История моей рок-группы
Когда вышла «Взорви», мы стали думать о поиске музыкантов в группу. Я подал объявление на стене группы в Школы рока Вконтакте, а также в своем официальном паблике.
Началось все с того, что мне в комментариях написал парнишка лет одиннадцати с вопросом: «Совсем начинающий гитарист подойдет?». Мне в принципе было без разницы, какой возраст. В общем, первого гитариста нашел. Начали с ним общаться Вконтакте, вроде как всех все устраивало.
Примерно в это же время нашел барабанщицу. Это была довольно мощная и сильная барабанщица из школы рока Соня Арабаджян. Она так же, как и я, занималась у Александра Сальцева на ударных.
Тогда же нашелся басист Рома Артамонов. В общем, казалось, что состав нашел практически за два дня. Но поскольку начиналось лето, я понимал, что вряд ли мы начнем репетировать раньше осени. В течение лета папа мне подал мысль, что гитарист еще мал по возрасту, вряд ли его куда-то пустят на репетицию, например, или, тем более, в другой город на концерт. Поэтому я отсеял его. Басист сам ушел, сказав, что ему не нравится тот стиль, в котором я хочу играть. Я обратился к папиному преподавателю по гитаре (он занимался гитарой в школе рока), и этот преподаватель приискал мне гитариста из своих учеников. Этот был уже постарше. В клавишники я взял Витю Артамонова. Бас мы так и не нашли. В итоге мы собрались на первую репетицию только к середине ноября 2019 года. Три чертовых часа мы разбирали песню «Расстаться». Я тогда еще надеялся, что смогу ее сделать со своей группой. После той репетиции, когда мы ехали в метро, Соня сказала: «Ну, вы, конечно, классные, но это не мой стиль. Так что я, наверное, пас». На другое утро написал мне гитарист. Суть сообщения была примерно в том, что у него завал по учебе, занятия по гитаре, в общем, тридцать три дела, и поэтому он тоже уходит. Я был в полном шоке. Прошла всего одна репетиция, и пол группы нет. Обидно…
В декабре того же года Сигмер съездил в свой родной Смоленск и дал в тамошней школе рока мастер-класс. Там он познакомился с преподавателем по гитаре и с музыкантами, игравшими под его началом. Сигмеру пришла мысль, чтобы эти музыканты стали моей группой. Он познакомил меня с ними. Все вроде как хорошо, но в какой-то момент я узнал от Сигмера, что он узнал от их наставника, что они играть мои песни не хотят, а сказать мне об этом напрямую – бояться.
В 2014 году на школьном концерте к девятому мая наш школьный барабанщик Никита Ивкин выступал со своей группы из Охтинского клуба. Спустя два года после этого выступления, я про них вспомнил, и хотел петь у них в группе. Но не сложилось, но это уже другая история. Они раньше репетировали в клубе «Березка», который находился недалеко от нашей школы, а потом этот клуб переехал в дом молодежи «Квадрат». Вот туда-то я и поехал в поисках музыкантов. По понедельникам, средам и пятницам там работает Курбатов Андрей Серафимович. Я к нему приехал и сказал, что хочу играть в группе и набрать музыкантов для сольного проекта. Кстати, проект я думал назвать своим псевдонимом.
За две – три вылазки в Квадрат я сколотил себе состав. И мы начали репетировать. «Взорви», в принципе, получалась неплохо, но еще одна песня с мини-альбома (тогда я стал потихоньку давать музыкантам песни Альфред Нобеля) «Твоя игра» получалась из рук вон ужасно. Барабанщик никак не мог нормально сыграть синкопированный (неровный, смещенный в долю ритм) в припеве.
