Последний дракон. Первый шаг в бесконечность

После слов Странника все мы напряглись, особенно я, ведь никогда ещё не было такого, что бы кто-то, пусть и очень могущественный, мог посетить Сегурию без моего ведома, да ещё проникнуть в комнату, находящуюся под мощной магической защитой. Выражение лиц остальных членов нашей компании, за исключением, пожалуй, Минга, по чей физиономии определить чувства, владеющие демоном в это время, было затруднительно, выражали крайнюю степень удивления.

– Что ты имеешь в виду, Странник? – после небольшой паузы спросил Ляргус. – Объясни, пожалуйста.

– Потерпите немного, друзья, – отозвался на вопрос Ляргуса Странник. – Наша гостья сама за себя всё скажет. Потерпите минуточку, а пока предлагаю выпить по кружечке вина.

Его предложение все дружно приняли, и я, на правах хозяина разлил всем вино. Только мы собрались осушить наши кружки, как в комнате внезапно изменилось освещение, словно за окном на мгновение наступила темнота, которая вновь сменилась дневным светом. Я, как впрочем, пожалуй, и все присутствующие в комнате ощутили мощный толчок силы, вызвавший у меня состояние, чем-то отдалённо напоминающее самое начало паники, которое, правда, очень быстро исчезло. В глазах моих на какое-то время потемнело, а когда зрение вернулось ко мне, я обнаружил в комнате женщину в длинном чёрном, как сама тьма, плаще с накинутым на голову капюшоном.

Почему я сразу же понял, что передо мной женщина? Не знаю. Возможно потому, что Странник предупредил о появлении гостьи, а может по тому, что фигура её выглядела как-то миниатюрно. Может быть….

При виде фигуры в чёрном плаще, Странник встал и галантно поклонился гостье. Вспомнив, что я здесь хозяин, я сделал шаг в сторону гостьи и поприветствовал её.

– Рад приветствовать в нашем скромном жилище столь высокую гостью, – придав своему голосу всю возможную любезность, приветствовал я гостью. – Не погнушайтесь присесть за наш скромный стол и выпить с дороги доброго вина.

Гостья не заставила меня просить дважды, а просто прошла к свободному месту за столом, которое оказалось, как раз, между Странником и Ниннэль. После этого она откинула капюшон своего плаща, и я увидел миловидную брюнетку, неопределённого возраста, от лица которой исходило слабое свечение, исполненное силы. Особенно меня поразили её глаза, жгуче-чёрные, бездонные, которые одновременно и притягивали, и пугали.

Видимо, я чем-то развеселил её, потому, что она широко улыбнулась мне, сверкнув при этом, ослепительно-белыми зубами и сказала довольно приятным голосом:

– Не думаю, уважаемый Азар, что ты был бы так уж рад, если бы знал, что за гостья посетила твой терем, – сказала она приятным голосом, в котором явно чувствовался еле сдерживаемый смех, хотя, хоть реж меня, я не понимал, что так развеселило эту странную гостью. – Хотя вы все хорошо знакомы со мной, а я хорошо вас всех знаю, я всё же представлюсь, что бы не находиться в двойственном положении. И так, позвольте представиться, я Смерть, собственной персоной, поэтому я не прошу вас, меня любить, а вот жаловать было бы неплохо.

Тут произошла, как говорится, немая сцена. Все мы на какое-то время оцепенели, за исключением Странника, который беззвучно смеялся. Было от чего впасть в прострацию, ведь не каждый день тебе наносит визит сама Смерть, одна из самых могучих, если ни самая могучая, сил Мироздания. Все мы в этот момент выглядели, наверное, очень глупо, потому что Смерть, видимо не в силах больше сдерживаться, весело рассмеялась. Смех её был так чист и заразителен, что не прошло и минуты, как мы все, кто находился в комнате, присоединились к ней. Мы смеялись не менее пяти минут, сами не понимая причины нашего веселья, причём смех наш гармонично вплетался, образуя некое подобие симфонии, которую даже не портило рычание, переходящее в рёв, нашего демона. Я не понимал, да, в общем-то, и не хотел понимать причину нашего веселья, потому, как смех этот снял напряжение, возникшее от прихода такой гостьи.

– За что пьём? – задала риторический вопрос Смерть, поднимая свою кружку, и игриво рассматривая нас. От её игривости мороз пробежал по моей коже и я почувствовал, как волосы зашевелились на голове моей. – Здесь кто-нибудь произнесёт тост или мне всё придётся делать самой?

– Ну, что ты, – ответил ей Странник. – Конечно, тост произнесёт хозяин этого терема, он просто немножко растерялся от столь неожиданной встречи.

– А что, ты не предупредил их о моём визите? – всё с той же игривой интонацией спросила Смерть.

– Как раз я собирался сказать им о твоём визите, – в тон ей сказал Странник. – Но ты, госпожа, немного поспешила. Так что не беспокойся, сейчас они оправятся от потрясения и мы сможем начать разговор.

– Ты же знаешь, друг мой, Странник, что я никогда не спешу, а прихожу всегда во время, – с сарказмом заявила Смерть. – Но я сегодня располагаю достаточным запасом времени, так что подожду, когда твои друзья придут в себя. Ты же знаешь, что я умею ждать, как никто другой.

– Не сомневаюсь в этом, госпожа, – с почтением ответил ей Странник. – Уж, кто-кто, а ждать ты умеешь. Что бы ни ждать нам в пустую, предлагаю выпить этого чудесного вина, которое, надеюсь, скрасит твоё ожидание. Мы получим удовольствие, а друзья мои тем временем придут в себя.

Смерть молча подняла свою кружку, игриво подмигнула Страннику и стала не спеша пить вино, прищурив свои пронзительные глаза. Я же, тем временем, пришёл в себя, настолько, что смог внятно говорить. Как только Смерть и Странник поставили на стол опустевшие кружки, я поторопился наполнить их вновь и, подняв свою, произнёс тост, предлагая всем выпить за здоровье нашей гостьи, но во время опомнился и свёл его к банальному «за знакомство», после чего вновь стушевался. Короче, все мои потуги выглядеть в глазах Смерти любезным хозяином потерпели полное фиаско, что не добавило мне уверенности в себе. К моему великому изумлению, Смерть сама пришла мне на помощь.

– С удовольствием поддержу твой тост, Азар, – усмехнувшись, сказала Смерть. – Я-то со всеми вами хорошо знакома, ну, а вам это удовольствие ещё предстоит.

Сказав это, Смерть опять весело засмеялась. Меня же от её слов пробил озноб, но стоило нашей страшной гостье засмеяться, как озноб прошёл, а на душе моей стало удивительно легко и спокойно. В голове моей прояснилось и я отчётливо понял, что всё нами задуманное сложится в лучшем виде.

– Ладно, шутки в сторону, – сказала Смерть, осушив свою кружку, и переходя на серьёзный разговор. – Хотя у меня есть запас времени, однако не стоит его терять напрасно. Перейдём к делу.

Она сделала небольшую паузу, что бы мы от веселья, вызванного её смехом, могли настроиться на серьёзный лад. Я понял, что прелюдия окончена, и наступает время серьёзного разговора.

– Надеюсь, Странник рассказал вам, с каким врагом вы столкнулись и какие силы в связи с этим разбудили, – толи, задавая вопрос, толи, констатируя факт, сказала Смерть, на этот раз даже без намёка на усмешку. – Я не буду вам пересказывать всю достаточно длинную историю нынешнего противостояния. В своё время её вам поведает Странник, если, конечно, вы всё сделаете правильно. Скажу одно – рождение Кувая было предназначено для разрушение, которое он обязан совершить, исполняя свою судьбу, опрометчиво принятую им бездну тысячелетий назад. Воплощаясь в этом мире, он обязан был уничтожить империю Повелителей драконов, и этот долг, правда отсроченный стараниями уважаемого Ляргуса, так и остался на нём. Кувай его исполнит в любом случае либо по своей воле, либо его к этому принудят. Надеюсь, это вам ясно?

Мы все дружно подтвердили, что всё поняли.

– Перед нами стоит вопрос, как сделать так, что бы Кувай исполнил свою судьбу и при этом остался бы жив? – продолжила Смерть. Если Последний дракон совершит разрушение по своей воле, у него будет солидный шанс остаться в живых, к тому же вы сделали всё правильно, что бы это разрушение повлекло за собой минимальное число погибших людей, а это самое главное. Если же противоборствующим силам удастся принудить его произвести разрушение по их правилам – его ничто уже не спасёт, да и всех вас, пожалуй, тоже. -

Наша гостья замолчала, давая нам возможность осмыслить услышанное. Образовавшаяся пауза была прервана самым неожиданным образом. Нарушила её наша неистовая драконица Ниннэль.

– А разве не от тебя зависит, останется ли мой муж жив или нет? – с вызовом спросила Ниннэль и дерзко посмотрела в глаза нашей гостьи. – Ведь это же ты решаешь кому жить, а кому умирать. Так сделай же так, чтобы Кувай остался жить, а я со своей стороны, сделаю всё чего ты только пожелаешь.

Пока Ниннэль говорила, Смерть с каким-то весёлым изумлением смотрела на неё. Я же весь похолодел от страха, что эта несносная девчонка наговорит нашей гостье такое, что обидит её. Страшно было даже помыслить, чем это может кончиться для Ниннэль.

– Не бойся Азар за свою любимицу, – криво улыбнувшись, сказала Смерть, даже не скрывая, что свободно читает мои мысли. – Вообще-то я не обидчива. Обычно многие обижаются на меня, я же не в обиде ни на кого. -

Развеяв мои страхи, смерть обратилась непосредственно к драконице, которая выглядела оробевшей, видимо до нее, наконец, дошло с кем она разговаривает.

– Ты молодец Ниннэль, – с лёгкой печалью в голосе сказала Смерть. – Так и надо вступаться за любимого человека, не боясь последствий своих слов. Но, смею тебя заверить, я не определяю кому жить, а кому умирать. Мне очень по нраву твой рыжий шалопай, с которым я встречалась уже дважды, и я совсем не хочу забрать его к себе. Однако, я вынуждена подчиняться вселенским законам и не могу решать за Исполнителями судьбы, это, к сожалению не моя епархия. Все теперь зависит от вас людей. Если каждый из вас в нужное время сделает для Последнего дракона всё, что должен сделать, Кувай останется жить, а Исполнители судьбы не смогут предъявить ему свои претензии. Вот тогда я не заберу его. Если же хоть один из вас не выполнит всего, что должен, претензии будут предъявлены, и Кувай уйдёт ко мне.

Смерть опять замолчала, а я вдруг оказался в центре силового водоворота который подхватил моё сознание и понёс с огромной скоростью куда-то вдаль. Я был словно в эпицентре гигантского взрыва; вокруг меня со страшной скоростью замелькали фрагменты каких-то картин, а может это были обломки разорванных на части миров, не знаю…. Сколько длился мой полёт, мне тоже неведомо, но в какой-то момент я остановился. Картина, которая предстала перед моим внутреннем взором была залита огнём и очень мне не понравилась. Я увидел гибнущую в огне столицу империи Повелителей драконов, над которой в дикой ярости, абсолютно ему не свойственной, метался золотой дракон, безжалостно выжигая город яростным пламенем из своей широко открытой пасти. Я увидел как шар на вершине Обсерватории вспыхнул нестерпимо-ярким светом, раздался грохот взрыва, который оглушил меня и я вновь пришёл в себя, оказавшись в той же комнате, где мы разговаривали со Смертью.

Придя в себя, я увидел, что все мои товарищи, кроме Странника пребывают в каком-то странном оцепенении, очень похожем на транс. Странник же о чём-то тихо беседовал со Смертью, при этом у меня создалось впечатление, что они старые приятели и им есть, что вспомнить. Слов я не слышал, а прислушиваться было неудобно, поэтому я слегка покашлял, что бы они услышали, что я пришёл в себя.

