Последний дракон. Первый шаг в бесконечность

– Прости меня, любимый, – просто сказала Ниннэль.

– Интересно, за что же мне тебя прощать? – притворившись, что не понял, с иронией спросил я.

– Не притворяйся, Кувай, – голосом, от которого у меня тут же пропала всякая охота иронизировать, сказала жена. Когда она так говорила, было совершенно бесполезно свести разговор к шутке или каким-то образом пытаться уйти от разговора. Да, у жены моей был железный характер. – Ты же прекрасно понимаешь, о чём идёт речь.

Она остановился, остановился и я. Некоторое время мы стояли молча, глядя в глаза друг другу.

– Знаешь, милый, – тихо заговорила Ниннэль. – В тот момент, когда дядя Яргуст с нашими драконами пошли в атаку, и я впервые услышала боевой клич драконов, во мне возникло сразу два противоположных чувства. Первым было чувство общности с грозно летящими навстречу врагу драконами, во мне воспылал боевой дух дракона, и только усилием воли я не полетела вслед за ними, и то, только потому, что я увидела, каким волевым усилием ты сам остался на месте. Я поняла, что если я не справлюсь с собой и полечу вслед за моими родичами, то предам тебя, и только это удержало меня на месте.

Вторым чувством, которое возникло во мне, был страх, причём страх такого рода, который ещё никогда в своей жизни мне испытывать не приходилось. Когда я увидела в том аду, в который превратилось пространство, где столкнулись драконы и серые всадники, как падают несколько драконов, поражённые магией серых, мне стало страшно. Стыдно признаться, что страшно было не за своих родственников, которые в любой момент могли погибнуть, хотя и этот страх тоже присутствовал, а страх, я бы даже сказала ужас, когда я представила себе, что могло бы случиться, если бы я последовала за моими родичами. Ведь меня могли убить, и я никогда бы больше не увидела этот прекрасный мир, не увидела бы тебя, любимый, не смогла бы обнять детей. Страх этот длился совсем недолго, а на смену ему пришёл стыд, причём такой сильный, что мне казалось, ещё немного и я сгорю от стыда. Мне было стыдно, что я, находясь в безопасном месте, так боюсь за себя лично, вместо того, что бы переживать за моих близких и друзей, которые в это время, рискуя жизнью, отражают натиск серых всадников. Никогда не думала, что я окажусь такой трусихой. Одно дело строить из себя воительницу, находясь в безопасности в Сегурии, говорить по этому поводу высокие слова, а совсем другое оказаться вон там, прямо на смертном поле, где люди с остервенением рубят и колют друг друга. Этот стыд сначала придавил меня до такой степени, что я начала презирать себя; затем презрение сменилось яростным неприятием того, что я трусиха, и я стала сама себя убеждать, что я сегодня же совершу подвиг, что бы все увидели….

Она замолчала, видимо собираясь с силами. Она не плакала, хотя глаза её были полны слёз, которые она невероятным напряжением сдерживала, не давая им выхода. Видя, в каком она состоянии, я хотел её как-то успокоить, но она, почувствовав это, сделала отстраняющий жест, заставивший меня отказаться от своих намерений.

– Всё время, пока шло сражение, я сражалась сама с собой, – продолжила говорить Ниннэль. – Во мне наивная романтичная девчонка, какой я, в сущности, и была, противостояла зрелой женщине, которую привела сюда великая любовь; любовь к своему единственному избраннику, любовь к людям среди которых я родилась и выросла, любовь к нашим детям, любовь к родной земле, над которой нависла смертельная угроза. Девочка, ведомая романтикой, этой младшей сестрой любви, не могла долго сопротивляться женщине, ведомой любовью. Поэтому она шаг за шагом сдавала свои позиции, отступая всё дальше и дальше вглубь души. Ещё немного и она окончательно бы сдалась на милость победительницы, но в это время ты устремился в свою атаку. Это был последний шанс для романтичной девчонки, и я сломя голову, бросилась за тобой. Когда вы с Ляргусом нанесли свой удар, меня буквально смяло, и чуть не швырнуло, но землю. Каким-то чудом мне удалось выровнять полёт. Когда мы вернулись, то назад прилетела уже зрелая женщина, ведомая любовью, а сбалмошная, романтичная девчонка, какой я была до этого, навсегда спряталась в глубине души моей, оставив о себе, светлую память, память детства. Я поняла, что именно тогда я стала, наконец, взрослой.

