Удерживание простого единства бытия и индивидуальности в себе – одно из проявлений самосознания. Действие индивидуальности ничего не изменяет и не направлено против чего-то; оно – чистая форма процесса перевода из состояния невидимости в состояние видимости.
Понятие индивидуальности есть результат ее деятельности. В деятельности (в процессе перевода из формы еще не проявившегося в форму проявившегося бытия) имеется: предмет сознания – цель, движение цели и ее изменение, средство достижения цели, результат. Способность, талант, характер и т.д. индивидуальности проявляются в процессе претворения индивидуальности в действительность. Все совершенные поступки не выходят за свои пределы ни в качестве обстоятельств, ни в качестве цели, ни в качестве средства, ни в качестве произведения. Так каждое произведение, как и каждая индивидуальность, соотносится только с самим собой. Не бывает действительности, которая не была бы выражением индивидуальности и ее действием.
Произведение вообще есть нечто преходящее, что угасает благодаря противодействию других сил и интересов и воспроизводит реальность индивидуальности скорее исчезающей, чем завершенной. Несоразмерность понятия и реальности, заложенной в сущности произведения, сознание узнает на опыте: в произведении сознание открывается себе так, как оно поистине есть. По плодам их узнаете их.
Действие индивида случайно по отношению к действительности вообще, так как все внутренние и внешние обстоятельства индивидуальности и ее деятельности в совокупности случайны. Истинное произведение есть единство действия и бытия, желания и осуществления. Во взаимопроникновении индивидуальности и самой предметности самосознанию открывается истинное понятие о себе.
Претворение в действительность есть вынесение своего во всеобщую стихию, благодаря чему оно становится и должно стать делом всех. Лишь суть дела оказывается действием всех и каждого; сущность, которая есть сущность всякой сущности, есть духовная сущность.
Бытие, действительность, состоит в том, что сознание знает ее как свою единичную действительность и как действительность всех.
Из природы самого дела (что для сознания предмет есть и имеет значение истинного) следует, что необходимо отказаться от всеобщего абсолютного содержания; ибо никакая определенность, устанавливающаяся в простой субстанции (а сущность в том и состоит, что она – простая), не соответствует ей. То, что остается на долю установления законов, есть, следовательно, чистая форма всеобщности или фактически тавтология сознания, которая противостоит содержанию, и есть знание не о сущем или подлинном содержании, а о сущности или о его равенстве себе самому. Нравственная сущность (например, заповеди) поэтому сама не есть непосредственно содержание, а лишь критерий, определяющий, способно ли некоторое содержание быть законом или нет, когда оно не противоречит себе самому. Устанавливающий законы разум низведен до разума только проверяющего.
Духовная сущность есть для самосознания сущий закон. Этот закон есть мысль его собственного абсолютного сознания, которую самосознание непосредственно имеет. Самосознание не верит в духовную сущность и этот закон, ибо вера, конечно, также созерцает сущность, но сущность чужую. Нравственное самосознание в силу своей всеобщности непосредственно составляет одно с сущностью; вера, напротив, начинает с единичного сознания, она есть движение его, состоящее в том, что оно все время стремится приблизиться к этому единству, но не достигает нравственного самосознания своей сущностью. – Нравственное самосознание, напротив, сняло себя как единичное сознание, это опосредствование осуществлено, и только благодаря тому, что оно осуществлено, это сознание есть непосредственное самосознание нравственной субстанции. В этом состоит главное отличие нравственного самосознания от сознания верующих.
Нравственный образ мыслей состоит в том, чтобы непоколебимо и твердо стоять на том, что правильно, и воздерживаться от всякого колебания, расшатывания и умаления его. Изменение взгляда не есть противоречие, ибо дело не во взгляде, как таковом, а в предмете и содержании, которое не должно противоречить себе. В основе нравственного образа мыслей лежит то, о чем мне нечего пускаться в рассуждения, или расследовать всевозможные мысли, связи, точки зрения или задумывать что-нибудь. Я нахожусь в нравственной субстанции благодаря тому, что правильное для меня есть в себе и для себя, и таким образом эта субстанция есть сущность самосознания, есть ее действительность и наличное бытие, ее самость и воля. Нравственность есть сущность идеи, понятия всеобщего блага, всеобщей ценности, всеобщей добродетели, всеобщего долга. Для нравственного восприятия совершение поступков становится действительностью многих нравственных отношений. Например, совесть проявляется как знание и собственное убеждение, как знание себя самого в действии. Поступок это перевод собственного единичного содержания в действительность. Поступок совести может и не быть признан другими. Он будет признан другими только при равенстве самосознаний. Устойчивость существования нравственных отношений имеет основание только во всеобщем самосознании.
