8. Магия Красного и Зеленого
На графике чувствительности рецепторов к длине волны видно, что пики красного и зеленого расположены довольно близко, разница составляет всего 30 нанометров, в то время как синий отодвинут от них на 100 нанометров. Красный свет (с длиной в 565 нанометра) вполне может возбудить зеленые колбочки в полной мере, если будет процентов на 20 сильнее. То же самое произойдет с красными колбочками, если на них попадет сильный зеленый свет (с длиной волны в 534 нанометра). Я говорил, что простые молекулы имеют узкие спектры поглощения, но йодопсин не простая молекула. Множество связей между атомами делает спектр ее поглощения довольно размытым.
Это значит, что имея только красные или только зеленые колбочки невозможно различить эти цвета. Но оба цвета можно легко различить, сравнивая сигналы от красных рецепторов против зеленых и определяя, кто из них сильнее «кричит» о том, что видит свой цвет, кто кричит громче, того и цвет. Сказанное вскрывает в феномене цветного зрения ту же проблему, которая обнаружилась при нашей первой попытке различить «Белое» и «Черное» на Темной стороне.
Синий цвет также невозможно различить имея только синие рецепторы. Если красные и зеленые рецепторы повреждены, что может случиться при генетических повреждениях цветового зрения (дальтонизме), и работают только синие, зрение становится черно-белым с серыми градациями, как при полном отсутствии колбочек.
Зеленый и красный цвета различают карликовые ганглиарные нейроны, называемые Концентрическими простыми противоцветными клетками. Как и у «On» и «Off» клеток, у них имеются рецептивные поля, состоящие из центра и периферии. По типу рецептивных полей они бывают четырех видов:
• с зеленым центром и красной периферией
○ при возбуждающем центре и тормозящей периферии
○ при тормозящем центре и возбуждающей периферии
• с красным центром и зеленой периферией
○ при возбуждающем центре и тормозящей периферии
○ при тормозящем центре и возбуждающей периферии
Каждый из четырех типов ганглиарных клеток, обладающих зелено-красными рецептивными полями, по сути решает одну и ту же задачу: сверяет силу центра и периферии. Плюс означает, что данная область рецептивного поля возбуждающая, а минус – что тормозящая. Два первых типа нейронов предназначены видеть либо не видеть зеленый цвет и являются Зелеными «On» и Зелеными «Off» (Не Зелеными») нейронами. Два вторых типа, соответственно, являются Красными «On» и Красными «Off» нейронами.
За определение синего и желтого цветов отвечают простые противоцветные ганглиарные нейроны с однородным рецептивным полем, не разделенным на центр и периферию. Они бывают двух типов. «Синий (+), Желтый (-)» – выдающие сигнал «Синий» при перевесе коротковолнового света над средне-длинноволновым. «Синий (-), Желтый (+)» – выдающие сигнал «Желтый» при перевесе средне-длинноволнового света над коротковолновым.
Желтый цвет, как я уже сказал, получается при одновременном возбуждении красных и зеленых колбочек. Это кажется совершенно контринтуитивным, но именно так оно происходит на Темной стороне. Смешение Красного и Зеленого – это процесс, крайне зависящий от магии пространства, поэтому его можно использовать как волшебный индикатор для выявления характера настоящей реальности. Если ты потерялся в реальностях и уже не понимаешь, где ты сейчас, смешай КРАСНЫЙ и ЗЕЛЕНЫЙ.
Если на белом листе закрасить какой-либо участок красным и зеленым фломастерами, то мы недвусмысленно получим почти черный цвет. Это естественно для Светлой стороны. Потому что красный пигмент пропускает только красный свет, задерживая другие два, а зеленый, соответственно, – только зеленый свет, задерживая все остальные. Комбинация слоев красного и зеленого пигментов не пропустит никакого света.
9. Желтый на Темной стороне
Если купить на Али два светодиодных фонарика, один из которых дает красный свет, а второй – зеленый, и направить их на стену в темном помещении, мы явственно увидим в месте наложения световых кругов ЖЕЛТЫЙ ЦВЕТ, который, как мы уже знаем, возникает, только если мы на Темной стороне.
Если на круге волчка половину закрасить красным цветом, а половину – зеленым и раскрутить этот волчок, то мы увидим почти белый серый цвет. И это уже означает, что мы оказались на Обратной стороне, где попеременное воздействие то зеленого, то красного гасит оба цвета и порождает ощущение бесцветности.
