В середине пустого зала, где кроме него не было ни единой живой души, стоял мужчина в белом костюме – белые брюки, белая рубашка, белый живет из неопластика, который помогал отслеживать текущее состояние здоровья и в случае необходимости вводил требуемые препараты и отправлял отчет, белые мокасины, что при необходимости трансформировались в компактные ролики, позволяющие добираться от точки до точки куда быстрее, чем пешком.

Вместо кресел по периметру зала располагались большие экраны, подсвеченные разными цветами – каждый отвечал за свой департамент. Одинокий стул у маленького столика, на котором стоял стакан с водой и сенсорное табло для идентификации личности были предназначены для посетителя. Как только часы на потолке показали ровно девять утра, на столе высветилось изображение руки.

Мужчина проследовал к своему месту, сел и положил сначала левую руку, а затем и правую.

–Идентификация проведена успешно. Добро пожаловать в Межсистемную транспортную сеть, мистер Авэйн.

Мониторы включились сразу же после приветствия, настолько неожиданно, что посетитель вскочил на ноги.

–Мистер Авэйн, просим вас присаживаться, – мужчина послушно опустился на стул и закрутил головой. Теперь в помещении он был не один – множество лиц, и мужских, и женских, окружали его, и он чувствовал себя неуютно.

–Доб-брый д-день? – неуверенно произнес он.

–Доброго дня и вам, мистер Авэйн. Что привело вас в Центр управления и внедрения в Межсистемной транспортной сети?

–Я хот-тел в-внест-ти пред-дложен-ние.

–В наших данных не указано заикание, а ваш жилет информирует об учащенном сердцебиении. Мы можем сделать вывод, что вы испытываете стресс, и потому предлагаем вам промочить горло, отдышаться и лишь после этого продолжить разговор.

Авэйн послушно взял стакан, опустошил его и почувствовал, как начинает успокаивается Вероятно, в воде содержались какие-то препараты как раз для таких же перепуганных посетителей.

–Итак, видно, вам стало лучше. Мы можем продолжать?

–Да, конечно.

–У нас указано, что вы являетесь проводником и со-машинистом межпланетных поездов, все верно? В ваши обязанности также входит проверка всех бортовых компьютеров и тестирование перед отправкой, а в случае необходимости, вы обязаны принять ручное управление.

–Да.

–Сколько лет вы занимаете данную должность?

–Почти семь лет.

–Вас не устраивает занимаемая должность?

–Нет-нет, все хорошо. То есть да, не устраивает. Но не она, а то, как все происходит.

–Вы не могли бы пояснить?

–Да-да, разумеется. Понимаете ли, теперь поезда стали совсем не такими. Да, мы научились преодолевать огромные расстояния в считанные часы и дни, но… Вы позволите продемонстрировать мои слова? Так будет понятнее.

–Да, конечно.

На экране появилось подвижное изображение. Вытянутый силуэт локомотива, узкие вагончики, почти полностью прозрачные, въезжал в тоннель, где развивал необходимую скорость и, заранее перестраиваясь на нужный путь, лишь покинув тоннель направлялся ввверх, к Луне.

–Благодаря новым технологиям у человечества появилась возможность перемещаться не только по Солнечной системе, но и за ее пределы, на все обитаемые планеты и колонии с комфортом и за короткий срок, – Авэйн поднялся и жестикулировал рядом с изображением поезда,– Это, несомненно, прекрасно. Теперь добраться до любой точки Земли можно менее, чем за один час, расстояние до Луны преодолевается за десять с половиной часов. До Марса поезд способен довезти пассажиров за два дня, до Юпитера – за четыре, а до самой дальней колонии на планете Эпселум-Пси-пять – путешествие занимает две недели и четыре дня.

–Да, нам известны все расстояния и продолжительность маршрутов. Вас не устраивает длительность путешествий?

