Булашкин принес свежий, даже еще теплый батон. Не нарезанный, не упакованный, но чертовски вкусный. Отламывая горбушку, Люба даже улыбнулась. Это было по детски приятно и вкусно. Пол палки " докторской " колбасы. И два, реально очень красных и спелых помидора. Когда Люба их разрезала, сладкий сок брызнул по столу. А темно зеленая, спелая мякоть, напомнила детские поездки на Азовское море. Когда мама брала с собой, хлеб, вареные в крутую яйца и такие же, спелые южные помидоры. Ох, как же было вкусно, сидеть на старом покрывале, после купания в теплом море и прикусывать по очереди хлеб, яйцо и помидор. Какие же все таки мелочи, могут радовать душу – подумала Люба и улыбнулась.
– Ну, как говориться кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – Гена в предвкушении протер руки и схватил кусок булки, бросив на нее колбаску и прикусив все это – сладким томатом.
Любе показалось, что этот растрепанный мужик, в общем то может и не такой страшный, каким она его представляла.
– Ты смотри ка – с набитым ртом добавил Гена – яишенка то, не пригорела даже!
Известная певица, сидела на шестиметровой кухне и смотрела, как небритый и опухший мужик, как варвар, жрет яичницу. Но почему то, ей не захотелось кинуть в него, чем то тяжелым. И даже наоборот....Люба подала ему салфетку:
– Вот, возьми…
Булашкин взял из рук поп дивы кусок бумажки:
– Сильву пле…То есть мерси! – Гена махнул рукой – в общем спасибо!
Люба ухмыльнулась. Совместные алкогольные возлияния, сближают. А может, просто он с таким аппетитом, жрет ее яичницу?
После сытного завтрака, Булашкин, как и полагается настоящему мужику, принял горизонтальное положение. Телевизор из его комнаты, молол какую то чепуху. Люба медленно прошла по коридору и встала у его двери. Она прислушалась. Знакомый голос…Ну конечно…Это был тот самый, мерзкий ( по крайней мере в последнее время ) голос, Антонины Смычкиной.
Люба замерла....В какой то момент Смычкину перебил громкий звук, Гениной отрыжки. Поп дива, из за двери покачала головой. Ну типичное мурло. Лежит наверно яйца почесывает, да отрыгивает. Представив все это, Люба наморщилась.
Она слушала знакомые позывные. Горе журналистка, вещала с экрана, какая все таки мерзкая, эта певица Кира Лав. Как же так можно, относиться к беззащитным женщинам. Которых колотят мужья, по чем зря. Понимая масштабы трагедии, Люба задумалась. Дело действительно серьезное. Волна, людского не понимания, растущая с огромной силой, могла потопить ее и Антона с головой. Как показывает практика, люди чаще всего ведут себя как стадо. Не понимая толком, что и как. Особенно если этим стадом, управляет такой матерый пастух, как эта хрупкая с виду девица. Потом, спустя какое то время, если все действительно поутихнет, волна людского гнева ослабнет. Многие даже не вспомнят, из за чего весь сыр бор. Но пока....Любе очень хотелось верить, Антон знает, что делает.
Секундное пребывание в своих мыслях, отключило опальную звезду от реальности. И она не заметила, как Гена встал с дивана и направился к выходу.
Булашкин, конечно же не имел привычки, плавно и нежно открывать межкомнатные двери. Тем более, если она приоткрыта. Легкий толчок, что называется с ноги и женский крик, раздался на весь спальный микрорайон.
Гена сам испугался, когда дверь во что то уперлась и на полу оказалась его гостья, державшаяся за лицо…
– Еп твою мать! – В ужасе, крикнул хозяин и метнулся к лежавшей на полу Любе. – Ты что, шпионила за мной? Какого хрена, ты под дверью стояла?
– На кой хрен, ты мне сдался – стонала Люба, закрывая ладонями лицо – я услышала передачу, которую ты смотришь и заслушалась…
Гена сел на пол и принялся поднимать, несчастную поп диву.
– Дай посмотрю – Гена убрал руки Любы.
Она сдалась, мол на смотри:
– Ну что там?
Булашкин несколько секунд молчал тяжело дыша, потом выдал:
– Пиздец! – это все, что он мог сказать, глядя, на стремительно заплывающий глаз Любы…
Люба лежала на диване. На глазу, закрывая почти все лицо, расположилась пачка пельменей. В душе, она проклинала себя за то, что решила подслушивать из за двери. В глазах, еще немного кружились звездочки.
Дверь открылась. Гена как нашкодивший котенок, застыл в проеме. Люба не отрывая пельменей рявкнула:
– Ну что, пришел добивать?
Булашкин нахмурился и прошел ближе к дивану:
– Ну какого черта, ты стояла за дверью? Я же давно уже один и привык к тому, что за дверью никто стоять не может.
Люба откинула пачку полуфабриката в сторону:
– А ты не пробовал, открывать двери более нежно. Так сказать, с легка! Это хорошо, что ты меня вообще не убил!
Гена взял, превратившуюся в один большой, слипшийся пельмень пачку:
– Может еще льда наковырять? Этого добра навалом!
Избитая певица, тяжело вздохнула:
– Наковырял бы ты, лучше себе мозгов!
В этот момент раздался дверной звонок. Люба напряглась:
– Кто это?
Булашкин пожал плечами:
– Хрен его знает. Пойду гляну…
– Подожди! – Истерично крикнула поп дива – не открывай! Вдруг – это журналисты. Прочухали, что я здесь!
Гена внимательно посмотрел на бомжеватого вида, хрупкую девушку:
– Я тебе случаем, мозги не вышиб?
– Все равно, спроси кто там! – Сделав это наставление, Люба спряталась под пледом.
Булашкин подошел к двери:
– Кто!?
Знакомый голос пояснил:
– Свои, открывай!
Гена щелкнул замком. На пороге стоял Антон. Руки его были заняты, огромным количеством, разных сумок. Хозяин отошел с дороги, позволяя гостю зайти.
– Меры предосторожности – это правильно! – Одобряюще кивнул Серов и ввалился в квартиру.
– Я смотрю, вы надолго в подполье… – оглядев сумки, сказал Гена.
Антон отдышался:
– Здесь шмотки Любкины и еда на первое время.
Булашкин молча смотрел на Антона. Увидев на себе этот взгляд, Серов насторожился:
– Ну, а у вас как? Не деретесь? – Антон усмехнулся. Но увидев серьезное и застывшее лицо собеседника, сильно напрягся....
– Тут такое дело.... – Гена замялся…
– Что случилось? – Глаза Антона округлились он встал и пошел к комнате
– Ты только не пугайся – заискивающе добавил Булашкин.
Серов распахнул дверь в комнату. На диване укрывшись с головой сидел неопознанный объект.
– Что случилось то?
Люба откинула плед и взору всех присутствующих, открылось милое когда то личико, с огромным, синим и заплывшим глазом. Антон застыл. Из его уст вырвалось, одно, но очень верное слово:
– Ебать!
После легкого шока и потери дара речи, продюсеру все же объяснили, о случившемся.
Антон сильно матерился. Проклиная по очереди, то Любу, то Булашкина. Речь его была громкой и походила на отчитывание сорванцов подростков, разбивших стекло на физкультуре. Ну разве, за исключением отборного мата, которым, он владел превосходно.
Гена долго слушал. Хмурился, вздыхал. Наконец не выдержал и пояснил свою точку зрения:
– А вы не прихуели, товарищи? Я согласился, что бы вы пожили у меня в квартире. Выделил комнату. Кто же виноват, что у твоей подопечной, крыша на бок едет и она под дверью стоит подслушивает! В своем доме, я буду открывать двери, чем захочу. Хоть головой, хоть жопой – голос Булашкина наливался злобой – Это всем понятно? – Не услышав в ответ ни слова и увидев хлопающие глаза, хозяин деловито под итожил – Ну и чудно!
ГЛАВА 3 " ДНО – ОНО БОЛЬШОЕ ".
В эту ночь, Люба спала крепко. Может от выпитой вечером водки. А может, от накопившегося стресса. Она проснулась лишь один раз, на ощупь обнаружив оставленную рядом с кроватью, бутылку воды. Пара жадных глотков, не открывая глаз и она снова проваливалась, в череду нелепых снов. Это не были кошмары. Скорее слияние воедино, всего того ужаса, который приключился с ней, за последние пару дней.
Под утро, когда сон уже слабел, Люба почувствовала, что с нее, кто то сорвал одеяло. Поп дива открыла глаза. Скорее даже один глаз. Ибо второй, продолжал находиться, в заплытом состоянии. Над ней, как над вождем лежащим в центре столицы, склонилась явно разъяренная женщина.
Люба вскрикнула. Дама, сложив руки на груди, громко затарахтела:
– Вот падла, ты посмотри…Он уже шалав всяких, в дом таскает! Ты что здесь разлеглась? – Люба поняла, что этот вопрос был адресован ей.
– Так…Я…А вы простите....
Горе певица, не успела даже объяснится. Бойкая дама, взяв в руки одеяло, которым была накрыта Люба, с огромной силой швырнула его, в ничего непонимающий объект, с огромным бланшем под глазом.
Люба вскочила с дивана и будучи в одном нижнем белье, метнулась на балкон.
– Ах ты сучка, я тебе сейчас устрою!
– Помогите! – Крикнула Люба и скрылась за дверью балкона.
Черт возьми, что еще происходит? Мало было проблем, так сейчас ее застукают, в одном нижнем белье, на балконе, в одном из спальных районов столицы. Пытаясь не светиться, звезда присела на корточки.
На шум, в комнату влетел Гена. Распахнув дверь и увидев не прошенную гостью, он выпалил привычное:
– Еп твою мать! Лена! Ты какого хрена здесь делаешь?!
Женщина, отозвавшись на прекрасное имя Лена, резко обернулась. Было похоже, что объект ее ненавести, резко сменился:
– Я что здесь делаю? – Лена как львица перед прыжком, начала медленно приближаться к Булашкину. Почувствовав опасность, самец поставил перед собой стул – это что, эта сука здесь делает? Проституток водишь значит? Что на дорогих, средств не хватает? Всякий мусор собираешь?
Начиная мерзнуть и боясь быть застуканной соседями, Люба решила вернуться в комнату.
– Женщина вы кто такая? – Истерично спросила звезда
Такой наглости, дама по имени Лена, никак не ожидала. Ее глаза, были готовы выпасть из орбит, от удивления.
– Я кто такая? Я вообще то жена! А кто ты такая, сучка привокзальная…
– Лена заткнись!
Такого не ожидали, обе дамы. Булашкин отшвырнул в сторону стул и пошел к Любе, боящейся полностью войти в комнату. Он закрыл балкон:
– Во первых, бывшая жена – поправил Гена, он поднял кинутое на пол одеяло и накрыл им Любу. Укутавшись с ног до головы, певица хлопала глазами – Мы кажется разводимся? Или я чего то не знаю. Я спивающийся, несчастный поэт – песенник. Который, цитирую автора, то есть тебя, на хуй никому не нужен. Твои слова?
Женщина Лена, немного поостыв сменила тон:
– А ты значит и рад стараться? Потаскух каких то водишь. Вместо того, что бы спасать разваливающийся брак.
На мгновенье лицо Геннадия преобразилось. Он был похож на романтического героя, переживающего тяжелые времена. А может так показалось Любе....
– Я его не разваливал. Так что спасать уже ничего не буду. Это было твое решение – уйти. Ты так и поступила. Бросила меня в самый благоприятный момент.
– Ой Булашкин! – Перебила его Лена – хватит ныть! Ты всегда, что только и делал, так это плакался, какой мир не справедливый к тебе. Видите великому поэту… Ты посмотри на него, хиты он написал. Его песни поет сама Кира Лав! Обосраться просто от счастья! И где теперь эта Кира? А? Купается наверно в роскоши, а ты как мудак у разбитого корыта…
– Да уж!– Не выдержала Люба – перекупалась вся!
Суровая жена, хотела заткнуть подавшую голос шлюшку. Но как то внимательно начала вглядываться в ее лицо. От такого пристального изучения, Люба засмущалась. Да и вид был далеко не презентабельным. Один опухший глаз, чего стоил…
– Да ну! – Лена отмахнулась, но продолжила разглядывать объект, который пять минут назад, хотела убить – Не может быть! – Женщина так громко пискнула, что у Любы заложило уши. – Что правда Кира Лав?
Люба откинула одеяло и развела руками:
– Как то так…
Люба укутанная в плед, сидела в углу маленькой кухни и смотрела, как нагловатая и главное бывшая хозяйка, наливает себе чай.
– Точно не будешь? – Размахивая горячим чайником, предложила Лена.
– Нет, спасибо – коротко ответила звезда…
Бывшая жена Булашкина, громко поставила чайник на плиту и уселась рядом с новой знакомой: