Кого не жалко. Потеря

По знаку Тибра Илан метнулся к яркому лотку и вернулся с необхватным розовым облаком. Стерва была хмура, но смотрела вопросительно.

– Попробуй, – мягко предложил Тибр.

– Попробовать что? – озадачилась девчонка.

– Как ты определяешь съедобность? – позволил себе улыбку Тибр.

Стерва ответствовала звонким ученическим голосом:

– Если бросили в миске – значит, еда. Как бы хреново не выглядело.

Трур оглядел розовое облако из-за её плеча:

– Неее, в миску не полезет…

– Попробуй, – ещё ласковей предложил Илан.

Стерва неловко потянула свободную руку и тут же отдёрнула. Глянула на Трура:

– Покажи.

Наблюдающий за ней Тибр подумал, что она становится холодной и жёсткой, когда что-то подозревает. Когда утром выясняла, зачем они понадобились Миру, и сейчас. Похоже, она думала, что они смеются над ней.

Трур не заставил просить себя дважды. Отщипнул клок из пышного розового бока и засунул в рот. Только тогда Стерва решилась повторить, но кусочек взяла куда меньший.

– Ну, – лучезарно улыбнулся Илан, – держи…

Стерва охотно променяла руку Тибра на предложенную палочку. Попятилась, пока ноги не подрубило сиденье скамейки. Тибр мог поклясться, что она в сторону скамейки ни разу не глянула. Ферзь сел к ней без фокусов. Притихли. Она рвала вату на кусочки, один себе, другой ему, по очереди, по-честному, только кусочки для него всегда были больше. Она вкладывала его долю ему в рот, стараясь не испачкать липкими нитями опрятных чёрных усов и бородки.

Илан умилённо улыбался. Тибру тоже стало легче. Если подумать, какие от них проблемы? Они не видели абсолютно ничего хорошего. Абсолютно. Достаточно мелочи, чтобы их удивить и дать кучу впечатлений. А впечатления утомляют. Они будут крепко спать.

Идиллию разрушил Трур. Всего одним словом.

– Эротично, – протянул он.

Илан нервно глянул распахнутыми глазами, призывая к порядку. Тибр, как на грех, заметил, что Ферзь касается пальцев Стервы языком. Тибр впервые к своему стыду вдумался в корни его сильной привязанности к девчонке… что они делали ночью в его ванной?!

– Всё слиплось, – прокомментировала положение вещей Стерва, растопырив блестящие от сахара тонкие пальцы.

– Давай сюда, – не своим голосом велел Тибр. Отнял палочку с остатками сладости и пихнул в утилизатор. – Сполосни руку в фонтане…

Стерва не очень уверенно пошла на журчание. Ферзь за ней. Девчонка вопросительно указала на чашу белого камня с бьющей из центра прямоугольной струёй. Тибр кивнул. Стерва наклонилась, прогнувшись, принялась тщательно мыть руки. Ферзь стоял вплотную за её спиной, наблюдал за ней из-под припущенных век. Зрелище было недвусмысленное. На них удивлённо косились люди.

Трур указал в их сторону рукой:

– Что изменилось, даже если я промолчал?

Случилось то, чего стоило ожидать с самого начала. Родственник девчонки мужского пола укоризненно поднял обвиняющий перст на родственника мальчишки и неодобрительно проговорил:

– Это всё твои гены!

Трур только рассмеялся в лицо Илана. С Тибром он так поступить не посмел, стал оправдываться:

– Он просто здоровый мужчина! Чего вы себе думали? Он уже вполне взрослый и сформированный… она, кстати, тоже вполне сформирована…

– Замолчи сейчас же! – непохоже на себя прошипел Илан.

Трур от удивления повиновался.

Стерва примеривалась непоследовательно попить из фонтана, после того как помыла в нём руки.

– Ст… детка! – нашёлся Тибр, направляясь к ней. – Я куплю тебе напиток, подойди сюда, выберешь…

– Покупай им раздельные! – строго напутствовал Илан.

Осушив полстакана, Стерва определила остатки в руки Ферзю, который к своему напитку так и не притронулся.

– От вашей необычной еды только есть захотелось, – честно сообщила Стерва.

Тибр с пониманием кивнул. При четверном потенциале сладким аппетит не перебьёшь.

– Пойдёмте переоденем вас и найдём какое-нибудь кафе.

– Что, так кормить не будут? – Стерва легко похлопала себя по бёдрам, посмотрев в лицо каждому попеременно.

– В некоторые места в таком виде не пустят, – подтвердил Трур.

– Д…давайте пойдём туда, где людей любят больше одежды? – на удачу предложила похоже не на шутку голодная девчонка.

– Считай, что в нашем Мире все любят одежду, – Трур улыбнулся своей улыбкой, за что незамедлительно получил в бок локтем от не на шутку развоевавщегося Илана. Тибр и не подозревал в нём такого отеческого потенциала, тем более удивительно, что инстинкт оказался направленным именно что на опекание дочки. При том что дочек у истинных не рождалось, а сам Илан, несмотря на равноценную тому же Труру комплекцию, всегда навевал впечатление взросленького подростка, гладкого и ладного.

По дороге через парк Стерва не выдержала. Терпеть движение до приличного места, где подают полноценную пищу, с остановкой на ателье желудок вредно отказавшейся от завтрака хозяйки уже не смог. Требовательный орган заставлял экспроприированные у Иладена глаза цепляться за снедь, выложенную на нарядных, выдержанных в едином стиле лотках.

– Шоколад, – с явным подтекстом произнесла Стерва, догадавшись о содержимом упаковок, которые прежде видеть не могла.

Илан поспешил купиться на её маленький, ненавязчивый шантаж. На его месте Тибр не стал бы предлагать девчонке выбор, но и вмешиваться не стал, оставшись на том же расстоянии, что и Ферзь. Девчонка быстро преодолела растерянность. Ткнула на лотке наугад. В результате в руках её оказалась плитка, на которую Тибр бы вряд ли позарился.

С упаковкой Стерва справилась без трудностей, что делать дальше знала, дегустатор не потребовался. Но напросился.

Трур откусил маленький кусочек вслед за ней, от целой плитки и уже с оттиском зубов по краю. Всё-таки сексуальная раскрепощённость сделала Трура менее брезгливым…

Скривиться его заставило уже другое.

– Плохой шоколад…

Что и требовалось доказать.

Однако надо было видеть Стерву, только что почти с хрустом вгрызавшуюся в плитку. Она замерла, ввинчивая в спину не замечающего того Трура немигающий взгляд. Трур запивал приторное фуфло из стаканчика, который Ферзь равнодушно продолжал тащить с собой, держа у груди. Слава небесам, нашёлся повод отнять его у него наконец-то! Безразлично двигающийся с неудобной поклажей, неговорящий, он производил тягостное ощущение человека, превращённого в мебель.

Стерва смотрела на Трура глазами ребёнка, не видевшего лета. Это уже был не дешёвый шантаж, вынудивший Илана купить ей дешёвую бурду с лотка, и не продуманный шантаж в Совете, заставивший старейшин задуматься, не выполнить ли её требования. Такое не сыграть. Тибра насквозь пробрало, захотелось обнять девочку, а Трура заставить извиняться.

Трур отправил стаканчик с остатками напитка в утилизатор и наткнулся на направленный на него интенсивный взгляд. Последний глоток ещё был у него во рту. Трур через силу сглотнул.

– Извини, – сам догадался он, – я просто люблю другой… с большим содержанием какао… я зря так резко выразился…

И только после этого надсадно закашлялся, согнувшись пополам. Стерва ещё хмуро посмотрела сквозь материальные объекты, будто что-то переосмысливая в картине мира, отвернулась немного в сторону и тихонечко захрумкала маленькими кусочками шоколада, словно распробывала и длила вкус. К ней беззвучно подошёл Ферзь, склонил голову и разделил и сократил трапезу по времени.

Трур украдкой продолжал морщиться, словно оскорбляясь одним фактом, что хоть кому-то может понравиться столь низкокачественный продукт.

Когда Стерва самостоятельно разобралась, куда следует отправлять отходы, Тибр мягко взял её под локоть, с одной стороны ещё испытывая сочувствие, с другой – малодушно радуясь её пришибленности и проистекающему из неё молчанию. Однако Тибр стал замечать, что разглядывать их будто бы стали чаще, бельмом стала и пижамка девочки и варварски голая грудь, как и прочий вид, Ферзя.

На пороге приличного ателье Трур возвестил:

– Я с девочкой!

Илан едва сдержался от того, чтоб не запрыгнуть ему на спину, повалить на пол и, таким образом, нейтрализовать.

– Вы всё равно не смыслите в женской одежде, – Трур развёл руками перед Тибром и сомкнул их на плечах расконцентрированной Стервы. У неизменившегося в лице Ферзя стал неодобрительный вид. Трур будто не заметил.

– Мы разберёмся в женской одежде! – пообещал Илан, оттягивая его за ворот лёгкой куртки и делая особый акцент на втором слове.

Трур ловко вырвался.

– Разберётесь. Когда она уже надета. – Трур поиграл бровями. – Мода – это наука, профаны в ней не задерживаются…

Увлечённый трёпом Трур не заметил, как поёжилась Стерва. Тибр сделал разделяющий шаг и подбадривающе приобнял её.

– Выбери, что тебе нравится, – произнёс он тихо, склоняя лицо к уху с заправленной за него пшеничной прядью. – Что-то, что будет тебя радовать сегодня.

Стерва подняла к его глазам руку в пижаме:

– Куда уж веселей…

Тибр хмыкнул.

– Это – домашняя одежда. А здесь то, в чём выходят на улицу. Выбирай. Мы позаботимся о… Санче…

– Он не разрешает заботиться о себе чужим, – без воодушевления сообщила она, но всё же пошла рассматривать вешалки.

Тибр сделал улыбающейся даме знак, чтобы она не подходила к девчонке. Илан и Трур удерживали Ферзя. Тибр приложил к его груди куртку. Ферзя это не успокоило. Подбор одежды не засчитывался как достойный повод для разлуки с подругой, пусть даже это была разлука на какие-то десять метров. Ферзь пошёл, волоча за собой упирающихся воинов. Тибру пришлось пятиться.

Стерва цыкнула языком, не поворачивая головы распознавая характерный шум. Зло заправила на место вешалку с платьем, которое ей как будто приглянулось, и пошла резким мужским шагом в половину с мужской одеждой. Почти не глядя, стремительной молнией пронеслась по стойкам и втолкнула выбранное вместе с Ферзем за ширму.

Стерва ждала, прислонившись к ширме спиной, сложив руки под грудью и глядя хмуро в пол.

Воины рассматривали её.

Девчонка вдруг нетерпеливо стукнула кулачком по ширме.

– Переодевай штаны!

Стерва немного помолчала, прислушиваясь.

– Переодевай! – сказала она ещё строже. – Я кому сказала!

Ферзь выступил на свет преображённым. Стерва подобрала ему одежду похожую на ту, что была на Труре, не ошибившись с размером точно подогнанных вещей. Ферзь был крупней своего биологического отца. Стерва потянулась, выправляя волосы из-за ворота. Уже взвинченная, стремительно переметнулась на женскую половину, схватила что-то, почти не глядя, вышла через минуту из-за ширмы в ладном брючном костюмчике модного серебристого цвета, всё также босиком.

Трур подхватил тонкие лодочки, подставил ей и подал руку, помогая взобраться. Стало понятно, что каблуков Стерва никогда не носила. Стерву штормило. Трур, необидно для неё, но по-конски на взгляд Илана посмеиваясь, держал её под локотки.

Пока Тибр расплачивался, а Трур под хмурым взглядом Илана учил Стерву ходить по-новому, Ферзь проанализировал проблему. Трур глазом не успел моргнуть – Ферзь отрубил от туфель Стервы каблуки. Тибр опознал в молниеносно мелькнувшем инструменте собственный столовый нож. Ферзь выпрямился, как ни в чём не бывало, руки безоружно висели вдоль тела.

– Вроде получается, – вздохнула Стерва и мягко встала на плоские пятки, ещё не зная в чём дело.

Дамы у кассового считывателя приоткрыли рты. Тибру ещё не приходилось чувствовать себя неловко перед персоналом ателье. Пришлось сделать вид, что так и было задумано, и идиотски уйти без нормальных туфель, под шумок забыв переобуть и Ферзя из высоких кожаных сапог.

При исправленном положении с одеждой проблемой могли оказаться тюремные манеры. Стерва и Ферзь вполне аккуратно вели себя за столом. Пожалуй, основным различием в их поведении и поведении прочих, пришедших в небольшое, милое и не самое дешёвое кафе, было то, что официант уносил их тарелки стерильно чистыми.

Стерва хрустяще дожевала лепесток салата, который скорее появился в блюде ради украшения, и принялась за финишный штрих повара. Ферзь ел быстрее. Его тарелка опустела и была унесена. Он смотрел на Стерву. Или Тибру следовало заменить это слово в своих размышлениях на «любовался»? Вроде не было в его глазах обоготворения, как у молодого влюблённого к красивой девушке… но может тут и не было этой робкой нежной любви, а было сразу – что? По рациональному соглашению реализованное желание, как у Тибра с его женщинами? Может, так бы смотрел на красивую любовницу Трур, будь он постояннее?

Всё бы ничего, если бы не приходилось глядеть с позиции отца девочки…

Трур кашлянул и просигналил Тибру глазами за спину. Тибр обернулся. Пришлось грустно улыбнуться. Улыбка женщины дрогнула, она склонилась, целуя в губы. Тибр заставил поцелуй длиться.

– Не показывайте детям дурной пример, – Илан неузнаваемо переменился за день.

Женщина удивлённо отступила. Тибр постарался не показывать своего сожаления, чтобы не делать им обоим больно. Ни ему, ни ей не надоело быть вместе, когда случилось с Ангалином, и ничего не могло больше продолжаться…

– Какие дети? – обворожительно растерялась она.

– Какая жеманная чика? – не замедлила с реакцией говорящая половина детей.

– Это моя дочь, – твёрдо сказал Тибр, урезонивая Стерву взглядом.

Беллис растерялась сильнее, но грациозно подала руку через стол для знакомства. К счастью, Стерва сделала Тибру одолжение и не вложила в протянутую ладонь грязную вилку. Это было именно одолжение. Стерва адресовала Тибру соответствующий взгляд, после чего милостиво подала Беллис свою ладошку.

– Беллис, – сказала женщина, по которой Тибр не разучился тосковать в одинокой постели.

У Стервы стало такое лицо, будто последнее блюдо неожиданно дало кислое послевкусие.

– Стерва, – с чувством, чрезмерным для самоназвания, выдала она.

– Прости? – склонила аккуратную головку Беллис.

– Нравится? – И спустя томительную паузу: – Меня так папа назвал.

О таком осложнении Тибр как-то не подумал. Не рассказывать же Беллис всё с самого начала? Трур смотрел сочувственно. Лучше бы, гад, сказал что-нибудь… Но заговорил Илан…

– Я был введён в заблуждение! Детка, прошу тебя, не обижайся, а лучше разреши подобрать тебе что-нибудь по-настоящему подходящее твоей индивидуальности…

– Куда уж метче… – пробормотал под нос Трур, с чем Тибр во многом вынужден был согласиться.

– Я, видимо, не так поняла… – Беллис, продолжая стоять у столика, растерянно встряхивая длинными ресницами. – Это твоя дочь, Илан? О, а я почему-то услышала, что Тибра…

По лицу Стервы расплывалась осчастливленная улыбка, казалось, что она уходит за пределы лица. Начали прорываться хрустящие звуки смешков.

– Моя тоже, – мрачно повторился Тибр, решив взять положение в свои руки. – Наша детка создана генетиками. Садись, Беллис, побудь с нами. Как сказал Трур, создавать детей без женщин – неправильно.

– Низко, – воспроизвёл свой с Иланом дословный вариант Трур.

Беллис изящно села вполоборота, лицом к Тибру.

– Как такое получилось? Ты никогда не упоминал…

– Я не знал, – Тибр решил закруглить тему, пока Стерва не стала зевать. – Совет передал нам обоих деток только вчера, но они в таком возрасте, что общение строить не просто. Не можем даже имя подобрать, чтобы не переругаться… да, Стерва? Посоветуй что-нибудь…

– Свою дочь я бы назвала Абсцис…

Стерва заговорила, прежде чем у Беллис был шанс закончить фразу:

– Типа Стерва – неприлично, а это – ниче так? Правильно ты с ней разбежался, папка. У неё вкуса нет. Обидно встречаться с теми, у кого нет вкуса, ведь они выбрали тебя…

Трур, гад, покраснел и с трудом задавил в горле смех.

– Сте… детка, помолчи, когда взрослые разговаривают…

Непривычная к грубости Беллис побледнела, как полотно, неподвижно созерцая самодовольную Стерву.

– Детям не хватает воспитания, – извинился Тибр.

– Зачем генетики создали их? – тихо спросила Беллис.

– Затем, детка, – подхватила словечко Тибра Стерва, – что очень не хотели марать ручек.

Тибр решил, что для одного дня достаточно. За порогом дома испорченные туфли были отправлены в утилизатор, Трур сам вызвался сходить за новыми. Стерва увела Ферзя осваиваться в комнаты. За ними приглядывал настороженный Илан. Дети держались тихо. Тибр позволил себе посидеть с закрытыми глазами, восстанавливая внутреннюю гармонию.

Гармония была бесцеремонно нарушена неурочным звонком дверного колокольчика. Для возвращения Трура было рано. Тибр настороженно приоткрыл дверь.

Ирманьо.

Странно видеть старейшину не в стенах Совета и в обыденной одежде в придачу.

– Стерва! – беспардонно крикнул Ирманьо, разрушая покой безвозвратно.

– Ты чего творишь?! – вознегодовал некогда невозмутимый истинный воин.

Стерва, не таясь, шла на зов.

– Ладно тебе, – по-свойски успокоил Ирманьо. – Она будет рада…

– Чему она будет рада?! – нисколько не поверил Тибр.

Увидев в проёме коридора Стерву с Ферзем, Ирманьо просиял и выставил перед собой карточку, с энтузиазмом новообращённого, отгоняющего кровопийцу освящённым крестом. Стерва вцепилась в карточку загипнотизированным взглядом, за ней на полу оставались мокрые отпечатки ног.

Тибр глянул наконец на фотографию.

– Но… детка… – растерялся воин.

Карточка уже была в руках Стервы, держащей её перед носом. На миг в лице девчонки мелькнуло счастье.

– Детка, – повторился Тибр. – Вот же я, настоящий…

Стерва, не отрываясь, рассматривала старую карточку, которую нельзя было сделать. Только подделать. На ней почти не изменившийся Тибр держал за руку белокурую девочку лет пяти.

– Эта картинка, – пояснил Ирманьо Тибру, – её сокровище.

– То есть?

– То есть, ей её дали, чтобы было что отнять. Если она делала что-то не так, ей говорили, что заберут карточку.

– Порвут… – выдохнула Стерва, не отрываясь.

– Твою личность возвели в её идеал, понимаешь? – продолжал радоваться Ирманьо. – А воспоминания о тебе, материализованные в карточке, возвели в статус святыни. Ей страшнее всего было лишиться карточки. Если надо было бы, она предпочла бы лишиться руки, но не этого кусочка бумаги!..

Тибр сглотнул и снова обратился к Стерве:

– Детка… вот я, настоящий, я здесь… эта карточка – не фотография, подделка… ты же понимаешь, мы не виделись до вчерашнего дня…

– Ей могли сказать, что она забыла, – непрошено влез Ирманьо.

– Плохо себя вела. Меня пришлось бить. Я забыла. Буду продолжать в том же духе – карточку разорвут…

По щекам Стервы полились слёзы. Тибр подхватил девчонку на руки, усаживаясь с ней на диван.

– Девочка, я здесь, с тобой…

– Да при чём тут ты? – упёрто проплакала Стерва. – Это моя единственная фотография…

Тибр не поверил её словам… хотя, конечно, вряд ли у неё были другие фотографии… прижал её к себе и несколько раз поцеловал в лоб и мокрые от слёз щёки. Ферзь не вмешивался.

Стерва выправилась на коленях, утёрлась рукавом и повержено склонилась поцеловать Тибра в успевшую ощетиниться щёку.

– А меня? – подоспел Илан, видимо, не слышав чью личность возвели в идеал.

Стерва покладисто ткнула мягкими губами подставленную щёку и сразу ушла с Ферзем и карточкой.

– А меня? – запоздало воскликнул Трур, появляясь в гостиной с шуршащими пакетами из ателье.

Илан холодно сузил глаза.

– О, – обрадовался Ирманьо, – вот вы все и здесь… я пришёл, потому что рассудил, что не помешает с вами поделиться…

– Что там у тебя? – насторожился Тибр.

– Почти все мои сведения из архивов, – продолжал травить медлительностью Ирманьо, – так что, если Арою постановит всё ей отдать, она обязательно узнает… если не знает уже… Я решил, что вы должны быть в курсе…

– Ирманьо, – вздохнул Трур, – из живых жилы тянешь…

– Я просто хотел без свидетелей, – пролепетал старейшина, – но… да ладно… – он перешёл на шёпот, – растить младенцев в инкубаторе оказалось дорого и сложно, между тем случай со Стервой зарекомендовал себя. Четверной генотип оказался редкостно живучим, изобретательным и многофункциональным, в отличие от того же Ферзя, который годится под одно дело, а в остальном очень тяжело приспосабливается… в общем, исследователи решили заставить матушку-природу поработать на себя и вдобавок подэкономить. Чтобы в дальнейшем получать четверных, за двойными сохранили способность к репродукции естественным путём… но, это было бы не научно, пустить всё на самотёк. Генетики просчитали сочетания пар, разбив их на порядки… ну там, первый порядок – наиболее удачное сочетание для ребёнка, второй – чуть попроще и третий – сочетание есть, но ничего особенного. Ферзь сразу был перспективен, его изучали тщательно, и карту сочетаний на него разработали одну из лучших. Третьего порядка было много. Они просчитали его, но применять на практике не собирались. Второго порядка было поменьше, но в процессе бесчеловечных истязаний весь порядок был изведён до вступления в возраст половой готовности. Первого порядка сочетаний для Ферзя не было, пока какой-то сумасшедший не решил смеха ради проверить Стерву…

– Она подошла, – заключил Тибр.

– Она подошла, – подхватил Ирманьо эхом. – Она его лучшая пара, подходит лучше девяносто девяти и девяти десятых процента населения мыслящей Вселенной… вы же понимаете какие сложные у неё гены… А ребёнок в результате может появиться шестерной… Несколько пугает возможность мутации… Как думаете, они знают?

Тибр вспомнил взгляд Ферзя на Стерве.

– Знают, – уверенно сказал воин.

Это был взгляд того, кто держит при себе будущую мать своего ребёнка, готовый в любой момент поспособствовать его рождению. Очень простая, животная логика на уровне инстинктов, как раз то, что можно ожидать от человека, не умеющего говорить, потому что для выполнения задачи – для убийства – это не нужно.

– Они созданы друг для друга? – перевёл на свой романтичный язык Илан.

– Не совсем специально… но получается, что так. Понимаете, Стерву изначально не думали компоновать…

– Спасибо, Ирманьо, – перебил Тибр. – Если ты посчитаешь нужным сообщить нам что-то ещё, ждём тебя в любое время…

Тибр выпроводил маленького старейшину и закрыл перед его участливым лицом дверь.

Красивое лицо Илана вытянулось. Но что там, обычно циничный Трур стоял с пакетом, приоткрыв рот. Наконец, он осознал, что пакет можно отбросить на диван или на чистый пол, выпустил его из руки и запустил в волосы на затылке.

– Эээ… я отнесу нашей девочке подарок… – он подхватил пакет снова и углубился в квартиру.

Тибр проводил его взглядом.

– Я против того, чтобы сын этого типа прикасался к нашей девочке, – пробурчал Илан.

– Этот тип – истинный воин, – напомнил Тибр, задумавшись.

– То есть, ты за?

– Нет, – уверенно ответил Тибр. – Ирманьо сказал, что Ферзь сразу был перспективен, и для Ферзя осуществляли отбор. Это для Ферзя она лучшая пара.

– Это не значит, что для неё лучшая пара Ферзь! – уловил логику Илан.

Тибр кивнул.

– Она не обязана быть с ним. Тем более, по-моему, эмоционально они как раз не пара…

– Она умная, а он даже не говорит, – Илан посмотрел в затемнённый проём коридора, куда удалились Стерва с Ферзем и Трур.

Не сговариваясь, воины отправились их проведать. Тибр размышлял, что вести такие разговоры так недалеко от импровизированных «детских» не стоило. Против того, что Стерва могла слышать, он ничего не имел, даже лучше, чтобы она узнала обстоятельства и его мнение не от него, а как бы ненароком. Такое для неё было бы более убедительным. Но что насчёт парня? Он не говорит. Она умна. Это больше, чем пропасть. Но ведь он понимает, что говорит ему она и, наверное, остальные. Какой вывод из услышанного может сделать его примитивный разум? Не поймёт ли он только то, что у него хотят отобрать то, что он считает своим? Не придётся ли им с Труром и Иланом бегать по ночному городу, разыскивая обозлённого убийцу, прячущего самку?

Тибр тряхнул головой, прогоняя мысль.

Трур сидел на маленьком диванчике, которых в комнате имелось два. Воины остановились за его спиной. Ферзь стоял у шкафа, за створкой которого, почти внутри, переодевалась во что-то Стерва. Особая улыбочка Трура к ужасу Илана ширилась и переступала приличия в сторону плотоядности.

– Что ты ей принёс?

Интонации Илана не подействовала на Трура, Стерва уже вышла.

– Пижаму по размеру, – не переставая улыбаться всё же ответил Трур.

Неизвестно как Ферзь, а Трур их разговора точно не слышал. Стерва предстала перед восемью заинтересованными глазами в полупрозрачном тёмно-красном шифоне, колышущемся при каждом движении. Одеяние держалось вокруг шеи, откушенным у вершины треугольником уходило на грудь основанием и гофрированными складками ненавязчиво прикрывало стройное тело до ног. Количество слоёв было неодинаковым, на самых интригующих женских прелестях уплотняясь, а на некоторых присутствуя чисто символическим единственным слоем. На животе, например. Живот Стервы выглядел провоцирующе нежно. Ферзь потянулся и подержал шифоновую складку у бедра между пальцами, оценивая реальность видения.

Тибр сделал то, чего себе прежде не позволял. Оскорблённый Трур потёр ударенный затылок. Илан был готов навалять существенней.

– Вот туфельки… – Трур выставил две пары на суд Стервы. Одни возвышались на острых шпильках, другие были на менее поднебесных платформах, часть на пальцах сложена элегантным бантом, носик открыт. – Буду ловить, пока не научишься…

Стерва дёрнула плечиком, всколыхнув складки. Уверенно просунула узкие ступни в лодочки и прошла опытной походкой по комнате взад-вперёд, после чего равнодушно сбрыкнула туфли и босиком направилась к кровати.

– Вот как, – оценил Трур.

Стерва молчала. Всё слышала и ей не понравилось то, о чём они говорили? Ничего обидного для неё сказано не было. Только если она не любит Ферзя…

– Ты устала, детка? – спросил Тибр вслух.

Стерва кивнула. Унаследованные от Иладена глаза казались темнее и почти ничего не выражали. Они хотели сомкнуться. Если Стерва играла усталость, то очень профессионально.

– Я принёс несколько моих любимых книг, – удивил Трур. – Хочешь?

Стерва охотно кивнула. Ферзь сел на диван, не спуская с неё глаз. Воины вышли и прикрыли дверь. Илан остался поблизости. Тибр на сей раз удостоверился, что не будет услышан.

– Ты обалдел, Тибр? – первым делом возмутился Трур, задним числом краснея и потирая затылок.

У Тибра не было на объяснение ни времени, ни желания.

– Узнай у Стервы, любит ли она Ферзя. Обставь всё, как твой обычный трёп. Как ты с женщинами треплешься, а потом они опоминаются слишком поздно…

Трур фыркнул, забывая тем не менее свою обиду. Глянул на Тибра и отправился выполнять задание. В смысле заданий с Труром всегда было легко. Он принимал любое и совершенствовал приказ по мелочи на ходу. В его случае можно было не бояться тупого следования букве, он хорошо подстраивался под обстоятельства. Тибр любил действовать в связке со старым другом, как воин Трур добавлял акциям гладкости и изящества… Только в последнем деле Ангалина ничего было не сгладить. Тибр чувствовал себя обречённым, но не только – обидно было за Трура и Илана, таких же обречённых во цвете силы.

Трур проскользнул мимо Илана, дав ему знак, что берёт контроль на себя. Тут же пришлось подавить смешок, довольно нервный – хорошо же Илан следил за порядком! Когда Трур прошёл в комнату, Ферзь уже не сидел паинькой на диване, карауля сон подруги… то есть, подругу он караулил, но с куда более надёжного расстояния.

Ферзь лежал на девчонке. Трур скованно приблизился, чувствуя себя лишним. Стерва едва снизошла до него, отведя глаза от книжки, которую держала одной рукой на уровне лица. И продолжила гладить лежащую у себя на животе черноволосую голову.

На самом деле, Трур, хотя и должен был представлять интересы мальчишки, тоже не хотел, чтобы они были вместе. С этой мыслью он сел на кровать, а сжившись с идеей, что вообще-то выполняет задание, и прилёг, оставив обутые ноги висеть с краю. Стерва не придала значения.

Трур раздумывал, как завести нужный ненавязчивый разговор, в котором незаметно можно будет спросить то, что интересовало Тибра.

– Детка…

Трур убедился, что привлёк внимание.

– …ты любишь Ферзя?

– Вам стало известно, что нас готовили для дальнейшего скрещивания генотипа, – заключила Стерва, откладывая книгу, заложив пальцем страницу. – К чему этот пафос? Когда это генетики вместо плюсов ставили «любит» в своих уравнениях? Нас назначили, как назначили бы породистой корове породистого быка, чтобы получить породистого телёнка…

– И всё же, – сщурился Трур, – ты любишь его?

Стерва улыбнулась той самой улыбкой, которую Тибр за прошедший день научился распознавать и не ожидать потом ничего хорошего.

Девчонка заговорила:

– Тебе не кажется, что к не умеющему говорить человеку можно относиться только как к животному? Ласково, беззлобно, но не более того…

– Фееерзь, – побледнел Трур, – пойдём со мной, сынок… Пойдём, Ферзь!

Стерва погладила парня по шелковистым волосам.

– Не уйдёт он с тобой, – хмыкнула она, показывая ровные верхние зубы, – он у меня прикормленный…

Тибр проснулся рано. Выполнил комплекс упражнений, не требующих снарядов. Заглянул к Илану. Воин с готовностью подкинулся. Трур ещё тревожно метался во сне. После разговора со Стервой он был не в своей тарелке, но уверенно сообщил, что о любви речи нет. Тибр спрашивал, нет ли речи о физической любви. Трур только нетерпеливо мотнул головой и буркнул, что тут ни у кого о ней речи нет.

Тибр думал, старый друг сорвётся и побежит искать утешения в мягких женских руках, но колокольчик на двери ни разу не тренькал. Ну не побежал бы же Трур из дома, как сопливый мальчишка от родителей, через окно?

Воин мягкими шагами двинулся коридорами к детским. Заглянул в первую. Подошёл к постели, провёл рукой, убеждаясь, что в ней не спали. Только цыкнул и направился во вторую. Тут уже цыкать не стал. Провёл по покрывалу рукой, потом снова, потом содрал с постели всё бельё и дико заозирался в рассветном зашторенном сумраке. Илан врубил свет. Положение не улучшилось. Стерва не пряталась в шкафу, а Ферзь не таился под подушкой на диване. Больше приткнуться было некуда, хотя Илан всё-таки проверил и за шторой и под низкой кроватью.

Тибр вылетел из комнаты, прокручивая в голове привидевшийся вчера вариант с похищением его девочки…

– Парни! – кликнул Трур.

Воины поспешили на кухню.

Стерва сидела за столом, время от времени подкидывая что-то в миску с высокими бортиками. Ферзь выполнял работу кухонного комбайна, перемешивая содержимое миски венчиком.

– Доброе утро! – лицо Трура говорило прямо противоположное. – Какие имена на сегодня?

Девчонка сделала вид, что размышляет.

– Его сегодня будем звать Мальчик.

Тибр подумал, что выбор не самый ужасный. Ровно до тех пор, пока не наткнулся взглядом на скривившегося Трура.

– А меня… слышала как вчера кое-кто клял меня ведьмой…

Трур умело делал вид, что ни при чём.

Тибр вздохнул, зная, что спорить бесполезно.