирал и хранил годами.

– После осмотра патологоанатома было установлено, что на теле жертвы присутствовали порезы, изображающие саму Мэрри, – говорил Кэйган. На экране появились фотографии этих порезов, изображающих мой силуэт, а также вырезанные иероглифы – признания в любви и желания воссоединиться.

Кэйган сделал паузу, позволяя присутствующим осмыслить увиденное.

– Маньяк явно одержим майором Ларкин. Это его слабое место, и мы должны использовать его. Наш план заключается в следующем: мы будем связываться со всеми мужчинами, которых Мэрри так или иначе обидела за последние семь лет. Если маньяк находится среди них, это вызовет у него эмоциональную реакцию. – Лицо подполковника было серьёзное, но взгляд передавал тревогу. Я видела, как он поглядывал на меня исподтишка и отводил взгляд всякий раз, когда я смотрела в ответ. Он подошёл ближе к экрану, показывая список имён и фотографии. – Мы начнем с этих людей. Важно, чтобы все действия были максимально осторожными и незаметными. Наша цель – вывести маньяка на эмоции, заставить его сделать ошибку. Подполковник сделал шаг назад, скрестив руки на груди. – Каждый из вас получит конкретные задания. – Помощник капитана прошёлся вдоль стола, раздавая каждому папки с заданиями.

– Мы будем работать сообща, каждый шаг будет продуман до мельчайших деталей. Мы не имеем права на ошибку. Мэрри, тебе придётся вспомнить все детали взаимоотношений с этими мужчинами. Я кивнула, мой настрой был решительным.

Несмотря на всё, что я чувствую, нужно довести это дело до конца и остановить наконец этого проклятого монстра. Я понимаю всю серьёзность ситуации и готова сделать всё, чтобы поймать маньяка.

– Запомните, наша цель – обезвредить преступника как можно скорее. От этого зависит жизнь многих людей. Вопросы есть? – закончил Кэйган. Комната погрузилась в напряжённую тишину, и никто не осмелился её нарушить. План был ясен, и каждый знал свою роль.

Я встала и направилась вдоль по коридору. Среди мужчин, которых я обидела, был и Рейнард. Теперь весь отдел знал о наших отношениях. Ну как отношениях, связи.

Долго идти не пришлось, по мере повышения статуса кабинеты приближались к полковнику.

Пройдя несколько дверей, я постучала в дверь.

– Входите, – услышала в ответ. Пару секунд задержалась у двери, набрала в грудь воздух и уверенно зашла внутрь. Рей сидел за столом и что-то делал в своих документах, но стоило ему поднять взгляд на меня, как его глаза потемнели.

– Ничего не хочу слышать, – первое, что он сказал.

– Рей, – на душе было паршиво. – Пожалуйста.

– Нет, Мэрри. Я ничего не хочу слышать, будь добра покинуть кабинет.

Рейя проверяли после третьего убийства. Всех тогда проверяли. Надо было убедиться, что маньяк не находится под носом. Но лично от себя я всё равно хотела извиниться.

Хотела сказать что-то ещё, но, подумав, решила уйти. Я всё равно с ним поговорю, пройдёт время, и он будет готов. Стоило мне развернуться и двинуться к выходу, как прозвучало:

– Чего тебе не хватает? – вскочил Рей. – Да, может, я делаю глупые вещи, но ты ведь даже не захотела меня узнать. Берёшь в внимание только внешние факторы.

Я остановилась, чувствуя, как взгляд прожигает мне спину. Хотела развернуться, но не решалась. Стыдно смотреть ему в глаза. Конечно, я всё знала и понимала. Знала, что и служить его заставляют, знала, что он хотел стать лётчиком, знала, что всю дурость, что он творит, он делает только как протест отцу.

Отец для своего статуса хотел идеального сына. При помощи шантажа заставил поступить в полицейскую академию. Знаю, что несмотря на все выкрутасы Рейя, отец костьми ляжет, но оправдает его. Знаю, что Рей может и не плохой, но дико избалованный и потерянный в душе ребёнок. Собираюсь с силами и разворачиваюсь к нему лицом.

– Рей, тебе всего 36. Конечно, я догадываюсь, что у тебя происходит. Прости, что так поступала с тобой. Признаю честно, мне было наплевать, что ты думаешь и чувствуешь. – Слова даются с трудом.

