Роман, послушав, удивился:
«Меня Арапов унижал,
Но я ничуть не оскорбился…
Я, несомненно, возмужал».
Роману даже показалось:
Арапов, склонный извращать,
Провозгласив его негодность
Занудливостью докучать,
Из низшей касты «работящих»,
Проблемы призванных решать,
Его возвысил до «царящих»,
Чьё дело – место украшать.
Им позволительно безделье,
Поскольку, как бы ни хотели,
Не в силах дело завершить…
Но им и так неплохо жить.
Арапов возлагал надежды
На то, что въедливый Жидков
Докажет: в цехе все невежды…
Вердикт «эксперта» был таков:
Стенд для работы не пригоден,
Поскольку схема неверна;
Цех результатом недоволен,
И здесь профессора вина.
Жидков сказал, для пользы вящей:
«Профессор нас не убедил —
Вокруг да около водил…
Какой-то он… ненастоящий…»
2
Когда Арапов обратил
Вниманье общее на фактор
Такой, как въедливый характер
Жидкова, для себя решил
Роман к Семёну присмотреться,
Характер лучше изучить,
На что в нём можно опереться,
И лучшее заполучить.
Хоть не был дружным «коллектив»,
Но постоянно разрастался,
И сам собой вопрос поднялся:
У них нарушен норматив —
На комнату таких размеров
Один всего лишь телефон.
Подобных горестных примеров —
Два-три на целый миллион!
А коль возникло затрудненье,
У них сформировалось мненье:
Как воздух, нужен аппарат
В тот угол, где сидит Евстрат.
Остерегаясь наказанья,
За то, что «собрались» втроём,
Был каждый за своим столом,
Участвуя в том совещаньи.
«Я думаю, что нужно нам
Сказать Арапову об этом, —
Сказал Борей, – к его чинам
Все отнесутся с пиететом8282».
Жидков Роману возразил:
«Арапову я говорил!» —
«И что же?» – «Он мне не ответил…
За нас он, видно, не радетель…»
Тут в разговор вступил Савчук:
«Не будет он за это браться,
Всегда надутый, как индюк!
Не стоит попусту стараться.
Я знаю, как вопрос решить:
Нам надо как-то получить
На документе его визу
И дальше, следуя девизу
О той воде, что камень точит,
Самим с прошением ходить,
Раз наш Гордей ходить не хочет,
И разрешенье получить».
Жидков занялся тем деяньем,
Пять дней продлился марафон,
Благодаря его стараньям
Был установлен телефон.
3
Жидков (он был специалистом,
Что договоры оформлял
И с фирмами вёл переписку)
Довольно часто привлекал
К своей работе переводчиц —
Смазливых молодых девиц,
Ещё недавних выпускниц,
Не знавших толку в производстве.
Он ими недоволен был
И постоянно возмущался,
Одну из них при всех бранил —
Мол, перевода он заждался.
«Ты знаешь, как зовут её?» —
Спросил Роман, когда толмачка8383
Ушла от них, едва не плача.
«Нет… Переводчица – и всё!»
Но вот пришёл черёд Романа
Одно письмо переводить.
Его послали, как ни странно,
К той самой, что Жидков судить
Решил бездушно и сурово.
Он не сказал ещё ни слова,
А у неё в глазах испуг:
«Он не ругается?.. А вдруг?..»
Он рядом сел, завёл беседу,
Разведал, как её зовут,
Затем, как будто дела нету
До перевода, словно шут,
Её развеселить пытался,
И этот трюк ему удался:
Она открылась, ожила
И с ним работать начала…
Но вдруг «споткнулась»: термин сложный
Она увидела в письме —
Трясутся руки, взгляд тревожный…
Увидев в этой кутерьме
Страх ошибиться в деле важном
(вполне ответственный подход!),
Роман, стараясь быть бесстрастным,
Её избавил от невзгод:
Синоним подсказал возможный,
Добавил пару добрых слов,
Дал ей понять, что риск ничтожный –
И вот уж перевод готов!
Свершив поступок благородный,
Роман за девушку был рад,
Он видел благодарный взгляд,
От страха полностью свободный.
И вот их Митин посетил,
Что девушками деликатно
И вежливо руководил,
И речь свою повёл приватно:
«А где ваш Хамов? – он спросил
И посмотрел на стол Жидкова
(Романа он не удивил,
Ярлык наклеив яркий, новый).
– Он переводчицам грубит,
Их обзывает постоянно…
Кто так людьми руководит?
Одни потоки речи бранной…
Они наслушались всего,
Им тошно от такой работы…
Вот если бы вместо него
Борей давал им переводы!»