К марту из группы ушли басист и соло-гитарист. На смену Никите (соло-гитаристу, ушедшему от нас) пришел новый гитарист Леша Яковлев. Но тут грянула пандемия, и четыре месяца мы не репетировали вообще. К концу июля Квадрат еще не был открыт, но уже можно было репетировать. И я показал своим ребятам, что есть еще много репетиционных точек кроме Квадрата, к которому они так привыкли. А поскольку у басиста не было своего баса, у барабанщика своих барабанов (всю аппаратуру они брали в Квадрате), я взял барабанщика, у которого были свои барабаны, и басиста, имеющего свой бас. И вот мы снова начали репетировать. Весь август мы прорепетировали просто замечательно. Но в конце августа барабанщик ушел от нас, сославшись на большую занятость в других коллективах. Я забыл про гордость и, говоря молодежным языком, панты, и вернул прежнего барабанщика в команду. Но еще через некоторое время, когда у меня в университете был особенно сумасшедший день, Леша (гитарист) написал мне в контакте следующее сообщение: «Привет. Тут такое дело… меня пригласили в группу, у них песни лучше наших. Ну, я типа все». А на репетициях я периодически видел, что его заносило поиграть в другом стиле. Я был в шоке. «Леша», – сказал я ему. «Зачем же ты мучил себя и подавал мне ложные надежды? Я же видел, что ты предпочитаешь другой стиль».
В общем, мы снова стали искать гитариста. Попробовался один – играет хорошо, но не хотел этим заниматься, попробовался другой – играть почти не умел. И я понял, что с этим нужно что-то делать.
И я решил играть «металл», думая, что для «металла» проще найти гитариста. К нам вернулся Никита, который был в первоначальном составе. И у нас сменился басист, потому что прежний просто перестал ходить на репетиции и вообще выходить на связь. Вообще он был как будто не в себе: много пил, потом просыпался, не помня, где он и как сюда попал. Бывал даже в полиции.
Я взял в команду басиста Сигмера Илью. Мы начали пытаться писать свои песни. Все шло хорошо, мы даже были почти готовы выступить на отчетнике в Школе рока, но в какой-то момент мне написал Никита. Он сказал, что не хочет больше играть со мной в группе, потому что не видит меня в «металле». Но отчетник он был готов отыграть, «Чтобы не быть крысой», – как он выразился. Но за месяц до концерта я подумал, что не нужны мне такие музыканты, которые не заинтересованы в репетиции (пока каждому не напишешь и не спросишь, готов ли порепетировать, никто не ответит), у которых нет своих инструментов и т. п. и я объявил это музыкантам. Естественно, во всем, что происходит, обвинили меня. В общем, я снова остался без группы.
Но надо ж было как-то отыграть отчетник! И я это сделал с сессионными музыкантами: Михаилом и Иваном (преподавателем по гитаре в школе рока). Я дал им материал, они его разобрали, и за две репетиции мы его сделали.
В день концерта я приехал, разумеется, раньше всех. Музыкантов еще не было. Я знал, после кого я должен был выступать, но все двигалось слишком быстро. В какой-то момент я понял, что уже почти сейчас нам нужно выходить на сцену, а музыкантов нет. Костя, директор Школы рока, сказал, чтобы я не переживал, и что можно нам поменяться местами с тем, кто будет выступать после меня. Этим человеком был Костя Крест. Это был мужик лет сорока, который играл на гитаре и «пел» свои песни. Точнее, пением это сложно было назвать. И когда он понял, что мои музыканты опаздывают, он начал кричать: «Почему группа ЯнГрейг не готова?! Я приехал специально пораньше, чтобы спокойно переодеться и подготовиться, а теперь я должен нервничать?!» Мои музыканты успели только-только перед самым выступлением, еще бы чуть-чуть, и они бы опоздали. Но и это еще не конец. Выйдя на сцену, Михаил увидел местные барабаны, на которых играют неопытные барабанщики, а, по идее, у каждого барабанщика должен быть свой стафф с барабанами. У Михаила он был. И когда он увидел местный, он начал материться и командовать, чтобы его убрали. Я и Оля, арт-директор, краснели за него. «Где-то я его раньше видела», – сказала Оля. «Барабанщик Олега», – пояснил я. «А, ну тогда я не удивлена», – сказала она. Но, в общем и целом, отыграли концерт на ура.