Она замолчала и посмотрела на меня удивительно чистым, словно лучащимся взглядом. Я обнял её, а она меня и так мы простояли с ней минут десять, а может больше, кто знает – счастливые часов не наблюдают. Я понял её, мало того, я понял, что именно сейчас, в этот самый момент мы стали настоящими супругами.

Когда мы пришли в лагерь Азара, там вовсю шла приёмка пленных. Специально назначенные воины принимали у сдающихся воинов оружие, другие принимали лошадей, которых предварительно рассёдлывали, после чего отпускали пастись в степь. Серые воины еле двигались, видимо, бодрствовать днём было выше их сил, и как только их конвоировали к местам, где было натянуто множество полотняных тентов, они тут же, едва добравших до затенённого мест валились на землю и мгновенно засыпали. Одним словом шла рутинная работа по приёму пленных и трофеев, грозившая затянуться надолго.

Азара, Марка и Яргуста я застал разговаривающими с Догаром и ещё двумя генералами, присутствовавших на переговорах о капитуляции. Азар хотел доложить мне о том, как идут дела, но тут уже я воспротивился, заявив, что сражение окончено и все вручённые им полномочия по командованию войском возвращаются непосредственно к нему.

– Так что теперь не ты мне, а я тебе должен докладывать, – шутя, замахав руками, сказал я. – Я пришёл обсудить условия эвакуации пленных в Серую империю. Нужно спешить, иначе мы можем застрять здесь надолго.

– Согласен с тобой, мой мальчик, – с улыбкой сказал Азар. – Я принимаю от тебя командование войском Сегурии. Что же касаемо эвакуации, то тебе и карты в руки, только следует подробно обсудить эту непростую операцию. Надеюсь, ты посветишь нас в свои планы.

Он повернулся к Марку и Яргусту.

– Берите с собой Кувая, ну, и конечно, его очаровательного адъютанта, и отправляйтесь в мой шатёр, – распорядился Азар. – Я скоро присоединюсь к вам. Пришла пора детально обсудить наши дальнейшие действия.

– Ниннэль, дочка, – с улыбкой обратился он к моей спутнице. – Похозяйничай там, что бы на столе было что выпить и закусить. Разговор, я думаю, выйдет долгим.

Я попросил пригласить в шатёр ещё и Догара, так как он должен иметь ясное представление о том, как они будут возвращаться домой, ведь именно ему предстоит руководить своими людьми. Азар прекрасно меня понял и сказал, что чуть позже он придёт в шатёр и приведёт с собой Догара.

В шатре Ниннэль развила буйную деятельность. Она загрузила работой по обустройству стола троих вестовых Азара, которые хорошо зная характер моей жены, и поэтому беспрекословно ей подчинились, хотя каждый знает, какими капризными бывают иногда чужие вестовые. Одного из них, по-видимому, самого расторопного, она отправила к интенданту за вином, второго за закуской, а вместе с третьим взялась за сервировку стола. Нас троих, что бы мы ни путались под ногами и не мешали ей, она выставила на улицу, заявив, что бы мы носа в шатёр не показывали, пока она нас не позовёт. Делать нечего, мы покинули шатёр, и, расстелив наши плащи, улеглись в тенёчке недалеко от входа в шатёр.

