– Здесь ты соверршенно пррав, – великодушно согласился Маркиз.
– Это все в прошлом, – заключила Яна.
– А это что-то вроде видеолетописи?, – спросила Марина, указав на панели.
– Это… – Кэрсо-Лас озадачено хмыкнул, – вроде кладовой моей памяти, дневник. Иногда полезно переосмысливать то, что было в свете новых обстоятельств.
– Это твои воспоминания?
– Не совсем, – он страдальчески закатил глаза, – это отпечаток объективной реальности, снятый с оставленного мною гематитового следа.
– Зря ты это сказал, – добродушно оскалилась Яна, с радостью меняя тему, – теперь объясняй что такое гематитовый след.
Кэрсо-Лас обречено вздохнул.
– Любая сила, которую мы используем, отпечатывается в гематите, если он есть поблизости, – он вытащил из нашитого на колено кармана выточенный в форме ромба камешек серо-стального цвета.
– Батеньки мои, да у меня браслет такой был, – ахнула Яна.
– Да, во Внутреннем Поле его много, здесь он штучный, – кивнул Кэрсо-Лас, – снять отпечаток с собственного следа не представляет трудностей, а поскольку сила не существует без реальности, снимается все событие, в котором она была использована. Но я не могу снять картинку с чужого следа, я могу лишь констатировать, что имело место применение той или иной силы. Так я нашел вас. Неконтролируемые, взрывные потоки найти проще всего.
– Но…
– Умоляю, избавьте меня от необходимости делиться техническими подробностями, – сморщился Кэрсо-Лас.
– Ты нашел нас еще до того, как мы поняли, что обладаем силой, – напомнила Марина, не обратив внимания на его страдания.
– О да! Лампочки в ее доме, – кивок в сторону Яны, – просто так перегорали, стоило ей разозлиться посильнее, я уж молчу о парочке не установленной природы пожаров, а ты всего лишь отбросила на пару метров вторую намеревающуюся задавить тебя машину.
– Я это сделала?
– Ко всему прочему, ты сумела затуманить память всем смертным очевидцам, причем уже находясь без сознания. И кот тоже отпечатался…
– Кота попрошу не трогать, – фыркнул Маркиз, предостерегающе вытягивая вперед лапу с выпущенными когтями, якобы исключительно с намерением потянуться.
– Я есть хочу, – не с того не с сего сообщила Яна, – ты, может быть, вообще не ешь, мы же земляне привыкли кушать по меньшей мере два раза в день
– Скоро отвыкните, – улыбнулся Кэрсо-Лас и тут же прибавил, – мы засиделись, прошу за мной, покормлю, – с этими словами он пулей вылетел из кабинета, девушкам пришлось спешно последовать за ним.
Маркиз был не в восторге от подобной стремительности, мурча себе под нос нечто похожее на ругательство, старался не отстать от голодных спутниц, при этом умело сохраняя гордо-независимый вид.
Кэрсо-Лас ждал их у центральной лестницы.
– Не торопись так, – попросила Марина, прежде чем он занес ногу на ступеньку.
Они прошли три витка, и тут лестница внезапно кончилась, уткнувшись в просторный зал, казавшийся таким из-за смотрящих с противоположных стен друг на друга зеркал от пола до потолка. На полу лежал ковер, приковывавший взгляд вытканным на нем сложным, кубистским узором. Окон здесь не было, зал освещался исключительно прикрученными к голым светло-серым стенам бра в виде широких подносов с держателями для свечей толщиной в молодой дубок. Всего таких светильников Марина насчитала шесть штук, при чем промежутки между ними были далеко неравными, да и висели они на разном уровне.
– Постойте здесь, – попросил хозяин, выходя из тени лестницы.
Остановился он четко посредине зеркального коридора, в следующую минуту зеркало, обращенное к нему, медленно поползло вверх, сворачиваясь в рулон, пока полностью не оказалось у потолка, открыв еще одну лестницу. Только теперь Кэрсо-Лас пригласил гостей подняться к нему.
– Здесь начинается мое личное пространство, до вас кроме меня здесь никого не было, я не знал как поведет себя защитное поле силы, – счел нужным пояснить он.
– Спасибо за оказанное доверие, – хищно улыбнулась Яна.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты приводишь нас в святая святых…
– Не понял, – пожал он в ответ плечами, – что значит святая святых и при чем тут доверие…
Марина слегка тронула подругу за руку, молча кивнула на прозрачную лестницу, смутно вырисовывающуюся в темном проходе.
– Ладно, веди нас, Сусанин герой, – вздохнула Яна, прошмыгнув вперед.
– Кто такой Сусанин герой? – шепотом спросил Кэрсо-Лас, наклонившись к самому уху Марины.
– Исторический персонаж, герой поговорок, – также тихо ответила та, но поймав его еще более озадаченный взгляд, добавила, – забудь, это…
– Ничего не значащая игрра слов, – закончил за нее, проскочивший между ними тигро-кот.
Обстановка комнаты, в которую они в итоге попали ничем не отличалась от обыкновенной, привычной обеим девушкам. Встроенный шкаф-купе, низкая широкая кровать, заправленная черным атласным покрывалом, у окна письменный стол, на столе груда книг и керосиновая лампа, у противоположной стены комод, над ним, на стене зимний, совсем земной пейзаж – заснеженный лес, узкая тропинка через мохнатые сугробы ведет к стоящей на опушке леса бревенчатой избушке, из трубы валит уютный дым, а в единственном окне горит свет. Рядом с комодом стоял, судя по всему, обеденный стол, заставленный чайными чашками, конфетницами и прочей хозяйственной утварью, в край стола вмонтирована мини плитка или что-то очень на то похожее, сбоку к стене прибита полукруглая полка—антресоль, под ногами традиционный ковер в тон покрывалу.
– Да, – Яна аж присвистнула от удивления, – кто бы мог подумать, что великий ветер живет столь скромно!
Не утруждая себя излишней учтивостью, Маркиз без промедления забрался на постель, широко зевнул, свернулся калачиком с недвусмысленным намерением сейчас же заснуть.
Похоже, Кэрсо-Ласа нисколько не оскорбило подобное поведение четвероногого гостя.
– Есть печенья, фрукты, могу сварить кофе, – совсем по-домашнему предложил он, извлекая из недр подвесного шкафа мандарины, коробки со швейцарским шоколадом, кофемолку, брикеты с печеньем и банку с цукатами.
– Давай помогу, – Яна в последний момент подхватила пачку печенья и порвавшийся пакет с круассанами, – гляди-ка, все свежее, можно? – не долго думая, она вцепилась зубами в сдобную мякоть булки.
– Конечно, кстати, есть чай…
Марина подошла к письменному столу, зажгла керосинку и комнату залил ровный мягкий, желтоватый свет, превратив бесконечную синеву за окном в абсолютную черноту, времени от времени разрываемую далекими мерцающими вспышками звездного света. В сердце закралась щемящая грусть, вдруг вспомнился дом, тихие вечера за столом на кухне, ни к чему не обязывающие разговоры, смех…
Стало очень холодно, она зябко поежилась, но тут взгляд упал на названия книг – английские, санскрит, греческий, латынь, испанский, немецкий, русский… Ей ничего не стоило их прочитать: «Сильмарил»; «Властелин колец»; «Сказки русские народные»; «Гарри Поттер», «Хроники Амбера»; «Легенды викингов»; «Сказание о Шамбале»; «Тысяча и одна ночь»; «Мифы древней Греции»…
Великий Ветер любил сказки.
Потянуло чудесным кофейным ароматом. Марина очнулась от собственных размышлений, обернулась. Яна раскладывала угощение на столе, Кэрсо-Лас разливал кофе по чайным чашкам, Маркиз мирно дремал на кровати, прикрыв нос пушистым хвостом.
– Так кто же у кого что перенял, люди у нас или мы у людей? – тихо пробормотала она, положив обратно на стол «Вечера на хуторе близ Диканьки»
* * *
– Откуда же такая роскошь? – наконец пресытившись, спросила Яна.
Марина допила остатки кофе и, отряхнув руки от крошек, также вопросительно посмотрела на гостеприимного хозяина.
– Иногда я все-таки человек, – усмехнулся Кэрсо-Лас, подумал и взял еще одно печенье, – и ничего человеческого мне не чуждо. Сладости из Внутреннего Поля, кофе здешнее, ведьмаки выращивают.
– Это еще кто? – удивилась Яна.
– Лучше спроси у кота, это его подданные, в смысле существа его владений. Если хотите, можете ванну принять…
– Да же так!…
– Правда, вместо воды сжиженный озон, – предупредил он.
– Есть разница? – с надеждой и сомнением переспросила Марина.
– Для меня нет, для вас, не знаю, – Кэрсо-Лас поднялся из-за стола, покажу. Там сами определитесь…
Девушки не возражали. Как и предполагала Марина, ванная комната располагалась за противоположным зеркалам парадного холла. Прежде чем поднять аналогичную зеркальную штору, Кэрсо-Лас, как и в прошлый раз попросил обеих девушек постоять в стороне.
Ванная комната по размеру соответствовала спальне, а сама ванна представляла собой небольшой бездонный бассейн, наполненный нежно-голубым сиянием. Пол и стены были отделаны обыкновенным серо-голубым кафелем. Комната освещалась лишь далеким светом звезд, струившимся в вытянутое готическое окно.
Марина присела на корточки, зачерпнула в ладонь прозрачный голубоватый свет из бассейна. На ладони остались мелкие капли. Тем временем Кэрсо-Лас объяснял Яне предназначение изогнутых ручек, торчащих из бортиков.
– Это для тепла, это для охлаждения, это для запаха. Есть лаванда, розмарин, иберис, мята, стибранга… здесь запахи иные, чем вы привыкли…
– Они легче, – прищелкнула языком Яна, с видимым усилием открыв очередной «кран», – рассеянней, что ли. Как здорово! – хохотнула она и принялась стаскивать с себя плащ.
– Мне уйти? – наивно полюбопытствовал Кэрсо-Лас
– Как хочешь, мне без разницы, – отмахнулась Яна, сбросив с себя остатки одежды, – Эех! – она с размаху плюхнулась в голубое сияние, которое тут же проглотило ее целиком.
– Это нечто легче воды! Она пролетит насквозь!!! – воскликнула Марина.
Кэрсо-Лас мгновенно оценил ситуацию, не спрашивая более ни о чем, реактивной торпедой влетел в глубину. Марина затаила дыхание, до рези в глазах всматриваясь в ровную поверхность, чуть светящегося изнутри тумана.
Неожиданно все взорвалось, из середины бассейна взметнулся столб пламени. Марина отпрянула назад. Из растаявшего в воздухе бело-голубого дыма вынырнул изрядно потрепанный Кэрсо-Лас с бездыханным телом Яны на руках.
– Что случилось?! – испугалась Марина.
– Я не учел, что она огонь, – поморщился Кэрсо-Лас, вытащив из ничего диван, уложил на него девушку, – Арлоста! – прохрипел он, падая на колени.
На Марину, откуда ни возьмись, свалился его плащ.
– Накрой ее, согреется, придет в себя, – похоже, говорить ему было трудно, тяжело дыша, он вцепился в спинку дивана, уронив голову вниз.
– А с тобой все будет в порядке? – неуверенно спросила Марина, укрывая подругу.
На него было страшно смотреть, обожженные руки, судорожно сжимающие подлокотник дивана кровоточили, серебристая кольчуга потемнела от мельчайших частичек сажи, кончики волос обгорели, а когда он обернулся, стало видно, что вся левая половина лица представляет собой сплошной ожог.
– Конечно, я бессмертный, – вымученно улыбнулся Кэрсо-Лас.
Марина присела рядом, осторожно провела ладонью по его обожженной скуле, в пальцах запульсировало тепло. Она закрыла глаза, поймав в себе волну живительной энергии, легко направила ее вовне.
Кэрсо-Лас глухо застонал.
– Больно? – почувствовав, что он вот-вот окончательно ослабеет, Марина крепко прижала к себе его голову.
– Уже нет, – еле выговорил он, – как ты это делаешь?