Начался 2021 год. Мне уже стало без разницы, на чем играть в группе, главное, чтобы она была. И вот, я решил примкнуть к группе Никиты Ивкина клавишником. Группа называлась «Легенда о солнце». Ребята писали тексты и музыку сообща, основываясь не на каких-то трендах, а на своих вкусах и душевных переживаниях. Мне нравились их песни, я давно хотел с ними наладить связь. И вот, у меня это получилось. Их солист Кирилл с псевдонимом Кириляк, дал мне самый важный их материал, который они наиболее часто играли, я его разобрал и в феврале начал играть в их составе.
Я подъезжал к метро Балтийская, а там меня встречал на машине их басист Андрей, и с ним мы ехали на Красный треугольник. Так было всегда и со всеми музыкантами. Мне с моим зрением сложно добраться в места, где я не был или где легко заблудиться. В метро я ориентируюсь хорошо, но на улице меня иногда встречают и провожают в то место, куда нужно прийти, если я там не был или не запомнил дорогу. И вот, я играл с Легендой. Мы сыграли один концерт в Квадрате и готовились к концерту, посвященному их десятилетию. Ближе к лету Кирилл стал делать афишу. Поначалу он мне сказал, что я могу брать его клавиши, а на репетициях брать в аренду, но когда дело дошло до концерта, он сказал, чтобы я сам со своими клавишами разбирался и его не трогал с этим. А потом он сказал, что если на концерт придет мало народу, то группа вынуждена будет распасться. Я приходил к ним в проект за долговременным сотрудничеством, чтобы научиться работать в группе, писать песни и т.п., а не затем, чтобы после очередного концерта все опять кончилось. И вообще, какой смысл было отмечать десятилетие и десять лет отправить псу под хвост, если потом все разрушать? В общем, мы не сошлись в этом вопросе во мнениях с Кириллом, и я ушел из Легенды. Снова крах.
Летом было какое-то недолгое время, когда я хотел играть панк, но это было недолго.
В сентябре 2021 года я перешел на второй курс университета. У нас поменялся староста. Им стал Кеша Муравьев. Как-то раз он мне отправил запись на стене в контакте о том, что рок-лаборатория Герцена ищет музыкантов для набора в группы. Возможна была ориентация на собственный материал. Меня это заинтересовало и я поехал на прослушивание. Придя на прослушивание, я дал флешку местному звукорежиссеру и с удивлением понял, что он тоже незрячий. Как я это понял? По звукам запускающейся программы экранного доступа NVDA. Вот это поворот! В общем, после прослушивания мне нашли состав довольно неплохо играющих музыкантов. Кеша в нашей группе стал барабанщиком. Я хотел назвать группу Ян Грейг, но руководительница рок-лаборатории Светлана сказала мне посоветоваться с ребятами. В итоге общими усилиями нашли название для группы – «Когнитивный диссонанс».
Перво-наперво разобрали мои песни. Все было хорошо, нашли басиста, нам добавили женский бэк-вокал. Всех все устраивало. У нас на курсе учился один пацан, который имеет большие связи в музыкальной сфере. И вот через Кешу и этого парня (зовут его Кирилл) мы попали на европейский конкурс. Надо было за него заплатить сто евро, то есть 1400 рублей с каждого, и прислать видео с тем, как коллектив играет. И мы записывали и присылали. И прошли во второй тур, и эти деньги нам вернулись.
Если дойти до финала, можно было дать концерт где-то в Германии и попасть под шефство организации, которая организовывала этот конкурс. Но, к сожалению, последнего не получилось. Не только потому, что началась война, а потому что мы сами не дошли до последнего тура. В общем же и целом все было более, чем шикарно. Мы дали концерт в Герцена к новому году, выступили на отчетнике в Цоколе. И вот, Сигмер подал мне идею выступить во Пскове на его концерте.
