Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

20

На опушке леса показался человек. Оборванный и грязный, он воровато выглянул из-за куста. Перед ним, всего шагах в трёхстах, начинался город. Плохонькие домики городской окраины сменяли дома побогаче, повыше, а затем высилась крепостная стена из серого камня, за который располагался старый город. Похоже на остальные города Острова. Все они выросли за свои стены.

– Альвара, – прошептал человек, узнав что-то приметное в этой мешанине из крыш.

Танис, а это был именно он, провёл последние два дня в тяжелейшем пути сквозь лесные чащобы. На его счастье, начавшийся в то утро, на берегу, дождь прекратился, выглянуло солнце и стало тепло. Но проведённая под дождём ночь дала о себе знать. Таниса мучил жар, то и дело лихорадило. Да и за эти два дня он питался лишь сырыми грибами да сохранившимися, местами, ягодами. Очень хотелось провести в тепле хотя бы одну ночь и наесться досыта.

Танис порылся в карманах, поискал за поясом – ни гроша. Но делать нечего, он понимал, что без передышки ещё дней пять пути (если напрямик, через лес) до Параи он не выдержит.

Бывший сотник собрался с духом и медленно подошёл к городу. Хорошо, пусть нет денег, но он, всё равно, зайдёт в какой-нибудь трактир и наестся там до отвала. И пусть кто попробует его остановить.

Вскоре глазам его предстали грязные, лишь местами мощёные улочки окраины. Кругом деревянные домишки, рядом с которыми бродят куры да гуси. Отовсюду доносилась ругань, пьяные голоса. Здесь жили семьи лесорубов.

Танис, не останавливаясь, прошёл этот негостеприимный квартал и вошёл в следующий. Тут его встретили более-менее добротные одно- и двухэтажные дома из камня и бруса, мощёные улицы. По дороге попался небольшой трактирчик под названием «Весельчак». Он, без колебаний, вошёл туда. Время было раннее, посетители сюда в основном захаживали ближе к вечеру, поэтому, кроме Таниса, в закопчённом, пропахшем гарью, зале было лишь трое мужчин.

Танис сел в сторонке, в угол, куда меньше всего падал свет из окон. Он надеялся, что в полумраке никто не разглядит рваную, грязную одежду. Трактирщик, на удивление, тонкий и длинный, словно жердь, подошёл нескоро. Что-то жуя, он вышел из кухни в зал, едва не задев головой притолоку. Шаркая по потемневшему полу своими несуразными чувяками, трактирщик нехотя подошёл к Танису, сразу разглядев в новом посетителе оборванца.

– Деньги то у тебя есть? – сразу спросил он. – Если хочешь жрать, покажи монеты сначала.

Танис задумался. Денег у него, конечно, не было, зато оставались ещё хорошие, хотя и немного потёртые армейские сапоги.

– Это пойдёт? – Танис высунул ногу из-под стола.

– Дезертир? – вяло, словно ему на всё наплевать, спросил трактирщик.

– А тебя это волнует?

– Нет, – поморщился тот.

Ещё раз с головы до ног оглядев Таниса, он, наконец, процедил сквозь зубы:

– Ладно, покормлю, даже сапоги тебе оставлю. Не босиком же тебе ходить, осень на дворе. Вот только ты выполнишь для меня одну работёнку.

– Какую?

– Сейчас я принесу тебе поесть, а там и поговорим. Не на голодный же желудок дела решать.

Трактирщик ушёл на кухню, оставив бывшего сотника в раздумье. Танис сидел за столом, подперев подбородок ладонью, перебирая в уме все возможные варианты отработки, что могли бы ему предложить. В голову приходило лишь что-то связанное с кухней, поскольку все мысли возвращались к пустому, ноющему от голода, желудку. Возможно, колка дров или наполнение водой бочек, может…

– На-ка, поешь, – трактирщик поставил перед ним заставленный съестным поднос и присел рядом.

Не ожидавший подобной щедрости, Танис жадно набросился на еду. Между тем трактирщик завёл разговор.

– Не буду ходить вокруг да около, не люблю. Скажу прямо. Один ублюдок задолжал мне и не собирается отдавать приличную сумму денег. Я хочу, чтобы ты убил его. Тебе ведь не привыкать, ты солдат.

Танис аж поперхнулся от неожиданности. Он ошалело посмотрел на собеседника, не зная, что и сказать.

– Можешь не раздумывать, – продолжал трактирщик. – Откажешься – через час тебя схватят властники как дезертира. Ты ведь дезертир?

Лучше бы он не говорил этого. Танис не терпел угроз. Лицо его потемнело от гнева, брови сдвинулись, не предвещая ничего хорошего. Он резко вскочил и, мгновение спустя, его тяжёлый кулак со страшной силой обрушился на лицо незадачливого владельца трактира. Трактирщик, словно пёрышко, отлетел в сторону, ударился головой о лавку и упал, бездыханный. Тёмная лужа крови начала разливаться из-под его затылка – такой страшной силы оказался удар.

Немногочисленные посетители, словно окаменев, смотрели то на Таниса, то на его жертву. А тот быстро собрал остатки еды в полотенце, замотал её и, быстро выбежав на улицу, бросился в сторону леса. Не успел он пробежать и половины квартала, за его спиной раздались крики – «Держи его! Он туда побежал!».

Вскоре донёсся дробный стук копыт. Танис похолодел от ужаса. Он обернулся и увидел скачущих вдалеке по этой длинной, прямой улице семерых властников. Дело – дрянь. Беглеца и преследователей разделяло сотни две шагов, когда бывший сотник рванул вправо, во дворы.

Он едва понимал, что делает. Всё ещё пребывая в горячке от болезни, да и от проникшего в душу страха, Танис прыгал через какие-то заборы, пугая невесть откуда взявшихся женщин с бельём и играющих детей. Внезапно он снова очутился на улице, прямо перед носом властников.

– Эй, парень! Стой! – закричал один из них – уже немолодой, седоусый мужчина.

– Эгей! Да это же тот, про которого наводка пришла! Беглый с галеры! Это Танис! – воскликнул другой, разглядев беглеца.

Узнали – промелькнула в голове мысль, от которой нахлынула ещё большая волна ужаса и отчаяния. Однако это, напротив, придало силы, и Танис снова кинулся во дворы. Властники немного замешкались, а беглец уже забежал за угол уродливого двухэтажного дома. Танис перелазил через высокий забор, когда чья-то сильная рука схватила его за ногу.

– Стой, шельмец! – прогремел голос.

Танис обернулся – почти напротив своего лица он увидел лицо седоусого властника. За ним – ещё двое, немного помоложе; они уже обнажили свои мечи, готовые пресечь любое движение пойманного преступника.

Правую ногу Танис уже успел перекинуть через забор. Именно там, в голенище, находился спасительный кинжал. Правая рука, незаметно для властников, медленно потянулась к ножу.

– Слазь давай, допрыгался, – властник грубо дернул его, пытаясь сбросить на землю.

Танис резко распрямился и ударил ножом державшую его руку. Мгновение спустя, он кувыркнулся вниз на какой-то мусор. Исцарапанный, с широко раскрытыми в страхе глазами, он бросился к видневшемуся шагах в пятидесяти следующему забору. Слева и справа от него тянулись каменные стены домов с редкими окнами, из которых частенько выкидывали помои и мусор. Этот забор он преодолел с одного прыжка, словно в том не было саженной высоты. Танис облегчённо вздохнул – всего сотня шагов отделяла его от леса. Собрав последние силы, измученный беглец добежал до опушки.

– Стой, сволочь! – из какого-то проулка выскочили на конях всё те же властники.

Но Танис бросился в чащу. Он бежал, куда глаза глядят, бежал туда, где, как казалось, торчавшие отовсюду ветки и корни скроют его. Он падал, спотыкался о всевозможные муравейники, пеньки, вставал и бежал снова. Внезапно он оказался на берегу реки. Альвара медленно несла свои воды меж песчаных берегов. Пели птицы, вдоль берега лениво квакали лягушки, доживавшие последние тёплые деньки. Танис подошёл к кромке воды и упал коленями во всё ещё тёплую, слегка мутноватую воду. Зачерпнув пригоршней, он начал жадно пить, отдышавшись после долгого бега. Накатила усталость, хотелось лечь на прогретый солнцем песок и заснуть, забыться от всех этих злоключений.