Совпадение всеобщего знания и единичного самосознания выражается в совести. Совесть наполняет пустой долг некоторым определенным содержанием, сознает, что она сама создает себе содержание. Лицемерие, как отсутствие сущности, должно быть разоблачено. Свою единичность и особенность цели своих поступков по отношению к всеобщему совесть также сознает. Но это является только моментом внутреннего определения совести.
Иллюзия осуществления блага (которое само по себе давно осуществлено как понятие цели, в себе сущее единство субъективного и объективного – для себя сущее единство – идея) является побуждением к деятельности, она одна заставляет нас интересоваться миром. Идея в своем процессе снимает эту иллюзию – в результате деятельности рождается истина, и примиряет нас с заблуждением и с конечностью. Заблуждение или инобытие, как снятое, само есть необходимый момент
истины.
Линьков Е.С. о личности и обществе говорит следующее. Для познания требуется, чтобы сущее постигалось в понятиях как всеобщее. Если в явлениях природы, общества, мышления выступает определенность единичного или определенность особенного и ничего более, то это есть дофилософский способ познания. Действительное познание – это познание только конкретно-всеобщего во всех этих явлениях и во всех особенных формациях природы и духа. В познании человека хотят вроде иметь дело с личностью, а все время имеют дело с индивидуальностью в ее случайном определении. Для личности важно следовать истине – добиваться всеобщего и следовать конкретно-всеобщему, познавать и развивать всеобщее единство бытия и мышления. Но важно понимать, что формация природы, так и формация общества есть в конечном счете результат самоопределения всеобщего единства бытия и мышления.
Реальностью всеобщего, пока оно не доходит до разума, всегда является какое-то особенное наличное бытие. Каких бы больших успехов общество не достигло, избавиться от экономической формы противоположности, избавиться от государства и выступить в его собственной природе общество никогда не сможет. Как может быть достигнута свобода? – Только в качестве особенной формы свободы. Потому что реальность общества такова, что она никогда не может выступить как всеобщее. Пока мы будем вовлечены и заперты в сферу общественного способа духовной жизни, мы будем заперты в сферу особенной формы свободы. Поэтому общество – не высший способ бытия всеобщего, а выше – духовное бытие. Только человеческий дух есть та сфера, где может выступить всеобщая реальность и, соответственно, развитая свобода и ее высшая форма – сфера человеческого разумного познания, сфера разума. Так, спрашивается, во имя чего, за что, против кого, с чем и для чего мы боремся-то? Созданы теории о классовой борьбе и т.д. – и все для того, чтобы заполучить царство особенности наличного бытия свободы! Это значит, что гармонии в этом обществе всё равно не будет. Сфера особенного – это сфера неразвитой всеобщности; значит столь же может присутствовать положительное и отрицательное, которые ее сопровождают; это неотделимо от конечного существования.
Что же на самом деле выше – общество или индивид? Нам говорят, что общество – выше, индивид – ниже, а потому индивид всегда должен бросаться на войну для того, чтобы спаслось общество и т.д. Это требование (государства или общества) выполнимо только при формировании всеобщего самосознания, всеобщей свободы, любви к отечеству, совести и на основе осознания всеобщего народа. В противном случае любое общество будет особенной формой свободы – особенной формой развития, которая есть предел общественного развития. Тогда не общество, а индивид познает себя как особенную форму свободы, как форму необходимости, выходя за пределы ограниченности общественной формы, и познает содержание общества, моментом которого он является. Индивид вроде только по форме выходит за пределы своего общества, не выходя по содержанию, но за счет выхода только по форме он знает, сознает это содержание! Значит, выход к свободе разума происходит через развитие индивида, а не через общество. Это результат воспитания, образования, самоопределения и собственного саморазвития индивидов.
Диалектика отношения субъект – объект, мышление – бытие
Отношение мышления и бытия, ставшее предметом мышления, есть отношение субъекта и объекта.
Существующее в сознании субъекта неравенство между знанием и предметом (объектом) составляет их различие, негативное вообще. Это различие мышление приводит в движение. Но это неравенство можно рассматривать как неравенство объекта с самим собой. Такое рассмотрение необходимо при анализе взаимодействия субъект – объект. То, что кажется совершающимся вне объекта, деятельностью субъекта, направленной против него, есть действие объекта на субъект, и объект по существу оказывается субъектом, так как объект приобретает определения субъекта: существует для себя, проявляется в движении своей сущности, становится самим собой, воздействуя на субъект. Поэтому содержание объекта можно рассматривать, как собственную рефлексию в себя. Когда объект уравнивает свое наличное бытие с сущностью, он есть для себя объект так, как он есть. Таким образом, природа субъективного заключается в превращение себя в объективное, и объективное не остается таковым, а делается субъективным.
