Битва за успех. Как стать 6-кратным чемпионом мира по боевому самбо

– Слава, это что за мужик с тобой приехал? У него кувалды какие-то в руках!

И снова приходится говорить о том, что я тогда многого не понимал. Уровень профессионализма у Васи был исключительным, он постоянно тренировался один, словно шаолиньский монах. Вася пахал как вол с утра и до вечера. Условия были спартанские, бегали и тренировались на улице – и хоть раз бы он пожаловался. Тренировался, парился в бане, опять тренировался, и так на протяжении всего сбора. А ведь ему это вообще не нужно было! Нигде не выступает – зачем, казалось бы, надрываться?

И лишь позже до меня дошло: Вася поехал туда и выкладывался на полную для того, чтобы показать мне, как я сам должен буду работать на следующих сборах, без него.

Вася для меня до сих пор лучший пример трудолюбия. Я перенял от него и тщательно берегу в себе его упорство и любовь к труду. Его безумный и правильный фанатизм. У Васи никогда не было коммерческой жилки, он не пытался достичь славы, стать медийным лицом. Он просто работал. Ему нравится сам процесс. Настоящий самурай, у которого нет цели, только путь – жизнь тренировками. За столько лет в спорте я так и не встретил человека, который был бы готов так много тренироваться. Не знаю, из чего Вася сделан, но он абсолютно несгибаемый, железный человек. Выдержка, стойкость и упрямство – невероятные. В хорошем смысле сумасшедший.

За плечами у Васи не было никакой выдающейся карьеры. Он мастер спорта по боксу, причем получил это звание в последний год, когда еще проходил по возрасту. Ему, думаю, не хватало какого-то менеджера, проводника в мир больших боев, большого спорта. Некому было его провести. Вася сам ездил на чемпионаты России по рукопашному бою – находил деньги, приезжал туда и побеждал. Просил его включить в заявку турниров, когда его толком никто не знал. Ему в карьере спортсмена оказалось негде применить свое трудолюбие и умения.

Он ведь на самом деле очень сильный боксер, чувствительный. Вася на тренировках постоянно нокаутировал людей, меня в бесконечные нокдауны отправлял. У него любимая фишка была – «оттяжка»: передней левой рукой делал боксерский вызов, оттягивался и снова бил той же левой. И постоянно ронял людей, причем искренне удивлялся этому:

– Ну вот чего ты, это, падаешь-то? Я ведь даже кулак не сжимал.

Для меня остается загадкой то, почему он именно такой. Захочешь специально найти такого трудолюбивого человека – не найдешь. И я благодарен судьбе за то, что мне посчастливилось в нужный момент встретить его на своем пути, в нашем маленьком городе. Конечно, я и раньше знал, что есть у нас в Зеленогорске такой невероятный человек. Познакомились мы почти случайно, но он, наверное, тоже увидел во мне немного сумасшедшего парня, фаната спорта. Парня, который хотел чего-то добиться. Так мы и сошлись, создав мощный тандем.

Оба моих тренера – и Александр Степанович, и Вася – замечательные. Первый очень долго, все мое детство и юность, был моим тренером по дзюдо, мы с ним везде выступали, в тренировочные лагеря ездили. Масса впечатлений, ощущений, эмоций. Ярко, интересно, живо. А с Васей мы почти не вылезали из подвала, поэтому и воспоминаний, историй не так много в памяти.

Разные люди, и влияли на меня по-разному. Но моя благодарность им одинаково велика.

Глава 4. Чемпион за партой и в строю

Не могу сказать, что спортсменам совсем не уделяли внимания, даже в те непростые времена. Да, иногда мы участвовали в соревнованиях за свои деньги, кто-то из родителей подвозил нас на машине, но в целом помогали, пусть и скромно. Оплачивали поездки, какие-то суточные даже, старались что-то дать спортсменам.

Но из-за скромных бюджетов мы редко могли ездить куда-то далеко. И это отчасти сыграло отрицательную роль в моем спортивном развитии: я не так часто мог бороться с лучшими бойцами и опыта набирался медленно.

Я съездил на свое последнее первенство России по дзюдо и занял там седьмое-восьмое место – проиграл Кириллу Денисову, который впоследствии стал участником двух Олимпийских игр и призером чемпионатов мира. В схватке со мной он ничего особенного сделать не мог: обыгрывал по очкам, но это нельзя было назвать доминированием. При этом он постоянно тренировался со сборной России, опыт у него был большой. Я ничего ему не позволил сделать, правда, и сам ничем отметиться не смог.