4
В конце квартала подошла
Пора закупки канцтоваров.
Всегда подобные дела
Вершил Савчук (конечно, даром!).
Но был он в отпуске уже —
Да Боровик, на чьей машине
(За право доли в дележе)
Осуществлялось всё доныне.
Жидков взял это на себя,
К Арапову он обратился,
Чтоб дал машину… Как всегда,
Арапов самоустранился…
Лишь соизволил дать совет —
К Зубкову с просьбой обратиться,
Чтоб за товарами в обед
В его машине прокатиться.
Слегка подумать обещал
Жидкову энергетик главный,
Семён звонил ему исправно,
Но он Жидкова избегал.
5
Жидков, оформив с фирмой «Vite»
Довольно сложный договор,
Со всеми вёл жестокий спор,
Твердя упорно: «Подпишите!»
Последним должен быть Цуркан.
Жидковым договор на подпись
Со всеми визами был сдан,
А через день, явившись в офис,
Жидков узнал, что договор
Ещё Цурканом не подписан.
Назавтра снова обратился —
Всё тот же слышит разговор.
Он много раз безрезультатно
Ходил к Цуркану и обратно,
Пока не получил укор
Арапова – он договор
Потребовал оформить срочно.
Жидков пошёл, но, как нарочно,
Узнал всё тот же результат.
Решил он, что ему вредят,
Что секретарь Цуркана, Лорис,
В свой стол убрала договор,
Не подаёт его на подпись,
И он вступил с ней в жаркий спор,
Намереваясь стол обшарить
(Хоть это и не украшает)…
Он лишь тогда умерил пыл,
Когда Арапов сообщил,
Что договор не актуальный,
И он не будет заключен
(Цуркан был в это посвящён).
А Лорис метод радикальный
Жидкова сильно напугал,
И взгляд испуганный встречал
Всех, кто в приёмную явился:
Уж не Жидков ли возвратился?
Глава 24. Проба сил
«Ай, Моська! знать она сильна,
Что лает на Слона!»
И. Крылов. Слон и Моська
1
Евстрат в июле объявил,
Что он к отчёту приступил
О деятельности завода
За предыдущие полгода.
А это означало то,
Что все должны сидеть на месте,
Давать Евстрату свой итог,
Чтоб он сводил все цифры вместе.
По списку первым шёл Жидков.
«Семён, с юристами сличили
Количество договоров,
Что за полгода заключили?»
Жидков вскочил, шкаф отворил,
Недолго в толстых папках рылся
И нужный документ открыл.
Онучин удовлетворился.
Вслед за Жидковым шёл Савчук,
Но он был в отпуске… Онучин
Сказал Роману, как барчук,
Которому весь плебс8484 наскучил:
«Роман, мне срочно надо знать
О наших заводских расходах
На инструмент, что заказать
Пришлось нам на других заводах!»
Роман решил проблему так:
«Гордей мой истинный начальник,
Евстрат – всего лишь мой земляк
И в злодеяньях соучастник.
Раз человек решил избрать
Путь подлый, что сродни со скотством,
Ему не стоит облегчать
Тот путь ненужным благородством!
Желает данные узнать?
Пусть обращается к Гордею -
Лишь он мне может приказать,
Ему перечить я не смею».
И он сказал, «как на духу»:
«Евстрат, вопрос довольно сложный…
Пока ответить не могу,
Лишь знаю вариант возможный…»
Евстрат вскочил и убежал,
Чуть позже позвонил начальник,
И он Роману приказал
(А голос был вполне лояльный)
Объем расходов отыскать
И сообщить его Евстрату.
И только получив «мандат»8585,
Роман пошёл искать затрату.
А в пять часов Евстрат сказал
(И в голосе вина звучала):
«Как надоела, ты бы знал,
Привычка наших бонз8686 к авралам!»
Роман признанью был бы рад —
Онучин шёл на примиренье…
Но только лишь на первый взгляд —
Возможно, это ухищренье…
И точно: утром прибежал
Гудков – и прямиком к Роману.
Он возбуждён был, и дрожал
Массивный подбородок чванный:
«Роман Евгеньевич! Когда
Ко мне вы оба подойдёте?
Хоть вы большие господа,
Надеюсь я, что снизойдёте…»
Роман гадал: «Ну, как же так?
Ведь я решил, что обойдётся…
Выходит, я попал впросак,
И отвечать за всё придётся?»
Он был испуган, напряжён,
Нещадно самоистязался,
Что лез бездумно на рожон,
В работу вникнуть не старался…
После обеда он узнал,
Что всё начальство в одночасье
Уехало в банкетный зал
На головное предприятье.
