Например, уверенность в своей божественной избранности иудеев, которая якобы дает им право управлять миром и рассматривать другие народы в качестве слуг или дикарей, отбирать и накапливать богатства и ресурсы им не принадлежащие, основана исключительно на представлении и рассудке. Эта уверенность в избранности в завуалированной форме внедрена в сознание народа США. США – государство, основанное иудеями и масонами. Идеологией иудеев определяется стремление США к однополярному политическому устройству мира, глобализации и к противостоянию с другими государствами и народами, не согласными с этими устремлениями. США после второй мировой войны для контроля над государствами сохранило оккупационный режим в Европе и Японии, разместив в них несколько сот военных баз, а во всем мире их размещено более восьмисот. США руководствуется принципом – “разделяй и властвуй”; разрушают политическую и экономическую систему государств, проводящих независимую от США политику. Один из идеологов американской внешней политики З. Бжезинский в своей книге “Великая Шахматная доска” писал: “… три великие обязанности имперской геостратегии заключаются: в предотвращении сговора между вассалами и сохранении их зависимости от общей безопасности; сохранении покорности данников и обеспечении их защиты; в недопущении объединения варваров”. Государствам с небольшими территориями и населением практически невозможно противостоять коалиции бандитских государств во главе с США. Экстремистская, террористическая, фашистская, грабительская деятельность США и их сателлитов проводится под лживыми лозунгами демократизации и распространения “истинных” ценностей, борьбы с терроризмом и сепаратизмом.
Фашизмом Бенито Муссолини называл слияние государственной и корпоративной власти – власти “избранных” над всеми.
В самих США сформирована система утонченного рабства: шаг в сторону из рамок ценностей иудейско-масонской цивилизации означает для американца потерю общественного положения, денег, карьеры.
Противоречия, возникающие и основанные на рассудочном мышлении, на представлении и вере, могут иметь разрушительный характер.
Нам приходится быть свидетелями того, что кучка политиков, иудеев-ростовщиков на основании субъективных представлений, которые они считают непосредственно для себя наличными и объективными, принимают дикие, возмутительные решения, определяющие изменение жизни миллионов людей, и вынуждают силой им следовать. Это преступные решения и
действия. Это действия помешанных.
Отмечу, что именно иудейская элита России мечтает о развале и разделе России и уверено заявляет, что со временем это произойдет.
Свободный выбор народа должен стать основной нормой международного права. Но свой выбор, свою свободу народ должен быть способным отстоять и защитить от внешних и внутренних посягательств. При этом важнейшими условиями независимости являются размер территории, количество населения, обеспеченность природными ресурсами, уровень образования, развития науки и технологий, высокая нравственность народа.
Современное иудейское устройство мира таково, что всегда находятся желающие жить за счет порабощения и ограбления других людей и народов. Грабительские цели и действия США и Англии, враждебные всему человечеству, не встречающие противодействия со стороны других стран, обусловливают их доминирование и объясняют их стремление к такому доминированию. Заявления иудейского руководства США и Англии, что они так хорошо живут благодаря превосходству “демократического” устройства своих государства – наглое лицемерие и ложь империалистов, живущих за счет грабежа народов и ресурсов других стран.
Исторический кризис может развиваться и разрешаться в разных направлениях, в том числе опасных и трудных в смысле новизны положений. Необходима воля и осознание противоречий, целеустремленная деятельность людей, сила духа для преодоления этих трудностей, в том числе, для преодоления ситуации отчуждения, созданной окостенелостью рассудка, и разрушения иллюзий нормальности, стабильности и непрерывности. Для понимания того, что происходит в мире и что может произойти, прежде всего, каждый человек должен начать мыслить самостоятельно и развивать свое мышление. Развитие мышления и сознания может казаться чем-то таким, без чего можно обойтись, может казаться не необходимым. Но весь вопрос в том, что мы называем необходимым. Если у человека возникло желание освободиться от безразличного прозябания своего существования естественной животной жизнью, если у него возникла потребность избавиться в своей жизни от ее направленности на единичное преуспевание, тогда он приходит к пониманию необходимости развивать свое мышление. Только тогда он способен понять, что образовался огромный разрыв между духовными знаниями человечества и дикостью действительности в своей жизни, в жизни других людей и целых народов.