– Я гашу огонь внутри твоего тела, – Марина открыла глаза, отняла от его лица свою, словно приклеившуюся ладонь, под которой более не обнаружилось ничего похожего на ожог, не осталось даже следа. – Давай сюда руки, давай, отцепись, – она аккуратно высвободила диванный подлокотник от его цепких пальцев, словно безвольный манекен развернула его самого на сто восемьдесят градусов, прислонив к спинке дивана. – Потерпи еще чуть-чуть…
Его ладонь в ее ладонях и темно-синяя бездна столкнулась с прозрачно-голубой высью, на секунду обе силы скрестили шпаги, будто оценивая насколько они могут быть опасны друг для друга. Оценили. Они не антагонисты, не соперники. Уже набравший мощь полыхающий изнутри ураган безропотно дал проглотить себя сметающей все на своем пути штормовой волне живительной прохлады.
На другой руке раны затянулись сами собой, Кэрсо-Лас изогнулся буквой зю и отключился.
– Чем вы тут занимаетесь? – сонно спросила Яна, выглядывая из-за спинки дивана.
– Что за садизм такой?! – вдруг рассвирепела Марина, – Ему можешь рассказывать, что ты не специально, что не со зла, смотри на меня, тебе говорю!!! – в темно-синих глазах бушевал девятый вал.
– Тебе то что?! – грозно вспыхнула сплошная стена черно-красного зарева, – Пусть почувствует какого это! Ему жаль, велико оправдание! – Яна говорила тихо и очень зло.
От напряжения вокруг трещали искры, Марина же, напротив, орала так, что дрожали стены.
– И что легче стало?! Это тебе вернуло твою память или, быть может, дало возможность повернуть время вспять?! Что-то изменилось?! Тогда какого дьявола!!! Он мог бы вышибить окно и обернувшись ветром тут же исцелиться, только нас бы при этом снесло к чертям собачьим и не известно, каковы были бы последствия! Что ты этим добилась бы?!
– Да, мне легче, это он смог меня погасить, а что сделала я, всего то подпалила его не самую важную оболочку, хотела парочку шрамов оставить на память, а ты…
– Это не шрам на память! Это обманутое доверие!!! Он наивен как ребенок, это подло!
– Тебе откуда знать?
– Я вода, забыла, первейшее свойство воды – беспристрастное восприятие. Я не могу не чувствовать суть меня окружающего, – значительно тише и мягче отозвалась Марина, – да, ему много сотен тысяч лет, только живет он в мире, где все до безобразия просто. Здесь нет ни предрассудков, ни денег, ни власти, здесь даже вражды как таковой нет, где же тут набраться нашей с тобой ржавчины?
– Брось, он ре раз бывал в нашем, тьфу, пропасть, короче во Внутреннем Поле… – похоже, Яна окончательно остыла.
– Он изучает мой мир по сказкам, – грустно усмехнулась Марина. Ярость улеглась, уступив место совсем человеческой усталости.
– Он приходит в себя, – заметила Яна, указав на дрогнувшие веки свернувшегося в жутко неудобной позе ветра в обличье человеческом, – мне извиниться перед ним?
– Делай, как знаешь, впрочем, сначала лучше оденься.
Яна скрылась за высокой спинкой, решив последовать данному совету, загремели ременные пряжки, Марина сдавила руками остервенело гудящие виски.
– Спасибо, – кто-то бережно приобнял ее.
Ей не нужно было гадать кто именно. Совершенно отдавая себе отчет в совершеннейшем идиотизме своих действий, она, рыдая кинулась к нему на шею.
– Что опять случилось? – словно сквозь сон расслышала она обеспокоенный голос Яны.
Кэрсо-Лас промолчал.
– Эй…
Марина из последних сил постаралась взять себя в руки.
– Все в порядке, – ее трясло как в лихорадке, зубы друг на друга не попадали.
– Слишком большие энергозатраты, – тихо пробормотал Кэрсо-Лас, – ты пока не в достаточной степени владеешь своими возможностями, а здесь, все-таки чужая территория, – он сгреб ее в охапку и полетел прочь из ванной.
Яна впопыхах влезла в сапоги.
– Подожди, ей, – застегиваясь находу, она ринулась следом, – мне в отличие от некоторых приходится пользоваться ногами.
– Подвинься, хвостатый…
– Уррр, мяу, – раздался недовольный вопль.
– Погрей…
– А что пррроизошло? – зевнул сонный Маркиз.
– Потом расскажу, – буркнул Кэрсо-Лас, бережно опуская свою ношу на кровать, – Слушать сюда, туалет, если вдруг понадобиться, вон там, – продолжал чеканить он, но Марина уже не понимала, кому и зачем он это говорит, – советую отдохнуть и тебе тоже, я зайду за вами позже, у нас трудный путь.
