Глава 20. Замужняя женщина
Попова. Постойте…
Смирнов (останавливается). Ну?
Попова. Ничего, уходите… Впрочем, постойте…
Нет, уходите, уходите! Я вас ненавижу! Или нет…
Не уходите! Ах, если бы вы знали, как я зла,
как я зла!
А. Чехов. Медведь
Виталия диплом не вдохновлял,
Он был заброшен им недопустимо,
А сам же он с тоскою наблюдал
За парами, что проходили мимо.
Похоже, не получит он диплом…
Тогда придётся снова стать рабочим…
И он смиренно размышлял о том,
Что там зарплата больше, между прочим:
«Тогда я позабуду о нужде —
Известно: любят женщины богатых,
Они счастливой молятся звезде,
Живя в любви и счастья суррогатах.
Фарцовщики, бармены, продавцы
Считаются хозяевами жизни,
Для женщин эти парни – как живцы,
Они живут уже при коммунизме.
И мне влюбляться будет ни к чему,
Хоть каждый день веди к себе другую…
Я буду безразличен ко всему…
А нужно ли иметь судьбу такую?
Всё каждый день сначала начинать —
И в тот же день заканчивать, бросая,
И отношения не развивать…
Уж слишком примитивна жизнь такая.
А может быть, жениться поскорей,
Чтобы закончить все мои мученья?
Ведь в институте много дочерей
Отцов богатых – без ограниченья.
Нет, это трусость! До конца терпи,
Пока любовь тобой не овладела!
Но я ещё не чувствовал любви.
Жениться по любви – благое дело!»
***
С трудом огромным взялся за диплом…
Но плоть терзает мыслью неотступной…
Что делать в состоянии таком?
Решил связаться с женщиной доступной.
Одну такую женщину он знал,
Что замужем была… Но намекала,
Как только муж куда-то уезжал,
Что скучно ей, и в гости приглашала.
Казалось бы, всё ясно наперёд…
И Макс склонял принять то приглашенье…
Но кто ж их, этих женщин, разберёт,
Когда у них какое настроенье!
Она его с улыбкой приняла,
И радость на лице её светилась.
Чай заварила, в чашки налила,
При этом Зоя очень суетилась.
Он был словоохотлив и смешил,
В беседе время быстро пролетело.
Виталий окончательно решил,
Что взяться бы неплохо и за дело,
И, глядя ей в глаза, он намекнул,
Что он не прочь и на ночь здесь остаться.
В глазах у Зои ужас промелькнул,
И перестала женщина смеяться.
Она вскочила и открыла дверь,
Сказала: «Уходи!» – глаза горели,
И стали недоступными теперь.
А ведь недавно так любви хотели!
Виталий встал, направился к двери,
Но, мимо проходя, остановился,
Прощаясь, чмокнул – что ни говори,
Он от души сейчас повеселился.
Она схватила за руки его,
В глаза его с мольбою посмотрела,
От гнева не осталось ничего —
Лишь только зов её души и тела.
И снова повторила: «Уходи!» —
А руки держат, держат очень цепко,
И блузка расстегнулась на груди…
Но так ли уж явленье это редко,
Когда рознятся слово и дела?
С трудом разнял её Виталий руку,
Хоть знал: она в смятении была…
Но ей он благодарен за науку.
Виталий облегченье испытал,
Хотя ушёл, не солоно хлебавши:
Брезгливость верх взяла – он не желал
Идти на поводу у женщин падших:
«Остаться с нею – воля не моя,
Мной управляют те, кому я нравлюсь,
А мне нужна привязанность своя…
И, видит бог, когда-нибудь исправлюсь.
Любить я должен ту, что захочу,
Чураться той, что кажется доступной.
Мне, кажется, гордиться по плечу
Победой над вершиной неприступной,
Где воздух чище, дышится вольней…
Такой вершиной стать могла Алина,
Но гордость оказалась нас сильней…
А может быть, она причина сплина?
Я слишком доверял её словам —
Обманчивым защитным покровам…
А доверять бы надо было взглядам!
Тогда б она была со мною рядом.
Слова?.. Пустяк! Ведь каждый на свой лад
Трактует то, что слово означает.
Красноречивей слов бывает взгляд,
Один лишь взгляд, который уличает.
Как женщины неженское мышленье
Достаточно нелепо и смешно,
Мужчины немужское поведенье
Настолько же опасно и грешно.