Наши ребята были всеми фибрами души за это, мы начали готовить новую программу. Все было прекрасно, пока Кеша не посмотрел в интернете фотографии клуба, где мы должны были выступать. В ту ночь, когда он это сделал, было довольно много сообщений в беседе группы, а утром он мне написал лично: «Гриша, давай переговорим насчет Пскова». Я уже тогда понимал, что это не к добру, и не ошибся. Он начал мне в звонке говорить, что нам туда ехать нельзя, что нас там изобьют, что наш стиль не подходит под эту атмосферу и все в таком духе. Он сам боялся туда ехать, и в итоге сделал так, чтобы никто никуда не поехал. Он попросил, чтобы я сказал гитаристам, что все отменяется, а Сигмеру – что гитаристы не готовы ехать. Я его выслушал, а потом подумал: «ну и зачем мне вообще музыканты, если все заканчивается кидаловом!». Пришлось мне гитаристам сказать все, как есть, а Сигмеру я врать не собирался. В итоге через десять дней я высказал Кеше все, что думаю на этот счет. И он сразу же завелся, начал говорить, что это я от папы узнал про манипуляцию, потому что он психолог, что это я его кинул и т. п. При этом, я ему сказал, что я не хочу больше играть в группе, но хотел бы сделать его песни сольно, на что он мне сказал, что я не имею на это права, хотя он мои песни будет исполнять. В общем, на этой почве мы разругались с ним в пух и прах. Он мне сказал: «Ты понимаешь, что я больше никогда не буду с тобой сотрудничать?».
– Да, я понимаю, но ведь как к старосте я могу к тебе обращаться?, – спросил я.
– Как к старосте, – можешь.
Прошло минут пятнадцать. Он мне написал следующее сообщение: «Знаешь… взвесил все факты в данной ситуации… Мы с тобой не будем общаться абсолютно. Твой жест повлияет на всю ситуацию… Ни в кафе и не в трамвае мы не будем больше рядом…»
С учёбой/ организационными моментами разбирайся сам. Я буду помогать тем, кто не обходится с друзьями или хотя бы товарищами, как СССР в период перестройки… С теми, кто не разваливает всё, что было хорошо построено и могло расти дальше… Прощай, Григорий Ильич».
И через секунду я оказался у него в черном списке. В черном списке у старосты… на этом моя история с музыкантами почти что кончилась, по крайней мере, на данный момент.
Мое музыкальное положение сейчас
В итоге во Псков я съездил с папой. Далее выпустил еще один сингл, который Олег писал для Смоленских музыкантов. Он сначала написал им эту песню, они прописали инструменты, а он вокал, потом он эту песню «отдал» мне. Я на готовую минусовку записал вокал. Песня вышла в июне прошлого года. Я дал концерт в свой день рожденья в клубе «Гараж-сарай». Сейчас даже непонятно, есть ли у меня группа, или нет. Вроде есть барабанщик, но, в то же время, других музыкантов нет, да и я сам не располагаю временем репетировать. Что будет дальше, уже не могу загадывать. Не знаю.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПУТЕШЕСТВИЯ В ТЕМНОТЕ
«Белая трость»
Был октябрь 2016 года. В конце сентября мы с семьей ездили на Кипр не смотря на то, что была уже учеба. Когда мы первого октября вернулись, и я вышел в школу.
Как-то меня встретил Александр Анатольевич и сказал, что я на следующей неделе еду в Москву. Всем известная незрячая певица Диана Гурская организует фестиваль, где незрячие и слабовидящие дети из разных городов России поют с большими звездами на одной сцене. Фестиваль проходит каждый год и носит название «Белая трость». Он приурочен ко дню слепых, который отмечается в октябре. Каждый год фестиваль проходит на разных площадках Москвы. От нашей школы ездило много ребят: Егор Комаров из нашей параллели пел с Марком Тишманом, Полина Федотова, что училась у Анны Владимировны до меня, пела со Львом Лещенко. И вот, мне сказали, что и мне выпала честь спеть на этом фестивале.
– С кем? – спросил я у Александра Анатольевича.
– С каким-то победителем «Голоса», – ответил он.
Я тогда подумал, что это победитель проекта «Голос» для взрослых.