– Ты, я вижу, очнулся, – сказала мне Смерть. – Вот и хорошо. Никому не говори, что ты видел, даже мне, иначе ты не сможешь выполнить свой долг и все наши усилия пойдут прахом.

Я не стал ничего отвечать, лишь кивнул головой, давая понять, что понял. Тут один за другим стали приходить в себя остальные, и всем им Смерть говорила то же самое, что и мне. Последним, с видимым трудом, вышел из транса Ляргус.

– Ну, вот, теперь каждый из вас знает, что должен будет сделать, когда наступит ваше время. А теперь вы всё, что видели, забудете, дабы не дать возможности нашим, надо сказать очень могущественным врагам, прочитать вас, – с печалью в голосе сказала Смерть. – Нам пора расставаться, но мы ещё непременно встретимся.

Она весело рассмеялась и растаяла в воздухе. Мы довольно долго сидели за столом стараясь вспомнить, что это было. Не знаю, как долго мы бы ещё просидели вот так молча, но вдруг в комнате отчётливо прозвучал насмешливый голос Смерти, которая нам настойчиво посоветовала в этот вечер хорошенько напиться, что мы и сделали.

2

Я, неспешно махая крыльями, летел в сторону далёких отсюда гор. На спине моей, уютно устроившись, сидел Матвей. Мы отправились с ним в дальние горы осматривать имеющиеся там пещеры. Когда-то, уже достаточно давно я уже бывал там со своими друзьями. Именно оттуда тогда забрал меня Яргуст, для того что бы я совершил своё первое путешествие между мирами. Именно там я навсегда попрощался с детством. Сколько же воды утекло с тех пор. Нет уже моего друга Василиска, которого все мы мальчишки, его приятели звали просто Васькой. Он погиб в первой же атаке драконов Яргуста, и я лично нашёл его обезображенное тело среди груды тел серых всадников.

Сердце мое остро кольнуло, словно кто-то невидимый легонько уколол его тонкой иглой. Это случалось всегда, стоило мне вспомнить, как мы разыскивали тела наших павших товарищей, на том проклятом, покрытом грудами мёртвых тел, поле битвы. Когда мы, после того, как сопроводили пленных восвояси и вернулись в Сегурию, первое, что я сделал, это посетил место захоронения павших героев. В тот день я взял с собой сына и, не делая никакой скидки на его возраст, подробно рассказал о сражении с воинами Серой империи. Судя по тому, как Матвей меня слушал, он всё понял правильно. Там, на могиле Васи и нашла нас Ниннэль. Она, как-то сразу всё поняла и, не говоря ни слова, обняла меня и сына. Так мы и простояли невесть, сколько времени, пока солнце, окрасив мир в цвета заката, не скрылось за горизонтом.

Я встряхнул головой, отгоняя грустные воспоминания, и постарался подумать о чём-нибудь приятном. Сразу же перед моим внутреннем взором предстала Ниннэль, такой, какой она провожала нас с Матвеем в дорогу.

Тут же мне вспомнились события, которые явились причиной нашего с Матвеем полёта к пещерам. Где-то с год назад я рассказал сыну о пещерах в горах, где я однажды побывал, и тот захотел там побывать, что бы всё увидеть своими глазами. Тогда мне нужно было уходить на выручку моих товарищей, потом была война и только сейчас выдалась небольшая передышка в делах. Я, к стыду своему, совсем забыл об обещании сыну, однако он не забыл и как-то на третий день после моего возвращения с войны, спросил, когда же мы, наконец, сможем посетить пещеры. Я вопросительно посмотрел на жену, но она лишь улыбнулась и пожала плечами – дескать, ты обещал, тебе и отвечать.