–Нет, с этим все хорошо. Сейчас межсистемная транспортная сеть продолжает развиваться, и время в пути постепенно сокращается. Поезда прекрасны, моя работа хороша, но вы посмотрите в каких условиях перевозят пассажиров!

Мужчина в белом повел пальцами руки и на экране отобразился вагон – стройные двухъярусные ряды капсул с кроватями, внизу под ними располагался багажный отсек, подходящий и приспосабливающийся к любым размерам чемоданов, сумок и иных предметов, что брали с собой пассажиры.

Внутри каждой капсулы была кровать, а из потолка торчали трубки и провода, двери же открывались и закрывались одним прикосновением к ним.

–Что именно вас не устраивает в оборудовании вагона?

–Все мои пассажиры заходят, убирают багаж, ложатся в свои кровати, подключаются ко всем системам жизнеобеспечения и погружаются в сон. Они спят на протяжении всего пути! Да, они добираются целыми и здоровыми, бортовые компьютеры сканируют их состояние всю дорогу, они получают все необходимые питательные вещества, обеспечиваются кислородом… Но это неправильно! Что это за путешествие такое?

–Безопасное, мы полагаем?

–Нет, оно неправильное!

–Мы не понимаем вас.

–Когда я обучался, то проходил курс по истории и развитию мирового железнодорожного транспорта и до сих пор прекрасно помню, как меня очаровало описание железной дороги двадцать первого века. Вы помните его?

–Смутно. Нас более интересует прогресс, нежели прошлое.

–Ох, зря! Железная дорога всегда была чем-то удивительным, волшебным и прекрасным. Даже тогда она позволяла связать самые отдаленные точки страны, а то и мира. Она использовалась и во времена войн, и в мирное время, и для перевозки пассажиров и для переброса грузов. Кто-то садился в поезда раз в год и отправлялся отдыхать, а то-то путешествовал каждый день. Посмотрите!

Авэйн махнул рукой, чтобы сменить изображение. Теперь перед представителями всех имеющихся департаментов Межсистемной транспортной сети предстал рисунок из учебников. Четырехместное купе, на двух нижних полках сидят двое молодых людей, взрослый мужчина и женщина преклонных лет. На небольшом столике стоят стаканы с чаем в подстаканниках из светлого металла, разложены продукты, потрепанный очешник примостился на краю. На кроватях лежат разноцветные журналы, в руках у мужчины газета с кроссвордом и ручка. На крючках висят куртки, а за окном виднеется утренний лес.

–Раньше железная дорога была еще и местом, где люди общались. Они знакомились, обменивались телефонами или адресами, собирались вместе, отгадывали слова или жаловались друг другу на государство, законы, школы и университеты, детей и внуков, собак и кошек. По ночам пассажиры спали, но утром они вставали и продолжали разговаривать друг с другом. За то время, пока поезд преодолевал огромные, по меркам того времени, расстояния, попутчики успевали находить себе друзей, а то и любовь. И можно было смотреть в окошки и размышлять. Теперь ведь все вагоны из прозрачного неопластика и неометала, и можно смотреть не только в окно, но и в потолок, смотреть под ноги и любоваться. Да, леса, что мы проезжаем в один миг сливаются в одну сплошную полосу, но пока поезд преодолевает расстояние от Земли до Луны или, еще лучше, более отдаленной планеты или спутника, то почему бы не позволить пассажирам полюбоваться космосом? Даже если они не пожелают проводить время за разговорами друг с другом, они смогут погрузиться в свои мысли и, быть может, найдут что-то для себя. Ведь перестук колес романтизировали писатели того времени и те, что родились куда раньше, а художники нередко изображали поезда и жизнь, что царила внутри вагонов. Кто знает, быть может у нас теперь мало поэтов и художников именно потому, что им негде черпать для себя вдохновение.

–Вы заботитесь о повышении комфортности пассажиров, но и сейчас от них не поступает жалоб.

–Это потому, что никто не может понять как было ранее. Но не только пассажиры чувствовали себя иначе, проводники тоже…

–Что с проводниками?

