Последний дракон. Первый шаг в бесконечность

Я был совершенно с ним согласен. Перед уходом я расплатился с хозяином и посоветовал ему здесь не задерживаться, а запереть свой кабак и уходить, как можно дальше от столицы.

Я надел перевязь с мечом и уже было собрался взять свой мешок, однако Крон опередил меня. Он схватил мой мешок и легко закинул его себе на плечи, слегка крякнув при этом.

– Что за тяжести ты носишь с собой? – спросил Крон, не обращая внимания на мои протесты по поводу моей поклажи. – Не стоит наследнику таскать такие тяжести, да и идти нам придётся быстро, так что старайся, поспевай.

– Чем вызвана такая спешка? – Спросил я, когда мы покинули кабак и оказались на дороге.

– А как же, – удивлённо сказал Крон. – Нам до Обсерватории топать и топать. Там я сдам тебя Маргусу как говориться, с рук на руки и назад. Мне же ещё надо Ляргуса встречать.

– Ну, раз так, тогда не будем терять времени, – ответил я.

Скорость Крон задал просто невероятную. Мы стремительно неслись по многочисленным тоннелям, в которых Крон чувствовал себя, как рыба в воде. Я всегда считал себя неплохим ходоком, но в этой бешеной гонке я очень быстро выдохся. На моё счастье, когда я совсем уже было, собрался попросить о передышке, мы оказались у ворот Обсерватории. Я был глубоко признателен Крону за то, что он взял мой мешок, иначе я вряд ли бы живым добрался сюда; моё боевое железо, скорее всего, угробило бы меня ещё на полпути от цели.

– Ну, прощай Кувай, – с лёгкой печалью в голосе стал прощаться Крон. – Не знаю, удастся ли нам снова встретиться, Бог весть, но я счастлив, что судьба свела меня с тобою. Постарайся сделать всё что должен, и если будет возможно, выживи.

Мы крепко обнялись, и он исчез где-то в переплетении подземных тоннелей. Да, интересные петли наворачивает судьба, сводя нас с тем или иным человеком. Так вышло и с Кроном, который подобно яркой комете мелькнул на горизонте моей жизни, осветил её своим, ни на что больше, ни похожем, светом и исчез, оставив в душе моей лёгкий привкус памяти.

В Обсерватории было на удивление многолюдно, хотя, что же тут удивительного, ведь здесь собралось множество беженцев, которые вместе с Обсерваторией должны покинуть обречённую империю, что бы обрести новую Родину, коей станет вотчина Обсерватории. Они уйдут из нашего мира очень надолго, возможно, даже навсегда, но они сохранят в душах своих память об удивительной, почти сказочной стране, которая называлась империей Повелителей драконов. Они сохранят в душах своих память тысячелетий существования империи, и эта память их будет передаваться будущим поколениям наследников империи в виде мифов, легенд и сказок. Я трясу головой, отгоняя от себя странные видения, что обступают меня со всех сторон. В этих видениях чёрное превращается в белое, правда в кривду, добро во зло. В ни последние Повелители превращаются в полубезумных Кощея Бессмертного и Снежную королеву, драконы, мои братья и соратники предстают злобными Змеями Горынычами, а серые всадники выглядят доблестными рыцарями и отважными богатырями.

Я престаю удивляться, ничто меня больше не возмущает, я полностью понимаю и принимаю все последствия, что ждут нас всех в будущем, и неважно кто мы добрые или злые, отважные или трусливые – каждый получит по делам его. Ну, ладно, будущее ещё не наступило, оно только рождается в эти самые мгновения и его ещё можно изменить, но стоит ли это делать? Вопросы, вопросы, вопросы, и если начать искать на них ответы, они утопят тебя в себе, и ты уже будешь не в состоянии сотворить какое-либо будущее. Поэтому прочь все сомнения и пустые вопросы, время для сомнений вышло, и закрыло за собой дверь, а на смену ему пришло молодое дерзкое по своей натуре время великих дел и эпохальных свершений. Оно, это время, не собирается прощать нам ничего, что может помешать нам, сделать то, что долен каждый из нас сделать; его вовсе не интересует, что мы вдруг оказались не готовы к его приходу, что чего-то, без чего никак не обойтись, не домыслили, чему-то не доучились, на что-то никак не можем решиться. Всё это время не волнует, это не его проблемы. Оно не намерено никого ждать, следуя жёсткому, но справедливому принципу – кто не успел, тот опоздал. Я резко встряхиваю головой и окончательно сбрасываю с себя морок, что застал меня врасплох, причём в самый неподходящий для этого момент, в момент, когда я разговаривал с Маргусом. Придя в себя, я увидел встревоженное лицо главы ордена Обсерватории.

– Что произошло, Кувай? Как ты себя чувствуешь? – встревоженно спросил старик. – У меня было такое чувство, что ты словно выпал из нашей реальности.

– Всё хорошо, Маргус, – успокаивающим тоном ответил я. – У меня такое время от времени случается. Ничего страшного. Видимо, сказалась бессонная ночь, да и вина я выпел многовато. На чём мы остановились?

– Я говорил о том, что у нас практически всё готово для переноса Обсерватории, – сказал Маргус. – Все, кто уйдёт вместе с Обсерваторией здесь, остальные прибудут с повелителями и Ляргусом.

– Вот и отлично, – одобрил я слова старого монаха. – Теперь выслушай меня, что вам ещё надо будет сделать. Это очень важно.

– Слушаю тебя со вниманием, сынок, – ответил Маргус.

Я рассказал ему в общих чертах свой план по спасению Кварга и его отряда. Маргус всё понял, лишь спросил, не опасно ли будет впустить отряд серых в Обсерваторию. На это я ответил ему, что они давно уже серые лишь формально, а на самом деле они наши союзники, а союзников в трудную минуту следует выручать. Более подробно мы всё обсудим вечером, когда прибудут Ляргус, Странник и с ними половина храмовой стражи. Это моё заявление пришлось по сердцу старому монаху, так что он даже позволил себе улыбнуться.

– Мне скоро нужно идти на встречу с Кваргом, – сказал я. – В связи с этим у меня будет к тебе просьба.

– Сделаю всё, что в моих силах, – просто ответил Маргус.

– Я встречаюсь с Кваргом в том же трактире, что и в прошлый раз, – сказал я. – Времени у меня мало, поэтому мне нужен надёжный проводник, что бы привёл меня туда без задержек и потом вывел обратно в Обсерваторию.

– Нет ничего проще, мой мальчик, – улыбаясь, сказал Маргус. – Ты посиди, выпей нашего вина, если голоден поешь, а я тем временем всё для тебя подготовлю.

Он ушёл, оставив меня в одиночестве. Есть я не хотел, а отказаться от чудесного вина, которым славилась Обсерватория я не смог, поэтому налил себе кубок и стал смаковать вино мелкими глотками.

Не успел я допить свой кубок, как вернулся Маргус. Он привёл с собой невзрачного вида человека в рясе ордена Обсерватории. Такой же чёрный плащ с узорной серебряной окантовкой он протянул мне.

– Одень, а то в своей одежде ты далеко не уйдёшь, – сказал Маргус. – Наших пока не трогают, пока ещё боятся. Это твой проводник, он всё сделает в лучшем виде. А теперь, давай ка выпьем по кубку и отправляйся, да хранит тебя Творец.

Проводник оказался действительно опытным. Благодаря его знаниям, как надземного, так и подземного города, мы без всяких приключений добрались до нужного мне места. Войдя в трактир, где я должен был встретиться с Кваргом, мой проводник буквально растворился, сказав предварительно, что когда он вновь понадобится он тут же объявится, стоит только мне покинуть данное заведение.

Я занял столик подальше от стойки, с расчётом, что бы видеть всех входящих в трактир. Заказал кувшин вина и два стакана, заявив, что должен подойти мой товарищ. Налив себе стакан, я попробовал, что за вино здесь подают. Вино было так себе, хотя может быть я просто придираюсь, ведь перед этим я пил элитное вино Обсерватории, а здесь подавали рядовое. Народу в этот час было немного. Среди посетителей преобладали личности сомнительной внешности, о роде занятий которых судить было достаточно трудно. Они могли быть с равным успехом и простыми горожанами, зашедшими промочить горло, и наёмниками, которые, как мухи на мёд слетались в столицу империи, и отъявленными бандитами, грабителями и душегубами.

Я смотрел на эту публику и мне было, откровенно говоря, наплевать на то, кто они такие и чем зарабатывают себе на жизнь. Одно я знал твёрдо, жить им осталось до завтра, хорошо ещё, что он этого не знают.

Кварг появился точно по времени, сразу видно, что он профессиональный разведчик. Он вошёл в зал и стал осматриваться, явно стараясь найти меня. Я сделал ему еле заметный жест рукой, и он быстро подошёл к столу.

– Благослови, святой отец, – произнёс он обычную фразу, с которой обращаются к людям, носящим рясу, неважно какого она цвета.

Я сделал жест рукой, благословляя его, и пригласил присесть за мой столик. Капюшон моего плаща я не стал откидывать, ведь Кварг узнал меня, а остальным не к чему видеть моё лицо.

– Рад тебя видеть, – шёпотом произнёс Кварг, не называя меня по имени. – Спасибо, что держишь своё слово, что не забыл про нас.

– Это тебе спасибо, – ответил я. – Недавняя победа во многом произошла благодаря тебе. Как же я могу бросить на произвол союзника, особенно сейчас, когда, если вас не вытащить из мясорубки, куда вы все угодили, вас ждёт неминуемая гибель. Однако я придумал, и мы с друзьями создали план, который не только спасёт твой отряд и выведет его из-под удара, а и покроет вас славой, правда, посмертно.

Услышав последнюю фразу, Кварг заметно побледнел.

– Я не понял, что ты сказал насчёт посмертной славы? – спросил он слегка осипшим голосом.

– Нет, нет, не напрягайся, – успокоил я его. – Погибните вы лишь для своих соотечественников. На самом же деле, вы в последний момент перед взрывом, который произойдёт в момент переноса Обсерватории, вы уйдёте через проход, который откроет для вас мой Учитель, Странник. Он до поры укроет вас в одном из миров, а когда всё утихнет, мы найдём способ, как вам вернуться домой.

Мои слова заметно приободрили Кварга. Он в подробностях описал план герцога Кейвалла, по захвату Обсерватории. Как я и думал, главным в замышляемом мятеже было вовсе не захват власти, как наивно полагал мой братец Рогг, а именно захват Обсерватории. Именно с этой целью и направили лучших разведчиков Серой империи, тем более, что они столько лет занимались осадой другого артефакта – Вселенского маятника.

Слушая рассказ Кварга, я окончательно уяснил себе расстановку сил среди мятежников. Оказалось, большинство из них и понятия не имели, что являются слепыми орудиями Серой империи, которая ценой их жизней стремится, заполучить буквально неисчерпаемый источник силы. Истинную же цель мятежа, знают, пожалуй, лишь герцог Кейвалл и Кварг, недаром же герцог поручил именно отряду Кварга первым ворваться в Обсерваторию. Скорее всего, он на этот счёт получил ясные инструкции от своих хозяев. Я человек не кровожадный, но герцога я бы лично убил, представься мне такая возможность – страшно не люблю предателей.

Мы поговорили с Кваргом ещё с полчаса, уточнили детали предстоящей операции, выпили вина, скрепив тем самым, нашу, начавшуюся при столь странных обстоятельствах дружбу. Пришла пора прощаться. Я протянул ему руку и он в ответ протянул свою, скрепив наши отношение крепким рукопожатием. Велев Кваргу оставаться на месте, пока я не покину трактир, я, глубже надвинув на лицо капюшон моего плаща, вышел на улицу. Тут, словно из воздуха, возник передо мной проводник, который сделал мне жест следовать за ним, повёл меня обратно в Обсерваторию. Спустя недолгое время я вновь предстал перед Маргусом, а вечером мы с ним уже встречали Ляргуса, Странника и воинов храмовой стражи, среди которых я не увидел их предводителя. На мой вопрос, что с ним, Ляргус сказал, что он с половиной своих воинов дал присягу Сегурии и сейчас готовятся в нужный момент перекрыть выходы из города. С ними и драконы под командованием старшего брата Яргуста Рикса. Сам же Яргуст, по словам Учителя, получил особое задание, о сути которого я узнаю в своё время. Зная Учителя, я не стал у него выспрашивать, что за задание получил Яргуст. Уж коли Учитель сказал в своё время, значит в своё, и он ни за что не скажет.

Встреча вышла не слишком весёлой. Все понимали, что скоро нам расставаться на столь долгое время, что почти не остаётся надежды, что кто-нибудь из нас сможет дожить до того счастливого времени, когда Обсерватория и все кто с ней уходит, вернуться в этот мир. По всем нашим, очень приблизительным подсчётам, это произойдёт никак не ранее, чем через пятьдесят тысяч лет. То, что уходящие доживут, ни у кого не было сомнений; время в вотчине Обсерватории идёт с совершенно другой скоростью, так что шансы дожить есть у всех, разве только у Ляргуса, эти шансы невелики, но здесь уж ничего не поделаешь, лекарства от старости не существует.

Мы не стали устраивать застолий, честно говоря, просто не хотелось. Я подробно рассказал Маргусу, Ляргусу, Учителю и не знакомому храмовнику, который стал командовать храмовой стражей, о моей встрече с Кваргом и о том, как разыграть задуманный спектакль, что бы мятежники поверили в гибель отряда Кварга, но при этом ни один его человек не должен был получить серьёзных повреждений. Храмовник заверил меня, что его люди сделают всё в лучшем виде. Маргус же сказал, что как только отряд Кварга устремится на штурм, он снимет защиту Обсерватории, а как только люди Кварга войдут, тут же её установит вновь, и пусть мятежники бьются об неё, сколько пожелают. Всё было обговорено, поэтому с лёгким сердцем я отправился спать – завтра предстоял тяжёлый день, может быть самый тяжёлый день в моей жизни; завтра всё будет решено; завтра я исполню заключительный аккорд моей судьбы, и будь что будет.

5

Ушёл Кувай; ушли Ляргус и Странник, прихватив с собой храмовую стражу и почти половину драконов. С ними ушли Марк и Джон Мильтон. В Сегурии из ближнего моего окружения осталась лишь Ниннэль, которую, выполняя просьбу Странника, я приблизил к себе, сделав кем-то на подобии моего заместителя, а что бы она отвлеклась от разлуки с мужем, основательно загрузил её своими поручениями. Последним ушёл Яргуст, и как только за ним закрылся проход, я наглухо закрыл вотчину, так что с этого момента ни кто не мог, ни войти, ни выйти. Теперь нам осталось самое трудное – ждать. Чего ждать, спросите вы. Хотел бы я сам это знать, скорее всего, чего угодно и даже сверх того. Во всяком случае, я сделаю всё, что от меня зависит, но спасу вотчину, тем более на самый крайний случай у меня есть бесценный дар Странника, оказавшего мне высшую степень доверия.

После ухода Кувая Сегурия, преобразилась, словно верная жена, проводившая на войну мужа или мать, приводившая сына, вдруг из весёлой жизнерадостной женщины, превращается в солдатку, чей удел – вечное ожидание в вперемешку с таким же вечным страхом за жизнь любимого человека. Так же и Сегурия, проводив на смертельную схватку своих сыновей, посуровела, стала меньше смеяться, повзрослела, что ли…. Она словно жизнерадостная беззаботная девушка, столкнувшись с настоящей опасностью, в одночасье повзрослела, уступив место сильной женщине, способной постоять не только за себя, но и за любимый ей людей. Такова на поверку оказалась моя вотчина, и ей, как своим творением, я по праву мог гордиться.