– Так и сделаю, – сказал Танис вслух. – Вот только переплыву на другой берег – здесь всего то сто шагов – и посплю где-нибудь в кустиках.

Он уже хотел зайти в реку, как вдруг за его спиной затрещали кусты, после чего раздался глухой топот конских копыт по песку.

– Теперь не уйдёшь, – Танис обернулся на голос и увидел властника, того самого, который узнал его – крепкого черноволосого мужчину в чёрном суконном кафтане и пыльных чёрных штанах, заправленных в поношенные рыжие сапоги.

Властник слез с коня и, обнажив меч, направился к беглецу. Танис вышел на берег и достал из голенища нож. Они остановились друг перед другом. Один сжимал в руке кинжал с лезвием, длиной в ладонь, второй – меч в три локтя.

– Собираешься этим драться?! – поразился властник.

– А ты что думал, – ответил Танис.

Преследователь поднял в вытянутой вперёд руке меч, направив остриё клинка в грудь Таниса. Тот в ответ поднял нож – два лезвия, с лёгким мелодичным звоном, коснулись друг друга.

– Я убью тебя, – произнёс властник.

Танис лишь горько усмехнулся и, черпнув носком левой ноги песок, бросил его в лицо противника. Серо-жёлтая пыльная туча ударила тому в глаза, забила нос, рот. Властник закашлялся, согнулся. А Танис в тот же миг отбил меч в сторону и, бросившись на врага, повалил его и ударил два раза клинком в живот.

– Ну, ты мразь, – простонал властник.

Ранения были неопасные, оружие прошло сбоку, поранив лишь мясо, но раненый уже не мог подняться. Он лежал, зажав рукой раны, согнулся и тихо стонал. Танис, тем временем, забрал себе меч и коня.

– Ты меня выручил, – усмехнулся он и, бросив властнику кусок материи из седельной сумки, как раз годный для перевязки, направился к реке.

Человек и конь быстро преодолели разделявшее берега расстояние. Они выбрались из воды, Танис, не теряя ни секунды, вскочил в седло и скрылся в лесу.

Через четыре дня Танис добрался до Параи. Хотя у него и был теперь конь, ехать ему пришлось через лес, минуя большие дороги, поэтому путешествие затянулось. Под конец пути он совсем сдал – усталость и голод обострили болезнь. Подъезжая к дому, он уже почти не осознавал, что делает, всё было словно в тумане. Сил хватило лишь на то, чтобы поставить коня в стойло, зайти в дом и упасть на кровать, забывшись в тяжёлом сне.

21

С самого утра Эдварду доставались лишь плохие новости. Началось с того, что околел его любимый конь. Затем, на завтрак не подали заказанного компота – ягоды закончились. Злой, раздражённый до предела, Эдвард сидел в трапезной, нервно ковыряя ложкой твороженный десерт. Обычно он завтракал в кругу своих друзей и помощников, но в этот раз он был за столом один. В дверь робко постучали.

– Входите, – бросил Эдвард раздражённо.

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Самита.

– Что тебе?

– У меня мм… плохие вести. Две вести, – нерешительно проговорил советник.

Эдвард вскочил и, разразившись потоком площадной брани, бросил в стенку чашу с яблоками. Но, опомнившись, отдышался и, сев, приказал продолжать.

– Утром прискакал гонец из Мила. На вашем корабле был бунт. Его, правда, быстро подавили, но исчез Танис.

– Это тот, которого я приказал арестовать в Малонто?

– Именно он.

– Прекрасно, – Эдвард поморщился. – Пусть объявят за его голову, можно и за живую, пятьсот золотых.

– А теперь, – Самит судорожно сглотнул. – Теперь вторая весть. Анна пропала, а вместе с ней Сантилия и Лита.

– Это как так?! – Эдвард едва не подпрыгнул.

– Слуги утром к ним пошли относить тёплую воду, а их нет…

– Да пусть парк прочешут, не могли же они выйти за территорию, охрана не выпустит.

– Ищем уже больше часа – никого.

– Прекрасно, – Эдвард сорвался с места и принялся нервно ходить по комнате от стенки к стенке.– Они не ценят моего доброго отношения! Пусть! Я устрою им сладкую жизнь. Они проклянут час, когда в их бестолковые головы пришла эта идея.

