Ночь в особняке у Берии. Из романа «Тёмные воды души моей»

– Двадцать один, – поправила его супруга.

– Вот видишь? – обрадовался хозяин дома, – а теперь я главный злодей. Не удивлюсь если скоро меня запишут в террористы или того хуже в шпионы. Германские.

– Да, ладно, товарищ маршал, – вмешался генерал Ясенев, – это уже перебор.

Невдомёк генералу, что всего через два с небольшого месяца именно так и случится. Правда, обвинят маршала в шпионаже на английскую разведку.

– И действительно, – поддержала генерала Нина Теймуразовна, – давайте о чём-нибудь другом, мужчины! А? О любви! Не возражаете, товарищ маршал? – она весело поцеловала супруга в редеющий затылок.

– Если женщина просит… – улыбнувшись пожал плечами польщённый супруг.

Марфа принялась разливать чай, достав из буфета чайные пары, – а я знаю кто такая Зоя Фёдорова, – торжественно заявила невестка маршала и хитро взглянула на продолжающего стоять в сторонке рядом с её мужем, побледневшего соратника.

– Да-а? – заинтересованно подключилась Нина Теймуразовна, – и кто же это? Почему Вы юноша скрываете от нас свою возлюбленную?

– И действительно, Алексей, – Серго дружески подтолкнул товарища к общему столу, – расскажи дамам о своей любимой, они страсть как любят послушать истории неразделённой любви.

Юноша с померкшими глазами подчиняясь давлению присел у краешка стола, но продолжал хранить молчание.

– Ну же, Алексей, – супруга Серго налив чай в очередную чашку придвинула её стойкому юноше и уселась напротив, подперев ладонью щёку в нетерпеливом ожидании.

Нина Теймуразовна расположилась рядом и протянула через стол неразговорчивому мальчику сладкий пряник, – попробуйте! Этот печатный пряник сделан по старинному рецепту семнадцатого века на ржаной муке и талой воде. С добавлением сливочного масла и мёда. Вашей девушке бы понравился. Где она Ваша Зоя? Не стесняйтесь, здесь все свои. Правда Лавруша?

– Да и правда, Алексей… Максимович, что вы скрытничаете? Зачем же Вы тогда сюда рвались? Вы же хотели со мной поговорить? Так что же? – Пожурил по-отечески упёртого юношу, Лаврентий Павлович, – говорите, мы Вас внимательно слушаем.

Алексей машинально принял сладость из протянутой руки яркой женщины и произнёс, негромко не поднимая глаз и даже как будто отворачивая лицо, – я видите ли рассчитывал приватно… если можно?

– Да как же теперь приватно? – громко, командирским голосом ответил Берия, – Вы видите, что Вы натворили? Уж говорите, как есть. Вместе разберёмся.

Молодой инженер напрягся, набрал воздуха и покачав головой выдохнул, – не могу я так…извините и положил на стол аппетитный кулинарный шедевр фабрики Гречихина.

Послышался вздох разочарования, – тогда может Вы позволите Марфушеньке высказать свою версию, пожалуйста, – попросила вежливо супруга маршала. – И если она угадает, то Вы расскажете нам подробности.

Юноша отрицательно замотал головой, – нет, нет, не надо. Вы всё не так поняли. Она не моя девушка. Она… просто я… я не готов обсуждать это в такой аудитории. Я бы всё же просил аудиенции… товарищ Берия.

– Ладно, уговорили. Будь по-Вашему, – маршал поднялся, – ко мне в кабинет, – махнул он рукой, показывая направления движения.

– Ну, давай иди! Чего ты? – Серго помог прийти в себя заторможенному Алексею, выдёргивая из-под него стул.

Полковник Саркисов последовал за ними.

– Останьтесь, Рафаэль Семёнович, – не оглядываясь приказал маршал.

– Давай, Марфушенька, рассказывай, – Нина Теймуразовна радостно потирала ладони, – что ты разузнала? Кто эта таинственная Зоя Фёдорова, ради которой мальчик лезет под топор?