И вот тогда я задумался. В дзюдо мне было сложно справиться со спортсменом такого уровня, как Денисов, но если бы были разрешены удары, то картина была бы совсем другой. Мне не хватало борцовских навыков, чтобы стать чемпионом России по дзюдо, значит, надо было немного менять сферу спортивной деятельности. Это было шагом к моему уходу из дзюдо. Я понимал, что мне не хватит борцовского арсенала, чтобы побеждать топовых спортсменов.

Повлияла и еще одна неприятная история. Был у нас успешный спортсмен из Братска, Андрей Оводнев, он много чего выигрывал – чемпионаты России, разные международные соревнования, этакая сибирская звезда. При этом он иногда бухал, что, впрочем, не мешало ему побеждать. По нашим меркам он точно был суперзвездой: как только Оводнев куда-то приезжал, он приковывал к себе все внимание.

И вот как-то поехали мы на автобусе в Горно-Алтайск на чемпионат Сибири (там Оводнев тоже победил, равных ему не было: уже потом с его карьерой что-то случилось, жизнь не туда пошла, но тогда до этого спада было еще очень далеко). Прибыли мы, заселились в какую-то непонятную общагу, а Оводнев жил рядом. Его просто местным богом считали: «О, Андрей идет, Андрей, смотрите». И вот Оводнев со своими друзьями пришел к нашей сборной. И начал выпендриваться: кого-то за ухо дернул, над кем-то зло пошутил и так далее.

Наверное, перед девчонками хотел себя показать, потому что вокруг него все дзюдоистки бегали. А я тогда резко вырос, стал здоровым и вдобавок еще ходил в качалку, прямо влюбился в работу с железом. Получается, естественный рост совпал с эффектом от тренировок, я вымахал и был уже очень крепким.

Поведение Андрея мне живо напомнило поведение того ушлепка в кафе. Только, в отличие от него, Оводнев подошел ко мне сам и грубо так, с намеком поинтересовался:

– Ты че такой здоровый стал? Качаешься, что ли?

– Иди отсюда, чего тебе от меня надо вообще? – совершенно автоматически огрызнулся я.

Разговоры вокруг стихли, все повернулись к нам. Андрею надо было отвечать, выбора я ему не оставил.

– Ну и лох, если качаешься, так только лохи делают. Кто ты по жизни такой?

Теперь выбора не было уже у меня.

– Пойдем. Расскажу тебе, кто я такой…

Мы вышли, и уже на лестнице я ему двинул в голову. Оводнев кубарем покатился, все вокруг наблюдали в полном шоке. Андрей поднялся весь в слезах, у него уже огромный бланш набухал. Я бросился бить его дальше, но тут он начал меня кусать, словно девчонка! Нас растащили, не дав мне довести дело до конца.

Чуть позже друг Оводнева позвал меня:

– Пошли на улицу, будете еще раз драться.

Ну, погода на улице хорошая, я вроде не занят – отчего ж не пойти? Встали мы в круг, я начал готовиться, и Андрей вдруг говорит:

– Нет, я не буду…

Развернулся и ушел. Тут я себя просто народным героем почувствовал: победил человека, который вел себя неправильно, выпендривался. Эту историю еще долго вспоминали. Андрей потом всем рассказывал, что его то ли в полиции избили, то ли что-то в таком роде. Недавно я был в Красноярске, встретился с ребятами, которые тогда были вместе с нами, и они сказали мне, что помнят эту историю и что именно тогда стали считать меня перспективным бойцом. А ведь двадцать лет с тех пор прошло!

Я тогда сделал для себя важный вывод.

Если ты не можешь побороть борца – ты можешь его побить. И очень даже легко, если ты умеешь и бороться, и драться, а он – только бороться.

В моем багаже были не одни спортзалы с качалками, были еще и улицы с пустырями.

Поэтому что-что, а драться я умел. Особенно хорошо я это делал, когда следовал зову справедливости.

* * *

Кроме спорта и улицы, мне по большому счету ничего не было нужно, поэтому на школу я наплевал совершенно. Как следствие, после девятого класса я попал в ПТУ, на специальность «столяр-станочник деревообрабатывающих станков». И это был еще не самый плохой вариант: мне светил второй год. Александр Степанович против ПТУ не возражал, поскольку такой путь был стандартным для дзюдоистов.

ПТУ тех времен – это, конечно, мрак. Там было полно деревенских в самом плохом смысле слова – людей, которые будто и в школе-то не учились. Не умели нормально читать, писать. Им по окончании ПТУ даже не диплом выдавали, а справку о том, что вот этот гражданин получил специальное образование. Если честно, вокруг, за небольшими исключениями, были полные дятлы. Да еще и большинство мастеров-преподавателей оказались обычными алкашами.