Эдвард остановился около стола, присел на столешницу. На мгновение задумавшись, он вдруг засмеялся и сказал:

– Объяви за них, за живых, награду по десять тысяч золотых за каждую.

– Сколько?! – у Самита отвисла от изумления челюсть. – Это же тридцать тысяч! Ваше величество, после правления Александра, наша казна ещё не в лучшем состоянии. Если мы отдадим такие деньги на это дело, придётся отказать кому-то в другом.

– Не ной. Через неделю по всему Острову начнутся ярмарки, и казна наполнится. Так что исполняй и не перечь мне!

Самит поклонился и, пятясь, отошёл к двери и быстро шмыгнул в неё, подальше от разгневанного патрона. Эдвард снова остался одни. Сев за стол, он налил себе вина, отпил глоток, усмехнулся. Внезапно лицо его растянулось в злорадной улыбке. Да уже завтра толпы охотников за наградой будут прочёсывать каждый кустик в лесу, каждый дом, каждый сарай в городе или деревне, чтобы найти беглянок. То-то посмеётся он, когда вновь увидит этих бестолковых баб. Больше не будет им поблажек: никаких покоев, никаких мягких пуховых перин. Их ждёт тюремная камера, солома и жидкая похлёбка.

Эдвард залпом допил бокал, небрежно бросил его на стол, поднялся и вышел из трапезной.

22

Наступил вечер третьего дня с тех пор, как Николай и его спутники бежали с пленившей их галеры. Остались они практически без ничего, если не принимать во внимание нож и забитый под завязку золотыми дукатами кошелёк Стрижевского. Только благодаря такому богатству этим утром удалось купить в какой-то деревушке еды, плащи, здоровый топор и даже старый, но без единого пятнышка ржавчины, короткий меч.

Быстро темнело. Путешественники остановились на песчаном мысе у реки. Ни Николай, ни Иван Сергеевич её названия не знали, но оба считали, что это приток Альвары. Горел костёр, рядом с которым на жарких углях готовилась чудом добытая в лесных зарослях тетёрка.

Стрижевский подбил ей камнем крыло, и несчастная птица никак не могла взлететь и лишь металась между густо стоящих молодых елей. Наверно, целых полчаса все четверо гонялись за ней по колючим зарослям, прежде чем ужин попал к ним в руки. Зато теперь, блаженно жмурясь, Иван Сергеевич то и дело поворачивал сделанный из ивовой ветки вертел. Тетёрка скворчала, поджаривалась, и уже распространяла вокруг дразнящий аромат. Николай лежал рядом, заложив за голову руки, то и дело поглядывая на Стрижевского.

– Не смотри на меня голодными глазами, – проворчал тот. – Скоро сготовится наша птичка.

– Никогда не ела такую, – проговорила сидевшая напротив Таня.

– Не переживай. Ещё побудешь здесь с месяц – всякого перепробуешь.

Между тем пришёл и Александр. Решив прогуляться по берегу реки, он набрёл на небольшую заводь, в которой плескался здоровенный судак. Видимо, в погоне за какой-нибудь уклейкой, он вылетел следом за добычей на берег и попал в эту неглубокую, всего по щиколотку глубиной, лужу. Там его Саша и поймал.

– Ого! – воскликнул Стрижевский, заметив пришедшего. – Ты что, с ножом на сома в омут ходил? Только сухой почему?

– В реку я не прыгал, – засмеялся Саша. – Нашёл эту рыбину в луже на берегу.

– Да, везёт сегодня нам на ужин, – отозвался Николай. – По крайней мере, лучше немного переесть, чем недоесть.

Рыбину отдали потрошить Тане. Она умело очистила её и, когда поспела тетёрка, её сразу же сменил судак. Путешественники разделили птицу и принялись за неё, запивая купленным в деревне ягодным вином. Немногим позже, та же участь постигла и рыбину.

Сумерки сгущались, стало совсем темно. Всё вокруг утонуло в густом мраке. Лишь смутно можно было различить силуэты самых заметных деревьев. Остальные слились в единую тёмную массу. Сартаков подкинул в гаснущий костёр здоровую охапку сушняка. Огонь вспыхнул с новой силой, выхватив из темноты лица путешественников. Николай и Иван сидели друг напротив друга, каждый думал о чём-то своём. Саша сидел справа от отца, на его коленях покоилась голова Тани. Девушка уже спала, разомлев после сытного ужина.