Солнце клонилось к вечеру, было не жарко, а все мы очень устали за последнее время, да и в животе изрядно сосало и урчало от голода. Что бы ни уснуть, мы время от времени перекидывались отдельными фразами, так как вести разговоры никому, по правде говоря, не хотелось. Все мы находились в том своеобразном состоянии, какое обычно испытывает человек, исполнивший свой долг и, каким-то чудом выживший. Это чувство хорошо знакомо тем, кому приходилось исполнять свой долг с риском для жизни. Нам троим, не раз приходилось испытывать судьбу в многочисленных стычках с врагом и силами природы, но чувства, которые переполняли нас тогда после сражения, были всё же для нас в новинку, потому что по своей остроте восприятия многократно превосходил все прошлые ощущения.

Минут через двадцать к нам присоединились Рикс и Минг, которые, как и мы направлялись к шатру Азара, но увидев нас развалившихся в тени шатра, не стали заглядывать туда, а направились прямо к нам. Мы встали, что бы приветствовать друзей. Я крепко пожал руку брату Яргуста, с которым был знаком, хотя особо близки мы не были. Не успел я после рукопожатия оглянуться, как был сграбастан крепкими ручищами демона, и рёбра мои затрещали в его дружеских объятиях, при этом мой друг Минг грозно рычал и корчил передо мной самые страшные гримасы.

Рикс, который плохо был знаком с манерами демонов, увидев, как Минг набросился на меня, явно испугался за мою жизнь и схватился за эфес своего меча, намереваясь спасать меня. Его жест вызвал у всех нас взрыв смеха, да, что там смеха, это был самый откровенный хохот, чем-то отдалённо напоминающий ржание лошадей. Все буквально заходились от хохота, а Минг при этом рычал, как голодный лев, перед выходом на охоту. Рикс сначала не понял причины нашего смеха и нахмурил брови, явно намереваясь, обидится, но потом до него, видимо, дошла вся комичность происшедшего, и он присоединился к нам. Это была разрядка, снимающая с нас то великое напряжение, которое владело нами уже не первые сутки. Так весело смеющихся нас и застал Азар.

– А, что это вы на улице прохлаждаетесь, а не в шатре? – с улыбкой задал он вопрос. – А, понял. Вас туда Ниннэль не пускает. Правильно, нечего без меня бражничать.

– Твоя прозорливость, господин Азар, достойна великого уважения, – продолжая смеяться, ответил Рикс. – Ты угадал. В шатре сейчас хозяйничает моя племянница, которая развела там такую бурную деятельность, словно готовит там пир на весь мир. В связи с этим она не постеснялась выгнать собственного дядю, даже двух, учитывая, что Яргуст тоже приходится её дядей. Мало того, она указала на дверь даже своему горячо любимому мужу, которому давала клятву любить до гробовой доски.

Слова Рикса вызвали новый взрыв смеха, к которому присоединился и Азар. Не знаю, сколько бы мы ещё просмеялись, но тут Ниннэль позвала нас к столу. Мы направились в шатёр, и тут я увидел, что к нам направляется Догар, сопровождаемый одним из своих генералов. Нам их на подписании договора представлял сам Догар, но разрази меня Бог, я так и не запомнил их имён – для меня они все были на одно лицо. Мы подождали, когда они подойдут и приветствовали их кивками головой. Они приветствовали нас на свой манер, прикладывая правую руку на область сердца, и сгибались в своеобразном полупоклоне.

В шатре нас ожидал роскошно накрытый стол, а Ниннэль приветствовала нас так, как подобает радушной хозяйке встречать дорогих гостей. Азар на правах хозяина стал рассаживать гостей. Сам Азар занял место во главе стола.

Я стою перед сияющим проходом, готовясь покинуть этот скорбный мир, где войско Сегурии впервые сошлось в битве с армией Серой империи и одержало убедительную победу. Позади осталось десять дней, за которые было сделано очень много разнообразной работы по реализации моего плана по эвакуации наших многочисленных пленных серых всадников. За эти дни было собрано всё оружие и амуниция серых всадников, для перевозки которых было задействанно множество подвод, так же конфискованных у серого воинства. Наши люди с несколькими опытными табунщиками серых, осваивали науку обращения с лошадьми, ведь в Сегурии лошадей просто не было. Тут очень помогло то, что многие драконы при получении образования в имперском военном училище, где готовили офицеров для армии и гвардии, умели обращаться с лошадьми, так как проходили специальный курс верховой езды. Нами было решено большую часть лошадей перегнать в Сегурию, где для них вполне хватало пастбищ.