– Скажи ещё, что дело не во мне, а в тебе. – Сарказм, вижу, как он злится. – Ты права, я знаю, что ты всё понимала, но даже и не подумала о том, что я чувствую к тебе. Просто использовала меня. Знала же, что особенная для меня. – Лицо его осунулось, вид стал очень грустный.

– Ты ошибаешься, Рей, я не особенная. Тебе нравилось, что я такая недоступная. – Не думала, что будет так тяжело говорить. Я никогда не воспринимала его серьёзно. – Но я другая, совершенно обычная, и мы полностью друг другу не подходим.

– С чего ты решила, что ты обычная? Ты очень необычная. – Чувствую раздражение, не пробиваемый. – В сочетании с тем, что я теперь знаю о тебе, могу с уверенностью сказать, что ты идеальный вариант для меня. Смешная, милая, ранимая. И та маска, что у тебя на участке, мне тоже нравится. – Перечисляет мне мои “достатки”, а я, кроме чувства вины, не чувствую ничего. Ничего не ёкает. – Для всех ты такая недоступная, но дома – воплощение девочки. Я уверен, что ты создана для меня.

С губ чуть было не слетело “А ты точно не наш маньяк?”. Но здраво рассудив, что в такой ситуации шутки неуместны.

– Послушай, Рей, я не хочу ещё больше тебя обижать, но ты должен меня услышать и смириться, – более настойчиво сказала я и взглянула прямо ему в глаза. – Я не та девушка, которая тебе нужна. Ты придумал образ и веришь в него. Мы не будем счастливы, ты ошибаешься, когда говоришь всё это про меня. – В кабинете повисла тишина. Хотела добавить, что ту, которую он описывал, можно увидеть только в окно моей квартиры. Я такая только тогда, когда одна. Совершенно не представляю, какая я буду в отношениях. Но Рей не сдавался.

– Дай мне шанс! – Чувствую, как этот короткий разговор вымотал мне всю душу. Я так устала. – Дай нам шанс, и мы посмотрим, кто из нас прав.

В голове появилась одна и тысяча идей, как его отвадить. Но я задалась целью постараться искренне попросить прощения. А все те идеи, которые у меня в голове, противоречат искренности.

В эту минуту приходит оповещение из соцсетей: “Ваш друг Ричард Вольф был отмечен на фото”. Открываю фотографию и вижу, как моя коллега из бухгалтерии выставила селфи, на фоне которого видно улыбающееся лицо Рича.

– Сегодня в 18:00 в ресторане “Атас”, – с губ слетает быстрее, чем я успеваю сообразить, что это плохая идея. Резко вскидываю голову и испуганно смотрю на Рейя, он радостно улыбается и кивает.

Боже. Вот что со мной не так?

Стремлюсь быстро покинуть кабинет и не попрощавшись, направляюсь спешно в свой кокон.

С Ричардом мы всё порешали в тот день, когда я напилась с Оливией. Он признался, что теперь не знает, как ко мне относиться. Ведь увидев меня, у него моментально созрел план мести. В первый раз, когда мы встретились, он подумал, что я его узнала и насмехаюсь. Но веселило меня в тот день только реакция моих коллег. Потом сказал, что в столовой на него нахлынули воспоминания о нашей ночи и о том, как мы резвились с едой.

Мы были молоды и развратны. Поэтому, увидев меня с едой, как смешно это ни звучало, он непроизвольно вспомнил то время.

Сейчас же, после моих извинений, он понял, что я для него совершенно чужой человек, который связан с ним мимолётным романом. Он не может утверждать, что после того, как простил меня, может испытать ко мне чувства.

У меня же было двоякое впечатление. С одной стороны, я понимала, о чём он говорит, с другой, я испытывала только грусть, что в то время я не присмотрелась к Ричарду и не узнала, что это такое – быть с ним.

И сейчас я испытываю грусть, зная, что, возможно, никогда не испытаю. Но я никак не ожидала, что выставленная с ним фотография может вызвать у меня реакцию.

Ревность.

Я даже не предполагала, что такая собственница. Даже к людям, которые по факту мне никто. И вот теперь я иду на встречу с Рейем. А задача, между прочим, была извиниться перед ним и отшить.

Не думала я, что в данной ситуации способна думать о чем-то еще, кроме поимки преступника. Но после разговора с Эммой я стала проще относиться к своей работе. Эмма младше меня, но в её действиях явно прослеживается опытность.