Прежде чем ответить сыну, я подумал – почему бы нам не слетать туда прямо завтра с утра пораньше, тем более что у меня образовалась приличная пауза в делах. Я предложил Ниннэль слетать со мной и Матвеем в пещеры, пологая, что побывать там будет интересно не только сыну, но и жене, но она наотрез отказалась, сославшись на какие-то неотложные дела. Я был удивлён; обычно она старалась отложить все дела, лишь бы побыть со мной и детьми, но тогда я не придал этому значения, полагая, что у Ниннэль, как и у всех женщин могут быть свои причуды.

И вот, на другой день, ранним утром, когда солнце только-только показало из-за горизонта свою макушку, окрасив лёгкие перистые облака в нежно-розовые тона, я, усадив на спину сына и походные принадлежности взлетел, взяв направление на дальние горы. Утро было чудесным, настроение – лучше не бывает, что ещё надо человеку для полноценного наслаждения жизнью. Вот я и наслаждался полётом, этим чудесным утром, близостью с сыном.

Горы приближались, и с высоты своего полёта я уже мог различить долину между гор, в вершине которой находились входы в пещеры. Матвей на моей спине заснул, видимо его усыпила неспешная монотонность моего полёта, когда крылья мои поднимаются и опускаются в одном темпе. Эта монотонность действует на моих наездников действительно усыпляюще. Признаться честно, даже я при таком полёте начинаю дремать, а совсем недавно я научился спать в полёте. Этот навык мне очень пригодился, когда мы возвращались в Сегурию, после того, как отправили наших пленных восвояси.

Да, вспоминаю наш полёт тогда, когда вконец замотавшиеся, голодные и не спавшие уже неделю, мы полетели домой. Оставаться в месте, где закрылся проход за последним серым всадником ни у кого не было никакого желания. Все драконы хотели поскорее добраться до дома, что бы обнять своих родных и близких. В состав конвоя я специально набрал молодых драконов, которых в сражении спасло от гибели заботливое отношение к ним Яргуста и Джона, честь им и хвала за это. Я специально взял их в конвой, так как они были менее усталыми, чем их старшие товарищи, тем более я ясно понимал, что в этом конвоировании им ничего не угрожает, настолько деморализованы, оказались наши враги. И хотя молодёжь ещё очень слабо владела Искусством, я выбрал именно их, надеясь в случае чего прикрыть их своей магией. Молодые драконы прекрасно справились с возложенной на них задачей, но всё же у них не хватило выносливости, которая нарабатывается годами. Целую неделю, сопровождали мы пленных, а это оказалось чертовски утомительным делом. Мне пришлось, вместе с генералами серых открывать и поддерживать проходы, пока серое воинство, еле переставляя ноги от усталости, а идти им пришлось пешком, проходило через проходы в очередной мир. Мы тоже шли пешком. Если я в странствиях, сначала с Азаром, затем с Учителем, привык к долгим переходам, то мои молодые подчинённые очень быстро уставали, потому что в Сегурии они ходили пешком очень мало, предпочитая летать. Надо будет подсказать Азару, что бы он в подготовке войск обратил внимание на этот факт и занялся бы подготовкой к пешим маршам, особенно среди молодёжи.

Когда все переходили в другой мир, начинался утомительный марш до места, где можно было открыть проходы в следующий мир. Определяли эти места генералы серых по известным только им приметам. Как назло эти места оказывались достаточно далеко от мест входа. Короче говоря, эта волынка тянулась целую неделю. Все мы выбились из сил, были голодны и буквально валились с ног от усталости и бессонницы.

Наконец-то я закрыл последний проход и остался только со своими молодыми драконами. Все хотели поскорее покинуть это место, что бы поскорее добраться домой, однако силы у всех были на исходе. Тогда я решил определить место, где можно было открыть проход в мир, расположенный максимально близко от Сегурии. Как назло, такое место обнаружилось, но очень далеко отсюда, так что идти туда пешком не могло быть и речи. Сделать большой привал, что бы восстановить силы и выспаться все наотрез отказались. Еды у нас не было – мы просто не предполагали, что так задержимся, и уже три дня обходились лишь водой, благо её было с избытком. Идти мы тоже не могли, так как ноги нас просто не держали. Тогда я предложил обратиться и воспользоваться крыльями, хорошо зная, что полёт не требует большой отдачи сил, правда, если это не знаменитая атака драконов. Все с энтузиазмом восприняли моё предложение и тут же обратились в драконов.

