Урядник Сазонов. Хорошие и приятные стихи

31

 
Урядник Сазонов шел берегом моря,
Вдыхая полезные запахи йода.
И мыслилось горько, что друг его, Боря,
Конечно, не прав, и такого урода,
 
 
Как он, не встречалось Сазонову сроду.
Он молча ракушки пинал сапогами,
Глядел на морскую соленую воду
И думал, что быть им с Борисом врагами.
 
 
Пока эти горькие мысли терзали
Сазоновский разум у берега моря,
А волны спокойно подошвы лизали
Его сапогов, знать не знавшие горя,
 
 
Надвинулись сумерки, и в лунном свете
Увидел урядник Сазонов, как сразу
Из моря на берег почти на две трети
Залез водолаз. Он бегом к водолазу.
 
 
А тот достает заграничные мины
И берег минирует наш среди ночи,
Чтоб утром российские наши мужчины
Взорвались, а женщины плакали б очень.
 
 
Сазонов к лазутчику резко подкрался
И крикнул: «Сдавайся, собака, на месте!»
Но враг был хитер, даже не растерялся,
И крикнул в ответ: «А не много ли чести?»
 
 
И с левой попробовал выбить два зуба
Сазонову. «Не на того напоролся, –
С улыбкой ответил урядник и грубо
Ударил в скафандр, и тот раскололся. –
 
 
Знай наших, подлюга. Давай быстро явки,
Пароли и связи, и мин расстановку».
И тут же Сазонов сорвал с него плавки,
Чтоб не убежал, хоть и сам стометровку
 
 
За девять и девять бежал на районе.
Но, зная врага, просто подстраховался.
А в принципе мало, кто мог с ним в погоне
Сравниться, плюс он очень здорово дрался.
 
 
А как была администрация рада
В отделе, куда доставляют шпионов:
«Товарищ, Вас ждет, безусловно, награда!
Фамилия Ваша?» – «Урядник Сазонов».
 

32

 
Урядник Сазонов на сельхозработы
Начальством отправлен был по разнарядке.
Он ватник взял свой, старый плащ, полуботы
И прибыл к автобусу в полном порядке.
 
 
Он сразу отметил, что женщин немного
И что выбирать можно будет от силы
Из трех-четырех. «Все покажет дорога.
Кто смел, тот и съел. Ни к чему крокодилы
 
 
Нам в деле таком», – рассуждал на посадке
Урядник Сазонов и, сделав заметку,
Он быстрым движением из-под подкладки
Достал чуть побитую пылью конфетку.
 
 
Когда-то давно она там завалилась,
Мочил ее пот и дожди, и химчистка.
И вот наконец-то теперь пригодилась,
Чтоб съела ее секретарь-машинистка
 
 
Светлана, которую выбрал Сазонов,
И тут же в автобусе сел с нею рядом.
Там, было, возник инженер Либерзонов,
Но серия быстрых ударов, как градом,
 
 
Отбросила прочь инженера к капоту
Автобуса. Он зарыдал, как теленок.
Светлану ему было тоже охота,
Но кишкой он против Сазонова тонок.
 
 
Весь хмурый сентябрь урядник и Света
Пололи соседние грядки салата.
Вздыхали ночами: как жаль, что не лето,
Что ватник не скинешь, и даже халата
 
 
Не снять, не прижаться к любимому телу.
И чувства их, сбитые прямо на взлете
(Потехе-то час, ну а время-то делу),
Реализовались в ударной работе.
 
 
Сто двадцать процентов они выдавали,
Бок о бок шли, преуспевая в прополке.
Глядели друг другу в глаза и молчали,
Ничуть не боясь возбудить кривотолки.
 
 
Но кончился месяц сентябрь в субботу,
И хоть кровоточила свежая рана,
Осмыслил Сазонов: «Пора на работу
Свою основную. Прощайте, Светлана».
 