–Проводники того времени имели смысл. Их дело было важным и интересным, не то, что мое. Чем я занимаюсь? Меня называют проводником, но я лишь открываю двери, закрываю их перед отправлением, проверяю исправность системы и сижу в полном одиночестве и тишине в ожидании окончания пути. У меня также есть капсула, где я могу отоспаться и пополнить силы, она привязана к управлению и в случае, если что-то выйдет из строя, меня тут же выведут из сна. Но разве это увлекательно? Разумеется, нет! Когда я учился, то представлял себе совсем иную работу, мне казалось, что я буду приносить пользу, как те проводники, что были ранее. Да, от машинистов двадцать первого века зависело многое, они должны были доставить людей в целости и сохранности, не опоздать, не поспешить, справляться с неожиданными неприятностями, если таковые возникали, но проводники также не сидели без дела. Они не только помогали улучшить быт, но и работали как справочная служба – подсказывали, рассказывали, будили, сообщали об остановках… И они все время были среди людей. Не то, что теперь.

–И чего же вы желаете, мистер Авэйн?

–Чтобы вернулись старые вагоны, без капсул, без погружения в сон на все время дороги. Раньше были купейные вагоны, с отсеками по четыре человека. Они были не очень просторными, однако, всем хватало места, чтобы разместиться. Сейчас капсулы занимают столько же места, сколько занимали полки, а значит, в количестве пассажиров вы не потеряете.

–А как вы предлагаете питаться пассажирам, если путь занимает более шести часов?

–Так же, как и раньше – не безвкусной массой, которая содержит все необходимое, а перекусами или готовыми блюдами. В локомотиве, большая часть которого теперь пустует и используется для хранения запасных капсул, можно установить кухню и хранилище для продуктов.

–Но для чего менять режим питания в пути? И все остальное? Сейчас все функционирует лучшим образом, выгодно и для клиентов, и для нас, и не доставляет проблем. Теперь же, чтобы воплотить ваши фантазии о прошлом в жизнь, нам потребуется больший персонал, чем сейчас – второй проводник вам на смену в один из вагонов, по двое в другие вагоны и, пожалуй, повар.

–Я понимаю, вам все это кажется затратным и бесполезным, но, быть может, тогда у вас будет больше желающих пользоваться Межсистемной транспортной сетью – не только для перемещения от пункта до пункта по рабочим вопросам или при необходимости, но и найдутся желающие путешествовать. Сейчас осталось очень мало сфер, где люди встречаются лично, даже за продуктами более нет необходимости идти самостоятельно – многочисленные доставки привезут, а если требуется, то распакуют и уберут все на свои места. Технологии делают жизнь проще и удобнее, но это ведь не значит, что нельзя взять из прошлого то хорошее, что действительно нравилось людям.

–Мистер Авэйн, мне кажется, у вас слишком много энергии, которую некуда делать. Да, здравость в ваших словах, безусловно, есть, однако…, – на мужчину в белом костюме строго смотрела женская голова с убранными наверх волосами, сухонькая, со впалыми щеками и очень недружелюбным взглядом. Казалось, общество людей и необходимость с ними общаться портит ей настроение. Четверо согласно кивнули, поддерживая высказавшуюся.

–Хм, а мне интересна эта задумка. Почему бы и не попробовать? – заступился за со-машиниста и проводника круглолицый мужчина, щеки которого надувались, когда он говорил. Он не ругал Авэйна за глупые желания, однако хмурился на протяжении всей встречи и со лба его не сходила складка. Впрочем, быть может именно из-за нее и казалось, что он все время недоволен. Две головы кивнули и одобрительно вставили слова согласия.

–Нам требуется время переговорить. Подождите здесь, будьте любезны, мистер Авэйн.

Экраны с лицами погасли, и мужчина остался в одиночестве. Он успел рассмотреть свои движущиеся изображения, про часть он совсем позабыл во время разговора и не успел показать, и теперь корил себя за то, что так и не написал плана-шпаргалки. В университете это помогало.

