Наш комментарий. Постоянный и жгучий голод – это та физическая реальность, которая по своей силе и всеохватности несла свои разрушения и негативы в личности человека, затворённых на страхе и ненависти и закреплённых на постоянно, до конца жизни. Для темы изложения нам нужно выделить здесь аспект био – психо – ментальной огромности, закреплённой в мощном энергетическом сгустке недоброй памяти. Именно этот сгусток «чёрной» энергии и уносил человек с собой в иной мир, что провоцировало и определяло характер и силу долга лояльности. Личность полностью перестраивалась. Мощная сила психического давления исходила из того, что во всём участвовало физическое тело человека, неся ему его боли и невзгоды. Не всякому это хочется вспоминать, лучше навсегда забыть, но забыть такое невозможно. Услышать зов самого себя, почувствовать и принять его настоятельность как внутреннюю тяжёлую обязанность. Принять… и начать поиск истины. Комментарий закончен.
Продолжаем конспект книги. В подавляющем большинстве отношение немцев к остарбайтерам идеальным не было. Был изнурительный труд, была ненависть, презрение, моральное и физическое насилие со стороны хозяев, было унижение, побои, были побеги и самоубийства. Концепция «унтерменшей» (почти не люди). «Пережить и уцелеть» – это и была победа тех и других. Тайно они готовились к самозащите. И не зря ещё 5 марта 45 года Гиммлер предписывал, и это было приказом фюрера, уничтожать узников концлагерей. По апрель 1945 года в пяти лагерях было уничтожено 130 тысяч узников. Не миновали расстрелов и остовцы, хотя и не в таких массовых. Гитлер «страдал» доктриной «вызженной земли». 19 марта он выпустил соответствующий приказ («Приказ Нейрона») об уничтожении всего и вся, чтобы не доставалось русским.
Доктор П. Бурлаченко – глава организации «Боевой союз против фашизма» (3 – 5 тыс. чел.) был арестован гестапо и во время бомбёжки бежал. Репатриировавшись на Родину, спустя 3 месяца, в мае 1946 года был арестован МГБ и 16.08.43 года приговорён к к 15 годам исправительно-трудовых работ. Его брат воевал сапёром, пленили его раненого, а по допросам всё равно таскали. Затем отпустили, видимо, решив: «Колхоз тоже тюрьма, пусть живёт» [Из письма Г. Пичугина в газ. «Арг..и Факты»]. В процессы репатриации вместились задачки: 1) организация нового тура подневольного труда и 2) не допустить рождения новой, враждебной советскому режиму послевоенной эмиграции. Посулами или угрозами, правдами или неправдами предстояло вернуть своему изрядно обескровленному за войну коммунистическому государству миллионы канувших за границу рабочих рук.
Было создано Управление Уполномоченного по репатриации во главе с генерал-полковником Голиковым Ф. И. (с 1962 года маршал). 4 октября репатриация была поставлена на поток. Предписывалось всех военнопленных поголовно направлять в СССР в специальные запасные части военных округов, где их в течение 1-2 месяцев проверяли органы контрразведки СМЕРШ. Тех, кто прошёл эту проверку, не вызвал подозрений, направляли для пополнения войск фронта, офицеров в штрафные батальоны, рядовых и сержантов – в штрафные роты. А тех, кто был выявлен или заподозрен в качестве коллаборантов, направляли в спелагеря НКВД или СМЕРШ. Кроме того после предписывания направляли для службы в органах лагерей ГУЛАГ. Все советские гражданские лица, возвращённые на родину должны были проходить хотя бы упрощённую проверку.
Пожалуй, самым важным на первом этапе репатриации было опубликование правительственного обращение к угнанным советским гражданам и военнопленным. Оно было преподнесено народу в форме интервью, которое дал Ф. Голиков корреспонденту ТАСС 11 ноября 1944 года. Слухи об ожидающих репатриантов репрессиях названы в нём «нелепостями» и «чудовищной ложью», которую даже как-то неудобно и «излишне опровергать». Официальная позиция советского руководства преподнесена здесь с невообразимым благообразием и прекрасноречием: «Советская страна помнит и заботится о своих гражданах, попавших в немецкое рабство. Они будут приняты дома как сыны Родины. В советских кругах считают, что даже те из советских граждан, которые под германским насилием и террором совершили действия, противные интересам СССР, не будут привлечены к ответственности, если они станут честно выполнять свой долг по возвращении на Родину…Всем возвращающимся советским гражданам предоставляется возможность немедленно принять активное участие в разгроме врага и достижении победы, одним – с оружием в руках, другим – на производстве, третьим – в области культуры».
По Голикову вроде бы выходило, что все советские граждане – не важно, были ли они насильно угнаны в Германию или же выехали туда добровольно – это жертвы и невольники фашизма и, как правило, не подлежащим уголовной ответственности.. Начала выстраиваться мощная инфраструктурная сеть – от репатриационных миссий, рыщущих по всему свету в поисках подлежащих репатриации лиц, до местных представительств на родине. Имевшаяся в интервью расплывчатая оговорка – «если они станут честно выполнять свой долг по возвращении на Родину»…оказалась в последствии в силу её исключительного удобства в качестве предмета для ареста любого неугодного репатрианта. И снова как в 30-е годы неосторожное, неугодное слово обретало катастрофический вес для судьбы человека.
Репатриации активно способствовали союзники своим согласием на её насильственность. Например, Госдепартамент США заявил 10 декабря 1944 года: «Правительство США решило придерживаться следующей политики: «Все пленные, заявившие о своём советском гражданстве, будут выданы советскому правительству независимо от их желания. Соответствующие соглашения о репатриации были заключены с Англией, Францией, Бельгией. Созданная инфраструктура репатриации названа П. Паляном «сенями ГУЛАГа». Известны и описаны случаи грубого сексуального насилия над остовками солдат Красной Армии, а также расстрелы остовок в лагерях.
Общая пропускная способность всей сети, состоявшей из 127 лагерей и 57 сборных пунктов достигла уже 1,5 млн. чел. одновременно. Масштабы репатриации оказались огромными. По объяснительным запискам самих репатриантов можно примерно установить, что среди «восточных рабочих» твёрдых возвращенцев было не менее 70%, невозвращенцев – около 5 %, остальные 25 % колеблющиеся. Примерно такое же соотношение было среди военнопленных. Концлагерники же почти все стремились на родину. Закордонная деятельность Управления по репатриации практически охватывала весь мир и всю Европу. Интересы СССР и союзников странным образом переплелись и на короткое время совпали. СССР хотел как можно скорее заполучить, а партнёры по каолиции – как можно скорее избавиться от миллионов людей, докучавших им.
На 1 сентября 1945 года общее количество репатриантов составило 5 115 709 чел; непосредственно из оперативных зон Красной Армии 2 886 157 чел. и 2 229 522 чел. от союзников; а к 1 октября цифра – 5 263 130 чел.; к весне 1946 года – 5 352 963 репатрианта; что в общем-то позорно для джентльменов. Как видим, методы репатриации – особенно поначалу разительно напоминали методы немецкой вербовки. Те же комиссии, те же грозные объявления на столбах, те же списки, та же форменная охота на людей, те же при перевозке телячьи вагоны. Не счесть унижений, оскорблений и насилия, выпавших на долю возвражающихся на родину девушек и женщин (долго ещё будет стоять в их ушах: «подстилка немецкая», или что похлеще).
Союзники при этом поступились западными демократическими ценностями, в т. ч. и правами личности и верховенством закона. К марту 1946 года в закрома Родины было поставлено 5 352 263 гражданина. Закрытие советских репатриоционных миссий в 1949-51 годах в оккупационных зонах, в Австрии, Англии, США и Франции болезненно переживалось органами репетриации, т. к. число нерепатриированных оставалось достаточно высоким. Шёл поиск новых механизмов репатриации и они находились. По ходу репатриации прихватывалось много старых эмигрантов из СССР с 20-х годов. Термины «репатриация» и «возвращение» далеко не однозначны по содержанию и смыслу
Выразительная деталь: для репатриации Швеция предложила СССР 3-й класс вагонов для солдат и 2-й класс для офицеров, но советские настояли на более демократическом варианте – вагонов для скота для всех. [Толстой]. Органы репатриации в СССР были упразднены только 01 марта 1953 года, за 4 для до смерти Сталина. Для чего потребовались эти долгие семь лет? 1) Для возвращеия в СССР советских граждан из-за рубежа; 2) для репатриации иностранных военнопленных из СССР на родину; 3) для выявления и благоустройства мест захоронения советских граждан. Очень эффективной оказалась переписка перемещённых лиц (остовок и военнопленных) с родственниками в СССР. К 1 января в обратном направлении из СССР было репатриировано 3 413 290 иностранных граждан.
Репатриационную кампанию следует признать триумфальной. Репатриации не способствовали: 1) почти полный отказ США, Англии, Франции от взятых ранее обязательств (по ялтинскому соглашению); 2) усиленнная пропаганда «против» возвращения, открытый террор; 3) препятствия и ограничения в распространении советских агитационных средств; 4) кампания по вербовке и вывозу советских перемещённых лиц в другие страны; 5) сознание страха наказания потенциальных репатриантов; 6) сборные лагеря репатриантов огораживались двумя рядами колючки со сторожевыми вышками и прожекторами.
Бедой в переписке с родственниками содержалась правда о тяжёлой послевоенной жизни, о засухе, о голоде – вплоть до советов с возвращением не торопиться, глубже задуматься. Путь домой лежал через фильтры и тернии. Лагеря же по прибытии репатриантов встречали всех одинаково: автоматчики, регистрация, военнопленные налево, остальные направо, женщины и дети на месте стой. Орудием фильтрационных комиссий, разоблачающих бессчётное количество явных и тайных врагов, была анкета. Смершевец или энкавэдэшник, вскидывая цепкие глаза на каждую, сидевшую перед ним сволочь, с помощью трёх десятков вопросов и неусыпной бдительности, легко выводил его или её на чистую воду и выдавал своё предписание или приговор!
Даже если грехов за проверяемым не находилость и он без компрометации прошёл через фильтрацию (политическую проверку), он – как подвергшийся воздействию фашистской идеологии – всё равно ставился на учёт в КГБ и анкета его следовала за ним, куда бы он ни переехал, при этом неотразимым и весьма скверным образом влияя на его службу. С октября 1944 года по март 1946 года в ряды Красной Армии было после проверки направлено 1 055 923 репатриантов. Их боевой вклад был весьма и весьма ощутимым как на европейском так и на тихоокеанском театрах военных действий. Из репатриантов также были образованы рабочие батальоны. Они использовались как на передовой так и в тылу.
Не будет преувеличением сказать: после многих лет и месяцев их принудительного труда на чужбине, точно также принудительный труд ожидал всех трудоспособных репатриантов на Родине даже без побывки дома. Грубое принуждение начиналось с транспортировки к местам труда, которое осуществлялось в «телятниках» под конвоем войск НКВД. Из рабочих батальонов, как правило, не освобождали и не отправляли домой, а закрепляли за их стройками и предприятиями на месяцы и годы. Демобилизовывались из рабочих батальонов точно так же как из армии, освобождённый гражданин становился на оперативный учёт по месту работы. Сотни тысяч остовцев после победы продолжали работать в неволе в тех же условиях, что и при немцах.
К марту 1946 года через фильтрационное сито прошло и получило разрешение ехать домой 2 427 906 «чистых классических» репатриантов. По словам В. Н. Земскова само слово «репатриант» в народе десятилетие после войны на уровне бытового сознания ассоциировалось чуть ли не с «врагом народа», при этом государство сняло с себя моральную ответственность за то, что не смогло защитить миллионы людей от вражеского нашествия и порабощенния и все тяготы взвалило на них самих. Ведь подозрительное отношение и огульное недоверие к репатриантам как категории граждан, побывавших в иностранной среде, шло с самого-самого верха, от самого Сталина.
Начавшаяяся вскоре борьба с космополитизмом заставила их ещё скрытнее затаиться и снова всего бояться. И явились всяческие трудности в последующей жизни. Трудности в устройстве на работу, продвижении по службе, получении квартиры, поездок за границу, в партию не принимали. Из горожан-мужчин никто не миновал. Таким образом миграционная биография оказалась одним из наиболее чётких индикаторов, определяющих существенные параметры жизни остарбайтеров после репатриации. Только оттуда могли выйти так необходимые для поддержания страха и террора в стране «шпики», «диверсанты», «саботажники» и прочие «враги».
Только 12 февраля 1946 года на сессии ООН постфактум к событиям принята стыдливо самооправдательная резолюция: «Беженцы и перемещённые лица, заявившие окончательно определённо и свободно веские возражения против возвращения в страны своего происхождения, не будут принуждаться к возвращению на родину. Как показала практика, жизнь невозвращенцев тоже оказалась в массе своей тяжёлой. По советским данным под контролем союзного командования в оккупационных зонах, а также в других иностранных государствах находилось на 1 января 1949 года, а к 1 января 1952 года за границей всё ещё оставалось 451 561 советских граждан, что и сформировало так называемую «вторую эмиграцию».
Силой закона в стране обладали не Постановления Верховного Совета, а директивы ЦК и претворявшие их в жизнь приказы Министерства Государственной Безопасности и МВД. Всякое высокое партийное решение в СССР было выше закона, но юридическую силу закона имели лишь Указы и Постановления Президиума Верховного Совета. В стране десятилетиями культивировалось не милосердие к жертвам государственного террора, а огульное недоверие к ним как к «предателям» и «пособникам». Эта «доблестная» традиция успешно продолжалась и в 1990-е годы и уже после того, как был создан «Фонд взаимопомощи и примирения РФ» Мытарства «бывших» не прекратились.
Пожалуй, в первую очередь нравственным преодолением и Духовным возрождением немецкого народа после войны следует объяснить тот ыфакт, что Германия снова оказалась в первой десятке экономически передовых стран мира. Хотя миллионы загубленных, замучанных уже не воскресить, ничем не компенсировать их страдания, как ничем не умалить и не облегчить горе их уцелевших близких. И эти миллионы были не абстракцией, аморфной массой: каждый имел и имя и фамилию, собственную жизнь с её достижениями, имели и несли ореол своей человеческой энергетики.
Мировое еврейство сумело организовать и получить определённое возмещение и компенсацию за утерю имущества своих родственников и за их страдания как в национальном масштабе, так и в персональном разрезе. Это было оговорено междунардными договорами. Правительства стран восточного блока интереса к этой программе не имели, а добро евреев холокоста сделали общегосударственной собственностью, в отличие от собственности в Германии ненайденных наследников. Их собственность поступила в фонды еврейских организаций, признанных международно. В том числе и уцелевшие евреи, но не имевшие собственности, но потерявшие родственников и настрадавшиеся. В 1949 году в американской зоне оккупации, а в 1950 году во Французской зоне, в 1951 году в Английской компенсации были предусмотрены. В советской зоне они переходили в сосбственность местной власти.
Вопрос о компенсации советским гражданам как бы отпадал сам собой, ибо при Сталине, как и при Горбачёве или Хрущёве о таких пустяках, как измочаленные и униженные сограждане ещё не научились думать. Советская сторона долго уклонялась от переговоров с ФРГ о компенсациях своим гражданам. Отчего позиция СССР была уязвимой. Видимо, из-за «вестварбайтеров» в конце войны, работавших в СССР. Советское руководство вспомнило о справедливости и потребовало её от Германии в беседе заместителя министра иностранных дел СССР в МИД ФРГ, спустя полвека после окончания войны, само при этом продолжая отказывать большинству жертв нацизма в самом СССР в каких бы то ни было льготах.
После тяжёлых и изнурительных переговоров немецкая сторона предложила общую сумму в 1 млрд. ДМ компенсации, но она считалась материальной помощью по фондам «Взаимопомощи и примирения». Но из-за неспособности разделить фонд в 1 млрд. марок между республикам, и в высшей степени безнравственной, учитывая возраст возможных получателей за 70 лет, очередная подлость «своих» на фоне немецкой готовности. И спустя долгих семь месяцев трёхсторонних переговоров удалось договориться: Украине и России – по 40 %, Белоруссии – 20 %. Минимальная сумма выплат – 100 марок, максимальная 2 500 марок. К октябрю 1990 года помощь получили более 110 тысяч правомочных россиян, на 1 августа число получивших выплаты около 217 тыс. чел. при средней величине 960 ДМ (это по РФ).
Украина. Минимум – 400 ДМ, в среднем около 600 ДМ. Нигде не было столько заявителей, по чьим делам нет ни решений, ни выплат, как на Украине. А многие вообще не обращались, не веря в доброту власти. Белоруссия. Средняя выплата на первом этапе составила около 800 ДМ, на втором этапе – около 1240 ДМ. Лишь только при Ельцине, спустя 40 лет после окончания войны бывших военнопленных официально признали участниками войны (само по себе гротескно!). До канцлера Герхарда Шрёдера Германия уже выплатила порядка 60 миллиардов долларов. Он сделал попытку окончательно освободить Германию если не от грехов, то хотя бы от долгов, которые на ней ещё висели.