Единственное место, где я не пробовал смешивать Красный и Зеленый цвета, – это осознанный сон, потому что пока не умею в него попадать. Но я пытаюсь и надеюсь, что рано или поздно это мне удастся. Тогда я обязательно вам расскажу.
Символы – это то, из чего состоит субъективная реальность, и то, в чем она закодирована. Связь между символами и свойствами физической реальности, порождающими символические коды, крайне условна и закодирована личным шифром субъекта.
Мы воспринимаем желтый цвет как нечто связанное с вещами и составляющее их суть. Желтым может быть яблоко, банан, древесная змея, цветок одуванчика. Мы ощущаем желтый цвет иногда как цвет ароматного желтого яблока или цвет тепла и блаженства, исходящего от Солнца. Желтый метал пробуждает в нас радостное ощущение богатства, успеха, процветания, свободы и честолюбия. Желтые листья осени навевают грусть от бренности нашего бытия.
Ветвь, что сломал для тебя, пожелтела;
Весна, а на ней уже осени след!
(Манъёсю)
Без всех, описанных выше, переживаний и условных связей желтый цвет превращается в ничто. При попытке описать ваше восприятие цветов тому, кто не знает, что такое золото или опавшие листья, вы никогда не сможете быть уверены в том, что под желтым цветом ваш собеседник понимает то же, что и вы. Если же он не способен воспринимать цвета, вы почувствуете, что барахтаетесь в пустоте, пытаясь найти точку опоры, которой там нет. Тем не менее, впервые упомянув о желтом цвете, вы уже создали нечто, породившее между вами и собеседником условную связь. Некоторый символ, который при дальнейшем общении будет приобретать все больше смысла, обрастая плотью. Слепец не сможет воспринять желтый цвет так, как его воспринимаете вы, но есть два способа донести до него ваше знание.
Первый способ – отказаться от субъективной символики чувственного восприятия и рассказать ему всю правду, как есть, о физической природе желтого цвета как электромагнитной волны с расстоянием между гребнями от 565 до 590 нанометров.
Второй способ передать слепцу понятие о желтом цвете – через доступные ему органы чувств. Дайте ему осязать желтое яблоко, желтый металл, осенние желтые листья. Пусть он откусит от яблока, услышит звон металла о металл и шуршание листьев, и он получит свое субъективное представление о желтом цвете.
Возможно, то есть не возможно, а точно, его восприятие желтого будет сильно отличаться от вашего, но через символ вы сможете наладить с ним связь и взаимопонимание. Между прочим, никто не обещал вам, что ваши зрячие знакомые, не говоря уже о рыбках в вашем аквариуме, воспринимают желтый цвет так же, как и вы. Отсюда следует, что спор о том, «каков цвет на самом деле», бессмыслен. Цвет существует, но на Светлой стороне он не то, что мы о нем думаем, находясь на Темной. Внутренний мир у каждого свой, и единственный способ связать эти миры – создать символ. Они удивительны тем, что могут обозначать несуществующее и непостижимое, к примеру, «небытие» и «бесконечность».
Цвет имеет символическую природу и проявляется только в тех реальностях, где пространство насыщаемо магией символических полей. Светлая сторона крайне бедна магией, поэтому в ней цвет существует только в виде длины волны светового излучения.
На Темной стороне магия символических полей уже достаточно сильна, чтобы позволить цветам существовать отдельно один от другого. Законы Темной стороны порождают три основных цветовых начала: красное, зеленое и синее и одно дополнительное, желтое.
На Обратной стороне символическая магия – это первозданная стихия, порождающая саму реальность. Под воздействием мощнейших символических полей разделенный цвет сливается вновь, превращаясь в многомерные цветовые пространства, такие как RGB, CMYK и т. д. На Обратной стороне возникают неспектральные цвета, у которых нет своей длины волны в физической реальности, такие как пурпурный, оливковый или коричневый.
10. Цвета, превращенные в Символы
Итак, сработала магия Темной стороны, и данные, полученные в результате измерения сигналов, пришедших на рецепторы сетчатки, превратились в символы «Черный» и «Белый», «Красный» и «Зеленый», «Синий» и «Желтый». Эти символы предназначены для передачи сообщений и принятия решений. Для этого их надо упаковать и доставить в центры высшей нервной деятельности, которые находятся у нас в коре больших полушарий конечного мозга.