Целую неделю наши пленные были заняты скорбным трудом по захоронению своих павших сослуживцев. Убитых серых всадников было так много, что потребовалось вырыть несколько могил, которые больше смахивали на котлованы. В эти могилы были собраны убитые всадники, причём могильщики по каким-то своим приметам определяли, какого покойника в какую могилу положить. Мы не вмешивались, позволив серым хоронить своих павших товарищей так, как это было принято в Серой империи.

На тоже не миновал сей скорбный труд, только мы не стали хоронить своих убитых в земле чужого мира, а решили доставить их в Сегурию, где с почестями предать земле. Для сохранности на наших мертвецов были наложены специальные заклятия, а для перевозки выделены подводы.

Часть подвод пришлось выделить и для перевозки тяжело раненых серых всадников. Мне, назначенному начальником конвоя, который должен будет сопровождать пленных до границ Серой империи, пришлось много общаться с Догаром, обговаривая порядок открытия проходов и следования колон пленных.

Наконец, всё необходимое было сделано и наступило время расставаться. Прямо напротив прохода, открытого мной, был открыт Азаром другой проход, который вёл в Сегурию. В него одна за другой уходили подводы с ранеными и трофеями. Большая часть воинов Сегурии уже ушла, и теперь здесь оставался только немногочисленный арьергард, который должен замыкать движение войска Сегурии. С ним уходили Азар, Ляргус и моя Ниннэль, которую я наотрез отказался взять с собой в конвой.

Через проход открытый мной прямо к границе Серой империи унылой колонной двигались пленные всадники, на этот раз пешим порядком. Этот поход помог мне открыть сам Догар, которому явно не понравилось моё предложение уходить через проход, отмеченный моим заклятием-маячком. Он заявил, что этот путь очень долог, а у них много раненых, которые просто не дойдут, поэтому он предложил свои услуги в открытии прохода. Я после недолгих раздумий, принял его предложение, преследуя ни только гуманную цель, но и надеясь поближе познакомиться с методами, которыми серые открывают свои пути. К чести Догара, он не стал делать из своей работы тайны, и я впервые увидел как работает магия серых, которую я хорошенько запомнил, надеясь на то, что когда-нибудь это мне пригодится.

Конвоировать пленных со мной отправились: Яргуст, Марк, Джон, Рикс и десять самых сильных в Искусстве драконов. Мы здраво решили, что такого количества конвойных вполне хватит, что бы пресечь любую попытку серых взбунтоваться, тем более, что они были настолько сломлены духом, что ни о каком бунте и думать было нечего. Кроме того, все мы отметили исключительную порядочность генералов и офицеров нашего противника, которые, подписав договор о капитуляции, строго его соблюдали.

Всё, пора прощаться. Все мои конвойные уже ушли; остались лишь я и Яргуст. Я тепло попрощался с Ниннэль, пообещав ей скоро вернуться в Сегурию. После меня с ней стал прощаться Яргуст, я же крепко обнял Ляргуса и Азара, попросив не хоронить погибших до нашего возвращения. Закончив с прощаниями мы шагнули в проход, который тут же стал гаснуть.

Глава 5. Дракон грядущий

И как бы зло не лютовало на нами преданной земле,

Оно не властно что-то сделать и что-то изменить во мне.

Оно способно только как-то утяжелить земной мой путь,

Но не способно, уж поверьте, заставить нас с пути свернуть.

Ты сам решил, куда идёшь ты, и что стремишься обрести,

Ведь крест свой, что несёшь ты, куда-то нужно донести.

Ведь нужно же во что-то верить, ведь не в пустые же слова,

Коль цель ясна, куда шагаешь, надуться нужные слова.