– Куда мы сейчас? – спросил он.

– Мы с Иваном подумываем насчёт столицы. На острова наведываться, пожалуй, пока не стоит, лучше самим всё разведать. Так тише получится, чем, если бы мы собрали людей Риза.

– Да и денег у нас предостаточно, – добавил Стрижевский. – С таким тугим кошельком у нас не будет проблем.

– Подкупать? – Александр поморщился.

– Не гримасничай. Это, согласись, лучше, чем рубить головы.

– Пожалуй. Я как вспоминаю, что было на галере, сразу в дрожь бросает.

– Надеюсь, ты не увидишь того, что видели мы, – вздохнул Николай. – Но будь готов увидеть это. Дело, мне кажется, идёт к большой войне.

– Да она уже началась, – Стрижевский, в сердцах, стукнул кулаком по колену. – Сколько городов сейчас в осаде?

– Но это не наша война. Мы заберём Анну и вернёмся?

Иван Сергеевич и Николай переглянулись, потупили взгляд.

– Что?! – вскричал Александр.

– Если понадобится, мы тоже возьмемся за мечи.

– Да чтоб вас! – Саша вскочил – Таня сразу же проснулась. – Вам больше делать нечего, что ли?

– Что случилось? – испуганно спросила девушка, озираясь по сторонам.

– Эти два самурая хотят влезть в гражданскую войну! Им жить надоело!

– Это наш долг. Когда-то мы присягали на верность.

Александр разочарованно махнул рукой и сел на своё место. Что-то тихо пробормотав, видимо, ругая сумасбродных стариков, он завернулся в плащ и лёг на песок. Рядом примостилась и Таня.

– Пора и нам спать, – проговорил Стрижевский.

Николай, улыбнувшись, кивнул.

Холодную ночь сменило ясное утро. Поднимающееся над лесом солнце с каждой минутой набирало силу, становилось всё теплее и теплее. Пёстрым птичьим гомоном зазвенел лес. Просыпались и немного продрогшие, несмотря на плащи, путешественники. Николай сразу же развёл костер и подсел к нему поближе. Приятная, тёплая волна прошла по всему телу, согревая каждую косточку.

– Сейчас бы кофе, – проговорила Таня, присев рядом. – У меня зуб на зуб не попадает.

– Забудь, у нас даже котелка нет.

Сел рядом и Саша. Он долго молчал, словно обдумывал что-то и, наконец, выдавил из себя:

– Значит, в столицу?

– Да, – ответил отец.

– А я тут подумал, – раздался вдруг голос Стрижевского – он, с удовольствием, умывался холодной речной водой. – Если вам не хочется играть в наши игры, мы отведём вас к Эйнару, отдадим медальон, а сами займёмся своими делами. И, примерно через месяц, мы вернёмся. Ну, что скажете?

– Вы меня за труса принимаете, что ли? – возмутился Александр. – Я здесь не для того, чтобы в лесу отсиживаться. Пусть мне не нравится эта затея, но я пойду с вами. Правда, мне очень не хочется воевать. И убивать я никого не хочу.

– Надеюсь, тебе не придётся делать этого.

Взоры всех троих обратились к Тане. Она нисколько не смутилась, не покраснела. Улыбнувшись лёгкой, обворожительной улыбкой, девушка решительно произнесла:

– Не бросите же вы меня одну? Я пойду с вами.

Ясным осенним днём, а было двадцатое сентября, четверо путешественников вышли к стенам столицы. Вновь пришлось закутывать Таню в драные платки, раздобытые по пути в одной из многочисленных деревушек. Благодаря усилиям Стрижевского, она стала похожа на деревенскую дурнушку, спешившую на базар. Её это нисколько не смутило, и она смело вошла в город, не обращая внимания на ухмылки прохожих.

23

Лёгкая, весело разукрашенная повозка быстро катила по дороге. Две лошади, запряжённые в неё, без особых усилий навёрстывали милю за милей. Впереди, с вожжами в руках сидел невысокий, сухонький старичок. Он то и дело хитро улыбался, поглядывал назад, где за пятнадцативедёрной бочкой с вином сидели три женщины. Ему было очень интересно изучать их своим цепким взглядом.