Время шло и Авэйн начал нервничать. Он успел походить вдоль стен по периметру помещения, рассмотреть свое отражение в экранах, посидеть за столом и снова пройтись, пока представители департаментов Межсистемной транспортной сети совещались. Наконец, на экранах вновь появились лица.

–Мистер Авэйн, мы решили прислушаться к вам и сделать на пробу один поезд по вашей задумке. Когда он будет готов, вы станете первым проводником.

Фэнтези

Тоннель

В тот день Отец испытывал своих детей не раз.

Каждый хотел отступить, каждый думал, что вот он, конец, здесь и сейчас, и надежды более не будет. Никто не желал признаваться вслух, а про себя думал, что бороться дальше не имеет смысла.

Гулкий звук рога возвестил о перерыве.

Дангуран Громовая Кирка из клана Железобородых отложил свои инструменты и обтер серые от пыли и каменной крошки руки о рубаху, что была ничуть не чище.

– У нас хватает рук, Дангуран. Твое дело – править, -Траиримар Мудрая Борода из клана Дангурана был уже в том почтенном возрасте, когда отправлять его махать киркой и молотом посчиталось бы неуважением к старикам. Мудрая Борода последние пятьдесят лет являлся советником, но теперь, во время нависшей угрозы, и из-за объединившихся в единую армию врагов опыт старика был бесполезен. Но он нашел, чем помогать своей семье – Траиримар уже не боялся смерти, он был давно готов к ней и, чтобы не пускать женщин и молодняк в тоннели, взвалил на себя обязанность носить работягам еду и воду.

– Назовут ли правителем того, кто держится в стороне, Траиримар? Я должен служить примером и для своего клана, и для других.

– Ты – глава Железобородых, – не желал униматься старик, – Твое место не здесь. Клан Теневой Алмаз и вовсе не желает помогать – ни одного мужчину не отправили на раскопки.

Долгие годы, что прожил Мудрая Борода, оставили отпечаток на его нраве – еще с сотню лет назад Траиримар не позволил бы себе подобных слов. Он бы поддержал своего вожака и работал бы рядом с ним.

– Это их дело, – отмахнулся Дангуран. Он забрал у старика завернутое в листья мясо, хлеб и небольшой бурдюк с водой, последний в тачке старика. Мудрая Борода покатил свою телегу обратно к выходу, чтобы вновь нагрузить и вернуться в тоннель, а Громовая Кирка сел на каменный пол.

Освобождая из нескольких слоев темно-зеленых листьев еще теплое мясо, Дангуран вспоминал, как в свое время их новые соседи, люди, научили Каменный народ этому способу сохранения температуры. Поначалу все отнеслись к новшеству с подозрением, но вот уже более сотни лет прошло с тех самых пор, как Железобородые начали перенимать что-то у соседей. Они были первыми среди сородичей.

Люди поселились рядом с родиной большинства кланов, Камнекузней, две с четвертью сотни лет назад. Поначалу отношения между дворфами, как называли Каменный народ другие расы, и решившими осесть неподалеку людьми не сложились. Было много войн, в некоторых участвовал и сам Дангуран – тогда он был еще молод и желал проявить себя на поле боя. Обе стороны несли потери, пока, наконец, не приняли наличие друг друга и не пришли к согласию.

С тех пор наладились торговые пути, а Каменный народ начал чаще покидать насиженные места – всем были интересны необычные существа, чьи женщины возвышались над самым рослым из Железобородых не менее, чем на голову. У Дангурана появились друзья среди людей, что обучили его клан своим премудростям и хитростям. К сожалению, людской век оказался недолог, и Громовая Кирка продолжал свои хорошие взаимоотношения уже с внуком первого друга. Жив ли он?

