Последний дракон. Первый шаг в бесконечность

– Благодарю тебя, Клаус, – сказал Маргус. – Ты сделал всё правильно, а теперь оставь нас, нам надо поговорить. Проследи, что бы никто не мешал нам.

Хозяин, которого, как, оказалось, звали Клаусом, поклонился Маргусу и вышел из кабачка, аккуратно закрыв за собой дверь. Когда он вышел, мы с Маргусом крепко обнялись, затем я налил нам обоим вина.

– Рад тебя видеть, Кувай, – произнёс Маргус, поднимая свою кружку.

– Взаимно, Маргус, – ответил я, поднимая свою кружку.

Мы выпили, после чего, Маргус сказал, что засиживаться, здесь не стоит. Хотя Клаус, человек надёжный и целиком преданный ордену, но среди разбежавшихся посетителей наверняка было, по крайней мере, парочка шпионов серых. Поэтому нам надо поскорее уходить от греха подальше, пока сюда не нагрянули стражники.

– Целиком с тобой согласен, – ответил я Маргусу. – Тем более что здесь околачивалось не два, а целый отряд серых, но не шпионов, а всадников. Так что давай уносить ноги.

Не мешкая, мы покинули кабачок, поблагодарив за гостеприимство Клауса, которому я компенсировал, в форме пары золотых монет, убытки, понесённые им от наёмников.

Мой проводник прекрасно знал местность, поэтому мы, спустя полчаса, без всяких приключений дошли до каких-то древних развалин, заросших густым кустарником. По еле заметной тропинке, к тому времени уже рассвело, Маргус привёл меня к остаткам древней, пожалуй, более древней, чем сама столица, стене. Мой проводник надавил на какой-то, только ему ведомый, камень, и перед нами открылся узкий проход в подземелье.

4

Мы скакали сквозь миры, не разбирая дороги и не стараясь сделать нашу скачку незаметной, в общем, делали всё, что бы прибыть на встречу во дворец Благих Богов вовремя. Нашу скорость ограничивали лишь возможности наших коней, хоть и очень большие, но не беспредельные, а так же наши собственные силы, которые были значительно меньше, чем силы коней. Поэтому, как бы мы не спешили, а всё же вынуждены были делать короткие привалы, что бы дать отдохнуть коням, да и сами перекусить и хоть часок вздремнуть.

Ох, не люблю я такие экстренные вызовы к начальству, тем более во дворец Благих Богов, тем более к Архонту, который является правой рукой этих самых Богов. Я знаю его, по крайней мере, уже не одну тысячу лет, а каждый раз сердце моё, сердце воина, не раз подвергавшего себя смертельному риску, сжимается от страха при очередном вызове, который, как всегда, срочный до невозможности. Вечно у него так, где бы я ни был, чем бы ни занимался – бросай всё и, сломя голову мчись на встречу к нему. Ну, ничего не поделаешь – начальство. Характер у него тот ещё, попробуй только не явиться во время – шкуру спустит. Поэтому я всю дорогу был мрачнее тучи, так что мои ребята, которые ничего на свете не боялись, не смели даже глаз на меня поднять.

Позвольте представиться, я капитан Кварг, командир отряда дальней разведки Благословенной Серой империи благоденствующей в вечности под сенью Благих Богов. По происхождению я отношусь к титульной расе империи, для которой существует только два достойных поприща: либо воинская служба, либо служение Благим Богам в качестве жреца. Когда-то, давным-давно я выбрал воинскую службу в рядах серых всадников и ни разу не пожалел о своём выборе. Карьера моя продвигалась ни шатко, ни валко, и за три тысячелетия я дослужился до звания капитана дальней разведки с правом личного набора всадников в свой отряд, а это, скажу я вам очень почётно. Так что службой я был доволен; не многим моим ровесникам удалось достичь такого же положения, как у меня.