2
Жидков, работавший полгода,
На отпуск право получил —
На две недели (и всего-то?).
Тут о себе Роман спросил —
Арапов был категоричен
И чересчур академичен:
Мол, не положено, закон —
Вопрос, как минимум, смешон…
Роман обиделся вначале:
«Жидкову можно, мне нельзя?
Да, это повод для печали…
Гордей так сделал, мне грозя,
Чтоб стало мне невыносимо,
Чтоб мог увидеть боль мою…
Но кто показывает силу?
Кто слабость чувствует свою!»
Арапов сам через неделю
В свой отпуск должен был идти,
И потому доклад решили
На пятницу перенести.
Чтоб показать, что не боится,
Роман к Арапову пришёл:
«Доклад сегодня состоится?
Гудков на нас, похоже, зол…»
Арапов нехотя ответил,
Не поднимая головы:
«Ну, если ты уже наметил,
Иди к нему и доложи!» —
«Но я под Вашим руководством
Работаю, и потому
Решать вопросы производства
Мне не пристало самому». —
«Но, может быть, Вы замечали,
Что времена уже не те? —
Сказал Арапов, поучая. —
Самостоятельность в цене!»
Роман мгновенно взбеленился
От лицемерных этих слов,
Душа рванулась из оков,
И он тирадой разразился,
Не ведая, что говорит:
«Самостоятельным быть сложно
(Всё это местный колорит!),
Когда зарплата так ничтожна
И так зависима от Вас!
Про самобытность Вы твердите?
Но должностную по сей час
Инструкцию не утвердили!
А без неё я не могу
Цех посещать – там Картуз злобный.
Когда я от него бегу —
Всегда ловлю Ваш взгляд довольный!
И вы, смотря со стороны,
Надеетесь, что я не справлюсь.
Вы, как помощник, не годны,
И я, конечно же, ославлюсь!»
Роман внезапно замолчал —
Гордей ему не отвечал,
Он неожиданно поднялся
И срочно чайником занялся…
Потом он нехотя сказал,
Как будто что-то его гложет:
«Мы к этому вернёмся позже…» —
И Роме спину показал.
Избавив босса от докуки,
Роман ушёл, запомнив вид:
Арапов с чайником стоит —
И у него трясутся руки!
Роман волненье испытал:
«Арапов выглядит ужасно…
Случайно в точку я попал —
И сразу жареным запахло!
Он продолжать не захотел,
Прикинувшись, что много дел, —
Ему сейчас для консультаций
Онучин нужен головастый».
3
И стал Роман смиренно ждать,
Какой решит Онучин дать
Совет, чтоб усмирить крамолу…
Гордей бродил по коридору,
К ним заглянул он пару раз
В поисках мудрого собрата:
«Кто знает, где найти Евстрата?» —
Спросил, не поднимая глаз.
Был жалок предводитель грубый,
И голова (смешно взглянуть!),
Как шар, не до конца надутый,
Безвольно падала на грудь.
Онучин иногда являлся,
Едва Арапов начинал
С ним говорить, он извинялся
И моментально убегал,
Сказав ему, что занят очень.
Уже кончался день рабочий,
Гордей по этажам ходил
И про доклад не говорил.
«Да, отпуск я ему изгадил! —
Злорадствовал Роман, смеясь. —
Евстрат же, от него таясь,
Видать, не смог придумать за день,
Как защититься от меня —
Не по зубам им западня.
Я задал им заданье на дом —
Пусть выходные станут адом!»
Вот понедельник наступил.
Арапов дома настрадался —
Всё так же вял и жалок был
И так же экстренно нуждался
В советах мудрых… Но Евстрат
Не торопился появляться —
Просил Гордею передать,
Что вынужден он задержаться.
Евстрат к обеду лишь пришёл,
Арапов с ним имел беседу,
Потом Роман был приглашён.
Арапов не скрывал победу:
«Вадим Иванович нас ждёт…
Ему лишь надо пообедать…
О чём же речь у нас пойдёт?..
Что нам в дальнейшем надо сделать?..
На инструмент в последний год
Мы стали тратить больше денег:
Монополисты, вместо льгот,
Стараются повысить ценник.
И при закупке мы должны
Им находить альтернативу —
Другие фирмы нам нужны,
Мы видим в этом перспективу.
Ты понял?» – заключил Гордей.
Евстрат сидел и ухмылялся.
Роману стало веселей —
Ведь инструмент весь закупался
Шумахером, и, значит, он
Всем этим будет заниматься.
Итог доклада предрешён —
Роману нечего бояться.