В общем, нам прислали песню, которую мы должны были с ним петь. Вообще это песня Кипелова, а победитель просто сделал свою версию этой песни. Называется песня «Я свободен». Когда я услышал эту песню, я подумал, что очень уж высокий голос у этого певца, даже для взрослого голоса. Как бы то ни было, я должен был петь второй куплет сольно и припев с ним вместе, а он пел остальные куплеты. Несправедливость здесь заключается в том, что звезды пели вживую, тогда как участники пели под заранее записанную фонограмму.
И вот мы в школе записали фонограмму той части, которую должен был петь я. Затем Александр Анатольевич купил билеты на «сапсан» (я приносил ему копию своего паспорта, чтобы он по ней мог это сделать), и мы 13 октября поехали в Москву.
В этот день я встал около пяти утра, потому что поезд отправлялся в 6.52. Папа меня проводил до вокзала, где меня встретил Александр Анатольевич. Мы подошли к поезду. На входе в поезд у нас стандартно проверяли билеты по паспорту, затем сказали, где кто сидит. Александр Анатольевич предупредил меня, что чтобы зайти в поезд, нужно широко шагнуть, чтобы не упасть на рельсы. Это было полезно, учитывая, что я мог и не увидеть, тем более в утренней темноте, что между рельсами и поездом большое расстояние.
В общем, мы сели, и поезд поехал. Мама мне с собой в дорогу дала термос и сырники, которые я съел в первый час поездки, и потом совершенно не знал, чем заняться, поскольку нужно было ехать в среднем около четырех часов.
Когда мы приехали в Москву, нас встретил кто-то из организаторов фестиваля. Мы сели к нему в машину и поехали к цирку, находившемуся на проспекте Вернадского. Именно там и проходил в том году фестиваль. По дороге мы узнали, что я буду петь с Даниилом Плужниковым, победителем детского «Голоса». Вот это поворот! С одной стороны, я подозревал, что не совсем это взрослый голос, но с другой стороны ожидал, что буду петь все-таки с победителем взрослого «Голоса». Ну, думаю, ладно, с детским, так с детским.
Приехали в цирк, сдали вещи в гардероб и пошли к залу, где должны были выступать. Мне отчасти повезло в том плане, что все звезды, кто там выступает, приезжают обычно за пять минут до самого выступления, чтобы не светиться на людях, но Даниил был, хоть уже известным, но еще не такой большой звездой, поэтому он, как и я, приехал с самого утра.
Мы смогли с ним порепетировать утром. Я подошел к тому стулу, где он сидел, и поздоровался с ним. Он был очень маленького роста, но я не предавал этому особого значения: понятно, раз в детском голосе пел. Когда я пожимал ему руку, меня смутило, что в ней почти не было костей, она была как будто полая. Я подумал, что мне показалось.
В общем, мы пошли на арену репетировать. Меня также удивило, что он сидит на стуле, когда поет. Странно, думаю, неужели у него что-то с ногами? Потом, когда порепетировали, я решил с ним пообщаться, хотел поговорить о проекте «Голос», о музыке и т. п. Мы с ним сели недалеко от арены и начали общаться. К нему постоянно подбегали фанаты, желавшие с ним сфотографироваться. Когда подошла одна женщина и тоже захотела с ним сфотографироваться, она попросила, чтобы ее сфотографировал на фоне него кто-то из нас. Даниил сказал про меня: «Он не сможет, я…» и осекся. Как потом я увидел, он сидел в инвалидной коляске. Он раз попытался встать, куда-то пойти и по дороге упал. Я поначалу подумал, что это он балуется, и счел это странным для победителя крупнейшего проекта, но потом понял, что у него действительно есть проблемы со здоровьем. Но когда я узнал, сколько ему на самом деле лет, я был в шоке. Он был очень мал ростом, и я бы дал ему лет семь на вид, ну максимум десять, а ему четырнадцать. Я потом узнал, что все это значит.
В общем, мы с ним пообщались, а потом у нас был, по сути, весь день до концерта. Мы пили чай, ходили по цирку. Везде меня сопровождал Александр Анатольевич. Вечером начался концерт. Круто, конечно, было понимать, что ты находишься в Москве, а у тебя под носом бегают звезды большой эстрады, такие как Валерия, Александр Олешко, Кети Тапурия, и т. п.
И вот дошла очередь до нашего выступления. За номер до него мы собирались за кулисами. И клоун, который выводил на сцену незрячих, сказал мне, чтобы я на последнем припеве присел, чтобы Даниил подошел ко мне, чтобы мы сравнялись по росту. И зачем, думаю, было репетировать, если за минуту до выступления все переигралось?
Одной из ведущих концерта была Елена Малышева, которая ведет программу «Жить здорово». И вот она объявляет: «Даниил Плужников…», при этой фамилии зрители устроили овацию, «…И Егор Иванов». Стоп! Почему Егор? Это она так объявила меня. Видимо решила, что Григорий и Егор – одно и то же имя.
Когда мы спели все три куплета и припев, начался очень длинный проигрыш, после которого я должен был присесть, чтобы Даниил ко мне подошел. А где кончается этот проигрыш, я не помнил, поэтому я время от времени посматривал на него, когда он начнет подходить ко мне. В итоге из-за того, что мы это почти не репетировали, я присел кое-как, но в целом все удалось. Даниилу многие дарили цветы, а он все эти цветы передарил мне. Мне еще подарили говорящие весы! Их нужно чуть-чуть пристукнуть об пол, чтобы они включились и голос оттуда сказал: «Весы готовы к работе». Потом на них нужно встать, и через время опять же голосом будет озвучен вес в дробных значениях. Эти весы у нас есть и работают до сих пор.
После концерта мы с Александром Анатольевичем поехали на той же машине обратно к вокзалу. В купейном вагоне он мне объяснил, что у Даниила врожденная болезнь, связанная с развитием в росте, поэтому он и ходить почти не может, и микрофон у него был перекидной через ухо, потому что рукой не мог удержать обычный и т. п. С нами в купе ехал еще один мужчина, который никак не был связан с фестивалем. Александр Анатольевич помог мне дойти до туалета (сам бы я не нашел туалет в поезде, потому что там все двери одинаковые, и непонятно, что где), я почистил зубы, переоделся в спальную одежду, потом он также проводил меня до купе, помог постелить постель, и я лег спать. Утром поезд должен был приехать в Петербург в восемь утра. Где-то за час, может за полчаса до приезда, мы встали, умылись, и начали завтракать. На удивление нам в поезде дали довольно неплохой завтрак: кашу и чай с сахарным кексом. Мужчина, который ехал с нами в купе, спросил Александра Анатольевича: «А что вы делали в Москве?». Александр Анатольевич ответил, что Диана Гурская каждый год организовывает фестиваль, где незрячие поют со звездами. И добавил, как бы невзначай: «Ну, там Лепс был». У меня челюсть отвисла до пола. Что? Мимо меня прошел Лепс, и я этого даже не заметил? Как так? Как говорит руководитель, он пел с какой-то группой ребят, и когда отпел, сразу ушел. Но я был все равно немного расстроен, что я не увидел своего любимого артиста.
7 января 2017 года по телевизору на канале НТВ показывали фестиваль «Белая трость», на котором я выступал. Программа на фестивале была рождественской, хотя сам фестиваль был в октябре. Через две недели наше с Даниилом выступление оказалось на ютубе и собрало множество просмотров. Особенно, конечно, интересовал людей конец, потому что мало того, что меня в начале объявили Егором, в конце я вообще стал вдруг Кириллом. Почему произошло это, вообще не понятно. В комментариях к видео стали спрашивать, кто же все-таки это был: Егор, или Кирилл? А папа ответил, что вообще Григорий. Для показа по телевизору этот момент с Кириллом обрезали. Вся моя семья, включая меня, смотрела мое выступление по телевизору. К сожалению, Лепса и там я не увидел. Не показали просто.