17 февраля 1990 года правительство ФРГ объявило о создании ещё одного фонда для компенсации, на который сбросились крупные фирмы страны, таковых оказалось не одная сотня. На этот раз не на гуманитарное урегулирование и помощь, а прямо на компенсацию. Кроме того, были наняты профессиональные и независимые историки для разработки соображений исторического характера. К декабрю 1999 года набралось 10 млрд. ДМ фонда. Г. Шрёдер соискал себе роль канцлера покаяния и исторической справедливости. Фонд в 10 млрд. ДМ наззывался: «Память, ответственность, будущее». «Память» – чтобы не забывать об ужасах Освенцима, что это дело рук человеческих; «Ответственность» – во имя покаяния и прощения надо сделать что-то конкретное; «Будущее» – ибо что-то надо сделать для того, чтобы ничего подобного больше нигде в мире не повторялось. Закон вступил в силу 12 августа 2000 года, но по факту лишь через год. Его принятие было на редкость единошушным и в Бундестаге.
Наш комментарий. Всё это «немецкое» говорится нами потому, что советским людям об этом практически ничего не известно и потому, что, независимо от отношения к нему, являет собой важный позитивный исторический прецедент, достойный подражания. На сегодня можно констатировать, что Германия (повторим) снова в десятке наиболее экономически развитых государств мира. Хотя и не получается предметно физически связать эти успехи Германии с факторами компенсационных выплат и покаяния, однако отрицать эту зависимость уже по самому факту натурального наличия невозможно.
Продолжим конспект книги П. Паляна. Были выделены доли для восточноевропейских государств. В России как всегда одни группы узников цинично лоббировали интересы своих групп в ущерб другим. Каждый получатель из фонда должен был письменно отказаться от любых претензий к немецким предпринимателям в будущем. Не забыты и военнопленные. Им посвящён третий пункт законодательства, гласящий: «Пребывание в военном плену не даёт права на получение выплат». Если это как–то терпимо для военнопленных других стран, защищённых международными конвенциями, то для советских военнопленных он дискриминационен. Получалось, что и при красно-зелёном правительстве в ФРГ позиция по отношению к советским военнопленным оставалась без изменений – циничной, кощунственной и антиисторичной.
В немецком фонде участвовало 5900 немецких вкладчиков. Образование фонда «Память, ответственность, будущее»» является одним из ярчайших политических событий в Германии и в мире на стыке ХХ и ХХ1 столетий. В послевоенные годы и протестанты, и католики не скупились на патетические заявления о покаянии и признании моральной вины церкви перед жертвами национал-социализма. Вели благотворительную работу и со взносами в общегерманский фонд «Памяти…». Католики прямо заявили, что не нашли причин для компенсаций. Хотя под давлением создали компенсационный фонд всего в 5 млн. ДМ, а протестанты выделили 10 млн. ДМ (конечно, жидко, но важен сам факт – В.Т.). 31 августа 2001 года российские граждане начали получать из фонда «Памяти…». Неожиданно открыли рот российские налоговики, возжелавшие откусить жирный кусок в 35,8 % в виде единого социального налога (делиться-дескать надо), отшвырнув в сторону факт, что это международное мероприятие и налогу не подлежит. Событие было предано международной гласности и вызвало широчайшее изумление и огромный скандал. Немцы пригрозили приостановить дальнейшие транши. России пришлось отступить, потеряв кусок имиджа.
К советским военнопленным это не относится…Если бы они имели хоть какое-нибудь серьёзное лобби, если бы они могли подать коллективный иск в суд, их дело вёл бы грамотный адвокат – они бесспорно выиграли бы процесс и вошли бы в число правомочных претендентов по суду. Но всего этого в советской действительности у них не было. Наоборот – они были нежелательны (политически) ни в Берлине, ни в Москве. Да и нецелевое использование фондов очень характерно для России и Украины. Немцы, например, беспокоились, чтобы деньги доходили до адресатов. А что сегодня? Тема эта была более полувека табу. Даже упоминать о ней было опасно. Все узники поголовно снова стали жертвами «Холодной» войны. Апология репатриации практически сохранялась. Вот так советские военнопленные и в меньшей степени остарбайтеры, прошли трагический и невероятно гнусный, унизительный путь: от стадии «Жертв двух диктатур» .