Как я уже говорил, последнее время мой отряд занимался поиском путей к могучему артефакту, который назывался Вселенским маятником. Отряд мой вместе со мной насчитывал тридцать всадников, которые представляли собой достаточно грозную силу и в то же время был достаточно манёвренным и легко управляемым. Спаянные железной дисциплиной, мои ребята были профессиональными воинами, прекрасно владеющими всеми известными нам видами оружия. Кроме того, каждый из них был обучен магии Благих Богов и владел ей не хуже профессиональных магов, уровнем не ниже третьего. Всё это, плюс общая для всех страсть к опасным приключениям, помогала нам достаточно долго выходить из любых заварушек без потерь.

Места, в которых длительное время пришлось действовать моему отряду, поставляли эти самые опасные приключения, практически в неограниченных количествах, причём, чем ближе мы продвигались к нашей цели, тем больше их становилось.

У меня с детства очень развита интуиция, которая уже не раз спасала нас всех от неминуемой гибели. Пробиваясь к маятнику, я был твёрдо уверен, что силы, охраняющие его, совсем не желали нашей гибели, а лишь стремились не допустить нас к нему. Эту уверенность давала мне моя интуиция, которой я привык доверять. Поэтому, убедившись, что смерть нам не грозит, я начал, говоря по-простому, наглеть, провоцируя нашего противника показать всё, на что он способен. Это была, своего рода, разведка боем, в которой я намеревался нащупать хоть маленькую щёлочку в монолитной обороне маятника. Многие века, мы делали попытку за попыткой прорваться к маятнику, но все они мягко, но в то же время очень решительно были отбиты. После одной из таких попыток, мой отряд был заброшен в какой-то бешеный поток времени, который унёс нас куда-то на край света, откуда мы выбирались больше ста лет. За всё время, что мы крутились вокруг Вселенского маятника, мы очень много узнали о силах, охраняющих подходы к нему, но о нём самом так и не узнали ничего. Я уже готов был признать себя побеждённым, когда произошёл один случай, вернувший в наши души, хоть слабую, но надежду.

Этот момент я запомнил на всю жизнь. Расскажу о нём подробнее. Мы находились на стоянке, где отдыхали после очередного рейда. Внезапно вернулись двое наших наблюдателей, которые следили за периметром зоны, окружающей Вселенский маятник. Это могло означать только одно – произошло что-то из ряда вон выходящее, иначе они ни за что бы, ни покинули своего поста.

Дозорные сообщили, что в направлении зоны, окружающей маятник, движется некое существо, по всем приметам похожее на демона, причём движется с великим трудом, словно преодолевает огромное сопротивление.

Это было чем-то новеньким, до этого мы в здешних местах не встречали ни одного живого существа. Я вместе с наблюдателями отправился на их пост, что бы самому посмотреть на странного пришельца. Отдав распоряжение своим ребятам быть в полной боевой готовности, что бы по первому моему зову они смогли бы прийти мне на помощь. Идти было недалеко, так что спустя примерно полчаса мы прибыли на наблюдательный пост, откуда на многие километры вокруг хорошо просматривалась местность.

Один из дозорных показал мне на какую-то точку на равнине. Присмотревшись, я увидел, что точка эта шевелится и, хотя и медленно, но упорно движется к периметру зоны. Один из наблюдателей подал мне подзорную трубу, и, настроив её, я отчётливо увидел пытающееся прорваться к маятнику существо. Это действительно оказался демон с великолепными рогами, который согнувшись в три погибели, как от сильного ветра, еле переставляя ноги увенчанные копытами, упорно приближался к границе зоны. Его упорству можно было позавидовать. Когда, по мере приближения к границе, сопротивление стало так велико, что демон упал и какое-то время лежал неподвижно, видимо отдыхая.

– Бьюсь об заклад, Зварг, этот парень прорвётся, – услышал я за спиной голос старшего наблюдателя Криза, который был в отряде моим заместителем.

– Ставлю свою кружку вечернего пива, что это вряд ли, – в тон Кризу ответил Зварг. – Скорее всего, он протянет ноги, чем перейдёт границу.

– Плохо ты знаешь демонов – они чрезвычайно живучи, – возразил Криз.

Эти двое были друзьями и великими спорщиками, готовыми заключать пари по любому поводу, однако это не мешало им дружить и исправно нести службу.