В ПТУ у пацанов сразу началась борьба за лидерство. Я, разумеется, активно во всем участвовал, вечно что-то там решал, спорил с кем-то. Разговоры и порядки вызывали тюремные ассоциации, только вместо нар с пайкой и зачарованных звуками гитары зэков в путяге были парты с тетрадками и толпы полуграмотных существ. Один из станков, на которых мы должны были проходить практику, славился своей кровожадностью. Мастера при обучении не раз объясняли нам, что принести ему в жертву часть собственной костно-мышечной массы – раз плюнуть. Мы охотно верили, поскольку у многих из самих мастеров на руках недоставало пальца, а то и нескольких.

Немного поразмыслив и сопоставив увиденное с теми перспективами в спорте, которые я рисовал в своем воображении, я счел за лучшее любыми способами косить от такой практики. И мне это удавалось: ни одного дня на этом хищном станке я так и не отработал.

Даже не знаю, почему я пошел именно на эту специальность. Мне тогда абсолютно на все было наплевать. Может, там просто свободное место нашлось, не помню. Я с таким безразличием к этой путяге относился, что с трудом ее окончил. К тому же обучавшего нас мастера-алкоголика Владимира Семеновича я совершенно не выносил. Он меня, разумеется, тоже, оттого учиться было непросто. Я постоянно ездил по преподавателям, просил хотя бы тройку поставить, лишь бы меня не выкинули. Зато я получил звание «Самый сильный человек ПТУ», поскольку без труда выиграл соревнования по поднятию гири. Хоть что-то.

* * *

Кое-как я все-таки получил диплом, и на горизонте замаячила армия. Самое интересное, что изначально я был не годен – болезнь Келлера, хроническое дистрофическое заболевание костей стопы, очень редкое. Я из-за этого вообще не мог ходить в любой жесткой, неудобной обуви. А в армии в моде не только берцы, но и сапоги. Я прошел медкомиссию в Красноярке, сказали, что не годен. Но после ПТУ внезапно вызвали в военкомат и сказали, что я уже «ограниченно годен», хотя раньше все врачи говорили иное. Я уже настроился на бои, хотел становиться профессионалом – а тут повестка.

Через неделю-две мне предстояло собирать манатки и ехать в часть. Я напоследок решил сходить на дискотеку. Сначала – в «Контакт», который считался очень стремным местом, а потом – в еще более маргинальную «Молодость», на цокольном этаже в общежитии. «Контакт» закрывался раньше, в «Молодость» я прибыл уже прилично навеселе. И какой-то выпивший парень начал ни с чего быковать. Попер прямо на меня, и я зачем-то решил не бросать его, а ударить. Вышло очень неудачно: агрессор – с копыт, но я сломал себе палец. К перелому прибавилось нагноение, палец пришлось разрезать. И из-за всей этой хирургии и антибиотиков мне дали отсрочку от армии.

Я уже упоминал, что мне часто везло. Так было и в этот раз. Я не собирался поступать ни в какой вуз, считал, что ПТУ мне за глаза хватит, но шли мы как-то мимо здания нашего зеленогорского филиала Сибирского федерального университета. Я туда вообще не собирался, просто с кем-то зашел за компанию. Но увидел, что там проводятся вступительные экзамены, набирают студентов на разные факультеты, и задумался – может, и мне попробовать? Понятно, что бесплатное обучение мне не светило, но вдруг хоть на платное смогу поступить? Дома рассказал родителям, они оказались не против. Высшее у нас все-таки ценится, к людям с образованием другое отношение.

Пришел на вступительные – и понимаю, что не знаю вообще ничего, абсолютно. Просто переписал задание, написал имя и фамилию. Думаю: «Что толку сидеть, если я ни бум-бум?» Подошел к преподавателю с повинной:

– Знаете, я…

– Знаю, – кивнул он, хотя видел меня в первый раз в жизни. – Садись. Пиши.

И начал диктовать решение. Как выяснилось, студенты в платных группах были тогда насколько нужны, что брали вообще всех. Так я начал учиться в университете и получил еще одну отсрочку от армии.

Таким вот неожиданным боком повернулась ко мне судьба. Должен был уйти в армию, но сломал палец. Не должен был попасть в институт, но взяли. Спасибо родителям, которые в первое время платили за обучение, – потом-то я уже сам начал зарабатывать.

Параллельно и надобность учиться фактически отпала: пошли спортивные успехи, я стал гордостью университета. Декан меня везде за ручку водил, чтобы мне проставили зачеты и экзамены.

Потом наш филиал закрыли, доучиваться нужно было в Красноярске. Там уже пришлось сложнее – в новом городе такой спортивной славы у меня не было. Но опять с кем-то поговорил, потихоньку все решилось, и этот учебный квест я прошел. Окончил институт по специальности «менеджер организации». Брали туда вроде бы всех подряд, но в первом же году отсеяли больше половины.