Я долго не могла решить, как мне соединить личную и служебную жизнь. Однако, рассказав о своих жизненных моментах, Эмма вселила в меня небольшую уверенность, что страх перед тем, что еще даже не случилось, крайне вреден. Ведь, не попробовав, я никогда не узнаю о прелестях жизни и до пенсии буду переживать и тревожиться.

Возможно, именно эти мысли отложились у меня в подсознании, тем самым повлияв на мои эмоции и решения.

– — – — – — – — – — – — —

Сижу в кабинете и ознакомливаюсь с отчетами, которые предоставили мои коллеги. План по поимке маньяка достаточно прост. Все сотрудники при деле, мне лишь остается подготовиться к воплощению плана. Изучив все тонкости – кто что делал, как планируют провести задержание, варианты на случай непредвиденных обстоятельств, – я отодвигаю документы и закрываю глаза.

Я устала.

Определенно по окончании миссии уйду в отпуск.

Поеду на море.

Или вообще, рвану к настоящему океану. Я человек водной стихии. Мне очень хорошо, когда я возле воды. Купаться не люблю, тем более если нет аквашуз. Сама мысль коснуться дна и дотронуться до какой-то живности невероятно пугает.

Погружаюсь в свои фантазии об отпуске всё глубже и глубже.

Представляю, как буду сидеть на берегу моря и вдыхать солёный морской воздух. Как мои ступни будут касаться игривые волны, зазывая окунуться. Люди бы на заднем плане сидели у побережья и беззаботно обсуждали всякие мелочи. Небо и вода будут окрашены в тёплые тона оранжевого, голубого и фиолетового. Резкие порывы тёплого ветра будут раздувать мои волосы, напоминая, что день уже подошёл к концу и пора встречать закат.

Почти ощутив все прелести предстоящего отпуска, меня отвлекает стук в дверь.

– Да? – почти яростно выкрикиваю. Тот, кому не посчастливилось нарушить мою минутную идиллию, явно самоубиться, потому что заставляет меня ещё больше злиться, не решаясь зайти. – Входите, – уже спокойнее говорю. Мало ли там кто-то из гражданских, а я тут с порога как зверюга.

Но нет, дверь открывается, и заглядывает синяя макушка. Эмма.

– Извини, я тебя отвлекла, – она смущённо улыбается и без разрешения проходит в кабинет. Правду говорят, горбатого только могила исправит.

– Есть немного. Ты что-то хотела? – Снова пододвигаю документы к себе. Мы с Эммой всё же живём вместе, и, зная, какая она болтушка, стараюсь на работе воздерживаться от разговоров. Рассказывает Эмма интересно, у нас много общего, и потому часто забываем о времени.

– Вот, – ставит на стол бумажный стаканчик с кофе. Серьёзно? Подозрительно смотрю на него. У меня в кабинете есть кофейный аппарат, и он невероятно хорош. Моя гордость. А то, что приволокла Эмма, даже нюхать не стоит.

– Выкладывай, – сразу перехожу к делу, попутно отодвигая кофе.

– Да я просто узнать, как дела твои? – мило улыбается она, садясь за стол.

Зачем эти игры? Она одна из лучших следователей страны и умеет профессионально скрывать и показывать эмоции. Её игривое настроение не сулит ничего хорошего. Уверена, она понимает, что я всё прекрасно вижу. Тем не менее, настораживаюсь. Такое поведение ей не свойственно, и её такую я вижу впервые.

Наклоняюсь к ней. Интерес берёт своё.

Она наклоняется ко мне и шёпотом говорит:

– А я всё знаю, – её губы преобразуются в лукавую, шкодливую ухмылку, вызывая ещё больший интерес и удивление. Не понимаю, о чём она говорит.

Также шёпотом отвечаю:

– Ну так говори. Я вся во внимании.

Такие переглядки меня веселят.

– Я-то расскажу, а ты пообещай, что откажешься от этой сумасшедшей идеи, – в подтверждение своего настроения, она подыгрывает бровями.

Срываюсь и начинаю смеяться. Боже, она неисправима.

– Кофе давай сделаю нормальное, а то пьёшь всякую дрянь, – со смехом предлагаю я, параллельно тянусь к дешевому бумажному стаканчику.

– С удовольствием, – говорит Эмма, но стаканчик забирает сама.

