Сальвини в роли Отелло

При таких условиях трагедия становится менее нежданной, более понятной и человечной.

Отелло перестает быть каким-то символом, отвлеченным «олицетворением страсти», «идейным мстителем», – он становится человеком, и его страдания ближе, понятнее, сильнее задевают вас задушу. Потому что вы видите, что перед вами бьется и мучается живой человек.

Этого достигает Сальвини, с особой силой проводя те сцены, где говорится о Кассио. Имя Кассио – это тот бич, который подхлестывает его фантазию.

Сцена клятвы всегда производит несколько странное впечатление. Два человека становятся на колени и клянутся, подняв к небу правую руку. Что в этом ненатурального?

Но два человека, стоящие около рампы на коленях, с поднятыми для клятвы руками, – это такое «оперное зрелище», мы так привыкли это видеть именно в операх, что в драме это напоминает нам «какую-то оперу».

Сальвини кидается на колени один. Яго стоит над ним и, простирая руки к небу, вторит ему своей клятвой. Получается группа более красивая, более живописная и более жизненная.

Может быть, это несогласно с буквой Шекспира, но согласно с его духом. Яго хитер, – и ему нет расчета пересаливать в своем усердии, – это может показаться подозрительным. Отелло кидается на колени, чтобы поклясться, – да, его жена изменница. Для Яго, который является все же посторонним лицом в этой семейной истории, довольно и более простой, менее страстной и горячей клятвы.