И он спокойно подождал,
Когда Гордей к себе позвал
И вместе с ним пошёл к Гудкову…
Но тут всё изменилось снова:
Арапов в кабинет вошёл,
Сказав Борею дожидаться.
Роман ждал больше получаса,
Обследуя журнальный стол.
И вот Арапов появился,
Сказал: «Ну, всё – пойдём со мной!» —
И кабинет свой устремился.
Маяча за его спиной,
Роман спросил насчёт доклада
(Он знал, что бьёт не в бровь, а в глаз)…
«Вадим Иванович… Он занят… —
Сказал Гордей. – Не в этот раз!»
Глава 25. Программа
Хитрость близорука: хорошо видит только
под носом, а не вдаль, и оттого часто сама
попадается в ту же ловушку, которую
расставила другим.
И. Гончаров. Обломов
1
Арапов, в отпуск уходя,
Роману поручил программу:
Двенадцать пунктов соблюдя,
Ценою собственных стараний
Роман обязан предложить,
Как заниматься инструментом,
Чтобы расходы сократить
На целых двадцать пять процентов.
Чтоб этот план осуществить,
Он в цех обязан обращаться,
Все сведения получить,
Внимательно в них разобраться.
Арапов стал самим собой —
Начальником высокомерным,
Как нобиль8787 перед голытьбой
Твердил с апломбом непомерным:
«Ты должен всё пощупать сам…
Руками собственными… Может,
Испортить что-нибудь им там…
Всё это опыт преумножит…»
Роман уже успел прочесть
Все пункты нового эдикта8888:
В любом из них ловушка есть
И основанье для конфликта.
С людьми он должен воевать,
Насилуя свою природу,
Чтоб сведения добывать…
И всё Арапову в угоду.
Роман боялся, как огня,
Общаться с непокорным цехом —
Он не забыл событий дня,
Когда Картуз прогнал со смехом.
«Все пункты, – он сказал жене, —
Заведомо невыполнимы!
Никто не предоставит мне
Всех сведений необходимых
Не из-за вредности людской —
В природе их не существует…
И я утрачу свой покой…» —
«Вот уж Арапов возликует!
Программа эта – приговор,
И не годна для исполненья…» —
«Ну, что ж, тогда я крючкотвор8989,
И к ней добавлю измененья.
Арапов хочет, чтобы я
Со всеми ссорился, ругался —
Как он…» – «Но в чём же цель твоя?..» —
«Мне выгодно, чтоб я общался!
Гордей желает, чтобы я
Режимы резанья освоил…
Но делать этого нельзя —
Он ложный путь мне подготовил!
Ведь то, чего я так боюсь, —
Моя надежда и спасенье:
Мне непосильно (признаюсь!)
С людьми открытое общенье.
Я сразу чувствую вину
Перед любым специалистом,
Мне кажется – я ничему
Не в состояньи научиться.
Программа эта – мой предлог
Своё стесненье пересилить,
С людьми наладить диалог,
И чтобы все его вкусили.
И даже Картуз, давний враг
(Он злой, но вовсе не дурак),
Почувствует моё общенье.
О, это будет наслажденье!
Арапов вызов бросил мне —
Я этот вызов принимаю,
И выиграю я вдвойне,
Поскольку сам себя спасаю.
Ведь сам Арапов говорит,
Что я безынициативный…» —
«И ты способен оценить
Его упрёк?» – «Он конструктивный.
Я буду побуждать себя
Активным быть, не уставая…
Но не Арапова любя —
Свои задатки развивая».
2
Роман всё больше понимал:
Арапов внешне был доволен,
И виду он не подавал…
Но дал программу против воли.
Ведь у Романа будто вдруг
Большое войско появилось
Или влиятельнейший друг…
И обстановка изменилась.
Он мог вставать и уходить,
Оставив кандалы Гордею,
И тот не мог остановить,
Поскольку сам подал идею!
Хоть нелегко преодолеть
Сопротивление народа,
Что любит свысока смотреть,
Но компенсация – свобода!
Роман слегка паниковал,
Но тут помог ему Онучин —
Советы мудрые давал,
А сам был монотонно-скучен.
Роман уверенность обрёл
И начал верить в свои силы,
А так как ум был обострён —
Его буквально осенило:
«Ведь я же право получил
Решать свои дела с Гудковым!»
Роман немедленно решил
Связать себя общеньем новым,
Хотя прекрасно понимал,
Что тем для разговора мало.
Но сам себе Роман сказал:
«Я должен положить начало!
Ведь главное – не тот вопрос,
С которым я пойду к Гудкову.
Я на себя повышу спрос —
Вот что возьму я за основу!
Его я стану приучать
К себе, войдя в его реальность.
Я не любитель докучать,
Но вынужден пойти на крайность.