Я велел всем следовать за мной и легко взлетел, беря направление на нужное нам место. Все драконы дружно взлетели и полетели за мной, но очень скоро стали отставать, видимо он истратили сил гораздо больше, чем я думал. Сам-то я чувствовал неплохо, если не считать чувства голода и желания спать. Увидев, что заданная мной скорость оказалась слишком большой для молодых драконов, я замедлил полёт до такой степени, что полёт мой был таким медленным, что для того, что бы держаться в воздухе я едва махал крыльями. Увидев, что все мои товарищи без лишних усилий поспевают за мной, я расслабился и вдруг поймал себя на том, что засыпаю, продолжая всё в том же темпе махать крыльями. Сначала я попытался прогнать сонливость. Это удалось, но ненадолго, сонливость с новой силой навалилась на меня. Какое-то время я боролся со сном, но он наваливался на меня всё сильнее и сильнее. Я уже начал подумывать, что бы отыскать удобное местечко и сделать привал, но тут меня осенила очень простая мысль, которую я тут же попробовал предварить в жизнь.

Я подумал, что лететь нам далеко, летим мы по прямой, значит заблудиться мы не должны, а почему бы мне не подремать прямо в воздухе, хотя бы часок? Я сделал себе установку поспать один час, этому я уже давно научился, правда, лёжа на земле, и перестал бороться с сонливостью, которая сразу же погрузила меня в глубокий сон.

Как ни странно, сон на лету почти ничем не отличался от сна на земле. Мне даже приснился сон, который я, правда, не запомнил. Проснулся я ровно через час и обнаружил, что я всё так же лечу, монотонно взмахивая крыльями. Посмотрев на моих спутников, я убедился, что ни один из них не отстал, а так же летел, вяло махая крыльями. Приглядевшись, я понял, что все они спят завороженные моим полётом. Я успокоился. Пусть спят; во сне они восстановят свою силу, и будут лететь за мной, как на привязи. Я быстро прикинул расстояние до цели нашего полёта; рассчитал, сколько времени потребуется на перелет, и заказал сон примерно на полчаса меньше требуемого, что бы проснуться за полчаса до подлёта к цели. После чего закрыл глаза и тут же глубоко заснул.

Проснулся я, как и намеревался, примерно за полчаса до цели. Посмотрев на своих спутников, я обнаружил, что они тоже просыпаются. Интересно, какая чёткая связь меня с моими спутниками. Этот феномен группового сна, когда один задаёт время засыпания и пробуждения, а все остальные чётко следуют установкам своего лидера. Над этим надо хорошенько подумать на досуге, это может очень пригодиться в будущем.

Я отключился от своих воспоминаний и стал осматривать пейзаж, что медленно проплывал подо мной. Места, над которыми я летел, были удивительно красивы. От созерцания их у меня, дракона, которому уже пришлось повидать самые разные удивительные места, захватывала дух. Я подумал, что Матвею стоит полюбоваться своей Родиной с высоты полёта дракона, а выспаться он ещё успеет. Я разбудил сына, испытывая острую необходимость поделиться своим восприятием красоты с родным мне человеком.

Да, я часто замечал, сталкиваясь с истинной красотой, созданной Творцом, что переполнение восторгом души моей в какой-то момент достигает такой величины, что просто необходимо с кем-то поделиться своим восторгом. Словно тебе подарили прекрасное вино, которое просто грех пить в одиночку.

Матвей, не смотря на свой малый возраст, будучи разбуженным, не проявил никакого недовольства, а напротив, выразил бурную радость от своего пробуждения, заливистым смехом, словно маленький серебряный колокольчик зазвенел у меня на спине. Вообще, следует сказать, что Матвей с самого рождения своего был очень весёлым, покладистым ребёнком. Он очень редко капризничал, а когда чуть подрос, стал, на мой взгляд, идеальным ребёнком. Постоянно погружённый в себя, он предпочитал одиночество, стараясь избегать шумных компаний сверстников. К сожалению, я редко бывал дома и не мог уделять ему много внимания, однако он никогда не обижался на моё долгое отсутствие. Создавалось такое впечатление, что он всё прекрасно понимает, порою даже лучше, чем многие взрослые. Оказываясь с ним наедине, мы больше молчали, лишь изредка он задавал какой-нибудь вопрос, ответ на который я не вдруг мог найти.

Когда он был ещё в младенческом возрасте, я разглядел в нём дремлющую до поры силу, причём силу пугающую своим объёмом и природой; а ещё в нём дремал маленький дракончик. Ниннэль иногда жаловалась мне, что первенец порой пугает её. Она несколько раз ловила на себе его взгляд, когда он думал, что она за ним не наблюдает. Ниннэль уверяла меня, что в такой момент ей казалось, что на неё смотрит вовсе не грудной ребёнок, а древний, очень могучий старик, который знает о ней всё. В этот момент глаза его светились каким-то нездешним светом, и жена, прижавшись ко мне, признавалась, что в такие моменты ей бывает по-настоящему страшно. Это ей-то, драконице, гордячке, которая скорее наложила бы на себя руки, чем призналась бы, что чего-то боится. Да, первенец мой был очень интересным ребёнком, и как раз в этой нашей экскурсии в пещеры, я хотел к нему получше приглядеться.

Проснувшись, Матвей удивлённо посмотрел на меня с таким видом, словно я его оторвал от очень важного дела, однако ни тени недовольства я в нём не ощутил. Уже в этом возрасте он в совершенстве владел своими эмоциями, и понять, что он по-настоящему испытывает, не мог даже я. Насильно входить в его сознание я не хотел, хотя Ниннэль неоднократно меня об этом просила. При одной мысли прозондировать сознание сына, меня брала оторопь; я по-настоящему боялся, хотя совершенно непонятно чего же я боялся, причём моральная сторона вопроса здесь не стояла на первом плане. Что же мне мешало?

Дело в том, что я уже однажды попытался войти в сознание Матвея, но мне это не удалось. Да, я рассмотрел в нём какую-то совершенно незнакомую мне силу, да, увидел спящего в нём дракона, но как только я захотел заглянуть поглубже, меня буквально выбросило на поверхность, да так жёстко, что я даже испытал испуг. Этот испуг поставил некую границу в моих отношениях с сыном, границу, за которую я без позволения Матвея не мог заглянуть. С тех пор я внимательно наблюдал за сыном, не пытаясь больше применять по отношению к нему никакой магии.

Я предложил Матвею полюбоваться видами земли, над которой мы летели. Он кивнул головой и как-то, словно, между прочим, кинул взгляд на землю, проплывающую под нами. После чего впал в состояние очень похожее на транс, но не уснул, а как бы задумался. Так случается практически с каждым, когда он вдруг замирает, глаза его стекленеют, и он словно выпадает из этой реальности.

Я не стал его тревожить, наивно посчитав, что он ещё до конца не проснулся, однако очень скоро я убедился, что заблуждаюсь. Вдруг я почувствовал толчок силы и сразу же определил её природу. Ещё бы мне не узнать эту силу, силу присущею серым магам. Но откуда здесь взяться серым? Подумать над этим вопросам мне не пришлось, так как вместе с толчком силы я почувствовал, что мои заклятия удерживающие Матвея на моей спине пропали, а сам мальчишка вдруг спрыгнул со спины моей и стал падать. Вот тут я страшно испугался и, развернувшись, бросился к сыну стремясь перехватить его в воздухе, что бы ребёнок ни разбился о быстро приближающуюся землю. Матвей же, ничуть не испугавшись, весело засмеялся и на моих глазах обратился в дракона цвета яростно бушующего пламени. От удивления я чуть не врезался в землю, едва успев выставить вперёд задние лапы и отчаянно тормозя крыльями. Со стороны это, может быть выглядело и забавно, но мне тогда было не до смеха. Я, пробежав несколько шагов по земле, вновь взмыл в небо и устремился вслед за пламенным драконом, в которого превратился мой сын.

Ну, допустим, до дракона он ещё не дорос, так дракончик, однако летел он довольно шустро, так, что я не враз догнал его. Первое удивление от внезапного обращения прошло, в конце концов, я с его рождения рассмотрел в нём дракона. Удивляло другое – как ловко он избавился от моего удерживающего заклятия, да и обращение в прыжке со спины летящего дракона, тоже впечатляло. Создавалось впечатление, что для него обращение было так же привычно, как дышать, да и летел он вполне уверенно, словно прошёл до этого хорошую школу.

Но и это всё было не самым удивительным. Удивляло то, что от моего первенца, летящего рядом со мной буквально потоками изливалась сила, и сила эта была силой магии серых. Вот те на. А это-то откуда? Неужели мой сын поражён серой немочью? Нет, этого просто не может быть.

Вконец ошарашенный происшествием я решил сейчас не ломать голову, а когда долетим до места и сядем обедать я постараюсь осторожно переспрашивать Матвея. Приняв это решение, я сбавил скорость так, что бы пламенный дракончик мог, не затрачивая больших сил, поспевать за мной, и полетел в сторону уже недалёкой горной долине, в верховьях которой находились пещеры, хотя, говоря честно, в тот момент мне было наплевать на все пещеры Мироздания.

Я установил походный шатёр на той самой поляне у ручья, откуда был виден вход в одну из пещер, и где уже много лет назад отдыхали мы с друзьями, пока не появился Яргуст. Матвей, обратившись опять в маленького мальчика, усердно собирал топливо для костра, а я, расстелив на земле скатерть, стал раскладывать на ней всякие вкусности, которые приготовила нам в дорогу Ниннэль. Закончив с продуктами, я сел на землю, покрытую мягкой невысокой травой, и стал наблюдать за сыном, время от времени делая глоток из фляги.

Натаскав приличную кучу хвороста, мой сын не стал утруждать себя, высекая искру и раздувая трут, а просто сделал быстрый взмах рукой и костёр тут же вспыхнул. Я при этом ощутил заметный толчок всё той же силы. Я опять был удивлён, ведь огненное заклятие считалось одним из труднейших, как в системе Высокого искусства, так и в магии. Нет, хочешь-не хочешь, а с Матвеем нужно поговорить и как можно раньше. А чего, собственно тянуть. Вот прямо сегодня за едой и поговорю, только сделать это надо очень осторожно.

Управившись с костром, Матвей подбежал ко мне и, усевшись напротив меня, начал за обе щёки уплетать обед. Да, что-что, а аппетит у него всегда был хороший. Пока он ел, я мучительно думал, как начать разговор с сыном, что бы он меня понял. Всё же он был ещё мал, хотя и умел уже играючи делать многое такое, чего я взрослый человек, прошедший обучение у сильнейших волшебников, и то мог сделать с трудом. Не знаю, смог бы я тогда начать разговор, но тут сам Матвей пришёл мне на помощь.

– Расслабься, папа, – перестав жевать, с совершенно взрослой интонацией сказал Матвей. – Если мне мало лет, это не значит, что я ничего не понимаю. Давай поговорим по-взрослому. Я же вижу, что у тебя ко мне накопилась куча вопросов. Пожалуйста, можешь их задавать, а я постараюсь на них ответить так, что бы тебе было понятно.

Сказав это, мой малыш Матвей улыбнулся и пристально посмотрел на меня. Вот тут-то я увидел тот самый взгляд, о котором говорила мне Ниннэль. Я увидел перед собой древнего старца, который зачем-то вселился в тело ребёнка. Да, было, отчего испугаться. Его глаза буквально притягивали мой взгляд, да так, что создавалось ощущение, что ещё немного и меня затянет куда-то в бездну. При этом глаза Матвея светились каким-то нездешним светом. Видимо почуяв мой испуг, Матвей пригасил свой взгляд и вновь стал маленьким мальчиком.