Всё тщетно! Как душою ни криви,
Когда-нибудь ей станет всё понятно,
Когда слова ты мямлишь о любви,
Но говорят поступки об обратном.
Я делал вид, что ею увлечён,
Но прелестей её мне было мало:
На самом деле был я огорчён,
Что женщиной моей она не стала.
Да, красота достойна восхищенья…
Но стоит ей не дать мне наслажденья —
И я, подозревая в ней обман,
Разыскиваю с радостью изъян!
И красота уже не так важна
(Хотя она – источник всех желаний)
Мне близость этой женщины нужна —
Вершина всех мужских завоеваний!
Зов плоти нас дурманит, словно хмель,
Ты тянешься к звезде, в ночи манящей,
И узнаёшь, что призрачная цель
Уводит нас от цели настоящей.
Глава 21. День рожденья Аллы
У самого порога он вдруг остро ощутил,
какая она соблазнительная. «Вот это да! –
подумал Коршунов. – Хоть оставайся…
А то ведь кому сказать…» Но с эмоциями
у него был явный разлад.
Г. Щербакова. Подробности мелких чувств
Виталий снова стал в диплом вникать
И в институте чаще появляться,
Студенток лица начали мелькать,
И незаметно с Аллой стал сближаться.
Привыкли мы свои дела бросать,
И здесь не лишним будет вдохновитель.
Чтобы студент диплом смог написать,
Ему положен был руководитель.
У Аллы это женщина была,
Но заболела вдруг она внезапно,
И эта незадача привела
К замене, и притом весьма приятной:
Руководитель (кто о том мечтал?)
У Аллы и Виталия единый,
И их контакт теперь приобретал
Оттенок, скажем… более интимный.
Всего лишь пару месяцев назад
Виталию она понять давала,
Что он чужой (хотя ловила взгляд!),
И тесного сближенья избегала.
Теперь вдруг оказалось, что она
Весьма в его нуждается подмоге,
Как воздух стала вдруг она нужна
Ещё совсем недавней недотроге.
А что Виталий? Он не возражал:
Как не помочь коллеге по несчастью?
Он всячески поддержку выражал
И рад был столь приятному участью.
Она его просила позвонить,
Когда к нему вопросы возникали,
И крепла их связующая нить,
Они друг к другу быстро привыкали.
Не стал он опускаться до конфет,
Уж лучше напустить слегка туману:
Стал угощать мороженым в кафе,
Хоть это очень било по карману.
Виталий удивлялся и гадал:
Какая сила Аллу изменила?
Но главное чуть позже он узнал —
Она на день рожденья пригласила.
***
«Какой чудесный мне приснился сон:
Средь комнаты навытяжку стояли
Три женщины, из этих трёх персон
Одна была знакома – это Аля.
Обрадовавшись, к ней я поспешил.
Алина тоже мне заулыбалась,
Как будто я пред ней не согрешил,
И телом всем она ко мне прижалась.
Алину я на руки подхватил,
Вдруг вижу стол, старинный и громадный,
И очень осторожно посадил,
Сам рядом стал и обнял стан желанный.
Внимательно в лицо ей посмотрел,
Вливалось в грудь тепло от благодати…
И в этот миг я будто бы прозрел:
Она прекрасна – красивее Кати!
Я с нежностью её поцеловал
В дразнящие своим желаньем губы,
Сейчас я совершенно точно знал:
Не оттолкнёт меня, как прежде, грубо.
Она взглянула мне через плечо,
Сказала: «Вон на нас мужчина смотрит…»
Своим я поцелуем горячо
Прервал её слова – любовь не портит.
Я знал, что в зале множество людей,
И все на нас глазеют, не стесняясь,
Но я теперь уж не прелюбодей,
Живу я, от любви воспламеняясь.
Она была особенно мила.
Я ей сказал: «Ты чудная девчонка!»
Она меня нежнее обняла
И засмеялась – весело и звонко.
Всё поняла, на слове не ловя,
Сама меня поцеловала страстно:
Ведь я сказал, душою не кривя,
И это было внове и прекрасно.
Как девушку приятно обнимать,
Что сердцу моему во всём по нраву!
Не надо изворачиваться, врать —
Тем подсыпать душе своей отраву.
Любовь в умах способна заронить
Сравненье с механизмом очень сложным…
Но может лишь любовь соединить
Всё то, что так желаемо, с возможным.