Кусок не лез в горло и Дангуран завернул недоеденное мясо обратно, наполовину опустошил бурдюк и вернулся к работе – тоннель сам себя не закончит.

Совсем недавно, не более десяти лет назад, большая часть кланов Каменного народа заключила альянс с людьми, а после – и с другими расами, чтобы противостоять старым врагам и тем, кто присоединился к ним. Издревле великаны, ящеролюды и соленые – так называли человекоподобных существ из морских глубин, норовили доказать свое превосходство над всеми остальными. С ними можно было управиться, пока волшебники, жившие по всему свету в своих башнях, не решили, что легко поддающиеся влиянию на разум расы – идеальный инструмент для установления господства. Маги, что поодиночке не были страшны и чаще вызывали у Каменного народа смех, нарушили баланс сил, отомстив за все насмешки, коими награждали их дворфы.

Семья Дангурана, как и все кланы Камнекузни, славилась способностью ковать и отливать самое разнообразное оружие. Такое, что ляжет в руку так, что его не захочется выпускать. Такое, что будет служить долго и никогда не затупится и не сломается. Такое, что, благодаря древним знаниям прародителей, не заржавеет. И Каменный народ мог делать его так быстро, что призван был обеспечить клинками, топорами и молотами всех соседей и союзников. Даже самый глупый из клана, Варли Разящий Кулак, не способный ни к чему, но наделенный силой пятерых мужчин, с юных лет обучался обращаться с молотом, горном и наковальней, и мог создать простенький и кривоватый, но добротный топор.

Непревзойденные оружейники, не страшащиеся войн, были опасными противниками, и вместо того, чтобы сражаться по правилам, стоило клану Железобородых вернуться домой от соседей, маги подняли в небо горы и обрушили вокруг Камнекузни. Высокий клык теперь преграждал путь с запада, Красные пики – с востока, а Сумрачный хребет – с севера. Далеко на юге же было Глубокое море, по которому враги могли явиться к Каменному народу, когда избавятся ото всех остальных. Семья Дангурана не умела строить корабли; даже лодки, на которых Железобородые должны были переправляться через озеро в замок человеческого короля, чтобы на Совете подписать договор о союзе, вызывали в главах кланов ужас.

Бесстрашные в бою, решительные и не боящиеся смерти дворфы не умели плавать и быстро шли ко дну. Говорили – это потому, что когда-то, очень давно, они были высечены из скал и разогреты огнем, а значит, неудивительно, что вода страшит Каменный народ более всего на свете.

И если кланы Камнекузни смогли бы постоять за себя, даже отрезанные от остального мира и лишенные путей для побега и могли не торопиться, то союзники, что ожидали помощи и оружия, нуждались в них. Во время заключения союза Каменный народ дал слово, что поможет, а, как известно, жители Камнекузни никогда не нарушали клятв. И никогда не врали.

Клан Колючий Ус, клан Черногорн, клан Громотоп, клан Железобородых, все, кроме клана Теневого Алмаза объединились, и нашли решение проблемы – тоннель. Работы велись сразу в двух направлениях, указанных мудрецом Мальфлоком Вечным Камнем из клана Черногорн, бывшего самым опытным представителем Каменного народа. Он получил свое прозвище за то, что лишь к почтенному возрасту смог найти себе жену и даже стать отцом двух сыновей, Филли и Фэггни – они долбили тоннель вместе с Дангураном.

Из-за волшебников, что нарушили равновесие и перенесли горы, скальная порода не выдерживала нагрузки и часто обрушивалась на головы рабочих. На первый путь, что указал Мальфлок, бросили основные силы, ведь он казался короче.

Клан Колючий Ус и клан Громотоп в одну из смен потеряли более половины своих мужчин, когда работников, едва дошедших до середины вырытого хода, засыпало камнями – деревянные распоры не выдержали груза. Жители Камнекузни лишились в тот день еще восьмерых молодых мужчин и трех женщин, что находились тогда рядом с местом обрушения и ринулись на помощь.