Тождество субъекта и объекта (мышления – бытия) состоит также и в том, что мышление (субъект) от всякого опосредствования возвращается к непосредственности своего бытия, от всего своего саморазличения – к единству с самим собой, так как субъект обладает абсолютной достоверностью своего бытия.
Во взаимодействии объекта и субъекта преодолевается отделение знания от истины. В результате этого конкретное образование превращается в простую определенность; возводится в логическую форму и выступает в своей существенности; его конкретное наличное бытие есть только это движение и непосредственное наличное бытие.
Когда бытие абсолютно опосредствовано, когда оно становится субстанциональным содержанием, достоянием “я” – бытие предмета становится понятием, в котором противоположность бытия и знания о нем преодолена.
Ни один из моментов в форме и в содержании единства бытия и мышления не может быть выброшен. Единство включает моменты всеобщности, единичности, особенности в бытии, в мышлении и их отношение друг с другом.
Предметом и содержанием разумного мышления является бытие. Бытие – это всеобщее самого объективного мира. Бытие должно выступить в определениях всеобщности, т. е. в определениях разума. Только при этом мы получаем истинную противоположность бытия и мышления как определенность. Мы имеем всеобщность мышления, с одной стороны, и всеобщность бытия, с другой. Действительно ли они противоположны? Ведь предмет стал, наконец, бытием как таковым, чувственная форма мышления стала разумным мышлением как таковым – противоположность достигнута. В чем же их противоположность? Не можем указать! Мы обнаруживаем, что вследствие отсутствия этой определенности в самом бытии и в самом мышлении, бытие оказывается мышлением, а мышление оказывается бытием! На ступени всеобщности, предмет, достигнув этой ступени или достигнув полной противоположности, оказывается, впервые выступает как всеобщее единство. Сама противоположность претерпевала лишь процесс прохождения через различные ступени к всеобщности. Различие и единство всегда соответствует своему собственному развитию и отношению друг к другу. В сфере всеобщности, как только достигнута всеобщая противоположность, она же сама сразу раскрывается как всеобщее внутреннее единство. То есть единство выступает в самой противоположности, и его незачем искать, как это делает рассудок, в чем-то третьем. И оказывается, тут нельзя ответить, что есть что: то ли это противоположность в своем собственном единстве, то ли единство в собственной противоположности. Это – одно и то же. Мы получили ответ на вопрос, где конкретность и что такое истина. Конкретность есть единство в самой противоположности и противоположность самого единства. Становится ясно, что когда мы говорим о бытии, то нет уже определений ни ощущения, ни созерцания, ни рассудка. Бытие выступает исключительно в определениях разума, и разум в себе самом есть определенность бытия. Значит, мы получили самое высшее конкретное как единство в самой противоположности. Мы шли в направлении: сознание – с одной стороны, предмет – с другой, и соответствия сознания объекту, которое принимали за истину, до единства бытия и мышления, единства противоположности бытия и мышления. На предшествующих ступенях отношения сознания и предмета всегда были моменты связи, тождества сознания и предмета и момент их различия. В сфере разума невозможно указать, что вне чего находится и может ли находиться.
Диалектика всеобщего единства требует развития моментов единства до противоположности и ее снятия в конкретном единстве. Субъект и объект, мышление и бытие являются лишь особенными формами всеобщего единства. Каждая из этих двух форм переходит в свою противоположность, и только в этом переходе раскрывается лишенное односторонности всеобщее единство субъекта и объекта, мышления и бытия. Рассудок разделяет мышление и бытие, мешает переходу в противоположность, мешает познанию единства мышления и бытия, убивает все живое.
Всеобщее единство бытия и мышления является во всех природных образованиях, во всех исторических и общественных образованиях, но как всеобщее оно впервые выступает только в разумном способе познания.
Только всеобщее содержание единства мышления и бытия является действительно вечным; оно никогда не возникает и не исчезает. Не возникает потому, что оно не есть определяемое чем-то вне его, так как вне всеобщего содержания ничего нет. Не исчезает потому, что оно есть всеобщее содержание, вне которого ничего больше нет и ему некуда исчезнуть. Только единство бытия и мышления является единственно вечно сущим. Это настоящий вечный двигатель. Потому что только конкретное всеобщее и может быть вечным самодвижением, самоопределением, саморазвитием, самополаганием различенности в себе самом и снятием этой различенности – в себе же самом.