Что-то мягкое и теплое накрыло ее с головой.
– А ты куда? – сквозь неодолимо накатывающий сон услышала она раздраженно—взволнованный голосок подруги.
– Мне надо подумать, – ледяным клинком резанул ответ.
Марина вздрогнула, но усталость взяла верх, она провалилась в насыщенный цветами и далекими, теперь уже малозначащими воспоминаниями сон.
«Шел дождь, накануне пятнадцатого дня рождения Яны они вместе сидели на ее кухне от души веселились, создавая сказочные прожекты на будущее. В их мечтах она – погруженная в науку деловая женщина, а Янка, конечно же, преуспевающая бизнесвумен, достигшая всего сама, счастливая в браке…
Янка прикуривает первую в своей жизни сигарету и почему-то грустнеет: «Либо это будет, либо жизнь пуста».
«Что же будет потом?» – собственный голос со стороны звучит иначе.
«Потом – не будет, как не будет и этого» – Яна слишком сильно щелкнула по сигарете, зажженная часть отваливается, – «Это всего лишь мечты, но если не мечтать, совсем крыша съедет, или застрелиться во цвете лет захочется.
«Но почему, все это может стать реальностью!»
«Для тебя, да, мне же просто не может так повезти»
Дождь хлещет по стеклу, а в глазах у подруги стоят совсем недетские слезы. Картинки меняются все быстрее и быстрее, пока не превращаются в калейдоскоп бессмысленных образов – старая часовня, речной песок, камнеметатели из компьютерной игрушки разбивают в щепки окованную серебром дверь, за которой томиться огонь. Кэрсо-Лас стоит на коленях перед наполненной до краев густой кровью чашей, а над ним грозная тень занесенного для свершения казни палаша. И надо делать выбор, самый страшный из всех возможных…»
Марина в ужасе вскрикнула и резко села на кровати.
Вокруг все дышало неземным спокойствием, тускло светилась древняя керосинка, на ее коленях лежал огромный пушистый хвост крепко спящего кота, словно разделительная полоса растянувшегося между девушками. Яна спала, закинув руку ему на шею, за метровым стеклом среди бесконечной черноты скулил ветер.
Марина протерла слипающиеся глаза, где-то внизу хлопнула дверь, и вновь все смолкло. Вставать не хотелось, тем более, что сумбурный кошмар не дал возможности нормально отдохнуть. Она придвинулась поближе к коту, бесцеремонно накрылась его хвостом и постаралась снова заснуть.
На сей раз обошлось без сновидений.
Глава 4
– Вставайте! – грянул ледяной сильный голос.
За окном царила густая чернильно-черная ночь. Керосинка на столе угрожающе зашипела, длинные тени в испуге метнулись по стенам. Яна вскочила как ошпаренная, Маркиз сонно зевнул, и приоткрыв щелочки глаз, удивленно огляделся по сторонам. Никого, только неведомо откуда взявшийся сквозняк.
– Я буду ждать вас внизу, не тяните, – вновь загудела пустота.
Звук заполнил собой все крошечное пространство комнатенки, заложив уши.
Марина тяжело вздохнула, потрепала по загривку ничего не понимающего Маркиза. Загрохотали, все в раз захлопнувшиеся двери, сквозняк улетучился.
– Он обиделся? – поморщилась Яна, сползая с кровати.
– Нет, не думаю. Он что-то понял и пока, а может и вовсе, не намерен делиться с нами, – пожала плечами Марина.
– Тогда к чему этот цирк? – фыркнула наполовину встревоженная, наполовину раздосадованная представительница огненной стихии.
– Спроси, что попроще.
– Глупые девчонки, он с самого начала что-то скррывал, не договарривал, а теперрь вот засомневался, находу подметки ррвет, как говорриться, – проурчал жутко довольный своей проницательностью кот.
– Ладно, пошли вниз, – Марина погасила лампу, и комната вновь залилась синим, прозрачным светом.