Если у нас имеются отправитель и получатель информации и способ передачи данных, формируется канал связи. Для того чтобы доставить символы к адресату, их кодируют и упаковывают в сообщение – это что-то вроде посылки с данными. Чтобы получатель мог прочесть информацию из сообщения, канал связи должен быть доступен ему по своей природе и коды символов должны быть согласованы с отправителем и известны обоим сторонам.
Набор дискретных, разрешенных и заранее согласованных символов называется Алфавитом. В нем множество символов четко определено. Если к нам придет символ, не описанный в алфавите, мы его не поймем. То есть иногда бывает и такое, но это не тривиально. Задачи подобного типа называются ребусами, и решать их крайне затруднительно. Прочтение древнеегипетских надписей потребовало столетий.
Можно ли считать информацией данные, не понятные получателю? Это хороший, философский вопрос, который может значительно расширить наше понимание и определение информации и ввергнуть в бездну глубочайших размышлений, но он плохо формулируется на Темной стороне, потому что здесь непонятный символ может означать только неисправность.
Рецепторные и биполярные нейроны сетчатки не умеют кодировать символы для дальней передачи и генерировать полноценные нервные импульсы, поэтому они перепоручают задачу ганглиарным нейронам. А это уже классические нервные клетки с длинным мощным аксоном (живым электрическим проводом), покрытым жировой изоляцией. Аксоны ганглиарных нейронов собираются в мощный белый нервный кабель, называемый зрительным нервом.
Дальше я снова вынужден дать немного матчасти, потому что невозможно понять работу мозга, не зная его устройство. Любая информационная система, как и любая машина, имеет два плана: Внешний (функциональный) и внутренний (созидающий). Каждый из этих планов неполон и неполнота проявляется в том, что мы можем иметь любое произвольное количество теорий, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть, находясь только на одной из сторон. Вы найдете «матчасть номер два» в Дополнениях.
11. Каналы связи, или Передача данных
Каждый ганглиарный нейрон выпускает живой проводок (аксон), который способен передавать сигналы в виде электрических импульсов. Каждый аксон представляет собой отдельный канал связи, который, пройдя по дороге массу приключений и переключений, приходит в первичную зрительную кору больших полушарий конечного мозга и присоединяется к звездчатому нейрону IV слоя. Около миллиона каналов объединены в зрительном нерве в линию связи. Осталось закодировать наши символы в сообщение и передать по этой линии.
Количество информации, которое можно передать по каналу связи, зависит от количества его допустимых состояний. Если он – аналоговый, то поддерживает бесконечное число состояний, вопрос только в том, способен ли получатель различить между ними. Мы уже обсуждали эту тему и знаем, что если он не демон, а простой смертный, то нет, потому что получение информации упирается в возможность измерить сигнал, а у нас, простых смертных, есть принципиальные проблемы с измерением бесконечности.
Впрочем, и с каналами, имеющими конечное количество состояний у нас все обстоит далеко не идеально. К примеру, когда мы используем для общения устную речь, мы передаем друг другу последовательность звуков, фонем. В письменной речи каждой такой фонеме соответствует буква алфавита. Чтобы передать такую букву в одном сигнале, канал должен иметь около 30 состояний, для письменной речи – лучше около ста, чтобы поместились и заглавные буквы, и знаки препинания. Чем больше количество состояний, которыми мы нагружаем канал связи, тем труднее становится их различить. К примеру, с расстояния в 50 метров уже нельзя расслышать фонемы речи, но все еще возможно понять, говорит человек или нет. Увеличить четкость связи можно, уменьшив количество состояний канала, а наименьшее такое число, которое все еще позволяет передавать хотя бы одно различие, – это два.
Аксон ганглиарной клетки может находиться в двух состояних, либо покоя, либо возбуждения и это позволяет переслать сообщение с простейшим ответом «Да» или «Нет». Подобный ответ, с одной стороны, дает нам возможность передать сообщение на максимальное расстояние из-за высокой степени различимости, но с другой – содержит минимально возможное количество информации, потому что более короткого ответа на вопрос быть не может. Представленный в двоичном числовом коде такой ответ называется Битом от слов Binary Digit. Бит принят как минимальная единица измерения информации, соответствующая выбору (1) или (0) между двумя несовместимыми состояниями.