По способности конкретного человека разумно разрешать противоречия в своей жизни можно установить критерий оценки развития его мышления и сознания. По способности государственных властей разумно разрешать внутренние и внешние противоречия, по способности руководителей действовать в интересах собственного народа, решать противоречия с другими народами, не ставить народ, выбравший эту власть, в зависимость от кого бы то ни было, можно сделать вывод о пригодности власти. Основой действительного народовластия является ответственность власти перед народом. Это требование гражданского общества должно быть в Конституции. Порядок досрочного переизбрания власти, при её неспособности работать в интересах народа, также должен быть установлен в Конституции.
Выяснение ложны или истинны взгляды, опровержение каких-либо взглядов или системы представлений должно проводиться с позиции развернутости до их целостности. Это означает проведение анализа их соответствия указанному выше Гегелем требованию к истинности любой логически-реальной конструкции или понятия. При этом анализе может быть найдена более высокая ступень понимания. Как высшее она должна скорее содержать внутри себя низшее. Это не должно быть мнение или субъективный произвольный способ представления и мысль того или иного индивида: я могу иметь такое-то мнение, а другой может иметь совершенно другое мнение. Убеждение, полученное на основании чувства, чаяния, созерцания и т д., на субъективных основаниях, на особенности субъекта, есть мнение. Заявления: “я так думаю” или “это мое мнение” – бессмысленно и глупо использовать в качестве аргумента в пользу истинности высказанного взгляда или представления. Мнение не есть внутри себя всеобщая, сама по себе сущая мысль. Собеседники или ведущие программ по обсуждению каких-либо вопросов понимают, что никакого обсуждения и не происходит, – у них одинаковая реакция и на откровенную ложь и на продуманные, соответствующие реальности заявления – “это только ваше мнение!”. Совсем другое отношение у чиновников к заявлениям Президента или какого-нибудь высокопоставленного руководителя. Мы становимся постоянными свидетелями своеобразной формы холопства подчиненных, повторяющих без конца то, что сказал вышестоящий начальник без обоснования, без указания внутренних и внешних причин, без понятия. Но ведь повторение того, что сказал начальник, не предназначено для обсуждений и размышлений, даже если сказанное – полная чушь. В этом мы часто убеждаемся по результатам деятельности и власти, и чиновников. Кстати сказать, у некоторых чиновников и власти часто проявляется “особая мудрость”: говорить одно, а делать другое. Для нормальных людей – это означает врать, лицемерить, а для власти – это норма, тактика, проявление дальновидности. Что можно сказать о таком чиновнике, у которого мышление развилось по чьему-то мышлению или указанию. У него есть что-нибудь в своей голове? И чем больше отсутствует, тем он “адекватнее”, тем он более управляем, тем больше он подходит для власти, тем больше почестей такому типу.
Истина как мысль, определенная в себе, познается лишь посредством работы мысли. Мы познаем истинное не во внешне чувственном, не в интеллектуальном созерцании, не просто, без всякого труда, а лишь постольку, поскольку мы размышляем.
Опровержение противоположной стороны не должно идти извне, т. е. не должно исходить из допущений, которые находятся вне опровергаемого взгляда, мнения или системы и которым они не соответствуют.
При этом нужно исходить из признания безусловной свободы и самостоятельности сознающего себя субъекта. С этой точки зрения мышление должно изменить определения, при которых опровергаемые взгляды противоречат другим.
Истинное опровержение должно вникнуть в то, что составляет сильную сторону противника, и поставить себя в сферу действия этой силы: нападать же на него и одерживать над ним верх там, где его нет, не помогает сути дела. Именно уяснение того, что предполагается известным той и другой стороне, единственно только и делает возможным соглашение и взаимное понимание. Поэтому точка зрения противника признается существенной и необходимой, и эту точку зрения поднимают до более высокой, исходя из нее самой.
Не так обстоит дело в мире и в нашей стране. Люди, имеющие и выражающие мысли, отличные от заявлений, декларируемых властью, игнорируются. Власть, заботящаяся только о стабильности и укреплении своего положения, предпочитает не замечать этих людей. Если “инакомыслящие” проявляют характер и продолжают распространять свои идеи и мысли, то таких людей власть объявляет экстремистами. Если люди организуют сопротивление произволу властей, то они объявляются террористами. Власть силой подавляет протест. Государство само осуществляет террор против своих граждан. -“Никаких переговоров с террористами”. Такая установка применяется только такой властью, которой наплевать на людей, на их жизнь и интересы. – Противоречие должно быть решено, но не силой с той и другой стороны. В настоящее время особенную опасность представляет терроризм, используемый государствами как инструмент внутренней или внешней политики, с экономическими и политическими целями: разрушения культурных и исторических отношений между народами внутри государства или отношений между государствами, развязывания войн, расчленения и уничтожения государств или неугодных режимов.
Противоречие должно стать для той и другой стороны понятным, видимым, ясным и получить определение того, в чем оно состоит. Это позволит ему непосредственно и естественным образом слиться со своим иным, со своей противоположностью и стать ему тождественным.
В своей необходимости каждая ступень познания и развития сознания в движении от абстрактного к конкретному знанию, как и все конечное, вследствие разрешения собственного противоречия отрицает свое определенное ограниченное содержание. Возникшее новое есть нечто определенное. В процессе снятия предшествующая ступень не исчезает, а переходит в более конкретную ступень, становясь ее моментом. Каждая необходимая ступень есть форма снятия необходимости предшествующих ступеней, но это снятие ограничено определенностью достигнутой ступени. Полное, лишенное односторонности снятие необходимости развития достигается на каждой такой ступени познания, на которой систематически развита снятая необходимость всех предшествующих ступеней, положено конкретное в самом себе всеобщее, достигнуто определение всеобщего тождества мышления и бытия.
Диалектический метод познания дает единство различенных определений, поступательное развитие познания, приводит к познанию единства субъективного и объективного, мышления и бытия, бытия и понятия, к познанию абсолютной идеи.
О
критерии истинности
Исследование и проверка реальности знаний не может обойтись без критерия истины как меры соответствия нашего знания о предмете сущности или “в-себе-бытию” предмета. Когда же речь идет о проверке гипотезы или новой теории, то вообще нет критерия, а без этого проверка, по-видимому, не может иметь места, особенно, когда приходится вводить различные ограничения, основываясь на уже имеющемся знании. Эти ограничения рано или поздно придется устранить.
Сознание отличает от себя нечто новое. Это нечто должно обладать бытием и вне соотношения с сознанием. При этом новые определения, как являющегося знания, принимаются сознанием так, как они непосредственно даны в предмете или были постигнуты.
Противоречие между старыми и новыми знаниями и его устранение обнаружится определеннее, если мы вспомним абстрактные определения знания и истины в том виде, в каком они выступают в сознании в зависимости от степени развития сознания. Например, простая непосредственность составляет достоверность предмета для чувственного знания, а представления о всемогуществе бога, о загробной жизни составляют достоверность для религиозной веры. Для сознания достоверным становиться самосознание, а для разума достоверностью становится вся реальность.
С помощью мышления человек способен выйти за пределы данного в чувствах, раскрыть взаимосвязь явлений, сопоставить представления о действительности с самой действительностью.
В исследовании истины знания о предмете, его “в-себе-бытие” есть скорее его бытие для нас. То, что мы утверждали бы в качестве сущности предмета, было бы скорее не его истиной, а только нашим знанием о нем. Знание или критерий истины исходили бы от нашего сознания. Таким образом, сознание в себе самом дает свой критерий и тем самым исследование будет сравнением сознания с самим собою, ибо различение которое было сделано сознанием, исходит от него. Сознанию вообще присуща определенность момента знания; в то же время, если это знание соответствует “в-себе” предмета, то это соответствие есть момент истины. Следовательно, в том, что сознание внутри себя признает в качестве “в-себе-бытия” предмета или в качестве истинного, мы получаем критерий истины, который сознание устанавливает для определения по нему своего знания. Главное, однако, в том, – и это надо помнить на протяжении всего исследования, что оба эти момента, знание о предмете и предмет, бытие для иного и бытие в себе самом, входят в само исследуемое нами знание и, следовательно, нам нет необходимости применять при исследовании наши выдумки и мысли. Важно освободиться от всякой формы субъективного мнения, случайности представлений. Отбрасывая их, мы достигаем того, что рассматриваем суть дела так, как она есть в себе и для себя самой.
В том, что сознание вообще знает о предмете, уже имеется различие, состоящее в том, что для предмета нечто есть “в-себе-бытие”, а некоторый другой момент есть знание или бытие предмета для сознания. На этом различении, которое имеется налицо, основывается проверка. Если в этом сравнении одно не соответствует другому, то, по-видимому, сознание должно изменить свое знание, дабы оно согласовывалось с предметом; но с изменением знания и предмет становится иным, ибо он по существу принадлежал этому знанию. Тем самым для сознания выясняется, что оно содержит “в-себе “ предмета только для себя самого, а не для предмета. Так как сознание в отношении предмета находит свое знание не соответствующим предмету, то не остается неизменным и сам предмет; иначе говоря, изменяется критерий проверки, раз то, для чего он предназначался быть критерием, не выдерживает проверки; и проверка есть проверка не только знания, но и своего критерия, т. е. сознания.