33

 
Урядник Сазонов известностью стал
В среде контрразведчиков мира. И сразу
Интеллинджес Сервис агента прислал,
Чтоб тот ликвидировал эту заразу,
 
 
Поскольку урядник мешал им плести
Коварные замыслы против Державы.
Они до конца не могли довести
(Чтоб дружно вкусить от плодов своих славы)
 
 
Ни плана, ведущего к взрыву в порту,
И ни провокации с нашим доцентом.
Сазонов их распознавал за версту,
По праву бахвалясь высоким процентом
 
 
Раскрытых и предотвращенных на ноль
Гнуснейших попыток и акций враждебных.
И все говорили: «Сазонов король!»
И много еще выражений хвалебных.
 
 
И вот как-то вечером в восемь часов
К Сазонову в дверь позвонили. Урядник
В глазок поглядел, отодвинул засов:
«Войдите», – сказал. Запыленный, как всадник,
 
 
Мужчина довольно широкий в плечах
Возник перед ним, улыбаясь широко.
Сазонов с пронзительной искрой в очах
Скептически встал к нему с правого бока
 
 
И пристально так оглядел чужака.
А тот ему: «Как, мол, работают трубы?
А в дождь не течет ли вода с потолка?» –
И скалит прекрасные белые зубы.
 
 
Сазонов свой аналитический мозг
Напряг, и упали все тайные шторы:
На зубы не мог навести такой лоск
Сантехник из нашей жилищной конторы.
 
 
Сазонову стало все ясно. Он глаз
Прищурил по-ленински и притворился:
«Да вот, барахлит у меня унитаз.
Взгляните», – и чуточку посторонился.
 
 
Секретный агент заперся в туалет
И начал в бачок устанавливать мину.
Сазонов лишь хмыкнул, достал пистолет,
Снял трубку и вызвал с конвоем машину.
 

34

 
Урядник Сазонов животных любил,
В дому его лаяло, блеяло, пело,
Летало и ползало. Он их не бил
И не истязал. И они к нему смело
 
 
Всегда приближались и ели из рук,
И птицы клевали с ладоней конфеты.
Жил в книжном шкафу его милый паук
И плел паутину на томике Фета.
 
 
И даже клопов, от которых беда,
Которые наши враги изначально,
Сазонов не трогал, и каждый всегда
Мог в том убедиться, зайдя к нему в спальню.
 
 
И как-то урядник Сазонов гулял
По лесотехнической зоне привычно,
Кормил муравьев, иван-чай собирал
И был к бытию расположен отлично.
 
 
Совсем он уж было собрался домой,
Как вдруг заприметил двоих пионеров,
И тут же раздался пронзительный вой
Собаки из славной породы терьеров.
 
 
Сазонов напрягся, почти не дыша,
И бросился к ним напрямик по газонам.
Схватил их за галстук: «Вы что, кореша,
Затеяли тут?» «Да, товарищ Сазонов,
 
 
Хотим вот повесить щенка на суку», –
Ответили честно и по-пионерски
Ребята. Понятно тут и дураку,
Урядник Сазонов взглянул на них зверски
 
 
И вырвал веревку, а с ней и щенка,
И стал рассуждать, что же сделать покруче,
Чтоб сволочи до гробового звонка
Запомнили этот торжественный случай.
 
 
Вначале, чтоб выпустить пар, он набил
Им морды своим кулаком волосатым,
Потом в муравейник двоих посадил,
Сказав: «Ничего, отдохните, ребята».
 
 
А после хотел было вынуть наган,
Но тут же подумал: «Куда девать туши?»
Он плюнул тогда, сунул руку в карман,
Достал острый нож и отрезал им уши.
 

35

 
Урядник Сазонов был послан в засаду
На очень опасного рецидивиста.
В скверу у сберкассы он семь часов кряду
Один просидел. Вот уже серебристо
 
 
Луна закачалась над городом сонным,
Продажные женщины вышли на дело,
Пытаясь мужчинам, за день утомленным,
За деньги продать свое женское тело.
 
 
Начальство Сазонова такт проявило –
Сержанта Петрову в поддержку прислало.
И вовремя, надо сказать, так как было
Прохладно. Да попросту холодно стало.
 