– Если он пересечёт границу, прикажу поставить вам бочонок пива, – сказал я. – Если это случиться у нас появляется шанс проникнуть к маятнику, так что будем наблюдать.

Я опять поднял трубу и увидел, что упрямый демон, хотя и очень медленно, но упорно ползком продвигается к своей цели, я его даже немного зауважал. Хорошо бы иметь десяток демонов в отряде, но об этом приходится лишь мечтать.

Прошло примерно часа два, прежде чем демон вплотную придвинулся к силовому барьеру, отделяющему наше пространство от пространства маятника. Оставалось примерно полметра, когда демон опять замер неподвижно, на этот раз надолго. Я уже испугался, что он умер, но хорошо присмотревшись, увидел, что он тяжело дышит, видимо собирается с силами для последнего рывка. Спустя какое-то время он сделал этот рывок и с громким рёвом, который хорошо расслышали даже мы, хотя находились на значительном удалении от места перехода, преодолел барьер. Его переход сопровождался яркой вспышкой, наподобие вспышки молнии, и громким звуком, отдалённо напоминающим гром.

– Зварг, Криз, быстро туда, где свершился переход, – отдал я приказ. – Доедите до того места, где проходил демон и проедете по следу так далеко, как смогут пройти ваши кони. После этого спешитесь и, оставив коней, пройдёте до того рубежа, где сопротивление будет для вас предельным. Оставите там какой-нибудь знак, что бы зафиксировать место перехода и возвращайтесь сюда. Всё, выполняйте.

Они вскочили в седло и галопом направились к переходу, я же посредством ментальной связи вызвал отряд к себе. Когда, спустя полчаса, мои всадники прибыли на наблюдательный пункт, я отдал им приказ оцепить весь периметр сигнальным заклятием, чтобы, если демон будет выходить из зоны другим путём, мы могли бы зафиксировать это. Получив приказ, всадники разделились на две части и поскакали в разные стороны, стремясь окружить весь периметр. Я почувствовал, что в ход пошла магия, окутывая периметр паутиной сигнальных заклятий. Да, мои воины хорошо знали своё дело, так что дважды повторять приказ мне ещё ни разу не приходилось. Спустя, какое-то время вернулись Зварг и Криз, доложив, что всё исполнено в точности, в чём я ни секунды и не сомневался. Они доложили, что им удалось приблизиться к границе на расстояние, примерно десяти метров. Они, к моему глубокому удовлетворению, доложили, что двигаясь точно по следу демона, они испытывали меньшее сопротивление, чем, когда сбивались со следа. Это обнадёживало. Никогда ещё до этого нам не удавалось подобраться к границе так близко. Да, ребята вполне заслужили своё пиво. Я велел дозорным сниматься с поста и возвращаться в наш полевой лагерь. Теперь не было нужды держать здесь наблюдателей, вместо них будут работать заклятия. Вечером в лагерь вернулись и остальные всадники, завершив замыкание маятника в кольцо сигнальных заклятий. Теперь оставалось только ждать, когда демон выйдет из зоны, а заклятия отметят место его выхода. Лишь тогда мы сможем приступить к попытке проникнуть в зону.

Ждать пришлось на удивление недолго, всего три дня. На четвёртый день сработало сигнальное заклятие. Как я и предполагал, демон вышел с противоположной от входа стороны зоны. Странно, если бы это было по-другому. Ни один из уважающих себя ходящих-по-мирам ни за что не стал бы возвращаться тем же путём, каким пришёл, неважно человек ли это или демон, или ещё кто. Я сразу же послал к месту выхода неразлучную парочку – Зварга и Криза, дав им задание сделать всё так же, как они сделали на входе. Ещё я послал десяток всадников проследить, куда отправится демон, но не далее двух-трёх миров, не хватало ещё, что бы они заблудились, мотаясь меж мирами.

Я строго-настрого приказал им, что бы они были очень осторожны и ни в коем случае не обнаруживали себя. Десятник, возглавивший этот отряд, спросил, почему бы нам не захватить демона и ни выведать у него, что представляет собой этот самый маятник.

– Понимаешь, дурья твоя башка, – пришлось мне объяснять десятнику, который искренне не понимал, почему мы должны возиться с каким-то демоном. – Запомни хорошенько и постарайся довести это до своих подчинённых. Демон, который встретился нам здесь, не может быть каким-то там демоном. Кто попало, вряд ли мог добраться сюда и уж, тем более, не смог бы преодолеть границу. Это – раз. Раз он сюда добрался и смог пройти к маятнику, значит это очень сильный демон, по крайней мере, никак не ниже первой ступени магии, а то и вообще Великий мастер магии. Мы очень мало знакомы с магией демонов, поэтому не можем даже себе представить, что от него можно ожидать. Может он в состоянии уничтожить весь наш отряд одним ударом. Это – два. Наконец, мы понятия не имеем, с кем связан данный демон, кто за ним стоит. Не хватало ещё, связаться с какими-нибудь могучими силами. У нашей благословенной империи и так хватает могущественных врагов, так что не стоит заводить ещё новых. Это – три. В четвёртых же, если бы нам удалось живьём захватить демона, то это ничего бы нам не дало. Он просто ничего бы нам не сказал. Тут не помогли бы никакие пытки – демоны совершенно невосприимчивы к пыткам и если уж не захотят говорить – ни за что не скажут. И, наконец, в пятых, настоятельно рекомендую не подвергать сомнению содержание моих приказов. Надеюсь, ты понял?

– Так точно, господин капитан! – вытянувшись по стойке смирно, гаркнул десятник, после чего легко впрыгнул в седло, и скомандовав: «Рысью!» ускакал со своим десятком туда, куда указало сигнальное заклятие.

Вообще-то он хороший парень, это десятник, только немного глуповат, но зато смел и исполнителен. После моих слов он в лепёшку расшибётся, но исполнит приказ в лучшем виде. Ну, что же, теперь дождёмся возвращение всадников и можно попытаться по следам демона проникнуть к маятнику, правда придётся человек пять оставить с лошадьми, с конями нам не пройти.

Утром вернулся десяток, следивший за демоном, и я вздохнул с облегчением, увидев, что все вернулись в целости и сохранности. Десятник лихо спрыгнул с седла, и, передав поводья одному из всадников, строевым шагом подошёл ко мне с докладом.

– Господин капитан, ваше приказание выполнено. Все вверенные мне люди и кони целы и здоровы, – бодро отрапортовал десятник.

– Благодарю за службу, – по-уставному ответил я на его рапорт, после чего отдал команду вольно и велел доложить обо всём, что им удалось узнать о намереньях демона.

Из рассказа десятника стало известно, что, покинув маятник, демон на большой скорости, буквально понёсся через миры, нигде не задерживаясь. По всему было видно, что он очень спешит, видимо побывав у маятника, узнал что-то очень для него важное и теперь спешит поделиться этими знаниями с кем-то. Мои всадники долго скакали рысью, что бы догнать демона, но после второго мира совершенно потеряли его след и вынуждены были вернуться.

Больше не мешкая, мы направились к тому месту, где демон выходил из зоны, справедливо рассчитывая, что в этом месте, проход открывался совсем недавно, а значит, защита зоны могла ещё недостаточно восстановиться. Если бы я тогда знал, что с нами просто играют, пытаясь отвадить от этого места, но при этом вовсе не стремились нанести какой-либо вред, а уж, тем более, убить.

Оставив пятерых всадников присматривать за лошадьми, из числа тех, кто всю ночь гонялись за демоном, мы бодрым шагом направились к месту прохода, благо он был совсем недалеко. Как только мы подошли к месту, которое накануне отметили наши дозорные, все сразу почувствовали, что идти стало крайне тяжело. На плечи навалилась тяжесть, словно мы шли не налегке, а несли на плечах тяжеленые мешки, ноги налились свинцом, а дышать приходилось с заметным усилием, словно воздух стал плотным, как вода и его приходилось с усилием заталкивать и выталкивать в лёгкие и из лёгких. Наконец мы добрели до небольшой пирамидки, сложенной нашими наблюдателями из камней. Это было место, куда им вчера удалось добраться.

– Осмелюсь сказать, господин капитан, – обратился ко мне Криз. – Мы легко дошли. Вчера было ни в пример тяжелее, так что может быть, проскочим.

Его слова обнадёживали. Я распорядился всем построиться в колонну по одному и идти, ступая след в след за идущим впереди. Сам я, как положено командиру встал первым и, сделав знак, следовать за мной, шагнул вперёд. Уже, где-то на пятом шаге тяжесть стала такая, что ноги мои стали предательски подкашиваться, так что мне пришлось согнуться, на подобие того, как сгибался демон. Дышать становилось всё тяжелей, в глазах темнело, а в грудь упёрлось, что-то мягкое, но в то же время настолько тяжёлое, словно я упёрся в скалу и теперь стараюсь её сдвинуть. Пришлось лечь на живот, что бы отдышаться. Стало чуть-чуть легче, и я попытался ползти. К моему удивлению, ползти оказалось гораздо легче, чем идти, и надежда во мне, которая к этому моменту сильно приуныла, вновь подняла голову. И я пополз, преодолевая сопротивление, с трудом втягивая в себя ставшим густым, как кисель, воздух. Я не знал, следует ли кто за мной, не знал, сколько длится это мучение; мне казалось, что я ползу вот так целую вечность. Определить, двигаюсь ли я или просто копошусь на месте, было невозможно, потому что не было ориентиров, по которым можно было бы определить реальность движения. Я чувствовал, что последние силы оставляют меня, что ещё одно усилие и я просто умру. Меня охватила такая тоска, вызванная приближением конца, какой я никак не ожидал от себя.

Я всегда считал себя суровым воином, который с пренебрежением относился как к чужой, так и к своей смерти. Пройдя суровую школу серых всадников, которая никак не располагала к сентиментальности, начинаешь совсем иначе, чем штатские, смотреть на жизнь и смерть. Постоянное ощущение присутствия смерти в твоей жизни, как-то притупляет естественный для любого человека страх смерти. Её просто начинаешь не столько бояться, сколько уважать. При этом начинаешь по-другому смотреть на жизнь, больше любить, что ли, учишься ценить каждое её мгновение.

Я сделал очередную передышку, пытаясь перевести дух и собраться с силами, но вдруг ощутил, что пространство вокруг меня резко изменилось. Я почувствовал какое-то лёгкое движение воздуха, как будто подул слабый ветерок, все вокруг замерцало удивительным серебристым светом. Это удивляло – откуда здесь мог взяться ветер, однако очень быстро моё удивление сменилось чувством какого-то тревожного ожидания. Знаете, так бывает, что просыпаешься утром; всё как обычно, а на душе появляется чувство тревожного ожидания, которое рационально объяснить никак не возможно. Не знаю у кого как, а у меня это самый верный признак, что в очередной раз моя интуиция предупреждает, что скоро должно произойти какое-то очень важное для меня событие. Сколько я себя помню, это всегда было так, поэтому собственной интуиции я доверял абсолютно. Ну, что же я сейчас готов ко всему.

Я попытался встать, и это, хотя и с трудом удалось, пусть через страшную слабость и головокружение, я всё же довольно уверенно стоял на ногах. Кровь бешено стучала в висках, руки безвольно повисли и я никак не мог заставить их двигаться. Но только стоило мне взглянуть вперёд, как тут же моё состояние перестало меня волновать.

Навстречу мне, прямо из серебристого свечения, вышли две женские фигуры и не спеша направились в мою сторону. Одеты они были в длинные плащи с капюшонами, под которыми скрывались лица этих, совершенно неуместных здесь женщин. На одной из них был плащ ослепительно-белого цвета, на другой чёрный, но не той, привычной черноты, а черноты абсолютной, которая затягивала в себя и казалась бездонной.

Я стоял, как истукан, не в силах даже пошевелиться и, не скрывая удивления, смотрел, как странные гостьи не торопясь приближаются ко мне. Страха не было, но сердце моё всё же замерло в груди. Не смотря на то, что женщины шли не спеша, однако, как-то сразу оказались рядом со мной.

Очутившись в шаге от меня, женщины откинули свои капюшоны, и передо мной оказались две одинаковые на лицо, как это бывает у однояйцовых близнецов, симпатичные женщины в возрасте, когда женщина полностью раскрывает свою красоту. Однако при всей схожести, они были далеко не одинаковы. Так, женщина в чёрном плаще была брюнеткой с роскошной гривой волос, цвета крыла ворона летящего на закате над морским простором. Её бездонные чёрные глаза смотрели на меня с лёгкой насмешкой, и от вида её создавалось впечатление, что ещё чуть-чуть, и она зальётся заразительным смехом. При всей её смешливости, от неё веяло холодом и запредельной мощью, так, что мне в её присутствии было как-то не по себе.

Женщина в белом плаще оказалась роскошной блондинкой, чьи пышные волосы были заплетены в толстую косу, которая подобно диковинной змее скрутила свои кольца у неё на голове. Её голубые глаза смотрели на меня с материнской лаской и лёгкой грустью. От её присутствия было тепло, но в то же время как-то грустно, да так, что хотелось плакать, это мне-то бывалому вояке, не ведающему жалости к врагам.

– Ты всё-таки добрался сюда, Кварг, – с усмешкой заговорила чёрная. – Мы тут с сестрёнкой немного поспорили, как далеко ты сможешь пройти. Она заявила, что ты дойдёшь именно до этого места, а я утверждала, что ты сдашься гораздо раньше. Так что благодаря твоему упорству я проиграла, хотя даже проигрывая, я остаюсь в выигрыше.

Произнеся эти не совсем мне понятные слова, она весело засмеялась, да так заразительно, что спустя минуту, я смеялся вместе с ней, хотя, хоть режь меня, я так и не понял, что здесь смешного. Смех брюнетки помимо его заразительности обладал ещё одним замечательным свойством – от него всё моё напряжение и усталость, как рукой сняло.

Я при виде этих женщин сразу же понял, что это не простые женщины, вернее даже вообще не женщины, а какие-то вселенские силы, почему-то принявшие образ человеческой женщины. Я не стал ломать голову над вопросом, что это за силы, так как понимал, что сам я этого никогда не узнаю, а они, если пожелают, сами всё скажут.

– Твоё упорство достойно награды, доблестный Кварг, и очень скоро ты её получишь, вот только обрадует ли она тебя, даже я не знаю, – опять со смехом заговорила брюнетка. – А ведь многие думают, что я должна всё знать. Если тебе будут это про меня говорить, пожалуйста, не верь, всё знать не может даже сам Творец, а ведь он по определению должен знать всё.

Она опять весело захохотала, и я, как в прошлый раз, не смог сдержаться и стал смеяться вместе с ней, всё так же, не понимая над чем или почему, я смеюсь.

Пока брюнетка говорила мне малопонятные речи и при этом весело смеялась, блондинка не произнесла и слова, а лишь улыбалась какой-то отрешённой грустной улыбкой. Я совершенно расслабился, причём даже не заметил когда, пропало сопротивление границы, и тело моё обрело возможность свободно двигаться.

– А, что это мы, сестрёнка, заставляем такого дорогого гостя стоять? – с подозрительной улыбкой спросила сестру брюнетка. – Почему бы нам, как говориться, не посидеть рядком, да не поговорить толком?

Она опять рассмеялась, что окончательно смутило и запутало меня. Слова брюнетки очень походили на насмешку, однако они не вызывали у меня ни гнева, ни обиды. Интуиция подсказывала мне, что слова брюнетки больше всего смахивали на дружеское подтруниванье, чем на насмешку.

Между тем, блондинка восприняла слова сестры буквально, хотя я склонен был их расценивать не более чем оборот речи. Блондинка сделала какое-то неуловимое движение правой рукой, и перед нами появился небольшой нарытый стол и три стула. Самое удивительное, что при этом я не почувствовал применение блондинкой хоть какой-нибудь магии, словно для появления стола и стульев ей не понадобилось никакой силы. Это просто не укладывалось в голове.

– Присядь к нашему столу, Кварг, – низким грудным голосом, в котором явственно слышалась материнская забота, – сказала блондинка. – Ты потратил много сил, пробиваясь сюда и тебе просто необходимо хорошо подкрепиться.

– Благодарю вас, госпожа, – проснулась во мне учтивость. – Я всё же мужчина и не смею сесть за стол раньше дам. Прошу простить меня, но не знаю, как к вам обращаться.

Мои слова вызвали у блондинки улыбку, а у сестры новый приступ смеха. Я уже привык, что он постоянно смеётся и отнёс это к весёлости её нрава.

– Посмотри ка, сестрёнка, какого учтивого кавалера привела к нам судьба, – отсмеявшись, обратилась к сестре брюнетка. – Давненько никто вот так галантно не приглашал меня к столу. Если мне память не изменяет, а она мне не изменяет никогда, последним таким же вежливым мужчиной был Странник. Правда это было очень-очень давно, когда я была ещё молода.

Она вновь засмеялась и я, как-то помимо воли засмеялся тоже, причём в этот раз я смеялся так, что на глазах моих выступили слёзы.

Когда брюнетка отсмеялась, сёстры заняли места за столом, да так, что я оказался между ними, хотя стол был круглым, и как-то иначе сесть было просто невозможно, причём блондинка оказалась по правую руку от меня, а брюнетка по левую.

– Ну, теперь самое время нам познакомиться, хотя я уверена, что ты и так хорошо нас знаешь, или, по крайней мере, думаешь, что знаешь, – сказала брюнетка, которая, как я заметил, любила поговорить, чего не скажешь о её сестре. – Меня зовут Смерть, хотя обычно меня не зовут, я предпочитаю приходить сама, так сказать, без приглашения. Ты, наверное, уже догадываешься, что сестру мою зовут Жизнь. Так вот, позволь представить тебе мою сестру Жизнь. Прошу любить и жаловать, а то вы, почему-то вечно её не замечаете и вспоминаете о ней лишь, когда я к вам прихожу.

Сказать, что удивился – ничего не сказать. Я был ошеломлён, раздавлен, потрясён, находился в глубоком нокауте. Никогда не думал, что две стороны моего бытия так похожи, а уж о том, что эти Вселенские силы снизойдут до того, что бы разговаривать с таким солдафоном, как я. К этому времени, как мне показалось, я уже не был способен ничему удивляться, но всё же удивился тому странному обстоятельству, что у меня при встрече со Смертью полностью отсутствовал страх.

– А ты молодец Кварг, – с улыбкой заявила Смерть. – Обычно люди при встрече со мной впадают в ступор, а ты, я вижу, даже не испугался. Молодец.

Она вновь улыбнулась мне, но не прежней насмешливой улыбкой, но какой-то тёплой, ободряющей, от которой на душе у меня стало абсолютно спокойно, но не покоем могилы, а радостным покоем уверенности, что, в конце концов, всё будет хорошо.

– Ну, хватит болтать, – сказала сама себе Смерть. – Как говориться, соловья баснями не кормят, а тебе, Кварг, следует хорошенько подкрепиться.

– Да я вроде не голоден, – смущённо сказал я. – Кроме того, я очень переживаю за моих людей. Не знаю, что с ними, живы ли они.

– Да, живы они, живы, не беспокойся, – спокойно сказала Смерть. – Уж, кому-кому, а мне ли этого не знать.

Она снова рассмеялась, и от её смеха мой страх за судьбу товарищей растаял как снег под лучами солнца. Да, уж, если кому и верить, то это Смерти, во всяком случае, её-то нет никакого смысла обманывать кого-либо.

– Благодарю за комплимент, – с кокетством сказала Смерть. – Обычно люди мне комплементов не говорят. А обманывать тебя у меня и правда, нет никакого желания.

Она даже не скрывала, что свободно читает мои мысли.

– Отведай нашего угощения, Кварг, – ласково предложила мне Жизнь.

Наконец-то, я смог обратить внимание на то, что находилось на столе, за котором мы сидели. Стол, покрытый белоснежной скатертью, был накрыт более чем скромно. На нём стоял большой хрустальный кувшин до половины наполненный какой-то золотистой жидкостью, слабо мерцающей разноцветными искрами. Кроме кувшина, имелось большое глиняное блюдо, на котором горкой лежали самые обычные, на первый взгляд, лепёшки. Так же здесь имелось три изящных фужера, выполненных из хрусталя и украшенных резьбой очень тонкой работы.

– Для начала выпей нашего напитка, – заботливо наливая в мой фужер из кувшина свой напиток, который при этом усилил своё свечение и издавал мелодичный звон, словно множество серебреных колокольчиков, сказала Смерть. – Очень рекомендую.

– А разве вы со мной не выпьете? – вновь ожила моя учтивость пополам с возникшим неизвестно откуда страхом. – А то как-то пить одному не очень хорошо.

– Ты, что, думаешь, мы тебя отравим? – еле сдерживая смех, спросила Смерть. – Хочешь, что бы я выпила первой? Если не отравлюсь, то и ты выпьешь?

Она, видимо больше не смогла сдерживаться, а может просто притворялась, что сдерживается, и разразилась таким смехом, что я даже испугался, не началась ли у неё истерика. Ещё не хватало, что бы Смерть довести до истерики. Жизнь, на этот раз, поддержала сестру и тоже рассмеялась. Они смеялись очень долго, как мне показалось; во всяком случае, для меня их смех длился целую вечность. Причиной того, что время их смеха растянулась для меня в вечность, был великий стыд, что накрыл меня сразу же, как только Смерть начала смеяться.

Вообще-то я уже довольно давно не испытывал стыда, и уже думал, что избавился от него навсегда. Оказывается, я очень сильно ошибался на этот счёт. Стыд буквально сжигал меня, рвал на части, заставлял проваливаться сквозь землю. Хотелось стать маленьким-маленьким, незаметным-незаметным, что бы две эти взрослые тёти прекратили смеяться.

Внезапно, как-то сразу, сёстры оборвали смех, и стыд, что мучил меня всё это время, сразу же оставил меня в покое. Я взял свой бокал и осторожно понюхал, чем снова вызвал смех Смерти.

– Ты посмотри, сестрёнка, на этого героя, – со смехом сказала Смерть, обращаясь к Жизни. – И это самый прославленный разведчик Серой империи. Где это видано, что бы мужчина, которому дамы подносят кубок, вот так осторожничал?

– Да, хватит тебе сестра, – с материнской интонацией ответила Жизнь. – Ты и так уже застыдила мальчика.

От её слов мой стыд как ветром сдуло. Я испытал очень тёплое чувство, словно я опять маленький мальчик, которого мать защищает от нападок старших.

– А ты пей, не сомневайся, – обратилась Жизнь непосредственно ко мне. – Это не алкоголь, который приумножает иллюзии, совсем наоборот, он поможет тебе от иллюзий избавиться, так что смело пей и ничего не бойся.

Слова Жизни окончательно меня успокоили, и я сделал большой глоток из предложенного мне кубка. О, это был удивительный напиток. Одновременно возбуждающий и расслабляющий, он слегка пощипывал язык и сам вливался в горло, так что не было даже необходимости глотать.

Выпив кубок, я прикрыл глаза и минуту сидел молча, стараясь хорошенько запомнить ощущения от выпитого, а они были чрезвычайно яркими. Их было так много, а многие из них были мне совершенно в новинку, что вначале я даже немного в них запутался. Это было подобно взрыву, который взорвал во мне привычную картину мировоззрения, расколол её на тысячи мелких осколков, разлетающихся сейчас во все стороны. Я ощутил себя одновременно потерянным и в то же время, абсолютно свободным. Это пугало меня и одновременно ужасно нравилось; мне хотелось, с одной стороны, вернуться к столь привычному для меня виденью мира, а, с другой стороны, мне вовсе этого не хотелось.