А как поменялись её обитатели. Привыкшие жить беззаботно, не знавшие войн и природных катаклизмов, они не шибко предавались труду, предпочитая безделье, развлечения и хорошее застолье. Нет, не скажу, что население Сегурии было сплошь представлено лентяями, хотя и таких было в избытке, просто им не было особой нужды надрываться. Мягкий климат Сегурии, где никогда не было настоящей зимы с её снегами и морозами, но не было так же и изматывающего зноя. Прибавьте к этому обилие плодородных земель, которые всегда давали обильный урожай; а роскошные пастбища, где круглый год росла сочная трава, которой питались тучные стада домашнего скота. Прибавьте к этому обилие дичи в лесах, а в реках и озёрах рыбы, и вы поймете, что голода здесь не ведали, как не было и болезней. Разного рода ремесленники и мастера работали не ради куска хлеба, а лишь из любви к своему делу. Тут не было социального расслоения – каждый жил, как ему нравилось, не мешая жить другим, но и, не позволяя никому лезть в его дела. Короче, в Сегурии собрались личности, которые в этих благодатных условиях несколько расслабились и обленились.

Теперь же, когда над Сегурией нависла серьёзная опасность, всю их беззаботность и лень, как ветром сдуло. Практически поголовно всё взрослое население занялось военной подготовкой, причём так усердно, что людей по окончанию занятий приходилось чуть ли ни силком разгонять по домам. Ремесленники, особенно оружейники и кузнецы сутками не вылезали из своих мастерских и кузней, делая оружие и доспехи. Ткачи и портные без устали ткали и шили одежду для воинов, готовили походные шатры и вещевые мешки. Крестьяне засевали больше земли, что бы в стране был запас хлеба.

Да, все были при деле, один я в который уже раз чувствовал себя неприкаянно. В этот раз я вроде бы находился в самой гуще событий, и на мне лежала ответственейшая задача по спасению Сегурии, однако, в отличие от остальных, моя роль была пассивна и пока просто сводилась к ожиданию невесть чего.

Однако от этого ожидания была и некоторая польза. За сутки после ухода Кувая и остальных, я практически не отпускал от себя Ниннэль и поэтому хорошо её узнал. Раньше, когда я виделся с ней от случая к случаю, я не очень-то обращал на неё внимание. Она, как-то скрывалась в блеске Кувая, которого я любил, как собственного сына, зачастую не обращая никакого внимания на его окружение.

Сейчас же, когда мы оба переживали расставание с нашим любимцем, а ведь, что Ниннэль, что я, любили Последнего дракона, хотя и каждый по своему, драконица раскрылась передо мной с неожиданной стороны.

Если раньше я её воспринимал, как совершенно неуправляемую, своевольную натуру, от которой можно было ожидать чего угодно, только не послушания, то в этот раз она предстала вполне уравновешенной личностью, очень исполнительной и дисциплинированной. За эти сутки она полностью заменила меня в ежедневных административных делах, что позволило мне полностью сосредоточиться на укреплении обороны вотчины.

Ещё загодя я по ментальной связи предупредил всех вотчинников, до которых сумел докричаться, что в связи с событиями в столице всех нас ожидает сильнейшая силовая буря, так что им следует срочно заняться укреплением защиты своих вотчин. К моему великому огорчению, докричаться я сумел до немногих, да и те встретили моё предупреждение по-разному. Лишь немногие восприняли моё обращение к ним с полной ответственностью, остальные просто махнули на него рукой, как потом выяснится, зря. Ну что же, как говориться, наше дело прокукарекать, а там хоть не рассветай. В конце концов, каждый сам сделал свой выбор.

Наконец наступило время, когда Кувай должен будет встретиться с матерью. Все мы считали, что, скорее всего, события начнут развиваться вскоре после окончания аудиенции. Какое-то время, необходимое на то, что бы Повелители и оставшиеся им верные люди смогли укрыться в Обсерватории, Кувай, драконы и храмовая стража, недавно присягнувшая Сегурии, вынуждены буду одни противостоять обезумевшей толпе мятежников. Лишь только после того, как все, кто должен будет уйти с Обсерваторией, окажутся в безопасности, Кувай произнесёт заклятие перемещения Обсерватории, что за тем последует, мы можем лишь догадываться. Что станет с храмовой стражей, драконами и самим Куваем, как в прочем и Сегурией, Бог весть….