Сдаваться было нельзя, и Каменный народ решил пойти по второму пути. В этот раз всех мужчин, способных держать в руках кирки и молоты, поделили на пять групп, и только одна могла находиться под горами и рядом с ними. Близко подпускали лишь добровольцев вроде Траиримара, что должны были развозить еду и воду, привозить новые инструменты и передавать послания, если требовалось.

Клан Громотоп потерял уже двух своих из-за небольшого обрушения; Черногорн – пятерых, и еще двух, когда дворфы разбирали завалы, чтобы продолжать; клан Колючий Ус потерял одного, сына правителя, а предводитель Железобородых лишился уже десятка здоровых и верных братьев. Времени оплакивать потери не было – тела отдавали женам, матерям, сестрам и дочерям, откладывая день скорби на потом.

Свободные от прокладывания тоннеля продолжали ковать оружие. Дангуран посещал кузни около пяти дней и остался доволен – нельзя было подводить своих союзников, ведь даже если проход будет готов и станет более или менее безопасным, то какой будет прок от Каменного народа, если оружия не будет? Махать кулаками и кидать камни люди могут и без помощников.

– Опять забыл поесть? – Бараг Твердый Лоб, получивший свое имя за любовь бить деревянной кружкой себе об голову после каждого тоста, верный друг Дангурана, присоединился к нему, -Ты ведь знаешь – сейчас не твоя очередь.

– Не хотел останавливаться. Времени мало, – Громовая Кирка отложил свои инструменты. Вместе с Гроримом Стальным Боком – удивительным молодым жителем Камнекузни, что без труда сражался в дружеских поединках Каменного народа и еще ни единожды не позволил победить себя, начиная со дня вступления во взрослую жизнь – он начал грузить тяжелые камни в телеги. Еще двое Железобородых помогали им, а трое из клана Черногорн продолжали выбивать искры из камней своими кирками. Представители клана Громотоп усиливали своды деревянными конструкциями, а двое из клана Колючий Ус носили доски. Жизнь внутри горы не прекращалась ни на минуту.

– Если Мальфлок был прав – мы у цели, Дангуран.

– Если, -нахмурился Громовая Кирка, взваливая в телегу тяжелый валун.

– Ты хмур потому, что желудок пуст, – со знанием дела прокряхтел Грорим Стальной Бок, обнимаясь с валуном, – Когда поешь, сразу повеселеешь. Даже борода, и та – поредела от истощения.

– Тебе лишь бы брюхо набить, – отмахнулся Дангуран.

– А чего ж еще делать-то? Есть от души, да камни долбить – вот и все нашли дела на ближайшие дни. Ты погляди, Бараг, на Дангурана – не борода мужчины, а юношеский пушок!

– Да сдалась же тебе моя борода!

– Пустота! – закричал Франгар из клана Черногорн, – Пустота! Мы сделали это, мы проложили проход!

Все находящиеся внутри жители Камнекузни побросали свои дела и бросились на помощь Франгару и его братьям. Это было бесполезно – дворфы скорее мешали друг другу, толкались, бранились и отвлекали Франгара от работы. Наконец, после очередного удара, кирка проломила тонкий слой камня, и через щель в тоннель проник свет.

Дангуран улыбался, Грорим и Бараг обнимались, а другие и вовсе пустились в пляс.

Проход поспешно расширяли, и, когда туда получилось пролезть, повод для радости закончился. Каменный народ стоял в небольшой пустоте, между несколькими высоченными каменными пиками – дворфы забрали несколько выше, чем требовалось, но зато теперь могли убедиться – Мальфлок Вечный Камень ошибался, до людских земель было еще не менее половины пройденного пути.

– Чем мы разгневали Отца?! – Грорим пнул небольшой камешек, – За что? Недостаточно трудились?