С тех пор, как они напросились к нему в попутчики в Стиоре – небольшой деревушке на тракте, никто из них не произнёс ни слова. День заканчивался, до Параи оставалось рукой подать, но женщины так и не соизволили поговорить. Впрочем, он хотел заговорить с ними сам, но так и не решился – сердце замирало от мысли, что в его повозке сидит сама королева Анна.

Пожалуй, действительно не стоило беспокоить их, ведь старик знал, что цена этих трёх прелестных созданий – тридцать тысяч золотом. Это знали и его попутчицы. Поэтому, они сидели в молчаливом напряжении, каждую минуту ожидая угрозы. Рука Анны уже несколько часов подряд судорожно сжимала рукоять меча, завернутого в холстину.

Старик, чувствуя этот страх, делал вид, что не узнал своих спутниц. Про себя же он думал о том, что было бы, получи он награду. Ничего хорошего на ум не приходило, кроме той мысли, что он не соблазнился бы и на триста тысяч. Деньги его уже не интересовали, зато он очень хорошо помнил, что было двадцать лет тому назад. «Будь я помоложе», – вдруг подумал старик. – «Я бы пошёл с ними, разделил бы все тяготы их пути».

Внезапно, сзади раздался конский топот. Этот дробный, глухой стук становился всё ближе и ближе. Старик обернулся – сзади, всего шагов за триста, скакали трое. Обычные путешественники? Сначала подумалось так, но когда один их этих троих указал пальцем на повозку и пришпорил коня, сразу всё стало ясно.

Старик хлестнул вожжами своих лошадок, и те, нехотя, перешли с лёгкой рыси на галоп.

– Погоня, – проговорила Анна.

– Похоже на то, – старик чуть не подпрыгнул от радости, услышав её голос. – Погоня, ваше величество.

Анна обернулась – всадники нагоняли, повозка не могла состязаться с ними в скорости. Уже можно было разглядеть у каждого из преследователей меч и притороченный к седлу небольшой арбалет. Они и не думали стрелять, боясь поранить драгоценную добычу.

– Скиньте бочку, ваше величество, – проговорил старик.

– Но там ваше вино?! – удивилась Анна.

– Ваши жизни дороже. А вина у меня ещё много.

Пришлось поднатужиться всем троим, чтобы, хорошенько раскачав, скинуть тяжеленную бочку. Раздался оглушительный треск ломающегося дерева, и на дорогу хлынула тёмная, ароматная жидкость. Лошади заметно прибавили ходу, но погоня не отставала. Свистнула над головами стрела и вонзилась в дерево далеко впереди.

– Пугают, – бросил старик и, тряхнув вожжами, по-молодецки свистнул.

Повозка вылетела на поле и устремилась с пригорка к следующему лесному островку. Анна огляделась – поле было голым, пшеницу давно убрали. Лишь несколько десятков соломенных скирд высились с краю. А вдалеке, в туманной дымке, виднелись стены Параи, её дома и небольшой кусок серой ленты реки.

Они вновь въехали в лес – преследователи не отставали, наоборот, приблизились ещё немного.

– Стоять! – закричал один из них, но старик вновь хлестнул лошадей.

Дорога спускалась к реке, где заворачивала к городу. Лес кончился, и повозка помчалась вдоль берега, среди зарослей ивняка. Вновь свистнули стрелы. Первые две воткнулись в землю рядом с лошадьми, но третья ужалила левую лошадь в шею рядом с головой. Животное, не издав ни единого звука, рухнуло на дорогу, потянув за собой и товарку. Вздымая клубы пыли, резко остановилась повозка, уткнувшись в тела животных, а её пассажиры вылетели на дорогу, словно ядра из катапульты.

Анна лежала лицом вниз. На зубах противно скрипела пыль, саднило исцарапанные ладони и левое колено. Она медленно подняла голову – меч лежал рядом, стоило лишь протянуть руку. Справа лежали Сантилия и Лита. Они тоже лишь сильно исцарапались и уже, стеная от боли, с трудом поднимались на ноги. Старик лежал впереди. Он не шевелился, даже не было заметно его дыхания. Анна пригляделась и, увидев странно подогнутую к груди голову, содрогнулась от ужаса – бедняга сломал себе шею.