Это диалектическое движение, совершаемое сознанием в самом себе в отношении своего знания и в отношении к предмету – поскольку для сознания возникает из этого новый истинный предмет, есть, собственно говоря, то, что называется опытом. Но опыт в диалектическом материализме – это та практика, которая есть основание и критерий истины, и о которой мы слышим со школы и института. Практика, как и теория – лишь способы отношения сознания и предмета. Напротив, именно сознание и мышление, занимаются познанием истины как единства природы и духа, природы и общества и проверкой соответствия истине всего конечного, в том числе практической деятельности и теоретического способа познания в опытных науках. Истина и есть высший и абсолютный критерий практики, производства и всего теоретического познания.
Субъект обладает деятельностью, волей, сознанием того, чтό он представляет собой. Субъект испытывает не только чувственно воспринимаемое, но и все представления, знания и определения своего сознания. В результате то, что было в предмете “в-себе”, становится некоторым бытием этого “в-себе” для сознания. Это есть новый предмет, вместе с которым выступает и новая форма существования сознания, для которой сущность есть нечто иное, чем для предшествующей формы. В опыте возникает то, чего прежде не было в отношениях между сознанием субъекта и предметом, а именно не было достоверности, которая равна моменту истины, т. е. определенному соответствию знания предмету.
Рассмотрим опыт с точки зрения моментов понятия – всеобщности и особенности. Определенность и содержание предмета выступают для сознания его всеобщим моментом и моментом особенности. Поскольку сознание имеет в себе момент всеобщности и имеет внутреннюю связь с моментом особенности, то через эту связь и происходит познание, осознание предмета. Через опыт, рассматривая явление, сознание формирует и определяет особенность предмета. Результатом опыта является установление особенности связей явлений – то, что называется законами, т. е. определение знания как проявления необходимости. Но в опыте мы никогда не получаем всеобщую необходимость. Потому, что хотя моменты для внутренней необходимости в опыте налицо: есть момент особенности, момент всеобщности в самом сознании, момент особенности и всеобщности в предмете и в отношении сознания и предмета, но эти моменты в сознании выступают как внешние друг для друга: предмет – с одной стороны, сознание – с другой. Сознание благодаря этим моментам есть осознание и раскрытие определенности самого предмета. Это момент тождества сознания и предмета. Когда фиксируется момент тождества сознания и предмета, это и получает выражение “А=А”. Когда усваивается и удерживается момент различия, то выступает второй закон формальной логики – закон разности и т. д. Но за пределами этого тождества всегда будет оставаться непознанное различие сознания и предмета. Ограниченность опыта вызвана тем, что он исходит из противоположности объективного мира и сознания. Это делает опыт и опытные науки позитивными, которые не могут уйти дальше внешней необходимости. Это делает опыт в высшей степени ограниченным и неудовлетворительным, несмотря на его постоянный прогресс. Опыт всегда будет связан с особенностью предмета. Так как любая особенность связана с всеобщностью, а всеобщность в опыте не выступает и не является предметом познания опыта, то возможности опыта ограничены, а его результаты всегда будут для него неожиданными и непознаваемыми.
Если ставить вопрос об отношении к истине, то опыт всегда имеет дело с явлениями истины, но не с истиной. Поэтому обыденное сознание полагает, что истин во вселенной существует неисчерпаемое множество. Это связано с тем, что обыденное сознание считает единичное, конечное всегда бесконечным, всеобщим, преходящее и временное считает абсолютным. А истина во Вселенной одна, и этой истиной является то единство противоположности мышления и бытия, без которого для нас во Вселенной ничто не может ни возникнуть, ни существовать. Проявлений этой истины действительно существует неисчерпаемое множество и по форме и по содержанию, но сама истина одна. Поэтому всегда, когда нам дают такие определения, как, например, “всеобщая абсолютная истина складывается из относительных истин”, мы должны понимать, что этот вывод прямо проистекает из опыта. А опыту не остается более ничего, кроме как складывать формы проявления истины. С позиции опыта истина – это цель, к которой мы вечно движемся, стремимся, но которая вечно остается потусторонней для теоретического и практического процесса познания, т. е. для сознания. Истина, существующая потусторонне для мышления, на самом деле не существует нигде, кроме как в субъективном представлении.