Да, будет страшно… Но затем
Мне станет легче… Как с Гордеем:
Сейчас общаюсь наравне
С высокомерным корифеем.
Гудков, конечно, не Гордей,
И страх мой на порядок выше,
Но будет результат ценней —
Я этим сам себя возвышу.
Ну, а пока соблазн большой
Его достоинства принизить,
Чтобы, воспрянув всей душой,
Свою уверенность повысить…
На вид, конечно, метод прост…
Но он обходится дороже:
Я ограничу сам свой рост,
Когда противник мой ничтожен.
Я попытался презирать
Арапова, пока не понял,
Что не способен обладать
Его задатками, и принял
Его таким, какой он есть.
Я стал вести себя смелее
И защищать былую честь —
Сейчас я не боюсь Гордея.
Угрозы жизни больше нет,
Он мне всего лишь неприятен,
Как насекомое, чей вред
Едва ль опаснее царапин.
И вот теперь мне предстоит
Увидеть качества Гудкова,
Осмыслить их и оценить,
И получу я импульс новый.
Мне вскоре предстоит понять,
Сравнив с Арапова манерой:
Ведёт ли он себя, как знать9090,
Со мной, обычным инженером?»
3
И в тот же день он получил
(Через Онучина, конечно!)
Заданье: надо, чтоб сравнил
Режимы резанья – и спешно!
Он сразу запаниковал:
Онучин, приказав исполнить,
Ему ни слова не сказал,
В каком же виде всё оформить.
Роман Онучина спросил,
Тот заворчал, засуетился —
И вскоре след его простыл.
Роман на «друга» рассердился…
Но тут же сам себя взбодрил:
«А как бы поступил Онучин?
Ему никто не говорил,
Что делать, он собственноручно
Вершит все важные дела,
Находит нужные решенья,
Он даже может повлиять
На кадровые назначенья.
Руководители его
На это просто не способны,
Он стал для всех весьма удобным,
Здесь всё зависит от него.
Как важно думать самому,
Тогда не будет униженья
От инвалидов по уму
И безголовых от рожденья.
Кто верить с детства не привык,
Что он достоин лучшей доли,
Тот вечный чей-нибудь должник
И исполнитель чьей-то воли.
Я за бесценок отдаю
Привычку к праздности и лени,
Чтоб никогда за жизнь свою
Не становиться на колени.
И я способен сам решить,
В какую форму облачить
Свою таблицу, – тьма решений,
Поскольку нет ограничений».
Роман придумал форму сам,
Взяв данные в «любимом» цехе,
Её заполнил к трём часам
И сдал – как справку об успехе.
4
И вот он – долгожданный день:
Арапов, к отпуску готовясь,
Призвав к себе своих людей,
Их инструктировал на совесть.
Вдруг в кабинет вошёл Гудков,
Стал говорить о производстве,
Замолвил пару веских слов
О том, что в высшем руководстве
Единства нет и что Цуркан
Несправедливо обвиняет
Гудкова в том, что сорван план,
При этом факты искажает…
Он очень долго говорил,
И вид его был очень грозен.
Роман с волнением следил
За ним, был взгляд его тревожен:
А вдруг он речь свою прервёт —
Романа спросит о программе?
Он понимал, что не найдёт
Слов, чтобы выдержать экзамен.
А с понедельника Евстрат
(Как будто он –Гордей) стал править…
С законом явный был разлад:
О том, что должен он возглавить
Весь аппарат, никто не знал;
О замещении Гордея
Приказ никто не показал.
Выходит, это всё затея
Онучина власть захватить?..
Или тот фактор, что Онучин
С начальником мог кофе пить,
Сработал, и ему поручен
Арапова весь комплекс дел?..
А между тем Евстрат старался.
Своим стараньем он хотел
Всем показать, как отличался
Его демократичный стиль
От автократии Гордея,
Насколько он руководил
И грамотнее, и умнее.
Роман подыгрывал ему
(Меж ними было пониманье),
Но удивлялся, почему
Онучин поощрял свиданья
С Гудковым (прежде никому
Не позволял он приближаться
К Арапову): «Мне по уму
С Евстратом рано состязаться…»
Книга третья
Глава 26. У подножия вершины власти
Хлестаков. Я сам тоже, я не люблю людей
двуличных. Мне очень нравится ваша
откровенность и радушие, и я бы, признаюсь,
больше бы ничего и не требовал, как только
оказывай мне преданность и уваженье,
уваженье и преданность.
Н. Гоголь. Ревизор
1
Роман Гудкова посещал,
Свой прежний план осуществляя.
