Я поспешил увести детей домой, и всю дорогу внушал им, что в зоопарке Бублику будет гораздо лучше, чем дома. А на душе у меня скребли кошки.
Мы навещали Бублика при каждой возможности. Мама Света приносила его любимое угощение. Но с каждым разом он делался всё грустнее и грустнее. Никто с ним больше не играл, никто его больше не обнимал и не гладил. Никто больше не бросал ему палку. Никто его больше не любил! Бегать в тесной клетке он не мог совсем. И кормили его, наверное, плохо. И, конечно, он тосковал по дому. Ведь он был, по сути, ещё ребёнок! И каждый раз, когда мы уходили, он всё ниже опускал голову. А Танечка и Миша, уже не сдерживаясь, начинали реветь, едва мы отходили от клетки.
Это было невыносимо! Надо было это прекращать, потому что эти свидания только всех мучили. И однажды я сказал, что мы навестим Бублика в последний раз и больше к нему ходить не будем. Услышав это, дети рыдали горше горького. Но мама Света меня поддержала. И мы пошли в зоопарк, чтобы попрощаться с Бубликом навсегда.
Он уже не махал хвостом, когда мы подходили к клетке. Стоял, низко опустив голову. И даже не взял угощение. Видно, почувствовал, что мы пришли в последний раз. А когда мы уходили, когда Танечка и Миша всё оглядывались и махали на прощанье, он так и не поднял головы, так и не посмотрел нам вслед…
На этом можно было бы и закончить историю про Бублика. Грустную историю, ничего не скажешь. Почему-то мы не можем жить счастливо все вместе. Почему-то мы должны жертвовать своей любовью или даже предавать своих друзей. Почему?.. Я не знаю.
Однако у любой, даже самой грустной истории, всегда есть продолжение.
Без Бублика наш дом осиротел. Мама Света грустно смотрела на вмятины на стенах и уже не горела желанием их заделывать, как вначале. Ведь они напоминали о Бублике. Танечка и Миша долго горевали. Запирались в своей комнате и о чём-то разговаривали. А потом стали частенько ходить вдвоём гулять. Гуляли подолгу, и я надеялся, что хоть там они отвлекаются и забывают своё горе. Со временем они и вправду ожили, стали смеяться и иногда эдак хитро друг с другом переглядывались, как будто у них появился общий секрет. "Слава Богу, – подумал я. – Они начинают играть в какие-то новые игры!"
А однажды Миша сказал:
– А давайте сходим сегодня в цирк!
У меня отлегло от сердца. Кажется, дети забыли про Бублика. Я отложил все дела и купил на вечер билеты в цирк.
Когда мы пришли в цирк, зал был переполнен. Все ждали какого-то удивительного представления. Миша и Танечка были оживлены и даже возбуждены. И мы с мамой Светой тихо радовались за детей. Наконец-то они забыли своё горе, наконец-то они снова радуются жизни! А они поглядывали на нас, подмигивали друг другу и смеялись.
Представление началось. Это было очень хорошее представление. Здесь были и акробаты, и жонглёры, и дрессированные звери. Когда одни сменяли других, на арену выходили клоуны и всех передразнивали. И акробатов, и жонглёров, и даже дрессированных зверей. Было очень смешно. Миша и Танечка смеялись до слёз, а я не мог нарадоваться, глядя на них.
В разгар представления прозвучала барабанная дробь, и на арену выкатили большую клетку, накрытую сверху плотной тканью. Вышел дрессировщик и объявил, что следующий номер показывается впервые, что это смертельный номер, и что всем слабонервным надо выйти из зала. Никто, естественно, не вышел. И тогда прожекторы с разных сторон осветили клетку, музыка стихла, и в наступившей тишине дрессировщик сдёрнул с клетки ткань.
Зал ахнул. Но громче всех ахнули мы с мамой Светой. Потому что в клетке мы увидели нашего Бублика! Нашего – и не нашего. Бублик вырос и превратился в настоящего взрослого динозавра. И выглядел очень грозно!
Дрессировщик что-то приказал Бублику и щёлкнул кнутом. Но Бублик и глазом не повёл. В ответ он взмахнул своим хвостом, и прутья клетки разлетелись в щепки. Оказывается, клетка была деревянной! Наивные! Разве могла Бублика удержать деревянная клетка! Дрессировщик закричал на Бублика и опять щёлкнул кнутом. А Бублик опять махнул хвостом, и ещё несколько прутьев разлетелись в щепки. Дрессировщик в страхе отпрянул от клетки. Зрители в ужасе вжались в спинки своих сидений, а те, что сидели на первых рядах, пожалели, что сидят так близко. Дрессировщик стал кричать на Бублика и щёлкать кнутом не переставая, а Бублик в ответ издал такой душераздирающий вой, что дрессировщик отбежал от клетки подальше и жалобно закричал:
– Помогите! Кто-нибудь, помогите!