– Быть может, это знак отступить? – обратился к Громовой Кирке Бараг. Франгар, что расширил проход, был отстранен подальше любопытными братьями. и лишь теперь выбрался, громко высказывая свое неудовольствие. Он замолчал на полуслове, выронил кирку и впился пальцами в свою бороду – Дангуран понимал его.

– Нет. Мы будем продолжать.

– Мы не успеем. Должно быть, вражеское войско давно перебило всех и…

– Нет. Мы пойдем вперед. Наши друзья нуждаются в помощи, и мы будем продолжать. Отправляйтесь за остальными. Пусть простятся с женами и дочерями и приходят на помощь. Мы должны успеть.

– А как же смены? Все согласились, что если мы будем здесь все вместе, и свод обрушится, то наши жены и дети лишатся и работников, и защитников.

– Зовите. Мы либо выйдем с той стороны, либо останемся здесь.

Среди Каменного народа случился раскол. Именно в тот день, когда более всего требовалась сплоченность и поддержка, кланы, уставшие от нескончаемого напряжения, измученные духотой, пылью и тяжелым трудом, разуверившиеся в Отце и его благосклонности, вместо того чтобы продолжать, собрались на совет. Все, кроме Дангурана и его братьев-Железобородых. Но предводитель клана слишком хорошо знал своих сородичей и как наяву видел совет у Великого горна, ясно представляя себе, о чем там говорят.

– И почему мы должны рисковать ради людишек, что, скорее всего, уже давно мертвы?

– Мы дали слово и должны держать его.

– Мы не давали обещания погибать под творениями рук волшебников. Кто знает, что ждет нас там? Быть может, мы сделаем тоннель, что позволит врагам дойти до нас. Мы защищены, а этот проход погубит нас всех.

А после кто-то кого-то обвинял в трусости, и споры разгорались с новой силой. Слушать и, тем более, участвовать в балагане у Громовой Кирки не было ни малейшего желания. Он опасался, что согласится и отступит. Уверенность Дангурана пошатнулась, и желание вернуться домой, выбросив из головы все события последней сотни лет, лишь усиливалось. Да и что для дворфов сто лет? За то время ни один ребенок не достигнет зрелости, а у людей сменится уж три, а то и четыре поколения!

Но обещание гнало его вперед. Обещание и нежелание смириться с поражением.

Железобородые работали молча в тот день – Дангуран ничего не говорил, и его братья пыхтели, сопели и кряхтели, но не произносили ни слова. Кирки и молоты бились о камни. Молодняк, еще полный сил, вопреки запрету присоединившийся к работе, быстро бегал с телегами, нагруженными камнями, и даже Траиримар Мудрая Борода не пожелал более вразумлять глупцов и лишь возил им воду и инструменты.

– Ты слышишь? – Бараг опустил кирку и Дангуран прислушался, но ничего не разобрал.

– Кто-то, совсем рядом, долбит скалу.

– Да, Бараг. Это делаем мы. Отправляйся домой. Ты устал.

– Нет, ты не прав. Братья! Братья, остановитесь!

Железобородые замерли с орудиями в руках. Тишину нарушало лишь тяжелое сопение и более ничего. Громовая Кирка пригладил бороду – видать, Барагу что-то послышалось. Но когда все уже были готовы вернуться к работе, Дангуран услышал звук по ту сторону скалы. Совсем близко.

– Что это, Дангуран?

– Наши друзья. Тоннель, – и до того неспособный похвастаться красноречием предводитель растерял весь словарный запас, – Поспешим!

– Но днем мы никого не слышали. Если бы мы знали, что союзники пытаются пробиться к нам, то не стали бы останавливаться. Но там никого не было. Мы были готовы бросить все это!

– Быть может, они также хотели бросить, когда не услышали нас.

Тот день, когда Отец испытывал своих детей, Дангуран запомнил на всю жизнь. День, когда казалось, что все попытки не увенчаются успехом, а движение вперед не имеет смысла.

День, когда норовящие опуститься руки и нашептывающее об отдыхе желание сдаться стали предвестниками победы.