Марфа Максимовна заговорщицки медленно и таинственным голосом сообщила, подняв указательный палец вверх требуя тишины: э-та та-инствен-ная да-а-ма, – и выдержав короткую паузу выпалила скороговоркой: – артистка советского кино.

После зависшего молчания, Нина Теймуразовна с сомнением покачала головой, – не может быть. Она же ему в матери годится. Нет, ну конечно талантливая и …симпатичная… Мы как раз недавно с Лаврушей смотрели…у нас тут в домашнем кинотеатре…он же любит, вы знаете, пересматривать старые фильмы…да вспомнила – «Фронтовые подруги». Так ей там лет двадцать. А фильм то сорокового или сорок первого года. Какая же может быть подруга, скорее мама.

– Да, что Вы Нина Теймуразовна, – невестка уверенно махнула рукой, – ещё как может. Любовь, как известно, возраста не знает. Потом, мне кажется, у них разница в возрасте не критическая, лет этак пятнадцать.

– Мне кажется, Марфочка, ты путаешь, – вмешался Серго с аппетитом надкусывая тульский пряник и отхлебнув из белого фарфора, продолжил, – некритично если мужчина старше женщины, а не наоборот.

– А – а, я вспомнила! – Марфа словно и не услышала поправки супруга, – за этот фильм наша Зоя была удостоена Сталинской премии. Здорово, да?

– Да, здорово, Марфа Максимовна! Припоминаю! – к кинематографическим воспоминаниям присоединился генерал Ясенев, – Иосиф Виссарионович очень доброжелательно отзывался об этом фильме и еще о «Музыкальной истории» тоже с участием Зои Фёдоровой. Только, помнится мне была какая-то мутноватая история с этой артисткой… Да, точно! Её отец был объявлен врагом народа.

– Как? – весёлое и озорное лицо девушки в одночасье обернулось неподдельной скорбью, – за что?

Генерал лишь развёл руками, – по пятьдесят восьмой, по-моему.

Зависла неловкая пауза.

В кабинете Берии тоже наступило молчание, только зловещее. Молодой инженер-связист сидел в широком кресле с гордо поднятой головой, горящими глазами и следил, поворачивая голову за дефилирующим перед ним, грозным министром внутренних дел.

Берия ходил по кабинету взад-вперёд сцепив руки за спиной с сиреневым лицом и вздутыми желваками. Наконец он остановился перед обречённым юношей и сел напротив на массивную столешницу, – а Вы, молодой человек, хотя бы газеты читаете? Да будет Вам известно, что Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта, то есть меньше месяца назад, опубликованный в газете «Правда» от 28 марта, был моей личной инициативой. Амнистия, объявленная им самая крупная за всю историю существования Страны. Освобождено будет более миллиона двухсот тысяч человек! Это как? Я враг человечества? А к кому пришла за помощью Ваша любимая тётя Зоя, когда её отца… не помню уже имени…

– Алексей, – подсказал тихо пленник, – меня назвали в его честь. Это мой дед.

– Вот именно, спасибо, Алексей… , а статья у него была 58. О чём-нибудь говорит? Измена Родине! Расстрельная статья… Маршал поднял глаза к высокому потолку и задумался на мгновение.

– Зоя пришла ко мне на приём весной сорок первого, – погрузился он в воспоминания, – молодая, красивая, одета как с картинки… почему-то запомнились яркие губы… Да… Так вот уже в конце лета, её отец был на свободе. Можно ли себе такое представить? Вы все ещё думаете я враг?

Юноша сник, тяжело вздохнув, – знаете, Лаврентий Павлович…спасибо конечно, но … двадцать второго сентября он умер.

– Ну, молодой человек… тут уж я бессилен. Господь призвал. Я сделал что мог. И даже больше. Вам, боюсь не понять.

– А Вы попробуйте, может я всё же пойму.

– Знаете юноша, Ваша молодецкая наглость сильно раздражает.