А счастье обретенья цели, доступно каждому, Бог даст,

Коль твоё сердце на пределе, то путь не выдаст, не предаст.

Коль путь исходит из души, и этот путь нам дан судьбою,

То сколько в жизни не кружи, но цель твоя всегда с тобою.

И сколько злобе не кружить, не возводить из лжи препоны,

Нам остаётся только жить, и жизни соблюдать законы.

Легка ли жизнь иль тяжела, идёшь ты весел или грустен,

Нам жизнь оценку даст сама, насколько был в пути искусен.

Сумел ли правильно в душе ты цель свою переосмыслить? Ну, а любовь в пути нашёл? И верно ли в дороге мыслишь?

Сумел в дороге избежать соблазна, пить до посиненья?

И искушения солгать, как говорится, во спасение?

Пусть путь извилист и тернист, но пусть не кончится во веки,

Пусть зло лютует, ложь пусть врёт – не велики у них успехи.

Надежда, Вера и Любовь – в пути надежнейшие вехи,

И для тебя они, мой друг, друзья и прочные доспехи.

Погоня шла по пятам. Степь, плоская, как столешница, вся серая, толи от пыли, толи от странной серой травы, что сплошным покровом покрывала эти унылые места, не позволяла укрыться от погони. Да, похоже, в этот раз мне без шума не уйти, а шуметь, ой как не хочется. Это надо же, так гладко провести разведку, что бы в конце, когда можно было бы возвращаться домой, так влипнуть.

Когда-то я был неплохим наездником, но было это так давно и, конечно, не в этом воплощении, что мне пришлось вновь учиться этому несложному, правда, лишь на первый взгляд, делу. И вот я во всю прыть моей лошадки скачу по серой равнине к синеющим на самом горизонте горам, где можно открыть проход, что бы поскорее покинуть столь негостеприимную Серую империю, будь она неладна.

Слава Богу, лошадь мне досталась прекрасная. Это была кобыла, серая в яблоках, которая сразу же мне приглянулась. Я чувствовал, что шпионы серых идут по моему следу, и вот-вот настигнут меня, поэтому я, что бы сбить их со следа и максимально оторваться от них, решил разжиться лошадью, благо здесь их было великое множество.

Вы спросите меня, где я взял лошадь? Отвечу честно – я её украл. Вот уж, никогда не думал, что на старости лет сделаюсь конокрадом. Я оказался в небольшом приграничным городишке, полным серыми всадниками, пылью и скукой. Центром, где было сосредоточение жизни городка, был постоялый двор, в котором, как это заведено практически во всех мирах находился трактир, гостиница, а так же довольно обширная конюшня. В этих местах люди практически не ходили пешком, а предпочитали перемещаться верхом, поэтому любой пешеход поневоле выглядел подозрительным.

Городишко был окружён довольно густым мелколесьем, которое милях в двух от городка резко, словно кто-то обрубил, переходило в унылую плоскую степь, покрытую чахлой серой травой. Степь эта тянулась до самых подножий синеющих на горизонте гор, по которым проходила граница Серой империи.

Я пришёл в этот городок ночью, в то время я старался передвигаться в империи по ночам, дабы не мозолить лишний раз глаза пограничным патрулям. Удивительное дело, в наших мирах серые всадники предпочитают передвигаться по ночам, в сумерках, на худой конец в пасмурную погоду, здесь же они были активны лишь днём, благо солнце здесь никогда не было, а дни напоминали наши ранние сумерки. Мало того, у них считалось, что в ночной темноте могут ходить лишь преступники, с которыми местные власти не церемонились. Расправа всегда была короткой. Просто пойманному человеку, который имел неосторожность пуститься в путь, на ночь глядя, быстро, без всяких разбирательств и, тем более суда, просто отрубали голову, если местность была безлесной или вешали, если несчастный попадался в лесу.