Сперва он робость ощущал,
Но шёл, все силы собирая
В кулак, и начал привыкать
Общаться наравне с Гудковым,
Программу начал обсуждать,
Был с каждым разом меньше скован.
Теперь он мог в любой момент
Войти к Гудкову без Евстрата,
Чтоб говорить про инструмент,
Про трудности и про затраты.
Большов, директор генеральный,
В командировку отбывал
В Швейцарию. Режим авральный
Гудков Роману навязал.
Роман звонил в Москву, в те фирмы,
Что собирался посетить
Большов, вёл с ними переписку,
Чтоб план в реальность воплотить.
Три дня докладывал подробно
Роман о состояньи дел
Гудкову; точно, расторопно
Вёл все дела, что тот велел.
В четверг он вновь пришёл к Гудкову
И начал было свой доклад,
Но вынужден на полуслове
Его прервать – Гудкова взгляд
Остановился, сам он замер,
Романа слушать перестал,
Схватил вдруг трубку, быстро номер
На коммутаторе набрал.
Пригожин был на громкой связи.
Гудков задумчиво спросил:
«Ведь нами номер не заказан
В гостинице?.. Кто упустил?..»
Возникла пауза… Пригожин
Сказал испуганно: «О, Боже!» —
«Чтоб промах срочно устранить,
Пора в Швейцарию звонить!» —
«Я понял!» – отвечал Пригожин
И аппарат свой отключил.
Доклад Романа был несложен,
Его он быстро изложил —
И срочно кабинет покинул,
Чтоб быть подальше от греха.
Потом мозгами пораскинул —
И тихо улизнул в цеха.
Роман к концу недели кончил
Свои «Швейцарские дела»
И приступил к проблемам прочим —
Программа к творчеству звала.
Он начал думать, вдохновился,
Взял ручку, за ухом скребя…
Внезапно сам Гудков явился:
«Роман Евгеньич, у тебя
Есть карта точная?» – «Какая?» —
«Швейцарии». – «Нет, карты нет». —
«У нас проблема непростая:
Большов назначил свой отъезд
На завтра. Чтоб маршрут составить,
Мне карта точная нужна».
Роман был должен всё оставить
И превратиться в бегуна.
Он побывал в библиотеке,
В отделе оформленья виз
И в профсоюзном комитете,
По этажам летал вверх-вниз,
Но карты нету и в помине.
С тяжелым сердцем он пришёл
К Гудкову, будто в том повинен,
Что совершил одно из зол.
Гудков сидел угрюм, задумчив…
Роман решил произнести:
«Подумал я, что будет лучше
Из дома карту принести…»
Гудков ожил: «И в самом деле —
Ведь карта есть и у меня!
Оставим всё на понедельник…»
Роман прожил остаток дня
Без той привычной эйфории,
Что в предвкушеньи выходных
Овладевала им. Впервые
Роману было не до них.
Он сожалел о том, что карту
Не смог начальнику найти, —
Как стайер, повинуясь старту,
Он пребывал ещё в пути.
И в понедельник первым делом
Гудкову карту он понёс…
Тут моментально разглядел он,
Что очень благодушен босс.
«Вот карта…» – «Ничего не надо! —
Шеф весело махнул рукой. —
За нас швейцарские камрады9191
Решили всё между собой».
При следующем посещеньи
Гудков, в Романа вперив взор,
Завёл, ему на удивленье,
Серьёзный слишком разговор
И о политике завода,
И о финансовых делах,
Хотя дела такого рода
Решают при иных чинах.
«Гудков, привыкший, что Арапов
Всегда находится при нём,
Счёл для себя хорошим знаком,
Что я всё ближе с каждым днём,
И доверяет мне проблемы,
Что возникают у него,
Меняя постоянно темы.
И мне не надо ничего
Решать, мне надо просто слушать
Да делать вид, что я умён.
Хоть это всё довольно скучно,
Я, разумеется, польщён.
Гудков не потрудился вспомнить,
Что есть программа, и что я
Обязан был её исполнить —
И стала легче жизнь моя.
Я перестал его бояться,
Я с ним умею говорить.
Он понял, что на тунеядца,
Я не похож, как ни крути.
Его уже не раздражает,
Что о программе нет вестей:
Он знает, что я чем-то занят,
Освобожусь – займусь и ей».
2
Гордей был в отпуске неделю,
А в понедельник позвонил
И слабым голосом спросил,
Который слышен еле-еле:
«Скажите, как у вас дела?» —
И посторонний мог подумать,
Что был Гордей не на досуге,
А очень тяжело хворал.
Роман давно подозревал,
Что отпуск босса был отравлен
Тем, что Гордей переживал:
«А может, я уже отставлен,
И кто-то занял постамент?» —
Нет мысли для него больнее.