Тут сон растаял: Али больше нет,
И стол, и люди тоже испарились,
Но разные вопросы появились,
И я хотел бы знать на них ответ:
«Признайся, раньше ты была скромнее —
Ни разу не тревожила мне сна.
Но почему? Тогда я был умнее?
А может быть, виной всему весна?
Как жаль, что ты меня уже не любишь,
И о другом уже твоя печаль,
Моею никогда уже не будешь…
И вдруг во сне твой голос зазвучал…
Царит разброд в моей душе пропащей,
Я счастья не обрёл от красоты,
И ночью всё настойчивей, всё чаще
Мне почему-то снишься только ты…»
И тут я окончательно проснулся
И ощутил, что я осиротел,
Как будто ангел светлый улетел,
И я на землю грешную вернулся».
***
Виталий ничего не мог понять…
Воспрянув от ночного наважденья,
Едва сумев волнение унять,
Поехал к Алле он на день рожденья.
Он ожидал увидеть там гостей
И взял с собой шампанского бутылку…
Но никого… И он в квартире с ней
Наедине… Он еле скрыл ухмылку,
Без лишних слов шампанское открыл.
Шампанское – напиток для влюблённых,
Что помогает нам взлететь без крыл
И открывает взгляды глаз голодных.
Поздравив с днём рождения её,
Он выпил с ней на брудершафт и в губы,
Как требовало это питиё,
Поцеловал – по-дружески сугубо.
Они не целовались до сих пор,
Шампанское их сблизило невольно,
И Алла завела вдруг разговор
О женихе, которым недовольна.
Известно ей теперь, что он подлец,
Обходится он с нею очень плохо,
И что она решила, наконец,
Расстаться с ним – и не сдержала вздоха.
Виталий обратился весь во слух,
Невольно оговорки отмечая:
«Однажды он проснулся…» – Алла вдруг,
Поняв свою оплошность, замолчала.
Виталий уличил её не раз,
Когда она вдруг речи обрывала,
И понял из обрывков этих фраз,
Что близость с женихом она скрывала:
«Мужчины все сначала хороши,
Когда себя мы в строгости содержим.
Галантны, хоть картины с них пиши,
Прекрасны и душою, и одеждой.
Потом… когда добьются своего,
Нам бесполезно ждать от них отдачи, —
И Алла посмотрела на него:
– Они уже относятся иначе».
И Алла потянулась вся к нему:
«Не будь хоть ты таким, как эти парни,
Сводящие всё только к одному
И судящие нас высокопарно!» —
И волосы погладила его.
Потом взяла Виталия за руку
И не сказала больше ничего,
В её глазах Виталий видел муку.
Он встал и сзади к стулу подошёл…
Её обнял… Она поцеловала,
Волос его пошевелила шёлк…
Он тронул грудь… Она не возражала…
Он краем глаза увидал постель,
И понял вдруг, что ждёт его награда…
Но слишком мелкой показалась цель,
Ему уже другое что-то надо…
Он вспомнил вдруг чужое хвастовство —
Стул, на котором женщина решилась
Отдаться другу пьяному того,
В которого она почти влюбилась.
«Соблазн велик, коль женщина нежна…
Но стал я целью, ей необходимой…
Мне женщина любая не нужна,
Я жить мечтаю с женщиной любимой».
Виталий попрощался и ушёл,
Сказав, что очень надо заниматься.
Других он объяснений не нашёл
Для той, что собралась ему отдаться.
***
Он вспомнил всё на следующий день
И пожалел о том, что так всё вышло:
«От женщины сбежал… Я просто пень!..
Моя принципиальность никудышна,
И для тоски серьёзный повод есть:
Я – человек, что в облаках витает,
Упущенных возможностей не счесть -
Ведь мне всегда чего-то не хватает!
О, так открыто предлагать себя
Ещё никто из женщин не пытался!
Зачем же обижать, с плеча рубя?..
Но я, признаться честно,.. испугался».
Сдержав порыв немедля к ней бежать,
Виталий горевал примерно сутки…
Но надо бы учёбу продолжать…
Он вынужден был вспомнить о рассудке,
Который выручал его не раз:
«Мне кажется, что я судьбу разрушил…
А всё ли так безоблачно у нас?