Пока я шёл по лесистой местности, где можно было легко спрятаться в случае чего, мыслей обзавестись лошадью, как-то не возникало, но впереди меня ждала степь, которую, если я хотел вернуться домой, нужно было пересечь быстро, желательно за одну ночь, я понял, что без лошади мне не обойтись. И вот я под покровом ночной темноты пробираюсь в конюшню, где мерно жуют свой овёс два десятка разномастных лошадей. Конюшня была полна запахов сена, конского пота и навоза, всем тем, чем обычно пахнут конюшни в любом из миров, где водятся лошади. Этот запах волнует кровь, пробуждает уснувшую в душах людских романтику и её верную спутницу – страсть к дальним путешествиям и приключениям.

Осторожно отворив дверь, я оказываюсь в длинном коридоре, где слева от меня расположена коновязь, а на правой от меня стене развешаны уздечки и сёдла. Впереди в конце коридора имелась полуоткрытая дверь, откуда в тёмное помещение конюшни пробивался тусклый свет. Скорее всего, там находились дежурные конюхи. Я прекрасно видел в темноте, поэтому сразу же обратил внимание на мою Ласточку, так я назвал приглянувшуюся мне лошадку. Это имя почему-то само возникло в моём сознании, а раз так, быть ей с этого момента Ласточкой.

Прежде, чем оседлать Ласточку, я решил усыпить сторожей, дабы они не подняли шум раньше времени – я хотел получить максимально возможную фору перед погоней, которая непременно начнётся, стоит лишь серым узнать, что кто-то похитил кобылу. Я осторожно прошёл по коридору и посмотрел в щель, что бы определить, сколько там сторожей и чем они заняты. За столом сидели трое здоровенных мужиков и предавались пьянству. Это мне будет на руку – все подумают, что сторожа перепились и уснули, а пока их разбудят, когда выяснится, что кто-то украл лошадь, пока то да сё, я уже буду далеко. Я навёл на сторожей заклятие сна, и они тут же уронили головы на столешницу и дружно захрапели. Всё, теперь их до самого утра не разбудишь.

Я был страшно голоден – последний раз перекусить мне удалось дня три назад, хорошо ещё, что воды было вволю. Войдя в комнату сторожей, я собрал всё съестное, которое мне удалось обнаружить. На моё счастье, конюхи были из той породы пьяниц, которые, выпивая очень мало едят. Кроме еды я обнаружил приличную баклажку пива, которое на вкус оказалось очень даже ничего….

Не спеша, поев и выпив солидную порцию пива, я почувствовал, что насытился. Теперь можно было уходить – нечего рассиживаться.

Подойдя к Ласточке, я погладил её и прошептал на ухо её новое имя. Судя по всему, она меня прекрасно поняла, обнюхала меня, знакомясь, и, видимо удовлетворённая знакомством положила свою голову на моё плечо. Всё, наше знакомство к обоюдному удовольствию состоялось, пора собираться в путь.

Я уже говорил, что в этой жизни иметь дело с лошадьми мне не приходилось, однако взявшись седлать свою лошадку, я довольно быстро справился с этой нелёгкой задачей. Да, Древняя память хороший подсказчик, как говорится, навыков не пропьёшь.

Худо ли, бедно ли, но Ласточку я оседлал. Прежде, чем вывести её из конюшни, я порезал все имеющиеся в конюшне уздечки и подпруги, что, как я рассчитывал, даст мне дополнительный выигрыш времени перед преследователями.

Очень осторожно мы с Ласточкой выбрались из города, на моё счастье никем не замеченными. Ведя лошадь в поводу, я прошёл по мелколесью, и лишь выйдя в степь, уселся в седло. Кобыла моя оказалась очень спокойного нрава; пока я взбирался в седло (хорошо ещё, что никто этого не видел, иначе бы позора не избежать).

Ласточка оказалась не только спокойной, но и очень разумной. Создавалось впечатление, что она прекрасно поняла, что мне следует торопиться, поэтому она, убедившись, что я освоился в седле, побежала ровной резвой рысью, причём я чувствовал, что она от такого аллюра получает удовольствие и может бежать так сколько угодно долго. Короче, не прошло и часа, а мы с Ласточкой настолько сблизились, что стало казаться, что я и лошадь одно целое.

Так мы и скакали весь остаток ночи, старясь, что бы к рассвету между нами и покинутым нами городком было максимально большое расстояние. Рассвет застал нас примерно на полпути к заметно приблизившимся горам. Заблудиться я не боялся – впереди очень ясно виднелась невысокая седловина между двух довольно высоких гор, Именно по этой седловине проходила граница Серой империи, и именно там можно было открыть проход, что бы покинуть эту негостеприимную страну.

Я спешил, но не только по причине того, что за мной стала охотиться контрразведка Серой империи, хотя и этот факт имел место, но отнюдь не главное. Не подумайте, что в случае попытки захватить меня или, в крайнем случае, убить, я бы вел себя аки жертвенный агнец на заклании. Уверяю вас, уж я бы сумел постоять за себя, но вот именно этого-то мне и не хотелось. Вообще-то целью моего проникновения в Серую империю, была разведка, основной задачей которой являлось желание побольше узнать о Серой империи, как государстве, его устройстве, порядках и целях. Всё это позволило бы мне детализировать мой замысел борьбы с Серой империей. Хороший разведчик тот, кто выполняет свою задачу абсолютно скрытно, а уж коли дело дойдёт до открытой схватки, то это означает лишь провал разведки и грош цена такому разведчику. Именно поэтому, всё время моего пребывания в Серой империи я старался упрятать свою Древнюю силу, а самые отдалённые закоулки своей души.

Вы спросите, зачем я это делал? Да, всё очень просто. У серых было очень много магов, разного уровня возможностей, которые, вздумай я проявить Древнюю силу, тут же учуяли это, что было равносильно провалу моего замысла. Вообще складывалось ощущение, что почти всё население империи серых является в той или иной мере магами. Вот почему, находясь здесь, я старался применять магию в очень ограниченном объёме, да и то лишь самую примитивную, не большую, чем у большинства местных жителей, а о Древней силе я постарался вообще забыть.

Благодаря тому, что я был очень осторожен, мне удалось продержаться в Серой империи почти полгода. Я узнал об этой удивительной стране очень много, мой замысел пополнился такими деталями, которые раньше я не мог себе и представить, и без которых реализация его была просто невозможна. Можно было считать, что разведка моя удалась, и так же незаметно, как проник сюда, так же незаметно и покинуть Серую империю, к тому же я почувствовал, а своим предчувствиям я привык доверять, что Служба имперской безопасности заинтересовалась моей персоной. Я бы, наверное, не стал бы так торопиться, но тут случилось событие, заставившее меня поторопиться с отъездом. Однако об этом следует рассказать подробнее.

Тогда я находился в столице империи, огромном и по– своему красивом городе. Людей там было тьма тьмущая, они буквально кишели на улицах и во множестве питейных заведений самого разного пошиба. Если вы хотите узнать больше о нравах и порядках какой-либо страны, а так же последние новости, то нет ничего лучше, чем вот такой человеческий муравейник, каким являлась столица Серой империи. Кроме того, в таких местах, находясь среди людской толпы, легко оставаться никем не замеченным, а если возникнет необходимость, легко раствориться в этой толпе. Что может быть лучше для нелегально проникшего в страну разведчика, а проще говоря, шпиона? Вот я и проводил целые дни, занимаясь тем, что переходил из одного питейного заведения в другое, где не столько пил, сколько слушал разговоры посетителей; ведь нет же лучшего источника информации для шпиона, чем разговоры подвыпивших людей, которым хмель развязывает языки быстрее, чем самый опытный заплечных дел мастер.

Так вот, сижу я в одном кабачке, пью потихоньку пиво и слушаю, о чём люди разговаривают. Разговоры по большей части ни о чём, как вдруг кто-то сидящий у меня за спиной повёл разговор, который заставил меня забыть о своём пиве. Разговаривали два серых всадника, и разговор их, меня крайне заинтриговал.

– Так вот, дружище Страг, – сказал один из них громким шёпотом. – Ни сегодня-завтра объявят мобилизацию, будь они неладны.

– Откуда ты это знаешь, Тур? – ворчливым голосом пессимиста спросил своего собеседника тот, которого звали Страгом. – Ты, что вхож в штаб? Все вокруг болтают невесть что, а ты принимаешь их враньё за чистую монету. Мы же с тобой не первый год знакомы, а ты меня до сих пор поражаешь своим легковерием. Давай лучше выпьем за то, что нам повязло выбраться из той мясорубки, в которую мы тогда попали. На наше счастье враги наши оказались милосердны, а может, глупы, потому что не вырезали всех нас до последнего человека, а отпустили домой. Я-то уже не надеялся остаться в живых.

– Да, вот и не верь после этого в чудеса, – вновь заговорил Тур, после того, как приятели выпили. – Там мы остались живы, и я не в обиде на воинов империи Повелителей драконов. Они повели себя благородно, не то, что наши проверяющие, когда мы с позором вернулись домой. Они же эти полгода буквально жилы из нас тянули, всё выпытывали, почему это мы остались живы. Я ведь только сегодня вернулся из лагеря, а ты, я слышал, на воле уже целую неделю. Чего же не встретил меня, чай мы с тобой старые друзья?

– Как же я мог тебя встретить, коли сам только вчера смог подняться с постели, так меня отделали на прощание в лагере, – всё тем же сварливым тоном ответил Страг. Жена рассказала, когда я пришёл в себя, что меня привезли на телеге и бросили на пороге, как падаль. Она сначала думала, что я помер, но потом, увидев, что я ещё жив, затащила меня в нашу клетушку и там, как могла, выхаживала меня.

Они замолчали, видимо вспоминая недавно пережитое, я же весь превратился вслух, ожидая продолжения разговора, особенно меня заинтересовала реплика Тура о какой-то мобилизации. Нутром я чувствовал, что это очень важно. Значит, они готовятся к большой войне, раз пошли слухи о мобилизации, а из лагерей стали отпускать штрафников, которых стало особенно много после разгрома армии вторжения в империю Повелителей драконов. Да, Азар задал серым всадникам хорошую взбучку.

– Да, Страг, сейчас выпустили из лагерей очень много народа, который нужно будет чем-нибудь занять, – продолжил разговор Тур. – Кстати, насчёт того, что скоро мы все опять потребуемся империи, мне сообщил начальник лагеря, когда отпускал меня на волю. Посуди сам, тот разгром, что мы с тобой пережили, является, пожалуй, первым во всей истории нашей благословенной империи. Неужели ты думаешь, что Благие Боги не попытаются отомстить?

– Похоже, ты прав, Тур, – после недолгого молчания согласился Страг. – Как по мне, так я бы оставил этих драконов в покое. Видно, что не дадут нам отдохнуть, друг Тур. По всему выходит скоро опять собираться в поход, будь он неладен.

– Не ворчи, Страг, – ответил Тур. – Мы же с тобой кроме как воевать ничего не умеем, а тут опять намечается работа. Не идти же нам в пахари, в конце концов.

– Это точно, – со смехом согласился с Туром Страг. – Ну, какие из нас пахари? Давай сегодня хорошенько напьёмся, пока за нас опять не взялись отцы-командиры.

Дальше стало не интересно, дальше пошёл обычный разговор двух хорошо выпивших людей, и я, допив своё пиво, покинул кабачок. Посетив ещё несколько питейных заведений и убедившись, что мобилизация действительно начнётся со дня на день, я в ту же ночь покинул столицу, намереваясь, как можно быстрее покинуть и саму Серую империю.

Я очень серьёзно воспринял новость о готовящейся большой войне, и, прекрасно понимая с кем, эта война будет вестись, поспешил вернуться в Сегурию, что бы предупредить друзей моих о нависшей опасности. Это была главная причина моей спешки.