Чтоб отпуск отравить сильнее,
Роман использовал момент:
«Отлично! Всё идёт по плану!» —
«И вы справляетесь со всем?»
Роман ударил прямо в рану:
«Конечно! Нет у нас проблем».
Арапов не терял надежды:
«Скажите, есть ли там Савчук?» —
«Да, трудится Савчук, как прежде». —
«Дай трубку, не сочти за труд».
Савчук был не таким жестоким,
И на душу бальзам пролил:
Мол, без Арапова так плохи
Дела, что нету больше сил!
Прошла ещё одна неделя —
Из отпуска пришёл Гордей
И сразу принялся за дело,
Спросив Романа в первый день:
«Ну, как – с Гудковым Вы общались?» —
«Ну, да – программа, как-никак.
По два-три раза в день встречались…»
Гордей смутился: «Даже так?»
Романа это забавляло:
«Так вот зачем меня Евстрат
Толкал к Гудкову – точно знал он:
Гордей таким делам не рад.
И в первый день Арапов скромен,
Высокомерие забыл…
Мой опыт в тех делах огромен —
Ведь заместителем я был
Сударушкина. Точно так же
Из отпуска он приходил
И был со мною настороже,
Как будто я его сместил.
О чём же говорит так ясно
Арапова недобрый взгляд?
Хоть замещал его Евстрат,
С Гудковым я общался часто!»
День следующий изменил
Арапова и стал сюрпризом:
Вернулся тот к своим капризам,
Надменно губы распустил
И в кресле важно развалился,
Давая всем вокруг понять,
Что к ним начальник возвратился,
Чью волю надо исполнять.
Тем временем Онучин робко,
Старательно потупив взор,
Завёл при всех довольно громко
С библиотекой разговор:
«Галина Власовна, не знаю,
Как это можно объяснить…
Я список Ваш сейчас читаю…
Вы нам решили предложить
Для чтения литературу…
Но где же то, что нужно нам,
Что так волнует клиентуру?
Где, спрашивается, журнал,
В котором есть статья Гудкова?
И дело ведь не в ней одной:
Где, я Вас спрашиваю снова,
Журнал с Арапова статьёй?
Я Вами очень недоволен!
Так дальше дело не пойдёт!» —
Евстрата голос был притворен,
Но для Гордея – словно мёд.
Наташе жалуясь устало,
Роман не собирался врать:
«Онучин с самого начала
Сумел меня переиграть,
Искусно, ловко и цинично
Подставив под прямой удар!» —
«Нет, право, даже неприлично
Иметь такой природный дар!» —
«Онучин знает, что Арапов
Всегда болезненно ревнив
К тем, кто особенно старался,
Его на отпуск заменив,
И он придумал трюк с Гудковым —
Мне с ним общенье навязал,
Чтобы Гордей к угрозам новым,
Взамен Евстрата, привыкал.
А к появлению Гордея
Статейку опубликовал,
Чтобы Гордей, от счастья млея,
Его опасным не считал». —
«Выходит, что программа тоже
Не более, чем ловкий ход,
Чтоб ты к директору стал вхожим?» —
«Запомню это наперёд…
Но у меня нет сожаленья,
Что так бездарно проиграл:
Я, одолев своё стесненье,
Совсем другим сегодня стал». —
«Общенье возвышает всех,
И, вместе с личным обаяньем,
Способно наделить влияньем
И гарантировать успех».
3
Переменился и Онучин —
Его работой завалил,
И стала никому не нужной
Программа, что ему всучил
Ловкач и циник окаянный.
Теперь Романа интеллект
Был призван чуть не беспрестанно
За документом документ
Копировать. Он начал злиться…
И только после – размышлять:
«А стоит ли мне так сердиться?
Я знал, что будут мне мешать,
Как только я добьюсь успеха,
И ими овладеет страх.
Теперь программа – им помеха,
Я должен быть повержен в прах.
Я из неё извлёк, что нужно,
Она мне больше не нужна,
Да и Гордей с Евстратом дружно
Мне дали знак: ей грош цена.
Задания Евстрата – ссылка
За то, что я вошёл во власть.
Чтоб я не возгордился пылко,
Он «помогает» мне упасть.
Лишив программы и общенья,
Меня низверг он в пустоту.
Я, обречённый на лишенья,
Свою увидел правоту.
Наш брат – лукавое созданье,
Он поступает иногда
Бездумно, отключив сознанье,
Но без мотива – никогда!
Но в чём мотивы их поступков?
Они желают мне добра
При этом беззаконьи жутком?