С самого утра я попросил Ниннэль разослать по всем посёлкам и хуторам Сегурии с приказом, всем оставаться дома, так как ожидаются серьёзные природные катастрофы. Сам же с Ниннэль, Риком, старейшинами родов и слугами закрылся в своём тереме, что бы никто и ничто не мешали мне.

Целый день мы прождали в страшном напряжении в любой момент, ожидая удара, однако пока было всё тихо. Неужели у Кувая что-то пошло не так? Уже наступили сумерки, а ничего, просто ничего не происходило. Все мы устали от напряжения, и тогда, что бы как-то подбодрить людей я велел слугам накрыть стол. Не прошло и десяти минут, как стол был накрыт и все мы уселись за него, что бы перекусить и выпить, избавляясь от чудовищного напряжения, что властвовало над нами весь день.

Только мы выпили по кубку вина и приступили к еде, как вдруг началось. Я чуть не подавился куском мяса, который жевал в этот момент. Я выплюнул мясо и начал противодействовать тому безумию, что волной накрывала Сегурию.

Самое страшное, что не было ни землетрясения, ни безумного урагана, никаких тебе громов и молний, всё происходило в полной тишине и таком спокойствии, что ни дрогнул, ни один язычок пламени на горящих свечах. Как же это выглядело? А, никак.

Представьте себе, что сама реальность нашего мира, подобно гигантскому зеркалу, в которое угодили камнем, вдруг, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, начала разваливаться на тысячи осколков. Каждый этот осколок, который являлся тем или иным фрагментом реальности, дробился на более мелкие и так далее. Единственное, что я тогда успел понять, что ещё мгновение и Сегурия, подобно сорванному с якоря кораблю будет вырвана из этого мира и заброшена в ту бездонную черноту, что проступала на месте выпавших фрагментов реальности.

Всё моё нутро зашлось в истошном вопле:

– Нееееет…. Этому не бывать! Не позволю! – кричала моя душа, и этот крик вернул мне силы.

С чудовищным напряжением, вкладывая все имеющиеся у меня силы, я сперва остановил разлёт фрагментов, затем ещё прибавив сил, и очень медленно, чертовски медленно, стал собирать, словно огромную мозаику, реальность в её прежнем виде. Только я понял, что мне это удаётся, как мои усилия, чуть было не свелись к нулю. За первым ударом последовал второй, который, в отличие от первого, не стал раскидывать в стороны фрагменты реальности, а закрутил их подобно калейдоскопу, перемешивая и сжимая к центру вращения. Скорость вращения нарастала, и я с ужасом ощутил, что меня, вместе с вотчиной засасывает куда-то в бездну, где в бешеном вращении сталкиваются и перемешиваются фрагменты множества реальностей. В лицо мне заглянул сам Великий Хаос, и взгляд его мне очень не понравился.

Не знаю, откуда у меня появились силы, но и в этот раз я не поддался. Я стремился всеми силами остановить вращение, затягивающее Сегурию в пасть Хаоса. Напряжение достигла своего максимума, когда ни одна из сторон не способно победить другую, и устанавливается некое подобие равновесия, настолько хрупкое, что добавь на одну из чаш весов хотя бы пылинку и победа неизбежно склонится в эту сторону. Я вдруг увидел, как Рик, захрипев, падает на пол, увидел перекошенное от нестерпимой боли лицо Ниннэль и понял, что мы победили. Той песчинкой, что легла на чашу весов равновесия явились силы, пусть и не великие, но отданные все без остатка драконицей и Риком. В результате вращение медленно, но прекратилось. Казалось, что Хаос отступил, но я ошибался. Накатила третья, самая страшная волна, которая подобно гигантской волне цунами обрушилась на многострадальную Сегурию. Вся моя защита была сметена в одно мгновение и предо мной предстала неминуемая гибель. Гибели я не боялся, но мне невозможно было даже помыслить то, что вместе с моей гибелью наступит и гибель моего творения, моей Сегурии. Этого я допустить не мог, и уже проваливаясь в чёрную бездну бессознательности, я призвал на помощь заёмную Древнюю силу.