Содержание и форма опыта всегда есть ограниченное, особенное содержание и форма. Отношение сознания и предмета в опыте также представляет собой особенное отношение. Это обусловлено природой опыта, неразвитостью моментов опыта до их всесторонней определенности. Все дело в этом. Поэтому в опыте момент всеобщности остается внешним моменту особенности. Значит, в опытном сознании всеобщее не реализует себя в особенное, но и особенное не разлагает себя во всеобщее. Как особенное может стать чем-то иным, если оно имеет всеобщность вне себя? Это означает постоянное и неизменное отношение особенного и всеобщего. Особенное и всеобщее в опытном познании тождественны себе самим, они себе не противоречат. Отсюда и принцип “А=А”, который характеризует метафизическое мышление. Все сводится, в конце концов, к абстрактной всеобщности, абстрактному тождеству с самим собой, которое существует только в голове. “Возводите все единичное через особенное во всеобщее”. Такова логическая последовательность опыта и опытного и, следовательно, метафизического мышления.
В отличие от опытного познания философское познание дает понимание того, что единство бытия и мышления существует и выступает впервые в разумных определениях мышления.
Философия обязана своим существованием предшествующим способам познания – искусству, представлению и прежде всего опыту, науке.
Искусство уже свидетельствует, что опытные науки ограничены, преходящи и ничтожны в себе. В искусстве впервые совершается выход человеческого бытия за пределы особенности содержания. Опытное познание начинается и кончается тем, что оно всегда фиксирует противоположности в абстрактных отношениях: внутреннее и внешнее, причина и действие и т. д. Когда эти односторонности (абстракции) сопоставляются с чувственной определенностью, они выглядят убогими. Искусство есть самая первоначальная, самая необходимая форма хоть какого-то единства моментов всеобщности и особенности в духовной деятельности человека. В искусстве всеобщее выступает в чувственной определенности, а чувственная определенность выступает как всеобщее. Это и есть содержание искусства. Так как всеобщность в искусстве выступает в определении предметности, то в этом проявляется не только ограниченность искусства, но и доступность для любой ступени сознания. Отметим, что для понимания искусства требуется развитие сознания до самосознания, позволяющее постичь всеобщее. Произведение искусства есть не что иное, как высшая форма единства всеобщей природы любого предмета и его особенной реальности, которая подчинена этой всеобщности. Именно отсюда следует общедоступность искусства для любой ступени развития человеческого духа за счет соединения всеобщего и особенного в чувственном, имеющем чувственную определенность облике. Но восприятие произведения искусства – истинное содержание или только внешняя чувственная определенность – находится в зависимости от ступени развития сознания индивида.
Возвратимся к опыту. Следует отметить, что в опыте начинается один из важных моментов самоутверждения человека. Собственный опыт есть начало самостоятельности и свободы.
Опытное знание есть условие и выражение определенности конечного предмета, конечного содержания. Оно не ограничивается тем, чтобы просто воспроизводить, но оно раскрывает определенную форму связи, то есть направляет мышление на осознание внешней необходимости в определенности эмпирического содержания. Опытное познание постигает необходимость в отношениях причины и действия, основания и следствия, силы и ее проявления, всеобщности, рода и единичных существований, относящихся к сфере случайного. Рассматривая отношения конечных явлений, познание и наука превращают конечный мир в универсальную систему, в основании которой полагают определенные отношения, связанные с изначальными вещами, производными которых они являются. Таким образом, наука ищет особенные причины и основания, или самые общие причины и основания, не выходя за пределы конечного, без их абсолютной значимости. Опытное познание всегда практически и теоретически ограничено исключительно сферой особенного. Всеобщность в опыте не выступает. Всеобщность не является предметом познания теоретического и практического опыта. Последствия опыта всегда будут для опыта неожиданными, непредсказуемыми, непредвидимыми, так как последствия связаны с тем, что выходит за пределы возможности опыта.
Если человек хочет удовлетворять только свои животные потребности и пребывать в своем животном бытии, то для этого и существуют все опытные науки. Они ничего не могут дать, кроме средств животного воспроизводства человека или уничтожения.