Возможно… Истина стара:
Родители чад обижают,
Добра желая от души;
Мужчины женщин избивают,
Что не настолько хороши,
Чтобы в любви им признаваться…
Везде мотив один – любовь.
Арапов мною восхищаться
Давно, мне кажется, готов…
И в отпуск он не отпускает,
Боясь, что от него сбегу?..
(Чего только не возникает
В привыкшем к праздности мозгу!)
Гордей ведёт себя, как нищий:
Ему достался бриллиант,
И он, от страха весь дрожащий,
Его боится потерять.
Мою порядочность Арапов
Вполне способен оценить
На фоне подлого Евстрата —
Её ничем не подменить.
Он знает: здесь не приживётся
Природный мой идеализм,
Ему от этого неймётся,
Он прячется в абсолютизм9292.
К тому же рядом с ним Онучин,
Он подл, но грамотен, учтив.
Ему он более сподручен —
Ещё и тем, что очень льстив».
4
Большов приехал из Европы,
Поездкой он доволен был.
Роман к нему был вызван срочно,
Не веря счастью, получил
Заданье важное: чтоб факсы
В те фирмы, что он посетил,
Где встретили его прекрасно,
Роман, не медля, сочинил,
Затем, переведя, отправил.
Печатал он, как в образце,
Всё с соблюденьем строгих правил,
Вставляя «Best regards»9393 в конце.
Онучин часто появлялся,
Когда же мимо проходил,
То почему-то ухмылялся.
Роман работу завершил
И всё отдал Татьяне Львовне.
Она всегда была точна
И проверяла хладнокровно
Все телефоны, адреса
И всем вопросы задавала.
Сегодня же она была
Какой-то безразличной, вялой,
И молча факсы приняла.
Он опасался строгой девы,
Но через час явился вновь.
«Я всё отправила в Женеву…» —
«Но там пять разных городов!»
Она испуганно схватилась
За сердце, факсы перечла —
И на Романа рассердилась:
«Но это же твоя вина!
Ты подал их единой пачкой,
Ещё и скрепкой их скрепил!
И я решила: не иначе
Ты вместе их объединил…» —
«Готов Святым поклясться Духом,
Я не скреплял…» – он уточнил,
Но в ней боролся гнев с испугом,
И он, подумав, уступил.
Она все письма просмотрела
И снова отослала их,
Потом немного присмирела,
Произнесла, как будто стих
Ему любовный прочитала:
«Вот если б это был Жидков,
То на него б я накричала…»
Он, разомлев от этих слов,
Сказал, чтоб ублажить Татьяну:
«Ну, накричите на меня…» —
«А на тебя кричать не стану!»
Они расстались как друзья.
По всем приметам выходило:
Он продолжал духовный рост.
Зарплата это подтвердила -
Он заработал пять шестьсот.
Глава 27. День рождения
Элизабет раньше не пришло бы в голову, до чего
могла дойти его самоуверенность. И, сидя в этой
комнате, она дала себе зарок в будущем никогда
не верить в существование предела бесстыдства
для бесстыдного человека.
Джейн Остен. Гордость и предубеждение
1
В начале августа Арапов
Стал лично деньги собирать
(Таких демонстративных знаков
Роман не чаял увидать) —
Через три дня свой день рожденья
Отметить должен был Савчук.
Дожив до этого мгновенья,
Он получил букет из рук
Арапова и поздравленья.
«Ты погоди, ещё не всё!» —
Сказал Гордей, через мгновенье
Гудков стремительно вошёл,
Вручил увесистый подарок,
Речь вдохновенно произнёс,
В которой каждый образ ярок…
Роман растроган был до слёз.
Не зря он чувствовал волненье,
Когда за этим наблюдал:
Ведь собственный свой день рожденья
Через неделю ожидал.
Савчук торжественность момента
Как будто бы не ощутил:
Не очень рад был комплиментам,
В обед лишь тортом угостил.
Напрасно намекал Арапов
На «праздник» и «накрытый стол» —
Он натыкался на Евстрата,
Что неотступно следом шёл.
2
Прошла неделя, у Романа
Свой день рожденья наступил.
Он в этот день проснулся рано —
Его нюанс один смутил.
Он вспомнил пышность поздравлений,
То, как воспринял их Савчук:
«Здесь много преувеличений,
Похоже всё на ловкий трюк —
Увидев это представленье,
Я размечтаюсь, что и мне,
Когда наступит день рожденья,
Всё воздадут с ним наравне.
Но невозможно мне представить,
Что вдруг Гордей (считай, Евстрат!)
Решится, чтоб меня поздравить,
По пятьдесят рублей собрать!»