Техника передачи данных, при котором мы кодируем символы, используя отдельные биты информации, способные принимать значения (1) или (0) называется цифровым. Если алфавит содержит только два символа, то для передачи одного из них понадобится один бит. При увеличении количества символов в алфавите, кодировка каждого из них потребует больше единиц информации. Этого можно достичь либо передачей последовательной серии сигналов один за другим, либо параллельной, по нескольким каналам.
Если бы мы захотели прередать один символ из шести возможных по одному цифровому каналу связи, используя последовательность сигналов, то для этого нам понадобилось бы от одного до шести вопросов и столько же ответов. Это «черный» – «Нет»; Это «белый» – «Нет»; Это «красный» – «Нет»; Это «зеленый» – «Нет»; Это «синий» – «Нет»; Это «желтый» – «Да».
В принципе, если исхитриться, передачу символа из шестибуквенного алфавита можно свести всего к трем вопросам, если каждый раз делить алфавит пополам. Это («черный», «красный» или «синий») – «Нет»; Это («белый» или «зеленый») – «Да»; Это «белый» – «Да». Но больше ничего с этим сделать нельзя. Когда придет ответ «Да», мы не знаем, поэтому время передачи сообщения будет неизвестно. Естественно, что в такой неопределенности жить нельзя, особенно если за каждым камушком тебя поджидает некто, желающий тебя съесть.
В случае, когда скорость передачи сигнала невелика, а время реакции критично, несомненно, лучше воспользоваться параллельной передачей данных. Мы передаем только «есть» или «нет», без цвета символа и его локации на картинке, т. к. они уже заранее закодированы в самом канале.
Каждый ганглиарный нейрон может генерировать данные только одного, свойственного ему, символа. Это может быть «черный», белый, «красный», «зеленый», «синий», «желтый». Аксон каждого такого нейрона представляет собой отдельный канал связи, а сообщения от разных нейронов передаются параллельно. Если по нервному волокну зеленого «On» нейрона пришел электрический импульс, этот нейрон увидел предназначенный ему «зеленый» цвет. То же самое происходит с каналами всех остальных цветов.
Врата Обратной стороны
На Темной стороне информация предстает перед нами как масса черных и белых, синих и желтых, зеленых и красных кубиков. Караванщик, обитатель этих мест, который взялся доставлять их на Обратную сторону, простой и неотесанный демон, он даже не умеет читать, но способен аккуратно грузить и доставлять кубики на место, потому что возит их каждый день. Он раскладывает их в специальные сундуки с ячейками, грузит эти сундуки на верблюдов и везет, стараясь не трясти и не переворачивать, чтобы не нарушать порядок.
Давайте и мы присоединимся к караванщику, чтобы продолжить наш путь. Он знает дорогу и приведет нас к границе Обратной стороны наилучшим маршрутом. Кроме того, раз уж мы направляемся в область сознания и хотим приобщиться к его тайнам, нам стоит привыкать общаться с духами.
– Как зовут тебя, дух Темной стороны?
– Мое имя – Мухамал Альмукаб (محمل المكعب), но зови меня прости Мухамал. А как зовут тебя?
– Называй меня Инженер, потому что здесь, в этом странном месте, у меня нет других имен. Мы ищем путь к Обратной стороне. Я понимаю, что ты идешь туда, позволишь ли нам присоединиться к тебе?
– Да, я буду рад попутчикам, мой путь долог и одинок. За разговором он станет короче, а время пройдет быстрее, и мы оба сможем узнать что-то новое для себя.
– Я надеюсь, Мухамал, мы тебя не разочаруем, потому что пришли со Светлой стороны.
– Светлая сторона – удивительное место, но мне туда нельзя. Не потому, что я боюсь грабителей, а потому, что у меня нет необходимой телесности, я просто не смогу там быть.
– Скажи, Мухамал, я вижу у тебя в поклаже кубики белого, черного, зеленого, красного, синего и желтого цветов. А знаешь ли ты об иных цветах?
