Танкред

Явление второе

Танкред

 
Поможет мне оно; сим небом сохранен,
Сим небом я к стопам любезной приведен.
Везде, всегда готов щит неба неизменной
Для чести истинной и для любви священной.
Под ним я протекал стан мавровых полков;
Сей щит и здесь меня покроет от врагов.
От воинств кесарских, от Иллирии дальной,
К любезной я спешил в край родины печальной,
Неблагодарной мне, – но и в судьбе сей злой,
С Аменаидою толико мне драгой!
Порукой мне была любовь Аменаиды,
Что сердце здесь мое не понесет обиды.
Пришел – другой готов здесь с нею в брак вступить!
Ужель она сама могла мне изменить?
И кто сей Орбассан? и кто сей дерзновенный?
Какой здесь и когда им подвиг совершенный
Так возгордил его, что требовать он смел
Награды, должной быть наградой славных дел,
Заслуженной в боях и ранами и кровью,
И присужденной мне хотя одной любовью.
Чтобы лишить ее, пусть враг мне жизнь прервет;
Но верность мне она и в самый гроб снесет.
Не может мой злодей господствовать над нею;
Душа ее во всем равна с душой моею.
Аменаида! так, ты в бедствиях тверда,
Боязни, ужаса, неверности чужда.
 

Явление третье

Танкред и Альдамон.

Танкред

 
Ты был, ты зрел ее, о друг стократ счастливый!
Ах, предводи меня, мой взор нетерпеливый…
 

Альдамон

 
Не подходи, Танкред, к ужасным тем местам.
 

Танкред

 
Что слышу! по твоим что думать мне словам?
 

Альдамон

 
Что должен ты бежать от сих брегов несчастных
После соделанных в сей день злодейств ужасных
Здесь быть не возмогу – я, гражданин простой.
 

Танкред

 
Как?
 

Альдамон

 
Мужеством твоим служи стране иной:
В Царьграде честь тебя и слава ожидает;
Но в сих местах уже не обитает.
Беги – сей град навек покрыл позор и срам.
 

Танкред

 
Я с ужасом внемлю сим нежданным словам!
Что зрел, что слышал ты из уст Аменаиды?
 

Альдамон

 
Забудь, о рыцарь, ты смертельные обиды;
Забудь…
 

Танкред

 
Так Орбассан уже владеет ей?
Гонитель злобный мой, отца ее злодей?
 

Альдамон

 
Сим утром от отца союз их утвердился,
И пир погибельный в стенах провозгласился…
 

Танкред

 
И мне весь ужас зреть предательства сего!
 

Альдамон

 
Вся область древнего наследства твоего
Дана им в брачный дар. Соперник твой презренный
Похитил твой удел, отцами обретенный.
 

Танкред

 
Польстился, подлый, тем, что я в ничто вменял.
Но, небо, и ее властителем он стал?
Аменаида…
 

Альдамон

 
Ах! свирепою судьбою
Удар ужаснейший свершен здесь над тобою.
 

Танкред

 
Жестокий! перестань мне душу раздирать,
Умолкни… Нет, вещай.
 

Альдамон

 
Чтоб браком сочетать
Аржира дочь с твоим гонителем надменным,
Уже возжгли огонь пред алтарем священным;
Но вдруг открылося предательство ее:
То мало, что душа обманута твоя;
Неверной обоим нанесена вам рана.
 

Танкред

 
О небо! для кого?
 

Альдамон

 
Для чуждого тирана,
Для злобного врага свободных наших стран,
Для Соламира.
 

Танкред

 
Как? неверный мусульман,
Сей мавр!.. о ней вздыхал в Царьграде он, несчастный,
Но презрен ею был, но я любим был страстно.
Не будет от нее обет святой забыт;
То ль сердца чистого порок не осквернит.
Нет, нет, не может быть.
 

Альдамон

 
И сам я сомневался;
Но страшный слух о сем по стогнам всем раздался.
 

Танкред

 
Постой – я клевету и зависть сам познал.
Ах! честный человек где оных избегал?
С младенчества гоним, в напастях возрастая
И с мужеством одним скитаясь в край из края,
Я зрел, как зависти везде шипят уста;
Я зрел от юных лет, что мрачна клевета
Равно в республиках, как в царствах, обитает
И из нечистых уст яд черный извергает.
Аржир, терзаемый здесь кознями ее,
Страдал подобно мне. Коль не ошибся я,
Сие чудовище гнездится в здешнем граде
И лютых змей своих растит в том смертном яде,
Что в пленных им сердцах крамолы лишь родит.
Враждебны сонмища, я знаю, что крутит:
Аменаида их здесь терпит оскорбленья.
Хочу я зреть ее, вещать для убежденья.
 

Альдамон

 
Остановись – сказать я должен обо всем.
Уже разлучена с своим она отцом,
Уже в цепях…
 

Танкред

 
Она!..
 

Альдамон

 
И, может быть, ты вскоре
Ее увидишь здесь в ужаснейшем позоре.
 

Танкред

 
Аменаиду!
 

Альдамон

 
Ах, коль здесь таков закон –
Жесток, несправедлив, бесчеловечен он!
Здесь ропщут, плачут все, но только плакать смеют.
 

Танкред

 
Аменаиду!.. нет, – поверь мне, не успеют;
Нет, варварство сие не будет свершено!
 

Альдамон

 
Уже судилище толпой окружено.
Чернь вопит на нее, преступной называя,
И, к виду грустному взор жадно устремляя,
С нетерпеливостью и жалостью в очах
Вокруг темничных стен волнуется в толпах.
Чрез миг предстанут здесь.
 

Танкред

 
Кто старец сей почтенный,
Который шествует из храма толь смущенный?
И слуги грустные последуют ему.
 

Альдамон

 
Несчастнейший Аржир…
 

Танкред

 
Поди, и никому
Не говори о мне.
 

Явление четвертое

Аржир выходит со стороны, Танкред впереди, Альдамон вдали.

Аржир

 
О смерть, скончай мученье!
 

Танкред (после молчания)

 
Почтеннейший Аржир!.. прости мне дерзновенье:
Ты знаешь рыцарей, которых грозный сонм
Внес в области Луны господен крест и гром,
Чтоб лавры заслужить среди священных боев:
Ты зришь всех меньшего из тех великих воев.
Пришел я, – но прости нескромность ты мою,
Коль слезы вдруг мои с твоими я солью.
 

Аржир

 
Одна твоя душа скорбеть со мной дерзает;
Здесь всё меня бежит или терзать желает.
Прости, прости и ты сей горести моей.
Но с кем я говорю?
 

Танкред

 
Пришлец в земле я сей,
Исполненный к тебе и дружбой и почтеньем,
Трепещущий спросить, терзаемый сомненьем…
Несчастный, как и ты!.. Но, для небес самих,
Еще ты раз прости мне дерзость слов моих:
Как, правда ль, дочь твоя…?
 

Аржир

 
О, правда безотрадна!..
В сей самый час ее постигнет казнь нещадна!
 

Танкред

 
Она преступница?
 

Аржир (задыхаясь от рыдания)

 
Она – мой вечный срам!
 

Танкред

 
Как, дочь сия?… Аржир, по дальным сторонам
Об имени ее молвы я быв свидетель,
Считал, когда живет в сем мире добродетель,
Аменаидина душа – есть храм ея.
Она преступница! правдива весть сия?
О день, ужасный день!
 

Аржир

 
Что боле ужасает,
Что гроб отверзло мне и дух мой заставляет
Без утешения в могилу нисходить,
Что дочь, в злодействе сем, спокойной может быть.
Увы, в защиту ей никто здесь не явился;
Со стоном приговор на смерть ее свершился;
И не зря на обряд старинный в сих странах,
Чтоб защищать сей пол в торжественных боях,
Дочь злополучная в сей миг на смерть исходит
И рыцаря себе к защите не находит.
Вот что меня срамит, вот что меня гнетет;
Всё стонет, всё молчит, никто не предстает!
 

Танкред

 
Предстанет, и страшись ты, старец, сомневаться.
 

Аржир

 
Какой надеждою велишь ты мне ласкаться?
 

Танкред

 
Предстанет, – но не дочь твою чтоб защитить,
Достойною сего она не может быть,
Но за святую честь отцов ее почтенных,
За славу добрых дел, тобою совершенных.
 

Аржир

 
Ах! мой унылый дух твой оживляет глас.
Но кто же явится на поприще за нас?
Весь град сей в ужасе, и кто меня спокоит?
Кто руку помощи подать мне удостоит?
Не смею льститься тем… Кто станет в битву?…
 

Танкред

 
Я! Я, говорю тебе; и коль рука моя
От праведных небес в бою благословится,
Тогда в признательность позволь мне удалиться,
Ни дочери твоей не быв перед лицом,
Ни открывая вам об имени моем.
 

Аржир

 
Ах! бог тебя к нам вел спасительной рукою.
Хоть чужд веселия, убитый я тоскою,
Но чувствую, что я отраднее дышу.
Ах! можно ли мне знать, прости, когда спрошу,
К кому питаю я признательность, почтенье?
Всё кажет мне твое высокое рожденье.
Кого, кого в тебе зрю?
 

Танкред

 
Мстителя ты зришь.
 

Явление пятое

Орбассан, Аржир, Танкред, рыцари и воины.

Орбассан

 
Страна в опасности. Аржир, ты так ли мнишь,
Чтоб с воинством из стен мы завтра выходили?
Мы так решили все. – Те, кои изменили,
Врагам перенесли прошедший наш совет,
И Соламир на нас полки свои ведет;
Мы сами встретим их. – Теперь, Аржир, скрепися;
Или от зрелища ты лучше удалися,
Печального для нас, позорного стране.
 

Аржир

 
Довольно, Орбассан; теперь осталось мне
Идти, и между вас пасть мертвым среди боя.
 

(Указывая на Танкреда)

 
Туда сведут меня стопы сего героя;
И я хоть тем свой род от срама свобожу,
Что за отечество главу мою сложу.
 

Орбассан

 
Такие чувствия души твоей достойны.
Рассей в последний раз врагов толпы нестройны.
Но прежде удались, и стогн оставь ты сей;
Здесь уготовлен вид не для твоих очей.
Подходят…
 

Аржир

 
Боже мой!
 

Орбассан

 
От отческого взора
Сокрой ты ужасы несносного позора.
Меня здесь держит сан, и долг жестокий мой
Велит мне воздержать волненье черни злой.
Законами ни в чем небрежность не терпима;
Их сила грозная должна быть мной хранима.
Тебя ж, кого сей долг ужасный не тягчит,
Что держит здесь, и кто тебе смотреть велит,
Как кровь виновная законами прольется?
Идут – ты удались.
 

Танкред (взяв за руку Аржира)

 
Нет, здесь он остается.
 

Орбассан (осматривая его)

 
Но ты – ты кто такой?
 

Танкред

 
Твой враг и старцев друг,
Отмститель, может быть, и тот, чьих здесь услуг,
Равно как и твоих, отчизна ожидает.
 

Явление шестое

Те же; Аменаида, в цепях, окруженная стражею, рыцари и народ наполняют площадь.

Аржир (Танкреду)

 
Дай руку, рыцарь, мне… мой дух изнемогает;
Сокрой меня отсель… Увы, вот дочь моя!
 

Танкред

 
О, недостойный вид!
 

Аменаида

 
Небесный судия!
Ты всё протекшее и будущее знаешь;
Один ты справедлив, ты в помыслах читаешь.
Но мрачная толпа неправедных людей
И судит и винит во слепоте очей.
Граждане, рыцари, вы все, чьей днесь рукою
Кровавый приговор свершался надо мною,
Не к оправданию предстала я пред вас:
Небесный судия пускай рассудит нас.
Безбожного суда орудий сонм надменный,
Так, мной поруган ты и твой закон презренный;
Закон сей был свиреп, и нестерпим он стал;
Так, оскорблен отец, меня он угнетал;
Поруган Орбассан, и нагло и кичливо
Мечтавший сердцем сим владеть несправедливо.
Народ, когда за то должна я казнью пасть,
Рази, но выслушай, познай мою напасть:
Кто к богу на ответ без трепета стремится,
Тот людям истины сказать не устрашится;
И ты, о мой отец! сей видя мой позор,
 

(Увидя Танкреда)

 
Как мог ты… Боже мой! кого встречает взор?
О боже! – это он?…
 

(Падает без чувств.)

Танкред

 
Ах! взор дерзнув простерти,
Упреком сражена!.. Постойте, слуги смерти,
Постойте, граждане, и отложите месть.
Защиту я беру, я оправдаю честь,
Сей девы рыцарь я: отец ее почтенный,
И сам, равно как дочь, ко смерти осужденный,
В покров невинности мой меч избрать почтил,
Чтоб он в моих руках суд божий совершил.
Вот храбрых рыцарей священнейшие правы.
Раскройте поприще для чести и для славы;
Устройте, судии, обряд нам боевой.
О гордый Орбассан! – тебя зову на бой.
Ты знаменит, ты вождь, ты чтешься первый воин,
Так чести вызова, надеюсь, ты достоин.
Иди предать свой дух или исторгнуть мой.
Смертельной битвы знак бросаю пред тобой.
 

(Бросает перчатку)

 
Осмелишься ль поднять?
 

Орбассан

 
С надменностью твоею
Не стоишь, чтоб тебя почтил я честью сею:
 

(Дает знак щитоносцам, чтобы подняли перчатку)

 
Честь делаю себе; и сердца глас внушив
И старца власть, тебя избравшего, почтив,
В единоборство я хочу вступить с тобою
И наказать тебя за дерзость удостою.
Кто ты? какой твой сан и имя? Сей твой щит
Не много о твоей нам славе говорит.
 

Танкред

 
Его прославить я сегодня уповаю;
Об имени ж моем – молчу, и так желаю;
Познаешь ты его с оружием в руках.
Пойдем.
 

Орбассан

 
Да в сей же миг на боевых местах
Ограду растворят. Аменаида боле
Не остается здесь под стражею дотоле,
Пока ничтожный сей не совершится бой.
 

С Аменаиды снимают оковы.

 
Друзья, мгновенно круг оставив боевой,
Иду, куда нас мавр к победе призывает.
Честь поединщиков с их жизнью погибает.
Одна прямая честь – отечеству служить.
 

Танкред

 
Пойдем! О рыцари, я смею возвестить,
Что принесет не он отечеству спасенье.
 

Аржир (уводя с Фани Аменаиду)

 
О боже, призри ты на старцево моленье^[2]!
 

Конец третьего действия.