Я тоже чуть не вылетел. Высшую математику у нас преподавал абсолютно неадекватный тип – некто Сереньков, бывший военный. И он меня сразу невзлюбил. Стебал, пытался унижать. Я его урезонивал:

– Вы же взрослый человек, зачем вы себя так ведете?

А ему не терпелось отправить меня в любимую им армию.

– Там такие безголовые, как ты, очень, очень нужны! – восторженно уверял он меня.

И сиял от удовольствия.

Я ему один раз зачет не сдал, второй раз не сдал, и мне назначили комиссию: если не сдам снова – отчислят.

У меня был знакомый преподаватель, самый настоящий прохиндей. Его потом уволили за взятки: в одном кабинете ему конфеты дарили, в другом чай, в третьем он собирал деньги за занятия, которые на самом деле не проводил и не собирался, ну и все в таком духе. И тут я с ним случайно встретился на улице. Он к тому времени в нашем институте уже не работал, но мы с ним приятельствовали. Обрадовались, поздоровались.

– Как дела там у вас? – спрашивает.

– Да не особо, – приуныл я.

И рассказал ему про Серенькова, некомплект безголовых в армии и грядущую комиссию.

– Баран этот Сереньков, – ухмыльнулся он. – Короче, иди на комиссию, ничего не бойся. Я все решу.

Я пришел на комиссию, просто переписал задания, ушел – и мне поставили тройку. Хорошо, что высшая математика была только два года и я больше с этим Сереньковым не встречался.

Опять судьба: я был на волоске, мне грозило отчисление, но спасся просто чудом. Помог человек, который мне вообще ничего не был должен, зато все сделал – причем бесплатно! Если бы меня именно тогда забрали в армию, то не факт, что удалось бы в спорте построить хоть какую-то карьеру.

* * *

Тем не менее в армии я все-таки оказался, только уже после института и по собственной воле. Я к тому времени профессионально занимался в Академии самбо в Кстове, и там решили отправить меня на службу в спортивную роту. Повезли меня на комиссию, там нашли больные колени, больной сустав и так далее.

– Не годен, – заявили мне.

И попробуй их пойми! Еще недавно меня в эту армию рвались затащить, а теперь опять «не годен»!

Пришлось обращаться к начальнику военкомата, договариваться как-то, просить. Смешно получилось. Несколько лет назад я убеждал комиссию, что в армию мне нельзя, а они говорили:

– Ты в зеркало давно смотрелся? Кабан здоровый!

Теперь было наоборот – мне говорили, что не годен, а я отвечал:

– Вы с ума сошли?! Посмотрите на меня, как я могу быть не годен?

В итоге все-таки взяли, восемь лет был на контракте, выступал за них.

В армии как таковой я был всего две недели. Привезли нас на сборный пункт в Дзержинск и начали, как водится, сказки рассказывать, как нас там будут бить, унижать и так далее. Все собирались вокруг самого матерого и слушали эту пургу. А про меня на три дня забыли, но все-таки потом отправили в Нижегородскую область, в Богородск.

Услышав, как там офицеры разговаривают, я, конечно, обалдел. Помню, пришли в столовую, стоят три деда, молодых оскорбляют – мол, мясо привезли и так далее. Но меня сразу предупредили: если будет какой-нибудь залет, подерешься с кем-нибудь или что-то в таком роде, то останешься служить, ни на какие «сборы» тебя не увезут.

На первой вечерней поверке выстроился весь полк, командир начал вещать. А я встал в строй в тапках – сапоги дали очень неудобные, ходить было невозможно. Ну, кто в армии был, тот представляет, что это такое – встать в строй в тапках…

Когда это заметили, как с цепи сорвались:

– Ты че, охренел?!

Я к такому не привык, начал отвечать в том же духе… Потом я прошел через строй – не знал, что так делать нельзя, – и сразу начался новый конфликт. Один из офицеров, правда, меня поддержал, красавцем назвал.

Как-то узнали, что я боец. Иду, а разведчики обсуждают:

– Ну боец, и что? Втроем закроем его и наваляем.

Однако ничего не сделали.

Через две недели меня должны были забрать. Но я стал тревожиться: связи у меня никакой ни с кем не было, вдобавок пообщался с парнями, и те рассказали, что они тоже спортсмены, но их кинули и не взяли обратно спортом заниматься, оставили здесь. Да и деды не верили, что я спортсмен и меня заберут, только угорали надо мной:

– Чемпион? Был бы ты чемпионом, тебя бы вообще служить не взяли. А сюда – тем более. Так что, боец, рекорды будешь здесь ставить,