– Об иных цветах иногда говорил страж Обратной стороны, но я никогда их не видел, а если и увижу – не узнаю. Все мои кубики только тех цветов, о которых ты сейчас упомянул. Но, пожалуй, Инженер, я сейчас открою тебе интересную вещь, о которой ты, скорее всего, даже не догадываешься. На самом деле у кубиков нет своих цветов.
– Как так?
– Давай остановимся, и я тебе покажу. Возьми зеленый и синий кубики и поменяй их местами. Что ты видишь?
– Да, ты прав, Мухамал. Кубики действительно поменяли цвета, зеленый стал синим, а синий зеленым. Но, так как я пришел со Светлой стороны, я, наверное, знаю секрет чуда, которое ты мне сейчас показал. Видишь ли, по пространству Светлой стороны натянуты особые нити, мы зовем их аксонами. Дело в том, что каждая такая нить привязана к источнику какого-нибудь цвета, и цвет этот поменяться не может. На Светлой стороне, ячейки в сундуках, которые ты везешь на верблюдах, и есть эти нити. И, когда мы перекладываем кубик из ячейки в ячейку, он должен принять цвет нити.
– Ты говоришь странные вещи, Инженер. Я слышал про нити судьбы, но мне трудно понять, как ячейки могут быть нитями. У меня много свободного времени в поездках, и я обычно думаю о природе цветов. Но чем больше я размышляю над ними, тем труднее мне понять, что они такое. Я смотрю на кубик и вижу, что он – есть, но когда я думаю о том, что он собой представляет, то понимаю: у него нет ничего своего, кроме места. И цвет, и положение кубика – это свойства ячейки. Просто иногда она полна, а иногда пуста. Не может ли быть так, что кубики нам только кажутся, а на самом деле их нет?
– Мухамал, ты же сам сказал, что кубик есть. Если бы их не сущестовало, они не были бы нужны и ты бы их не перевозил. Но ведь это не так, и ты ведешь свои караваны на Обратную сторону!
– Да, Инженер, давай положим кубики, как было, потому что духи Обратной стороны не любят, когда они перемешаны, сходят от этого с ума.
– Мудрецы, которых мы называем философами, говорили о бытии, то есть о том первом есть, из которого возникает реальность. Возможно, кубики в ячейках состоят из этого бытия, по крайней мере здесь. Просто, когда мы спрашиваем, есть ли кубики на самом деле или их нет, мы сначала должны ответить на вопрос, что такое «на самом деле».
У нас, на Светлой Стороне, тоже есть нечто, напоминающее загадку твоих кубиков. Ученые, изучающие основы бытия, нашли, что у нас все состоит из мельчайших частиц. Исследуя их, они установили, что те на самом элементарном уровне состоят из трех кварков, и раскрасили последние, как и у тебя, в три основных цвета: синий, зеленый и красный. Но оказалось, что разделить эти кварки нельзя, они согласны быть только вместе. Возможно, Мухамал, за Светлой стороной есть что-то совершенно иное, но выйти туда мы не можем, как и ты – на нашу сторону.
– Вот и врата Обратной стороны, мы достигли цели нашего пути. Ты говоришь странные вещи, Инженер, но мне интересно тебя слушать. Если снова окажешься в наших местах, я буду рад тебя видеть.
У меня для вас добрая весть. Добравшись до первичной зрительной стриарной коры, мы завершили наш путь по Темной стороне. Грузчик привез тележку с кубиками, выгрузил ячейки и положил на стол накладную. Ее подписал Страж Светлой стороны, отпустил грузчика и стал извлекать из мозаики кубиков информацию для создания представлений и образов.
Завершение Темной стороны происходит в первичной зрительной коре, в тот момент, когда из отдельных точек изображения формируются первые линии, а затем и более сложные фигуры, то есть реальность возникает вновь из новых данных и того, что мы о ней уже знаем.
Во время нашего пути по Темной стороне я подробно разобрал, как возникают символы цветов, и попытался понять их природу. Нематериальность символов в качестве феноменов субъективной реальности я взял, как традиционную установку древнего консенсуса, принятого материалистами и идеалистами, в качестве одного из правил их философского поединка.
Ну вот, я опять заговорил о материальном и духовном. Время обеда еще не пришло, так что удовольствуемся чем-нибудь легким. Несите хлеб с сыром и заварим еще по стакану чая. Надо все-таки пофилософствовать по поводу нематериальности символов и символики.