Завтрака им не предложили, впрочем, девушки более не чувствовали потребности в земной пище. В них почти не осталось ничего прежнего, даже одежда стала невозможно мала, особенно это касалось Яны, ставшей намного выше своего бывшего роста. И если высокомерия ей и прежде было не занимать, то теперь к нему прибавились еще и по истине королевская стать, осанка и величавые манеры. В черных глазах то и дело вспыхивали грозные искры, обещавшие в любой момент стать всепожирающей лавой беспощадного пламени. Рядом с ней Марина казалась хрупкой дюймовочкой, но только на первый взгляд. Эта хрупкая, в масштабах этого мира девушка таила великую силу, столь же неумолимую и, пожалуй, более загадочно—темную.
Проходя по площади, разделявшей башню и главные ворота, они отметили, что строения дворца Кэрсо-Ласа уже не кажутся им непомерно громадными, как в предыдущий раз. Сам хозяин все-таки принял ставший им привычным облик, но продолжал молчать.
Серебристо-синий мир окружил их со всех сторон. Они не спеша шли по раскручивающейся перед ними беломраморной ковровой дорожке, сворачивающейся позади них, стоило им пройти несколько шагов.
Кот шел рядом с Яной, с завидной невозмутимостью мурлыкая себе в усы земную попсовую песенку. Марина думала о своих снах. Яна же целиком сосредоточилась на переставшем на ней застегиваться плащом и резко укоротившихся джинсах. Никто не чувствовал необходимости или желания что-либо говорить.
Вскоре замок Кэрсо-Ласа остался далеко позади, внизу клубился сиренево-синий туман, вокруг вспыхивали и гасли серебристые лучи, ничего не менялось, но ощущение неподвижности почему-то не было. Они шли и шли, не чувствуя никакой усталости, бесконечный рулон их тропинки не уменьшался впереди и не увеличивался сзади. Легкий ветерок, любому бы смертному показавшийся ураганом, играл длинными волосами девушек, навевая смутные воспоминания о летнем отдыхе.
Прикосновение ветра, пожалуй, было единственным ощущением, сопровождавшим их поход. Они не чувствовали твердой поверхности под ногами, усталости или холода. Мир вокруг не менялся, сколько бы километров не оставалось позади. Но неожиданно что-то переменилось. Воздух вдруг начал густеть, с каждым шагом становился все плотнее, пока впереди не выросла невидимая, но вполне осязаемая стена.
– Здесь начинаются владения Мии-Дарърет, – неохотно пояснил Кэрсо-Лас, – я не думаю, что она позволит дамам без объяснений пройти по ее территории, надо решить, стоит ее посвящать в наши дела или обойдем низом?
– Я за «низом» – с готовностью вскинулся Маркиз, по-видимому, притомившись от однообразия окружавшего пейзажа.
– Я за скорость, – пожала плечами Гаитоэранта (на Яну это создание уже явно не тянуло).
Марина дотронулась до невидимой преграды – от нее веяло полуденным зноем, эдакий суховей, легкий, жаркий, иссушающий все на своем пути. Сила Кэрсо-Ласа казалась нейтральной, но скорее походила на морской бриз, а тут… Конечно, Гаитоэранта не могла того не почувствовать и именно поэтому, нет, только поэтому ратовала «за скорость».
– Я не пойду дальше, – неожиданно для себя самой резко заявила Марина, отступая на пару шагов.
– Я предпочел бы до поры до времени, так кажется говорится у вас, сохранить в тайне маршрут нашей экскурсии, – усмехнулся Кэрсо-Лас.
«Это почему же?» – подумала Марина, впрочем, не особо удивившись.
– Значит есть, что скрывать, – вслух высказалась Гаитоэранта.
– Вниз, вниз, вниз, – пропел Маркиз, – а как?
Отойдя на пару метров от тропы, Кэрсо-Лас сотворил два белых жезла, из которых, грохоча и сверкая, выпорхнули несколько молний, во все стороны полетели голубые, жалящие холодом искры, воздух завибрировал, зазвенел, зажужжал, постепенно образуя уходящую вниз воронку.
– Брр, надеюсь, ты не думаешь, что я полезу туда? – ошалело спросил Маркиз, шерсть у него торчала во все стороны, хвост нервно подрагивал, всем своим видом кот выражал крайнее неудовольствие.
– Не беспокойся, ты съедешь как с горки, пространство внутри абсолютно статично.
– Успокоил, нечего сказать, – фыркнул рассерженный царь зверей, молотя себя по бокам взъерошенным хвостом.