 
Урядник Сазонов в улыбке расплылся,
Затекшие члены массажем расправил,
Слегка пожалел, что вчера не помылся,
Ремень расстегнул и Петрову заставил
 
 
Снять форменный френч, сапоги и пилотку.
Обнял ее нежно у талии где-то.
Из сумки достал припасенную водку
И, выдохнув, выпил. Нашлась и конфета
 
 
На закусь Сазонову. Стало так мило,
Так просто до слез, хорошо и душевно.
«Чего ж ты, Мария, все не приходила?
Я семь часов ждал тебя», – вымолвил гневно
 
 
Сазонов и бросил свой взгляд на сберкассу.
«Меня не пускало начальство, – сказала
Петрова, – держало до позднего часу
В архиве». И в этот же миг замолчала,
 
 
Поскольку у кассы какой-то мужчина –
Небритый и грязный, с блуждающим взглядом –
Топтался. Какая такая причина
Его привела сюда, что ему надо?
 
 
Урядник Сазонов все понял мгновенно,
И тут же, Петровой прикрывшись, он быстро
Оружием табельным точно с колена
Отрывисто выстрелил в рецидивиста.
 
 
Преступник с насквозь продырявленным телом
Без звука упал на асфальт тротуара.
Так гордый Сазонов не словом, а делом
Преступному темному миру дал жара.
 

36

 
Урядник Сазонов собрания чтил
И слушал внимательно все выступленья.
Случалось, и сам иногда говорил,
Внося по ведению рацпредложенья.
 
 
За это его уважали до слез,
Без очереди пропуская в буфете.
Старались прислушаться, если всерьез
Делился он мыслями; или, как дети,
 
 
Смеялись, когда вдруг Сазонов шутил.
А он это делал, когда не мешали.
«Сазонов, ты в Англии, часом, не жил,
Что шутишь так тонко?» – его вопрошали.
 
 
А он улыбался без понта в ответ,
Качал головой, разминал сигарету
И молвил спокойно: «В Британии? Нет.
Такой у меня даже визы-то нету».
 
 
И тихо закуривал «Космос» в затяг,
И сплевывал в урну, стоящую близко.
«Врагу не сдается наш гордый „Варяг“», –
Тихонечко пел глуховато и низко.
 
 
И все постепенно за ним подпевать
Тянулись. И вот уже хор завывает
Про то, как никто не хотел умирать,
Но все же пощады никто не желает.
 
 
Умел он сплотить коллектив, повести
Его куда надо, увлечь перспективой:
И группу здоровья, и стадо пасти
Сазонов способен был. Речью красивой
 
 
Владел в совершенстве он: мог убедить
Любого в своей правоте в лучшем виде.
И смог бы, наверное, в Англии жить,
Но не было визы, подписанной в МИДе.
 
 
Но не было также и зависти злой,
Когда на собраниях про заграницу
Ораторы живописали порой.
Сазонов изящным движеньем синицу
 
 
В руке своей крепкой держал как умел
И был до предела доволен собою.
Все видели, что он начитан и смел,
И вовсе не предрасположен к запою.
 

37

 
Урядник Сазонов сломал себе руку,
Когда наркомана ловил на парадной.
За ним побежал он, но подлую штуку
Одна проститутка с фигурою ладной
 
 
Ему сотворила – подставила ножку.
Урядник с пролета слетел на площадку,
Ему не хватило до цели немножко,
Двух-трех сантиметров, и он эту схватку,
 
 
Конечно, бы выиграл, нету сомнений,
Но подлая выходка женщины падшей,
Увы, привела, не считая коленей
Ободранных, к слому предплечья. Увядший
 
 
От горя, досады и боли Сазонов
Стонал и плевался губою разбитой,
Здоровой рукой отряхая с погона
Собачье дерьмо, и ругал паразита,
 
 
Который позволил поганой собаке
На лестничной клетке наваливать кучу.
Он молча достал карандаш и во мраке
В подробностях внес в свой блокнот этот случай.
 