– Эй, вы там живы? – раздался над головой голос.

Она повернулась – трое мужчин, все уже немолодые, одетые в одежду охотников, стояли рядом, пожирая их жадными взглядами.

– Что вам нужно?

– Что, что, – рассмеялся один из них, в отличие от остальных, заросших бородами, аккуратно выбритый. – Нам нужны тридцать тысяч.

– Может, договоримся, – Анна поднялась, отряхнула свой изодранный костюм.

– Это как?

– У нас есть драгоценности. Их, правда, тысячи на две-три всего, но зато это верные деньги. А тридцать тысяч вы не получите никогда. Эдвард едва ли расстанется с такой суммой.

– Драгоценности? Прекрасно! – охотники мерзко захохотали. – Что ж, возьмём драгоценности и попытаемся получить тридцать тысяч. Почему бы не попробовать?

– Попробуйте, – Анна нагнулась и быстро подняла меч.

Клинок, хотя его и пытались отчистить, всё равно был тусклым, с пятнами ржавчины. Лишь наточенные края блестели на солнце тоненькими льдинками. В ответ поднялись три длинных клинка.

– Дурочка, и что ты собираешься сделать против нас этим коротеньким ножиком, – проговорил выбритый.

– Что-нибудь и сделаю. Вам же мы живые нужны.

– Мы можем обойтись и двадцатью тысячами, – усмехнулся охотник и яростно атаковал.

Едва клинок противника начал своё движение, Анна мгновенно вспомнила всё давно позабытое; руки вновь обрели ловкость. Она легко отбила этот выпад и ответила своим, однако слишком короткий меч не достал врага. Так, они обменялись ещё несколькими ударами, но безрезультатно. Тяжело дыша – сказывался долгий перерыв – Анна отпрыгнула назад и вытащила из ножен на поясе кинжал.

– Вот стерва, – охотник тоже тяжело дышал. – Говорили, что ты горазда мечом махать, но, если честно, я не верил.

– Да не треплись ты, – отозвался за спиной его товарищ. – Драться не умеешь, коль с бабой не можешь справиться.

– А вы что тут стоите? – рассердился первый. – Помогли бы, если такие рубаки.

– Поможем, самому то слабо.

И все трое направились к побледневшим от страха женщинам.

Два дня Танис пролежал в постели. Паша Арстин заботливо отпаивал его всяческими травами, и на третий день бывший сотник уже был в состоянии встать и проехаться на коне вдоль берега.

Солнце перевалило за полдень и клонилось к закату. Папаша Арстин, как обычно, гулял по берегу с удочкой, Танис же, в ожидании обещанной ухи, сидел около дома. Ему хотелось сходить в город, навестить друзей и подруг, но ещё вчера, когда тот лежал в жару, пришедший с лекарством Арстин сказал, что за его голову назначено пятьсот золотых. Одна лишь мысль – стать добычей какого-либо охотника за наградами – отбивала всяческое желание идти в город.

Но жить так дальше нельзя. Волей-неволей приходила мысль о Сибии. Да, пожалуй, стоило бежать туда. Вот только отлежаться ещё с недельку, поднакопить сил, собрать припасы и в путь. На таком добром коне, который достался ему от властника, путь занял бы всего недели две. Взять бы только с собой кого-нибудь, чтобы скучно так не было. Танис перебрал в уме всех, кого знал, но, увы, ни на кого из них нельзя было положиться. Он вздохнул, закрыл глаза и облокотился на бревенчатую стену дома.

– Танис! Танис! – крик моментально согнал сладкую дрёму, глаза забегали по сторонам. Ожидая опасность, Танис вскочил, готовый кинуться в дом за оружием.

Однако он увидел лишь неуклюже бегущего вдоль реки папашу Арстина. Что-то очень встревожило его; когда он подбежал ближе, Танис увидел взволнованное лицо, и вновь напал противный, липкий, сжимающий сердце страх.

– Что случилось? – спросил Танис.

– Скорее… – папаша Арстин остановился, перевёл дыхание. – Скорее бери меч, садись на коня… – воздуха не хватило, и он сипло вдохнул.

– Меня ищут?

– Хуже, там, на дороге напали на трёх женщин…

– Только то! – Танис облегчённо вздохнул.

– Не перебивай! – старик топнул ногой. – Не медли, любой ценой спаси их, а я тебе всё потом объясню. Ради всех богов, поспеши!

Недоумевающий Танис нехотя пошёл в дом за мечом. Спасать прекрасных дам – дело хорошее. Но в его положении следовало поостеречься показываться на людях.

– Хватит копошиться! Не теряй времени, иначе опоздаешь! – кричал Арстин, побагровев от злости.

Танис предпочёл не злить старика и, быстро собравшись, выехал на коне со двора.

– Куда ехать то?

Арстин махнул рукой в сторону леса. Танис пришпорил коня и, пробравшись через кусты, оказался на дороге. Ехать пришлось недолго. Уже шагов через двести из-за поворота донёсся перезвон клинков. В несколько прыжков конь достиг поворота и, пройдя его, очутился перед группой людей. Танис сразу увидел лежавшее на земле мёртвое тело какого-то старика, стоявших к нему спиной трёх женщин, одна из которых сжимала в руке ржавый короткий меч – такие были в ходу лет двадцать-тридцать тому назад. Трое мужчин, нападавшие на них, сразу увидели Таниса и остановились в замешательстве.

– Эй, ты, проваливай, – сказал тот, что стоял в центре.

Танис хотел спросить, в чём тут дело – не лезть же сразу в драку – но женщины вдруг обернулись к нему. О боги! Это были они! Те, кого он видел ещё в Малонто – королева Анна, принцесса Лита и её мать Сантилия. Рука сама рванула меч, Танис пришпорил коня и бросился на охотников.

«Не может быть! Мой сын!» – Анна едва не упала в обморок.

– Анна, да это же он! – прошептала рядом Сантилия.

– Да, он. Это чудо!

– Тот самый! – восторженно прошептала Лита.

Противник пытался сопротивляться, но Танис, сильный, опытный воин, не дал им ни малейшего шанса. Он погнал коня, словно собирался стоптать их, но в последний момент, когда охотники расступились по сторонам, резко осадил его и, повернув влево, оказался напротив одного из них. Тот, не ожидавший такого, растерялся – проскочи Танис мимо него, он бы воткнул ему в спину меч. А тут совсем всё не так. Что же делать? Рука вскинула оружие в какую-то несуразную позицию перед грудью. В тот же миг сверкающее полукружье клинка Таниса раскроило охотнику череп. Ещё мгновение, и воин, предугадывая действия двух других противников, пришпорил коня и оказался за спиной второго. Тот попытался достать Таниса в отчаянном выпаде и не успел развернуться навстречу. Вновь сверкнул меч, и ещё одно тело с разрубленной головой рухнуло на пыльную дорогу, поливая всё вокруг кровью.

Последний бросился бежать, но это не спасло его. Танис мгновенно нагнал беднягу и, как рубят лозу, ударил того клинком в шею. Голова, словно мяч, отделилась от туловища и, кувыркаясь, разбрызгивая вокруг кровь, отлетела в кусты. Обезглавленное тело, увенчанное фонтаном крови из разрезанных жил, пробежало ещё четыре шага и, упав, забилось в страшных конвульсиях.

– Мама! – Лита побледнела и упала в обморок.

– Держи её, – сказала Анна подруге, во все глаза смотря на возвращающегося к ним Таниса.

Тот сошёл с коня, отёр о траву меч и, убрав его в ножны, поклонился.

– Позвольте мне проводить вас в безопасное место, ваше величество, – учтиво поговорил Танис.

– Я вижу, мой кинжал помог тебе, – Анна улыбнулась.

– Ваш кинжал?

– Ты забыл галеру?

– Так это были вы?! – воскликнул Танис и поклонился ещё раз.

– Перестань кланяться, – Анну начинала смешить чрезмерная учтивость молодого человека. – Веди нас в безопасное место. И скорее – охотников за нашими головами здесь хватает.

Трупы и повозку спрятали в кусты, лужи крови на дороги старательно присыпали пылью. Когда следов не осталось, всё ещё бесчувственную Литу взвалили на коня. Танис взял его под уздцы слева, Анна справа, и все направились в дом папаши Арстина.