– Да, уж, – хохотнула Гаитоэранта. – ну ладно, если другого нам предложить не в состоянии, я пошла… – она осторожно приблизилась к краю воронки.
– Еще один шаг, несколько восхитительных минут и ты на месте, – не без сарказма парировал Кэрсо-Лас.
– Только после вас, – огрызнулась Гаитоэранта.
– Да пошли вы, куда подальше, – стремительно теряя терпение, Марина растолкала обоих и с разбегу упала вниз.
Ее бережно подхватил воздушный поток, падение замедлилось, спустя мгновение она поняла, что может принять любое удобное ей положение. Не раздумывая, она улеглась на невесомой перине, прикрыла глаза, предвкушая долгий необременительный полет.
Вверху замелькали фигурки ее спутников, похоже, прения наконец-то прекратились.
Спуск оказался короче, чем можно было предположить, впрочем, когда они вдруг вылетели из клубящейся воронки своеобразного лифта, стало понятно, насколько велика была скорость полета.
Внизу мелькнули укрытые шапками вечных льдов вершины гор, крутые склоны, усыпанные пестрыми цветами высокогорные плата, гигантские ступенчатые водопады. В следующий миг стали различимы и быстро увеличивались в размерах покрытые изумрудной листвой деревья, еще мгновение и Марина лежала на земле, среди высокой травы.
В нос ударил ошалелый аромат разнотравья: терпкий полыни, сладковатый шалфея, свежий ромашки…
Как же она успела соскучиться по ним. Где-то рядом заливались цикады, по небу лениво катились порванные в клочья облака.
– Ты в порядке? – свет заслонила тень Кэрсо-Ласа.
– Да, – просто ответила Марина, про себя подумав, что только теперь чувствует себя в безопасности в полной мере.
– Ваурр! – возликовал шлепнувшийся где-то поблизости Маркиз, – Я дома! Здоррово! Как же хоррошо! – он прыгал и кувыркался, приминая траву – огромный серый тигр с проворством и замашками домашней кошки.
– Нечего сказать, красота, – ворчливо отозвалась Гаитоэранта, – шли бы и шли по ровной поверхности, нет, надо было, ни с тем делом, позаботиться о кочках и буераках. У меня, между прочим, сапоги на каблуках, – ей наконец-то удалось выбраться из неглубокого овражка, в котором она оказалась после приземления.
– Нам понадобится проводник, – вдруг вспомнил Кэрсо-Лас, чем не мало удивил всех остальных.
– А ты на что? – фыркнула Гаитоэранта, стряхивая с себя цветочную пыльцу.
– Нам надо найти проход в горах, скрытый каньон, а я не знаю… – растерянно пожал плечами Кэрсо-Лас.
– Горры? Я не вижу никаких горр, – блаженно проурчал растянувшийся в траве кот.
Марина обвела взглядом раскинувшуюся панораму: слева стеной стоял лес, справа и впереди виднелись отроги скалистых красно-коричневых гор.
– Полагаю, спрашивать где север или юг не стоит?
– Почему же, ты стоишь как рраз лицом на северр, – отозвался Маркиз и добавил в ответ ее удивленному взгляду, – посмотрри на свою тень, а меж тем, я точно знаю, что полдень еще не наступил.
– А…а, – интерес Кэрсо-Ласа, подобравшегося к ним поближе, быстро угас, – пора двигаться дальше.
– Я бы перрекусил сначала, но…
– Вот, еще одна прелесть пешей прогулки, мне тоже есть хочется, – тут же нашлась неугомонная представительница огня.
– Ладно, есть все равно нечего, может впереди что-нибудь подвернется, – заключила Марина, стаскивая с себя свитер.
И маленький отряд вновь двинулся в путь. Спасаясь от расшалившегося ветерка, дувшего теперь как ему заблагорассудиться, девушки стянули волосы: Гаитоэранта поясом от плаща, Марина найденной в кармане резинкой. По крайней мере, теперь ничего не лезло в глаза. Вокруг кружились тысячи мошек, многим из которых дела не было до нечеловеческого происхождения той крови, которую они норовили попробовать. И все-таки было что-то в этом дискомфорте неуловимо родное для обеих девушек, не говоря уже о светящемся, словно начищенный самовар, Маркизе. А вот Кэрсо-Ласу приходилось не сладко, похоже, он впервые оказался в подобных условиях. В конце концов, плюнув на учтивость, он полетел, в метре от земли.