 
«Потом разберусь, накажу негодяя», –
Подумал он мрачно, помалу бледнея.
И сел в мотоцикл, к рулю припадая,
И тихо поехал, покрышки жалея.
 
 
В санчасти Сазонову гипс наложили,
Главврач поликлиники сделал примочку.
Но сесть на больничный не уговорили.
Урядник был тверд: на работу – и точка!
 
 
И вышел, хотя беспокоила рана,
Из клиники, можно сказать, из постели.
И снова увидел того наркомана.
Тот с той проституткой гулял по панели.
 
 
Сазонов подумал: «Не взять их руками.
Но можно ли дать им уйти? Невозможно».
И прячась в тени, он большими шагами
Неслышно приблизился к ним осторожно.
 
 
И тут он достал свой наган из-под мышки,
И весь барабан, не жалея патронов,
В них выпустил, вывернув выстрелом кишки,
Чем снизил преступность двух смежных районов.
 

38

 
Урядник Сазонов стихи и поэмы
Безумно любил – от Гомера до Блока,
И мог обсуждать стихотворные темы
Всегда. Но никто не посмел бы упрека
 
 
Ему предъявить за подобную слабость.
Куда там, начальство его поощряло
И видело в лике Сазонова радость
От чтения взятого оригинала
 
 
Из библиотеки. А там уже знали
Урядника (вовремя сданные книги
Служили гарантией) и выдавали
Ему раритеты. Не плел он интриги,
 
 
Томов не терял, не присваивал гнусно.
Страницы не мял, не слюнявил перстами.
Напротив, подклеивал очень искусно
Обложки, которые рвались местами.
 
 
Стремился он всех приобщить и заставить
Читать Баратынского вместо Стругацких,
Шекспира в среде наркоманов прославить
Хотел он всегда. Уберег от дурацких
 
 
Влияний Распутина массы народа.
Внушал, что Майков лучше, чем Ю. Семенов.
Частенько, когда за окном непогода
Ярилась, когда на поимку шпионов
 
 
Не нужно спешить было, пледом копыта
Укутав, сидел он на низком диване
С сержантом Петровой. Петрова завита
И при маникюре и, бывшая в бане
 
 
Не менее чем за неделю до встречи,
Глубоко сопереживала поэтам,
Которых Сазонов, обнявши за плечи
Петрову, читал ей куплет за куплетом.
 
 
Заботы сникали. Доклад прокурору
Уже не казался Сазонову пыткой.
«Гляжу, поднимается медленно в гору», –
Журчал его голос. Связующей ниткой
 
 
Меж ним и сержантом стихи пролегали,
Сплетались мечты их и думы, и руки,
И ноги. И сами собою спадали
Рубашки и юбки, и блузки, и брюки.
 

39

 
Урядник Сазонов в отряд космонавтов
Зачислен был и приступил к подготовке.
Оторван он стал от прекрасных ландшафтов,
От книг, домино, дискотек. На Петровке
 
 
Ему аттестацию дали что надо.
Комиссии медиков мяли печенку,
Пощупали спереди, сбоку и сзада,
И сердца биение сняли на пленку.
 
 
И дали оценку – к полетам годится
Сверхдальним. Здоровье недюжинной силы.
Прошел барокамеру, планер, как птицу,
Водить научился, и крымские виллы
 
 
К услугам его распахнули ворота,
И лучший научно-технический гений
В лице профессуры в преддверье полета
Вбивал ему знания всех поколений.
 
 
Науки Сазонову просто давались,
Он схватывал суть с полуслова мгновенно,
А сроки полета меж тем приближались –
Ни быстро, ни медленно, а постепенно.
 
 
Сазонов прервал с внешним миром сношенья,
От женщин знакомых отрекся с повинной.
Себе мог позволить он лишь в воскресенья
Короткие встречи с буфетчицей Ниной.
 
 
И ей отказать он не мог, как хотите,
Поскольку давала она кроме ласки
Сазонову, всем говоря: «Отойдите!»,
Добавку – полпорции щей – без подсказки.
 
 
Во всем остальном был Сазонов аскетом,
И курс подготовки осваивал в радость.
По графику зная, что близится где-то
Его звездный час и беспечная старость.
 
 
И час этот грянул, пришел, накатился.
И завтрак двойной дали, и подарили
Цветы, и Сазонов в ответ прослезился,
Поблагодарил всех, что ласковы были.
 
 
И тут же в буфетную бросился резко,
Где был уже ранний картофель поджарен.
И Нина сказала Сазонову веско:
«Был лучше тебя только Юрий Гагарин».
 

40

 
Урядник Сазонов на базе оптовой
Весь день проторчал, получая по списку
Чернила, комплекты бумаги почтовой
И прочую дрянь. Он оставил расписку
 
 
И, все погрузив, собирался прощаться
Со славной такой кладовщицей Тамарой.
Сазонов ее научил целоваться
Всего час назад среди штабеля с тарой.
 
 
Теперь он хотел ей назначить свиданку,
Чтоб с нею на днях пообедать в столовой,
Поскольку почувствовал в Томе отдачу,
Которой не видел в сержанте Петровой.
 
 
И только хотел он, обняв ее нежно,
Все это сказать, появился завсклада –
Мужчина на Тому взглянувший небрежно
И тихо Сазонову молвивший: «Надо
 
 
Мне с Вами, товарищ Сазонов, два слова
По важному делу сказать по секрету».
Похож он был на живописца Брюллова,
Сжимавшего в сочных губах сигарету.
 
 
Сазонов повел в его сторону взглядом,
И нехотя с Томы убрал свою руку:
«Товарищ завсклада, а надо ли?» «Надо!»
Урядник лицом своим выразил муку,
 
 
Но все же пошел за завсклада в подсобку.
Тот дверь затворил и поставил стаканы,
Бутылку достал, выбил с легкостью пробку,
Налил, а на закусь представил бананы:
 
 
«Товарищ Сазонов, в подарок хочу я
Вам валенки дать». «Вот спасибо, дружище».
«Они не простые, да-да, не шучу я.
Взгляните, двойные у них голенища».
 
 
И выставил валенки ловким движеньем.
Сазонов аж ахнул: «Ну ловкий пройдоха».
Завсклада взглянул на него с уваженьем
И скромно промолвил: «Ведь, правда, неплохо?»
 
 
Сазонов его подивился таланту:
«Ну, я не встречал Вам подобного гада.
А ну давай валенки по прейскуранту!
Как гражданам всем!» И ударил завсклада.
 

41

 
Урядник Сазонов до мозга костей
Был гостеприимен, любезен и смачен.
Всегда в его доме десятки гостей
Водились, и не был никто не охвачен,
 
 
Поскольку Сазонов их всех заражал
Своим обаянием личным и шуткой.
И каждый при входе урядника ржал,
Как зебра, и крякал разбуженной уткой.
 
 
А он их похлопывал всех по спине,
Мужчин то есть. Женщин же несколько ниже.
Но, честно сказать, только наедине,
Стараясь к ним встать по возможности ближе.
 
 
И, кстати, никто на него не шумел,
Хоть с губ его не исчезала помада.
Все знали, что если бы он захотел,
То мог бы и силою взять кого надо,
 
 
Мог ночью прийти и арест наложить,
И штрафами замордовать, делать неча,
Поэтому предпочитали все жить
С Сазоновым дружно, ему не переча.
 
 
А он уж ценил этот добрый подход,
И жен своих лучших друзей к себе в гости
Не звал просто так, только на Новый год.
И жены не лучших друзей его в злости
 
 
Ругали мужей своих, что не смогли
С урядником те скорешиться поближе.
Тогда бы они в Новый год подожгли
Бенгальский огонь, и их жен бы пониже,
 
 
Чем всех мужиков, приглашенных к столу,
Похлопал урядник Сазонов руками.
Мужья же ни к городу и ни к селу
На них надувались и, молча, пинками
 
 
Их гнали в постель. А Сазонов гулял,
Шампанским поил и кормил шоколадом
Гостей многочисленных. Ловко стрелял
Из «тулки» своей и приемы прикладом
 
 
Показывал. Дамы визжали взахлеб,
И все за Сазоновым шли безоглядно.
А он добродушно им: «Мать вашу чтоб,
Да вижу, что люб я вам, ладно уж, ладно».
 

42

 
Урядник Сазонов учил молодежь
По совести жить, не кривляясь душою,
Без сдельщины с принципом, вычеркнув ложь,
И верить во что-нибудь очень большое.
 
 
К примеру, в любимую Родину-мать,
В Верховный Совет или в интердвиженье
С тем чтобы, когда подойдет умирать
Намеченный срок, не познать униженья
 
 
За годы бесцельные, шедшие зря,
За несовершенность открытий в науке,
За непокоренные горы, моря,
За где-то кому-то не сшитые брюки.
 
 
Все это Сазонов старался внушать
Как мог молодым, не имеющим стажа.
Уряднику было чего передать
Из собственной жизни. Но ажиотажа
 
 
При этом терпеть он не мог никогда,
Он правильным видел свое поведенье
И, передавая свой опыт, всегда
Испытывал остро удовлетворенье.
 
 
«Сынки, – говорил он ребятам подчас, –
Заветам отцов оставайтесь до гроба
Верны. Не спускайте с врагов наших глаз,
Ну, то есть, глядите, пожалуйста, в оба».
 
 
Урядник Сазонов любил молодежь,
Особенно девушек в пору расцвета,
Считая, что только один раз живешь,
И было святым объяснение это.
 
 
Сазонов на девушек нежно смотрел,
Учил танцевать и играл с ними в жмурки,
Кроил распашонки, тихонечко пел,
А по вечерам выходил на прогулки.
 
 
Урядник Сазонов был молод душой,
Поэтому знал молодежные темы.
Ну и педагог, безусловно, большой
Он был и всегда находил из проблемы
 
 
Приемлемый выход. Всегда на аборт
Отстегивал щедрой рукой из кармана.
Внушал молодежи, что жизнь – не курорт,
И, стало быть, жить надо в ней без обмана.
 

43

 
Урядник Сазонов молочный завод
Курировал беспрецедентно и четко,
И как-то однажды скрутило живот
Ему. Он подумал, что это селедка
 
 
Дала себя знать. На приеме вчера
В посольстве Вьетнама он съел полтарелки.
Что только не делали с ним доктора,
Но не помогали клистиры и грелки.
 
 
Промучившись целую ночь напролет,
Урядник Сазонов, безбожно зевая,
Поплелся с утра на молочный завод,
Вьетнамскую кухню в сердцах проклиная.
 
 
Директор сказал ему: «Выпей кефир,
Поешь творожку, поезжай на декаду
В совхоз наш». Сазонов почистил мундир
И, точно, поехал. К совхозному саду
 
 
Он вышел пешком, с электрички сойдя,
Увидел цветущие сливы и груши,
На солнце блестевшие после дождя.
Живот не болел, беспокоили уши.
 
 
Он их в электричке слегка простудил
Лихим сквозняком, продувавшим вагоны,
Когда в грязный тамбур курить выходил,
А мимо стремглав проносились перроны.
 
 
Урядник прошел по совхозным полям,
Мрачнея при виде ржавеющей «Нивы»,
Дал грязь бездорожья своим прохорям
Сполна ощутить. Никакой перспективы
 
 
Не видя в создании жизненных благ
И увеличении сельхозпродуктов,
Пошел он туда, где большой красный флаг
Над крышею вился сквозь заросли фруктов.
 
 
Вошел он в правление, трах кулаком
По красной скатерке: «Вредители! Суки! –
Вскричал. – Созывайте сейчас же партком!
Жаль, что не дошли у меня до вас руки.
 
 
Где ваш председатель?» – он гневно спросил.
Того привели, он не сразу врубился.
Сазонов тогда ему все объяснил,
Наган протянул свой, и тот застрелился.
 

44

 
В минуту страсти роковой
Сазонов, выпив политуру,
Воскликнул громко сам не свой:
«О Боги, как же я ментуру
 
 
Глубокой ненавистью жгу,
Как я, козлов их, ненавижу!».
Валерыч вымолвил: «Угу», –
И вновь упал в салата жижу.
 
 
Сазонов друга перенес
И уложил у туалета:
«Поспи, Валерыч, верный пес,
Ты не продашь, я знаю это».
 
 
Налил себе еще стопарь –
Не ради зла, не ради пьянства.
Тошнило от ментовских харь,
От их тупого постоянства.
 
 
В душе переживая крах,
Сазонов подошел к окошку,
А там гаишник при деньгах
Свистел и бил дубинкой кошку,
 
 
Что перешла на красный свет
Второстепенную дорогу.
«Эх-ма, семь бед – один ответ», –
Сказал урядник, понемногу
 
 
Освобождаясь от тоски,
Открыл в окне без скрипа раму,
Нагнувшись, подтянул носки
И натянул на лоб панаму,
 
 
Чтоб не слепило солнце глаз.
По сторонам взглянул – все чисто.
Подумал: «Стало быть, сейчас», –
И улыбнулся в мир лучисто.
 
 
Свой револьвер, любя, достал
И взвел курок на три-четыре,
Раздвинул ноги, в стойку встал,
Точь-в-точь как их учили в тире.
 
 
Вот он загривок мусорской,
И выше – стриженый затылок.
«Эй, мент! А ну-ка, смирно стой!» –
Раздался глас из-за бутылок
 
 
На подоконнике. И враз
Гаишник резко обернулся.
Сазонов целил точно в глаз,
И, как всегда, не промахнулся.
 
 
Не мог стрелять он со спины,
С такой раздачи чести мало.
И хоть он шел тропой войны,
Но благородство побеждало.
 
 
«Ну, ща наедут мусора.
Подъем, Валерыч. Дураками
Не будем. Сваливать пора,
Уходим быстро чердаками».
 

45

 
Урядник Сазонов ценил красоту,
В музеи ходил и на встречи к артистам.
Ловил спекулянтов и ту сволоту,
Что наши шедевры сдает интуристам.
 
 
Он сам иногда, натянув паричок,
Наклеив усы и очки от «Феррари»
Надев, легкой поступью шел на толчок,
А то ошивался в каком-нибудь баре.
 
 
Владея немецким, как будто родным,
Вводил он фарцу в заблуждение сразу,
Пуская тончайшими струйками дым,
Вальяжно сидел, предаваясь экстазу
 
 
Стриптиза ли ярого, пения ли,
В соломинку бренди, скворча, попивая.
Ему предлагали Куинджи, Дали,
На что он сквозь зубы цедил: «Покупаю».
 
 
И явочный адрес давал продавцу.
Тот радостно ржал, предвкушая наживу.
Сазонов гуманно давал подлецу
Последнюю ночь поразвлечься красиво,
 
 
А утром на явке в назначенный час
Уже спекулянта встречала засада,
Он брался с поличным. Сазонов меж глаз
Ребром своей крепкой ладони бил гада.
 
 
Изъятие производилось картин
И прочей нечестно нажитой валюты.
Все громко смеялись. Бежал в магазин
Ефрейтор Скворцов, а потом у Анюты –
 
 
Буфетчицы из луна-парка «Каприз» –
Успешную акцию все отмечали,
Какао горячее с тортом «Сюрприз»
Вкушали и «Браво, урядник!» кричали.
 
 
Сазонов меж тем, отлепляя усы,
Снимая парик, улыбался устало,
Смотрел на свои золотые часы,
Шел в спальню и тихо снимал одеяло.
 
 
Все всё понимали и шли по домам,
Желая Сазонову вместе с Анютой
Прекрасную ночь разделить пополам.
И он оставался. Ведь надо ж кому-то.