Пожав плечами, встаю и иду к аппарату. Я, наверное, никогда не научусь читать Эмму. Слишком непредсказуема и своеобразна. Начинаю готовить кофе.

– Тебе чёрный? – спрашиваю, но в ответ слышу:

– Не иди с ним.

Да как так-то? С Рейнаром разговор был час назад, если не меньше. Почему слухи так быстро разносятся? Как они вообще узнали об этом? Естественно, Рей кому-то сболтнул. Вот реально, запорол всё на начале. Отхожу от кофейного аппарата и подхожу к своему рабочему месту. Начинаю собирать вещи.

– Не пойду с ним. Пойду к нему и дам леща. Вообще офонарел, – начинаю возмущаться. – Дай шанс, дай шанс, а сам ведёт себя как идиот.

Меня перебивает Эмма.

– Нет, не иди к нему. Просто не приходи на встречу и всё, – перегораживает мне дорогу.

Так, вот это уже интересненько. Что за реакция?

– Эмма, ты явно не договариваешь, – снова кладу сумку на место. – Говори, а то я пойду и спрошу Рейнара, – угрожаю я и вижу, как её лицо принимает разочарованный вид. Не хочет, чтобы я говорила с Рейнором. – Как ты вообще узнала?

Вижу по выражению лица Эммы её внутреннюю борьбу. Что происходит?

В голову приходит спонтанное воспоминание из детства. Мне 12 лет, я по уши влюблена в парня из параллельного класса. Он популярен, красив и умен. Моя первая любовь. Первое своеобразное влечение. Моя лучшая бывшая подруга на одной из гулянок проболталась о моих чувствах. Но как я боялась, не произошло. На следующий день этот парень зовёт меня гулять. Мы общаемся месяц, и он предлагает встречаться. Я, совсем ещё ребёнок, не зная ничего о чувствах, искренне верю, что это любовь и что она взаимная. Он приглашает посмотреть фильм, предлагает встречаться. Моему счастью нет предела. Но тут он меняет тему и рассказывает про свои бывшие отношения, говоря, что его бывшая была более смелой и опытной. Понимаю, на что он намекает. В школе уже затрагивали тему секса, предохранений и опасностей. Долго ломаюсь, но его слова «Я скучаю по тому, что делала моя бывшая» добивают меня, и я сдаюсь. Признаюсь ему, что у меня никого не было. Он говорит, что всё в порядке, и начинает меня раздевать, целовать. Не могу сказать, что мне неприятно, но всё равно не так, как говорили мои подруги, которые старше меня. Я полностью обнажена, нас разделяет только простыня, и я чувствую, что мне страшно. Но это же любовь? Первая и единственная, все пары так делают. Он расстёгивает ширинку, просит взять его в рот. Долго не могу решиться. Но я же влюблена? Наивна и доверчива. Решаюсь и наклоняюсь. Он останавливает, говорит, чтобы я сняла простыню, говорит, что хочет видеть меня всю. Я подчиняюсь. Проходят секунды, и я слышу дикий хохот. В квартиру врываются мои одноклассники, одноклассники из параллели и ещё кто-то, их я не знаю. Не понимаю, что происходит. Со всех сторон в меня тычут телефоны, пытаюсь нащупать простыню, но ничего нет. Он всё выбросил, присоединился к ним и ржёт. Слёзы застилают глаза, я понимаю, что происходит.Мой первый ад, первая рана.

Вздрагиваю. Эмма дотрагивается до моего предплечья.

– Эй, ты чего? – смотрит она обеспокоенно.

– Он поспорил на меня? – Не хочу юлить, спрашиваю как есть.

– Что? – Эмма смотрит непонимающе. Вижу, как она хмурится, думает. Потом в её глазах появляется понимание, и она приглушённо восклицает: – О Боже, – закрывая ладонью рот.

– Не надо, – отворачиваюсь, ненавижу жалость. – Просто ответь.

– Нет, нет, Мэрри, – быстро отвечает она. – Он не спорил. Нет, просто в столовой рассказывал, а мы подслушивали.

Просто фантастика!

– Кто «мы» и кому рассказывал? – Резко разворачиваюсь лицом к Эмме. Злость часто помогает мне справиться с неожиданными эмоциями.

– Кудрявому парню, не знаю, как зовут, в очках. – На секунду замолкает. – Он не говорил ничего плохого, просто сказал, что занят сегодня, так как вы идёте в «Атас».

– Кто «мы», Эмма? – Давлю я.

– Мэрри, мы просто сидели рядом и кушали. Подслушали случайно. – Вижу, врёт.

– Так, я иду к Рейю. – Достали эти игры.

– Ладно, ладно! – Выставляет руки вперёд. Думает, сможет меня остановить? – Я и Ричард.

В кабинете наступает тишина. На самом деле я могла догадаться, но спросить куда проще.

Выдыхаю.

– У тебя всё в порядке? – неожиданно спрашиваю.

– Да, – непонимающе отвечает Эмма, хмуря брови.

– А по-моему, нет. Ты сейчас попросила не идти на встречу с Реем, – я злюсь, и меня несёт, – не хрена не объяснив. – Наклоняюсь к ней, а она напрягается. – Навела меня на неприятные воспоминания. – Это наша первая ссора. Но остановиться не могу. – В конце сжалась как цыплёнок и всё из-за чего? – Я развожу руками. – Что за детский сад, штаны на лямках? Ты можешь нормально объяснить? Или выметайся, то что ты говоришь, ни черта не понятно и не весело. – На подкорке сознания проносится мысль, что, возможно, пришёл конец нашей дружбе, даже особо не начавшись. Но я не хочу больше скрывать свои чувства. Не хочу бояться потерять людей, пусть будет как будет.

– Мэрри, – жалобно пищит Эмма. Вижу грусть и жалость в её глазах. Я вижу, что она поняла, о каких неприятных воспоминаниях я говорю. Чёрт. Отворачиваюсь, сдерживая слёзы и эмоции. – Прости.

– Эмма, уйди, я хочу побыть одна.

Тишина. Эмма ничего не говорит, но и уйти не стремится. И вот только я решаюсь накричать на неё и выкинуть, как она произносит:

– Ричард мне всё рассказал, – вздыхает. – Если честно, то я подумала, что между вами ничего и быть не может. – У Эммы сегодня задача дня – напомнить мне о всех плохих событиях? – Но в столовой, когда мы ели, Рей специально сел рядом. – Она замолкает, а я настораживаюсь. – Я видела взгляд Рея, когда он смотрит на тебя. Помню тот день, когда мы прибыли, и то, как прожигал Рей взглядом и тебя, и Ричарда. – Хочется её поторопить, но сдерживаюсь. Сердце в предвкушении чего-то особенного. – Потом в столовой Рей тоже там был, и я даже на секунду подумала, что, возможно, вы вместе. Понимаешь? – Чувствую, что вот-вот и из груди вырвется мой глупый орган. – Потом я узнала, что нет, и перестала за ним наблюдать. Но сегодня… – Честное слово, от нетерпения хочется удариться головой об стену и закричать: «Рожай быстрее, Эмма!» – В общем, он вместе с кудряшом сел за стол с нами. Я видела, как он поглядывает на Ричарда с довольным выражением лица. Его дружок тоже. И тут кудряш выдает: «Значит, ты и Мэрри? Сегодня в „Атас“, в 18:00? В принципе, ожидаемо». – Эмма пытается передразнить голос, по-моему, Сэм зовут кудрявого дружка Рея. – Но всё бы ничего, только Ричард повернулся к Рейнарду и переспросил. Я дико удивилась. – Я тоже. – Даже Рейнар на секунду выпал, так неожиданно встрял в их разговор Ричард. Но Рей быстро собрался и сказал: «Ничего, не твоё дело». На что Ричард сказал: «Посмотрим», быстро собрал свой поднос и ушёл.

Повисло молчание. Потом Эмма продолжила:

– Мэрри, я не знаю, что происходит, что между вами, но прошу, не ходи на встречу с Рейнаром, – Эмма выпрямилась и смотрела прямо мне в глаза. – Не пойми неправильно, но реакция Рича необычна, я его таким не видела. – Она снова замолчала. Я же ждала продолжения. – Он мой брат, могу лишь предположить. Но всё моё нутро кричит о том, что и Ричард будет там.

Сердце, которое до этого, как будто бы побывало на американских горках, произвело удар, ещё один и ещё один, внизу живота отдаваясь приятным жжением. Есть выражение «Бабочки в животе». Так вот, это были они.

Вижу глаза Эммы, всё тоже беспокойство и явное сожаление, что она рассказала мне, ведь на моём лице сияет счастливая улыбка.

Я ему не безразлична!