– Эй, аккурратней, – одернул его кот, – если ты не желаешь посвящать посторронних в наши планы, то лучше вообще не прредупрреждать о себе…
– Каким образом? – переспросил тот, удобно устраиваясь в невидимом летящем кресле.
– Таким! Это территоррия пррирроды, тебя учуют, – огрызнулся Маркиз.
– Правда, слезай, нам завидно, – согласилась Марина.
С несколько театральным стоном Кэрсо-Лас опустился на землю.
Не прошло и часа, как все убедились в абсолютной справедливости слов кота. Их окружили странные создания, внешне лишь отдаленно напоминающие людей. Они возникли ниоткуда, вынырнули из высоких зарослей и, обступив путешественников со всех сторон, замерли, наставив на них круто изогнутые игрушечные луки со стрелами наизготове.
– Ну и ну, – только и смогла вымолвить Марина, разглядывая худощавые фигурки миниатюрных воинов.
Самые высокие едва доставали ей до плеча, а Кэрсо-Ласу буквально дышали в пупок, острые ушки на макушках по-звериному нервно подрагивали, на вполне человеческих лицах застыло выражение воинственной решительности, только в круглых, занимающих почти половину лица глазах металось изумление. Видно им не случалось прежде встречать в своих охотничьих угодьях подобных прохожих. Одеты аборигены были в зеленые мохнатые комбинезоны и черные кружевные воротнички, рукавами спадающие на худые плечи.
Гаитоэранта от души расхохоталась.
– Это кто у нас такой нервный? – любезно осведомилась она у ближайшего к ней существа.
Ответил Маркиз.
– Это маганы, воины кочевники, зловредные граждане, смею вас заверить.
– В проводники не годятся? – спросил Кэрсо-Лас, осторожно отодвигая пальцем нацеленный ему в пах наконечник стрелы.
– Кун кэикэ наи кэ дун наиканкэ, – претендующим на свирепость тоном заикал, судя по золотому обручу на голове, предводитель.
– Ага, щас, прям все бросим и кинемся переводить, – вновь рассмеялась Гаитоэранта.
– Он говоррит, что мы их пленники и должны теперрь идти с ними, – любезно пояснил Маркиз.
– А как же, обязательно, – Гаитоэранта щелкнула пальцами, высекая серию искр, но Марина тут же погасила их, ухватив подругу за руку.
– Подожди, у них наверняка есть, что поесть, чем они могут нам угрожать, будь их пара сотен?
– Они, поди, все сырьем едят, – пожала плечами та, но идея ей явно понравилась.
– В чем проблема, пожарим, – лучезарно улыбнулась Марина.
– Да убери от меня эту штуку! – неожиданно рявкнул Кэрсо-Лас на тыкавшего ему в бедро стрелой заворожено глядящего на него снизу вверх бедолагу.
Тот свалился как подкошенный, а все прочие побросали луки и рухнули на колени, закрывая локтями макушки.
– Уно каикаика таина кэуакананауна, – залепетал предводитель.
– Вот теперрь они объявляют себя нашими пленниками и прросят не отррезать им уши. – довольно мурлыкнул Маркиз, утробно заурчав.
– Браво! – от смеха Гаитоэранта буквально сложилась пополам, – Мастер класс проведения дипломатических переговоров.
– Чего? – Кэрсо-Лас не ожидал подобного эффекта, – Чего это с ними?
– Напугал ты их до чертиков, – сквозь смех объяснила Марина, – эй, вы там, поднимайтесь, – она приподняла одного из горе – воинов за шкирку, поставив на ноги. Тот взвизгнул и снова упал на колени, бормоча что-то совершенно нечленораздельное.
– Он умоляет оставить ему его уши и обещает вылизывать ваши ботинки по три раза в день, – перевел кот.
На этот раз засмеялся даже до сего момента остававшийся невозмутимым Кэрсо-Лас.
– На кой черт мне его уши, – с трудом переводя дыхание, пробормотала Марина, – сможешь перевести ему, чтобы они показали нам путь и дали поесть?