Если опыт вертится вокруг тезиса “бытие вне сознания”, то, напротив, разумное познание тогда и начинается, когда определенность содержания существует только в определениях мышления и нигде, кроме определений разумного мышления.
Бытие это не только чувственно воспринимаемое бытие. Самой мысли, по мнению многих современных философов, бытие не присуще: бытие вне сознания есть, а сознание – вне бытия, значит, сознания нет! Сознания нет, ему не присуще бытие, есть только единственное бытие, но откуда и как они узнали, что есть бытие, они не знают.
Диалектическое движение, совершаемое сознанием в самом себе как в отношении своего знания, так и в отношении своего предмета представляет необходимость последовательности развития и существования форм сознания. Необходимость развития сознания и последовательного существования различных форм сознания обусловлена наличием и развитием противоречия между противоположностями мышления и бытия в их единство. Движение сознания приведет к его истинному существованию в разуме, в котором явление станет равным сущности, и выразит природу самого абсолютного знания.
Положение о том, что мера соответствия знания истине определяется сознанием, имеет важнейшее значение в жизни отдельных людей и общества в целом.
Так как сознание различается в соответствии с различием знаний, которыми оно обладает, а также в зависимости от развития сознания, люди будут принимать за достоверность те или иные определения предметов и явлений, ту или иную информацию.
Определения вещей могут даваться сознанию извне. Если люди не мыслят или обладают неразвитым сознанием, то принимают любую информацию и считают ее достоверной, даже если она представляет дикую, чудовищную ложь. Природные вожделения и склонности сами собой вносят свои интересы в сознание, безнравственные цели находятся в нем совершенно непосредственно, а самое неправомерное и безнравственное содержание воли получает оправдание.
Если информация не осмысливается и не проверяется сознанием, то принимается человеком на веру. Это не знание, соответствующее истинному содержанию, так как люди, не утруждая себя размышлением, принимают информацию, доступную представлению, как соответствующую действительности и ограничиваются этим. Понимание и знание у таких людей легко заменяется новой верой и новым представлением. Это происходит потому, что люди привыкли жить, основываясь на своих представлениях, используя имеющиеся в их сознании фиксированные рассудком ограниченные и конечные определения, которые люди считают понятиями.
Нам говорят, что бог есть, и мы это принимаем или не принимаем, но не говорят нам, что именно представляет он собой, так как такое знание было бы познанием и было бы опосредствованным, конечным и ограниченным знанием, не соответствующим бесконечному всеобщему содержанию бога. Таким образом, бог как предмет религии, явно сводится к богу вообще, к неопределенному и неведомому богу, к всеобщей абстракции.
За сознание людей через СМИ, литературу, искусство, кинематограф, интернет идет жесточайшая борьба, сопровождающаяся ложью, подкупом, клеветой и подлостью. От зла, воздействующего на сознание, нельзя удерживать посредством запретов, законов и т. д. Зло найдет лазейку или ему помогут “доброжелатели”. Перед злом может и должна быть преграда. Этой преградой может быть только мышление и сознание. Только мышление и сознание способно противостоять злу. Задача противостоять злу может быть решена только через воспитание и образование, развитие самостоятельного мышления. Лечение от зла может и должно происходить только посредством изменения мышления, которое производится самим же мышлением, и развитием сознания.
После Победы народов, экономики и идеологии Советского Союза в Великой Отечественной войне над капитализмом и фашизмом, американцы поставили перед своими спецслужбами задачу ослабить противника и утвердить свое глобальное лидерство в мире. Для этого нужно было навязать людям, живущим в СССР, другие представления об экономике и другую идеологию; навязать стремление к животным удовольствиям; разложить изнутри общество; оболгать и извратить историю; разложить литературу и искусство; изменить сознание, заменив общественные ценности личностными и потребительскими; найти для этого помощников (сформировать пятую колонну: контролировать, финансировать и поддерживать политиков, шпионов, олигархов, дипломатов, чиновников, экспертов и общественных деятелей); превратить советскую молодежь в космополитов.
Один из организаторов разведывательной и шпионско-диверсионной деятельности против СССР А. Даллес еще в 1945 году сформулировал в “Размышлениях о реализации американской послевоенной доктрины против СССР” идеи “холодной войны”:
“Окончится война. Все как-то утрясется, устроится. И мы бросим все, что имеем, – все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей!
Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих союзников в самой России.
Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания. Из литературы и искусства, например, мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением и исследованием, что ли, тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино – все будут изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху.