Поезд в Лесу

Глава пятая. Одиночный Город

– Надеюсь… Ладно, это сейчас, наверное, не так важно. Извини, что гружу.

– Ничего. Если что-то будет не так, я скажу.

– А… хорошо. Ты, кстати, сам-то что-нибудь будешь?

– Я уже поел.

– Понятно.

Я приступила к своему завтраку. Сердце моё вдруг сжалось. Никто ведь и не заметит моего отсутствия. Друзей мне за все мои девятнадцать лет толком обрести не удалось, а читатели… их у меня кот наплакал. За окном всё также ласково светило тёплое весеннее солнце, пели птицы и таял снег, который вскоре должен был уступить землю первой поросли. А я не могла в полной мере ощутить всё это, потому что меня оставили надежды. Как иронично всё-таки выходит – творчество, всегда бывшее смыслом моей жизни, теперь лишило эту самую жизнь красок, а саму меня всяких сил.

– Всё в порядке? – спросил Слава.

– Да. Просто… задумалась.

– О чём?

Я немного помолчала. Мне снова показалось, что мои слова будут звучать как-то глупо. Однако Слава ждал, так что, наверное, стоило сказать.

– Ну… сейчас весна начинается. Красиво так. Воодушевляюще. По идее. А я… не могу всем этим насладиться. Потому что я устала от того, что давало мне смысл жизни. От того, чем я, в сущности, являюсь.

– Ты про искусство?

– Ага.

– Ну смотри. Я более чем уверен, что у тебя есть причины для того состояния, в котором ты сейчас находишься. Но оно же не продлится вечно. Может, как раз эта весна и поможет тебе, как знать.

– Может быть… – я с тоской начала ковырять вилкой яичницу, – хотя я на самом деле боюсь, что мне уже ничего не поможет. Я больше не рвусь писать также, как раньше. Я как будто потеряла что-то очень важное.

– Думаю, Лес – это как раз то, что ты потеряла. Ладно. Доедай. Придумаем что-нибудь.

Я пожала плечами и вернулась к своему завтраку. Вскоре с ним было покончено, после чего Слава быстро помыл тарелку (моё желание сделать это самостоятельно было встречено категорическим отказом), и мы принялись собираться на улицу.

– Так. – Слава задумчиво окинул меня взглядом. – Что бы тебе надеть… У меня есть свитер. Только он чёрно-белый. Нормально?

– Да. Вполне.

– Отлично! Думаю, в нём тебе будет достаточно тепло, и сверху ещё ничего не нужно будет надевать.

Через какое-то время я уже стояла на лестничной площадке рядом с лифтом, ожидая Славу. Всё-таки мы были не на первом этаже. Впрочем, откровенно говоря, фантасмагоричность всего происходящего практически перестала меня волновать. В какой-то мере она даже вызывала любопытство, так что мною было принято решение смотреть на всё с позиции Алисы Льюиса Кэррола – да, вокруг меня случаются странные вещи, но, раз они происходят, значит, такова необходимость, а потому надо успевать к ним адаптироваться и воспринимать как нечто интересное, однако само собой разумеющееся. Кроме исключительных случаев, разумеется, но там уже на месте будет понятно, как лучше поступить.

Наконец, Слава вышел и принялся запирать дверь квартиры.

– Мне вызывать лифт?

– Да, конечно.

Я нажала на кнопку. Слава встал рядом.

– Я тебе потом балкон покажу. – сказал он. – Там есть что посмотреть. Но сейчас надо в Одиночный.

– Одиночный?

– Ага. Город так называется.

– А-а-а. Понятно.

Когда мы зашли в лифт, я заметила, что его стены и двери исцарапаны различными изображениями. Среди каких-то непонятных закорючек я различила, например, фигуру девочки и несколько глаз. От Славы явно не укрылось моё внимание к этим «посланиям».

– Обернись. – сказал он. – Там кое-что поинтереснее.

Я повернула голову назад и увидела объявление.

«Сердце дышит Чёрными Ветрами! Оно есть и у этого дома. Билет на сеанс наблюдения за его биением по телефону»

К сожалению, все бумажки с номерами были оторваны.

– Ничего. – сказал Слава, явно заметивший, что меня это расстроило. – Думаю, я знаю, у кого эти сеансы проводятся. Может, как-нибудь сходим. Или нет. Посмотрим. В любом случае, в Городе ты больше такого увидишь. Пойдём.

Мы вышли из лифта. Краем глаза я заметила, что в подъезде тоже есть несколько объявлений. Оказавшись на улице, я тут же ненадолго зажмурилась от яркого света, но уже через пару мгновений привыкла и принялась осматриваться, спускаясь к тротуару.

– А ты часто читаешь их?

– Что? Объявления? – уточнил Слава.

– Да.

– Нет. Мне это не нужно. Я умею Город чувствовать. – Слава обернулся на меня. – Я, знаешь ли, хожу по Граням, поэтому хорошо знаю дороги. А Одиночный, в сущности, из дорог и состоит. Поэтому мне в нём легко. Я как капля крови в венах. Его улицы ведь так-то ими и являются – этот Город, считай, единый организм, как и всё в этом мире. Листья его зыбкие – это точно. Так что какие-то детали я могу упускать. Но основа – ствол, ветви, всё это мне известно. Мы с Одиночным крепко связаны. Поэтому они – Слава указал на доску с объявлениями, – мне и не нужны. Но ты почитай. Тебе наверняка будет интересно.

– Ого. – сказала я с уважением и даже в какой-то мере восхищением. – Надо же. Хорошо. Спасибо.

Я подошла к доске и принялась читать.

«Внимание!!!!!! Тема для обсуждения жильцам:

Куда уходят корабли, которые мы потухли? Зачем, когда, для чего и как? Фиолетовый бриз распускается синим цветком, тёмно-синим карасиком, а ты куда уходишь, мой милый друг? Тебе не дорог наш свет, что в голодное время ненавидит весь мир? Ты когда-нибудь говорил сам за себя? Ты ненавидишь себя? А этот мир? К чему так много ненависти? Самоанализ в моменте. Бабочка. Ярко-красные крючки. Гневное гнездование утят. Куда-нибудь уход. Восемьдесят восемь. Спам.»

«С некоторых пор Театр расширяет свои границы. Это важно знать именно здесь, потому что такой эксперимент не может остаться без внимания Птичьих Драматургов, которые, разумеется, в какой-то мере (пускай пока и не слишком-то точной на данный момент) замешаны в этом Поезде. Но вы тоже подумайте над этим. Театральный клуб – предмет любопытных взглядов. По крайней мере, мне так кажется.»

«Мы ловим птиц на сети из сказок и превращаем их в Птиц. Приходите к заброшенному музею Железной Дороги. Но ни в коем случае не планируйте это слишком строго!! Иначе у нас ничего не получится!!!!»

«Рыбалка ждёт вас у воды в 18:30 в понедельник и в субботу. Приходите узнать, что скрыто в Вашем Море. Вход бесплатный.»

«Внимание, расценки на розовый хрусталь:

Конструкция, обеспечивающая полный уход от суровой действительности – несколько лет Вашей жизни.

Конструкция, помогающая стать известным и продаваемым – несколько Ваших надежд и Ваша искренность.

Конструкция, заключающая в себе сложную рекурсивную концепцию, которая будет скрыта тёмно-зелёным полотном, – Ваше счастливое девство, часть юности и несколько Ваших надежд.»

– Ну что, нашла что-нибудь интересное?

– Да. – ответила я. – Если честно, я бы хотела прочитать каждое объявление. Но нам ведь ещё мне за щёткой идти, да?

– Ага. И за вещами в целом. Тебе ведь и расчёска нужна, и полотенце, и бельё нижнее… В общем, купить надо много всего.

Я печально вздохнула и отвернулась от доски.

– А в этом Городе все объявления такие?

– Ага.

Тут вдруг меня прошибло осознание.

– Погоди. А как я тебе деньги-то верну? – я сконфуженно развела руками. – У меня ведь всё в поезде осталось…

– Да забей. Мне не сложно.

– Точно?

– Да. Пойдём уже.

– Хорошо. Но если у меня будет возможность, я обязательно тебе всё отдам.

– Добро.

Я направилась вслед за Славой. Было немного неловко идти молча, но мне в голову никак не приходила ни одна тема для разговора, поэтому я принялась просто с любопытством разглядывать Город. Как ни странно, кроме нас, на улицах толком никого не было. Так, где-то вдалеке прошли пара – тройка людей, но в остальном нам никто не встретился. Да и ни одной машины я как-то не заметила. Тем не менее, это совсем не пугало, скорее наоборот почему-то немного воодушевляло, словно весь Одиночный принадлежит нам. От этого на душе чуть-чуть потеплело. Даже грязь не портила впечатление, а лишь напоминала о наступившей весне. Пели снующие в ветвях кустов и деревьев птицы. Но мне казалось, что во всём этом я словно бы чужая, ведь моё сердце постоянно занимали болезненные мысли о творчестве.

Глава шестая. Выход на дачу

– О, кстати. Смотри. – Слава показал куда-то вправо. – Видишь те гаражи?

Я посмотрела в ту сторону.

– Да.

– Мы с ребятами местными как-то на крыше одного из них костёр разжигали. Правда, нас быстро спалили… ха, каламбур! Ну и мы убежали в общем. Я ещё тем вечером боялся, что будет пожар. Мы же потушить его не успели. Но всё обошлось.

– Ого. Хорошо, что всё хорошо закончилось. Надо сказать, это было… смело.

– Ага! А вот здесь я подрался за свой велосипед. Какой-то мудак захотел на нём покататься, ну а я что, я вежливо ему отказал, а он не понял. Пришлось кулаки в ход пускать.

– Надеюсь, ты там не сильно пострадал?

– Не-а. Ему больше досталось. Правда, мне потом дома влетело, но не серьёзно.

– Ох… хорошо, что не серьёзно.

– Да. О, а посмотри-ка туда! – Слава кивнул головой влево.

Я повернула голову в ту сторону и поначалу даже не поверила своим глазам – там с крыши трёхэтажного здания свисали сосульки, настолько огромные, что я восхищённо замерла. Никогда ещё в жизни мне такие не встречались.

– Нравятся, да?

– Не то слово! Впервые такие вижу!

– Ага. Так и знал, что тебя это впечатлит. А мы уже дошли.

Слава открыл дверь в супермаркет, над входом в который красовалась белая табличка и с чёрного цвета надписью «ВСЁ ДЛЯ НОВЫХ ЛЕСНИКОВ».

С покупками мы разобрались на удивление быстро. На прилавках оказалось всё, что нам было нужно, кроме одежды. За ней мы отправились в ближайший секонд под названием «Полотно», где докупили мне всё, чего не хватало.

– О, кстати, а вот на этой детской площадке мы с ребятами в стоп-землю играли.

– О… мы тоже играли когда-то.

Я слегка нахмурилась и отвела взгляд.

– Всё в порядке?

– Да. Просто… у меня был сложный период в подростковом возрасте. И я помню, как перестала играть со всеми. Как раз в эту несчастную стоп-землю. Поначалу меня ещё звали, но потом перестали. И я просто качалась на качелях в одиночестве, слушая музыку и пребывая в мечтах. Уже даже не помню, в каких, если честно. – я немного помолчала. – Знаешь, я недавно была на нашем дворе. Там сейчас никто не играет.

– Времена меняются. Надо это принять. А почему ты перестала играть тогда?

– Да сама толком не знаю если честно. Просто в какой-то момент мои фантазии стали для меня интереснее реальности.

– А сейчас как?

– Тоже не знаю. Извини, наверное, это глупо звучит. Да и я сама завела этот разговор, так что… да.

– Всё нормально. Перестань бояться, что слова о твоих чувствах звучат глупо. Искренность – не порок.

– Спасибо. Знаешь, возможно, именно поэтому искусство стало для меня смыслом жизни. Потому что в какой-то момент у меня, кроме моих сюжетов, ничего не осталось. – снова ненадолго замолчав, я всё же добавила. – На самом деле причина у этого есть. У меня была… не самая благополучная семья, скажем так. Знаю, мне надо повзрослеть и отпустить это. Но я понятия не имею, как.

– Надо-то надо, да, но ты помни, что это не так просто. Я уверен, что ты делаешь всё, что можешь.

– Спасибо. На самом деле… разумеется, это не единственная причина моей бесконечной любви к искусству и творчеству, даже, пожалуй, не самая главная. Но это причина того, почему я так боюсь остаться без своих историй.

– Не останешься. Я видел, как у тебя глаза горели, когда ты говорила утром про искусство. Ты действительно воодушевлена им. Оно крепко вросло в твоё сердце. Это нормально, что оно – центр твоего мира. – Слава серьёзно на меня посмотрел. – И тебе не обязательно искать причины того, почему всё так сложилось. По крайней мере, сейчас. Да, оно может причинять боль, но лучше работать с тем, что есть. Ты вернёшь себе силы создавать. Обязательно.

– Спасибо. – искренне ответила я. – Мне стало немного лучше.

– Я рад! А теперь пойдём домой.

Вскоре мы уже заходили в квартиру.

– Так. Куда бы твою одежду сложить… Ты не против, если она будет лежать не в шкафу, а в тумбочках?

– Да, конечно.

– Добро! Тогда путь хранится в зале.

– Хорошо.

– Так, пойдём.

Я прошла за Славой в комнату, соединённую с балконом.

– Вот здесь тогда всё будет. – он указал на одну из тумбочек, стоявших у стены.

– Без проблем.

– Отлично! Ты как вообще?

– Если честно, всё ещё так себе. Ой! Я же обувь не сняла… извини!

Слава на пару мгновений замер, задумчиво нахмурившись.

– Всё нормально. – наконец, сказал он. – Знаешь… Есть у меня одна идея! Пойдём-ка со мной. И свитер пока не снимай. Разуваться тоже не надо.

– Хорошо. – немного растерянно сказала я. – Но тебе не обязательно что-то делать.

– Ты не хочешь, чтобы я тебе помогал?

– Нет, просто… не хочу докучать.

– Я уже говорил – если что-то будет не так, я скажу.

– Ну… хорошо.

Я направилась за Славой. Оказавшись в его комнате, я невольно восхищённо улыбнулась – меня поразило то, насколько это место было наполнено следами личности своего владельца. В первую очередь моё внимание привлекла настольная масляная лампа, расположенная на комоде. В её мягком сиянии сухоцветы, висевшие вдоль стен на верёвках, отбрасывали причудливые тени, как и оленьи рога, прикреплённые к двери, над которой висели часы в виде рыбы с небольшим маятником в форме рыболовного крючка. По стенам были расклеены коллажи из старых, уже пожелтевших газет, строчки из каких-то песен, картины, фотографии, а где-то я даже заметила карту, явно нарисованную от руки.

– Это карта ближнего Леса. – сказал Слава, явно проследивший за моим взглядом. – Сам делал. Но она уже не особенно соотносится с реальностью. Надо будет новой заняться.

– Ого! Всё равно круто.

– А то! Кстати, смотри, – он указал на склад вещей, расположившийся у шкафа, на ручках которого висело по связке ключей, – если что, там есть мольберт. Захочешь порисовать – бери на время.

– Я так-то не то чтобы рисую, но спасибо!

– Всегда пожалуйста. Просто вдруг тебе смена деятельности как-нибудь поможет. Тоже ведь искусство как-никак. – Слава слегка потянулся и продолжил. – Ладно, давай за мной.

– А куда?

Слава заговорщически улыбнулся.

– Увидишь.

После этого он открыл плотную занавеску, и в комнату хлынул поток яркого солнечного света. Я, успевшая более-менее привыкнуть к полумраку, тут же отвернулась. Послышался звук открывавшихся створок.

– Ну что, идёшь?

Я посмотрела в сторону окна и в очередной раз отметила про себя, что в этом месте полностью отсутствует какая-либо привычная логика – вместо многоэтажек снаружи виднелось необыкновенно чистое небо на фоне леса, возвышавшегося в некотором отдалении. Подойдя поближе, я поняла, что теперь это самое окно выходит на крышу небольшого дачного домика. Слава помог мне забраться на неё. Мы сели прямо на снег. Моё сердце слегка сжалось от страха – несмотря на то, что высота была очевидно небольшая, упасть всё-таки крайне не хотелось.

– Не бойся. – видимо, Слава заметил моё состояние. – Тут даже если вниз сорвёшься, то в сугроб. Они здесь огромные. Вон, смотри на дверь.

Он кивнул в сторону забора, и я действительно увидела, что снег доходит почти аж до дверной ручки.

– Я тебе потом, кстати, про это историю обязательно расскажу.

– Хорошо. – немного подумав, я добавила. – Слушай, а что всё-таки такое этот Лес, о котором все говорят? Вот смотрю я на него сейчас и всё понять не могу.

– Сложно сказать наверняка. – Слава хмуро уставился на тёмные от влаги деревья. – Так-то, если на чистоту, то я вообще-то тоже часть Леса. Но существует он отнюдь не для меня. В сущности, Лес – это скорее идея того, чем он является. Поэтому в нём всякое водится. И у каждого – своё. Вообще, если уж совсем откровенно говорить, то Лес – пожалуй, самое древнее, что только успело застать человеческое сознание. – Слава хмыкнул. – Он даже древнее математики, хотя в наше время многие и считают, что он не так важен по сравнению с ней. На деле же Лес – это изначальный фундамент, на котором строился дом Человека. Поэтому и сейчас он так важен. Мы ведь всё ещё живём в том же самом доме.