Всеобщее единство бытия и мышления есть единство противоположностей бытия и мышления. Поэтому это единство оказывается конкретным всеобщим в самом себе. Всеобщее единство есть противоречие, которое определяет всеобщее к развитию всякой определенности бытия и мышления, а развитие этой определенности снимает себя в конкретном всеобщем единстве. Бытие оказывается становлением понятия, а становление понятия оказывается тождественным сущности бытия. Таким образом, понятие оказывается той логической формой, в которой противоположности субъективного и объективного, мышления и бытия снимают себя. Это развивающийся процесс установления тождества – процесс, который есть опосредствование внутри себя, так что само это опосредствование снова снимается и полагается как непосредственное. Само абсолютное мы должны понимать как это движение; лишь это есть действительное познание и познание абсолютного. Такой формой является идея абсолютного как единство субъективного и объективного. Абсолютной идеей, т. е. тем, что должно быть, а не тем, что вдруг приходит нам в голову, нужно руководствоваться во всякой практической деятельности. Очевидно, что прежде чем действовать, мы должны понимать, в чем состоит единство субъективного и объективного бытия.
Развивающееся единство диалектики бытия и мышления, объективной и субъективной диалектики, выраженное в мышлении, есть всеобщая диалектика. Субъективное мышление и объективный мир согласуются между собой в своих результатах потому, что они подчинены одному и тому же закону диалектики.
Если хотим заниматься философским предметом, то этот предмет – всеобщее самой вселенной, всеобщее природы, духа, бытия и мышления. Так как в единстве бытия и мышления, природы и духа, свободы и необходимости сняты противоположности в отношении друг к другу, значит их единство конкретно. При этом теряют всякий философский смысл категории части и целого, пространства и времени. Если, например, единство бытия и мышления разложить на элементы, да установить еще структуру отношений между ними, мы сразу оказываемся в сфере рассудка как способа опытной науки.
Всеобщее единство бытия и мышления вследствие того, что она не есть абстракция, а конкретно в себе самом, так как содержит противоположные моменты, хотя и в снятом виде, есть высшая конкретность. Здесь бытие – то же самое, что мышление, а мышление – то же самое, что бытие. При этом впервые раскрывается объективность содержания. Не та объективность, которая якобы существует сама по себе, вне и до мышления, а та, которая существует исключительно в определениях мышления. Значит, мало того, что мы простились с традиционным представлением об истине. Оказывается, требуется всеобщее, да еще определенное в нем самом – конкретность всеобщего. Оказывается, нужно чтобы это всеобщее ничем не отличалось от определений мышления. Это зародыш того, что если, например, субстанция внешнего мира (если вернуться к представлению) есть подлинно всеобщее всего многообразия природы, то, насколько любая определенность природы соответствует этой субстанции, настолько она истинна. Не только сама субстанциональность должна быть, но она должна развиться в человеческий дух, разум. То есть истина, выступающая как субстанция – это прекрасный момент истины, но это еще не истина. Только когда эта субстанция достигает должной определенности в себе самой и благодаря этому становится разумом, тогда только впервые мы имеем дело с истиной. Истина оказывается совсем не то, что нам до сих пор преподносили как истину. Помните, нам говорили: практика – основание и критерий истины. Практика – это всего лишь практический способ отношения сознания и предмета и все. Как и теория – лишь теоретический способ того же отношения. Все это сфера конечного, и мы имеем дело с различенностью внешнего предмета и сознания, природы и общества. Единства природы и духа, сознания и предмета не существует ни для практического, ни для теоретического способа познания. Значит, сколько бы практика не продолжалась, хоть целую бесконечность в пространстве и времени, никакая практика не выступит критерием истины, и никакая теоретическая форма не выступит критерием практики. Значит, истина и есть высший и абсолютный критерий практики, производства и всего теоретического познания. Не истину нужно мерить практикой и теоретическим осознанием, а практику, производство, историю производства, как и историю теоретического отношения к миру в опытных науках, нужно мерить истиной, насколько то и другое является выражением истины и соответствует истине. Этим и занимается сознание и мышление. Но раз практика – это эталон истины, то зачем идти к истине?! Идите к практике! Почему получилась эта бессмыслица? Получилась она оттого, что взгляд на практику и теорию взят из сферы опытного познания. Пока мы находимся на разделении объективного и субъективного мира, эти две формы через соответствие друг другу должны проявлять и подтверждать наличие в них моментов истины. Так как если практика не соответствует теории или наоборот, то, или в одном что-то не ладится, или в другом, или – в обоих. А когда сравниваются два конечных момента друг с другом, в чем истинность конечного? Истинность любого конечного момента предмета рассудком определяется через связь и отношения к другим моментам другого предмета. В этом состоит логическая бессмыслица! То определение, которое уместно для конечного отношения, совершенно не годится для бесконечного отношения. Ведь здесь, не задумываясь, форму проявления и способ проявления истины в опытном познании переносят на саму истину, на ее природу. Явления истины и оказываются природой самой истины! Это происходит, когда подсовывают практику в качестве критерия истины, то есть конечное становится мерилом истинного и бесконечного. Браво, вездесущий рассудок.