Ведь я вчера невольно обнаружил,
Но понял это только лишь теперь:
Как женщина она мне не постыла…
Но неприятно, что её постель
От прежнего мужчины не остыла.
Я не боюсь, что Аллу прогневил:
Ведь в том, на что она мне намекала,
Расчёта всё же больше, чем любви,
Любовью наша связь пока не стала.
Она меня просила позвонить,
Когда я уходил… К себе на дачу
Давно меня мечтает пригласить…
Так о какой потере я всё плачу?
Не век же буду одиноким я,
Хочу обжиться прочно в Ленинграде,
А у неё приличная семья…
И дача есть… Родня живёт в Канаде…
Мне крупно повезло: на мой крючок
Попалась эта рыбка золотая,
И замаячил выгодный брачок:
Свободна Алла, обо мне мечтая,
Ей нужно лишь желание моё —
И я заполучу квартиру, дачу
(Забыв «общагу», где хулиганьё),
И женщину красивую в придачу!..
Но всё решит, конечно же, любовь…
Она одна хозяйка в этом мире.
Нет, я пока жениться не готов
На первой подвернувшейся квартире!»
Как обещал, Виталий позвонил…
Но ведь они с дипломами сражались —
Он Аллу никуда не пригласил.
Их встречи в институте продолжались.
А дачу он оставил на потом,
Поближе к тем условиям погодным,
Когда получит, наконец, диплом
И станет в полном смысле он свободным!
Глава 22. Отчаяние Алины
Страшно быть несобранной,
Запутанной в траве,
Ягодой несорванной
На глухой тропе.
Р. Казакова. Осень
Когда Виталий к Але охладел —
Как только попросил её прощенья! —
И маску безразличия надел,
Ухаживать за нею стал вдруг Сеня!
Алина очень быстро поняла,
Зачем пришёл Виталий извиняться:
Не потому, что совесть верх взяла, —
Чтоб без проблем на теннисе встречаться!
И новые духи не оценил…
И хоть Виталий попросил прощенья,
Но сам Алину, видно, не простил…
Такая наглость требовала мщенья!
Сбылось её предчувствие, что брат
Большую роль в романе их играет,
И, несмотря на боль своих утрат,
Виталий кровь родную выбирает.
Он никогда на ссору не пойдёт,
Он ни за что Семёна не осудит,
Он лучше сам в сторонку отойдёт,
Но брата он врагом считать не будет.
И этим он Алину разозлил,
И жажда мести в сердце закипала!
Семён приятным кавалером был —
Алину это очень подкупало.
Он каждый день Алину приглашал
В музей, в кино и просто на прогулку,
И никуда, как Витя, не бежал.
Алина разрешала брать под руку —
И с ним приятно время провела…
Тем более, что пробыл он недолго.
Когда Семён закончил здесь дела,
То провожать пришла его в дорогу —
И поняла, что час её настал,
Когда Виталий на вокзал приехал,
К Алине вдруг с вопросами пристал,
Едва Семён на поезде уехал.
И высказала всё ему в глаза:
Что Сеня ей приятней и милее!
Пусть знает он, что делать так – нельзя!
Уж лучше б бросил, было б так честнее.
***
Теперь осталось сердце запереть.
Когда она на теннисе встречалась,
То на него старалась не смотреть…
Но это очень плохо получалось.
Ларису не могла она забыть,
И от предчувствий голова шла кругом:
«Из-за неё он бросил?.. Может быть…
Как быстро согласился он стать другом!»
Семён приехал, как и обещал, —
Тридцатого (через три дня – обратно),
И прежнюю компанию собрал,
Чтоб встретить Новый год и с ней, и с братом.
Алина согласилась, у неё
Возникла страсть заняться экспертизой —
Проверить подозрение своё:
Виталий увлечён сейчас Ларисой.
Она была готова всё стерпеть,
Чтоб только убедиться в этом лично,
И даже знала несколько примет…
Она не дура, всё поймёт отлично!
И вот Лариса, наконец, пришла,
Виталия глазами пожирала!..
Вся напряглась Алина, замерла:
«А ты другого разве ожидала?»
Осталось дотерпеть ей до утра…
Но что это? Лариса донимает
Вопросами его, но он не рад…
И он её с трудом воспринимает,
Лишь отвечает вежливым кивком
(Не отвечать совсем – не позволяет),
С Ларисой будто он едва знаком,
Алине всё вниманье уделяет,
В глаза Виталий смотрит только ей…
Она забыла все свои приметы,
Уже не верит ревности своей…
О, как редки подобные моменты!
И время пролетело до утра…
О, нет! Таким Виталий не был прежде!
И чувства, бесполезные вчера,
Вдруг оживились в призрачной надежде.
Да, да, Виталий чудо сотворил!
Алина, не желая компромисса,
Хотела, чтоб о ней он говорил…
Но на его устах опять Лариса!
За что меня наотмашь бьёшь, за что?
Зачем мои ты чувства унижаешь?..
«Не то ты говоришь!.. Совсем не то,
Что я хочу услышать… Понимаешь?..»
В его глазах, застывших лишь на миг,
Она недоумение читает…
И вот несостоявшийся жених
Её, махнув рукою, покидает.
Глава 23. Признание ошибок
Голова ль ты моя удалая,
До чего ж ты меня довела?
С. Есенин
Его учёба, наконец, пошла -
Виталий смог отвлечься от соблазнов.
Теперь уже диплом – не кабала,
И время есть поразмышлять… О разном…
«Пора признаться: я зашёл в тупик!
Умён, красив, но – есть чему дивиться! —
Я ничего, по сути, не достиг…
Мне кажется, пора остановиться.
Мелькают, как на ярмарке товар,
Красивых женщин жаждущие лица,
От пышных тел меня бросает в жар…
Как в этой суете не ошибиться?
И в самом деле – ярмарка и есть,
Коль выбираю спутницу для жизни,
Условий и претензий к ним не счесть,
Ведь нам придётся жить при коммунизме!
Товар мы выбираем по деньгам,
И выбор сделать хочется наверно,
Мы знаем: курс, проложенный неверно,
Приводит нас к скалистым берегам.
Как много женщин за короткий срок!
Я ими словно запасался впрок,
Как будто бы мне жить чуть-чуть осталось,
А результат – в душе родился хаос.
Я чувствую, что в чём-то был неправ:
Не с женщинами надо разбираться —
Меня подводит собственный мой нрав,
Что не позволит душам притираться.
Чтоб выбраться скорей из тупика,
Я должен разложить – себя! – по полкам…
Придётся начинать издалека,
Мозаику составив по осколкам.
Правдивость – это лучшая среда,
В которой прорастают зёрна знаний,
И честным я обязан быть всегда
Перед самим собою в час метаний.
***
Со мною регулярно происходит
Типичная история одна,
Которая меня в тупик заводит,
А значит, в этом есть моя вина.
Я с девушкой знакомлюсь, и она
Ко мне всегда вначале благосклонна,
Была она красива иль умна —
Ведёт себя со мной довольно скромно.
Но надо отношенья развивать —
И с ней метаморфоза происходит:
Девицу совершенно не узнать —
Капризничает и меня изводит!
Расценивал я это как каприз,
Чтоб показать ко мне неуваженье,
Дешёвый фарс непризнанных актрис…
Но больше всех Алины достиженье!..
Я недоумевал: что здесь не так?
Я соблюдал приличия обряда
И никогда не делал первый шаг
К знакомству с ней, её не видя взгляда,
Который, без сомненья, говорил,
Что девушка со мной знакомству рада,
Что ей я, как мужчина, очень мил —
И для меня тот взгляд был как награда.
Чтоб эти парадоксы объяснить,
Решил я, что, в своё не веря счастье,
Решает вдруг она себя винить
За взгляд, что выдаёт её пристрастье:
А вдруг я плохо думаю о ней,
Её считаю слишком уж доступной? —
И хочется казаться ей скромней,
Считает взгляд свой выходкой преступной.
Так я считал… Был слишком увлечён,
На них свои дозируя затраты,
И был я здесь как будто ни при чём,
А девушки всё время виноваты.
Уверен был, что девушка – моя,
Уж если так меня цепляет взглядом…
Мне не хватало тонкости, чутья,
Я был отравлен самомненья ядом».
***
«А чувствует ли девушка вину
За взгляды, что вонзаются в мужчину,
Как стрелы? Коль пропустит он одну,
Что пущена в глаза, – получит в спину!
Неужто и с Алиной было так?
Ведь я, один из теннисных «рубак»,
Ей тоже приписал вину за взгляды.
Я помню её взгляд, её наряды:
Изяществом наполнен стройный стан,
Взгляд синих глаз – открытый, безмятежный,
Каштановых волос густых Сессон,
Рисунок губ затейливый и нежный.
К причёске – туфли, дорогой текстиль,
Подобрана одежда безупречно…
Отметил я, что у неё есть стиль.
Всё это уважал я бесконечно.
Невольно восхитился: «Какова!
Красива и изящна – совокупно.
Но это, к сожаленью, лишь слова:
Мне с ней не быть – уж слишком недоступна!»
Я сразу вынес смертный приговор
Любым возможным нашим отношеньям:
Они – как несмываемый позор,
Как для потомства – грех кровосмешенья.
Я так решил, чтоб силы поберечь:
Уж начались занятья в институте,
И надо дать событьям плавно течь,
Не отвлекать себя от главной сути.
И вдруг меня как будто спутал бес:
Пренебрегая собственным запретом,
К Алине я знакомиться полез,
И был весьма назойливым при этом.
Знакомился от скуки, просто так,
Чтоб не терять свой навык обретённый:
Знакомиться я был уже мастак,
И времени запас был неучтённый.
Казалось мне, что я, ей вопреки,
В знакомые насильно навязался
И сделал это ловко, мастерски…
Но, видит Бог, я сильно ошибался!
Запрет меня надёжно защищал
От всех возможных с курса отклонений,
А гордый вид Алины запрещал
Саму возможность к ней поползновений.
Она ходила мимо по делам —
Каким-то недоступным пониманью,
Даря своим явленьем повод нам
К нескромному, вульгарному вниманью.
И вдруг я вижу откровенный взгляд!
Он для меня как мостик через пропасть,
На дне которой бурный водопад,
И я мгновенно забываю робость!
Какой девице в голову придёт
Корить себя за взгляд, судьбу решивший?
Известен мне теперь древнейший код:
Был первым женский взгляд! – хоть я и «бывший»…
Всегда он будет первым – женский взгляд,
Уж так распорядилась Мать Природа:
Ведь женщине мужчину выбирать,
Пригодного для продолженья рода.
Алина взглядом выбрала меня
И шанс дала на мир взглянуть иначе,
Себя ничуть при этом не виня,
Тащила из болота неудачи.
***
Итак, Алины взгляд меня позвал —
И начал я её завоеванье:
Я ею любовался, развлекал…
Потом настало разочарованье…
Когда-то мне вдруг в голову пришло,
Что если сильно женщину полюбишь,
То ты (подумать так – уже грешно!)
Считать её красивой вряд ли будешь.
Я эту мысль старался позабыть —
Она казалась явною крамолой…
Но стоило мне ум употребить —
Она во мне возникла с силой новой.
Я видел: внешность Али для меня
Поблекла, как при освещеньи слабом,
И я ей потихоньку изменял,
Уже считая пройденным этапом,
Общался с ней почтительно, как друг,
Свою тем самым проявляя милость.
Всё так и продолжалось бы… Как вдруг
Алины поведенье изменилось.
Настойчиво и глядя мне в глаза,
Меня Алина в гости приглашала.
Я говорил: учёба, мол, нельзя…
Её же это вовсе не смущало.
С ней было интересно говорить,
И мы болтали с ней о чём угодно,
Мне нравилось Алину веселить,
И это было мне совсем несложно.
Она была открыта и проста
И шутки с полуслова понимала,
А личность, в коей эта есть черта,
Всегда меня безмерно привлекала.
Ещё Алина искренна была…
Насколько – мне судить об этом сложно,
Коль есть у женщин тайны ремесла…
Но откровенность спрятать невозможно.
Алина излучала естество,
А это знак достоинства, породы…
В общении увидеть душ родство
Довольно сложно в молодые годы.
Она имела утончённый вкус,
Он виден был – особенно в одежде,
И, как ценитель всех прекрасных муз,
Подобных модниц не встречал я прежде.
Но сам я одеваться так не мог,
И это стало пропастью меж нами:
«Она в вещах красивых знает толк…
Но явно избалована деньгами».
Издалека все женщины красивы,
Но я ведь изучал её вблизи —
И потому не видел перспективы,
С подобным обстоятельством в связи!
Все женщины имеют два лица —
Так создано, как видно, для удобства
В природе нашей волею Творца.
Одно лицо – для первого знакомства,
Оно всегда приковывает взгляд
И заставляет нас застыть на месте
(Значение имеет и наряд —
И это всё срабатывает вместе).
Его, как знак, запечатлеет глаз,
Как приглашенье для дальнейших действий…
Но той же красоты, как в первый раз,
Ты больше не увидишь, не надейся!
Сработала приманка (не одна!) —
И к женщине приблизился мужчина…
Но красота вблизи не так видна,
Зато узнать характер есть причина.
И я тайком Алину изучал —
Как я умею: строго и серьёзно.
Знать, внешний вид препятствием не стал…
Обидно лишь, что понял это поздно!
Лицо второе ярко уж не так,
Зато оно и ближе, и… роднее,
Душа в нём и понятней, и виднее,
И с ним не попадёшь уже впросак.
Я ошибался: красота Алины
Поблекла лишь в сознании моём:
Меня влекли душевные целины,
И было интересно нам вдвоём.
Но я тогда был жадный до расправ:
Я «дал развод» Светлане, Кате, Нине —
И их, выходит, изучал я нрав…
Но сожалею только об Алине,
И сожаленье спать мне не даёт,
Из-за него дела мои в упадке.
Чего в Алине мне недостаёт?
Лишь близости, другого в ней в достатке.
***
Что я подумал, глядя на неё?
Что откровенность – это есть доступность?..
Коль приглашает – тело уж моё?..
И упустить возможность эту – глупость?..
Настойчивость её меня влекла,
И я законы все свои нарушил —
К ней полетел, забывшись, как стрела…
Я ошибался – вот что обнаружил!
Доступные ведут себя не так:
Хоть жаждут неожиданных атак,
Они всегда готовы для защиты —
Как окна, плотно ставнями закрыты.
Помогут утолить мужчине страсть,
Но многому, конечно, не научат:
Коль ты настойчив – можешь внутрь попасть,
Но свет – уж извини! – тебе не включат.
К Алине в гости торопился зря…
Но согласился, видно, не случайно:
Теперь я вижу, в прошлое смотря, —
Она меня влекла необычайно!
Препятствием не стала на пути
Краса, подобно грамоте охранной,
И если в гости я решил идти,
То стала для меня она желанной.
А Катю пожелать я не созрел,
Хотя вначале счёл её наградой:
Унизить красоту я не посмел,
И стала для меня она преградой.
И Таня, что на танцах «закадрил»,
Желанной не была, слывя доступной,
И я её в душе благодарил,
Что роль сыграла девы неприступной.
А стоит ли уж так себя винить,
Что захотел залезть в постель к Алине?
Лишь Женщина способна разбудить
В Мужчине чувства, что сродни лавине.
Замужних я частенько наблюдал
(Мне это было очень интересно) —
Тех, что красивыми когда-то знал…
И странная деталь имела место:
Я видел только бледные следы
Былой красы, что мужа покорила,
Но в этом вовсе не было беды —
Напротив, к ним меня сильней манило!
Я всё гадал: что в них меня влечёт?
Теперь я знаю: это сексуальность!
Её на танцах явный недочёт,
Хоть очевидна секса актуальность.
Теперь о страсти тело говорит
Той, что женой для мужа стала нежной,
Себе позволить может внешний вид
С усталостью, с причёской чуть небрежной:
«Ах, что же вы хотите от меня?
Всю ночь была у милого в объятьях!..
Не пропускаем и начало дня —
Мы преуспеть стараемся в зачатьях».
Необходима броская краса
Лишь самочке для выбора партнёра,
Но если выбор сделан – прячь глаза,
Не привлекай зазря чужого взора!
Они и в самом деле таковы —
Супруги, что вполне довольны браком,
Покой и превосходство в них новы,
Но стали отличительным их знаком.
Теперь я понимаю, почему
Так больно ранил танец Али с Сеней:
Ею владеть хотелось самому —
И танец был приравнен мной к измене.
Когда же Сеня с Зиной танцевал,
Потом под одеялом целовал,
Всё это болью в сердце отзывалось,
Но чувство по-другому называлось.
Я был обижен: почему не я?
Ведь я красивей – этого ей мало?
Она по праву девушка моя…
Но ревность у меня не возникала.
И если б Сеня нежность проявлял
К другим знакомым – Нине, Кате, Свете,
Спокойно бы его благословлял,
Не ревновал бы ни за что на свете!»