Общее учение о векселе

Глава II. Общая характеристика договорной теории векселя и вексельного договора

Теория (греч. theöria – рассмотрение, исследование) – система основных идей в той или иной отрасли знания; форма научного знания, дающая целостное представление о закономерностях и существенных связях действительности^[99]. Как указывает член-корреспондент АН РФ С. С. Алексеев, «наряду с философией права в мире научных дисциплин, сложившихся с общенаучной разработкой правовых проблем, самостоятельное и исключительное важное место занимает общая теория права»^[100].

Условно общую теорию можно представить как целостное правовое явление, остоящее из совокупности правовых теорий и учений, в том числе теорий и учений о векселе. На современном этапе наука о вексельном праве поднялась на такой уровень познания, когда новые теоретические знания получают не путем обобщения новых эмпирических материалов, а за счет изменения оснований познания, использования новых общенаучных концепций, методов и подходов как в собственно в цивилистических, так и в других правовых науках. С одной стороны, это ведет к дифференциации науки вексельного права. С другой – способствует росту тенденции к исследованию векселя в неузкой научной направленности. Исследование этих тенденций выходит за рамки непосредственного предметного поля не только вексельной, но и гражданско-правовой науки, поэтому решение этой задачи могут взять на себя общеправовые науки и методология этих наук, имеющих все необходимые средства.

Договорная теория векселя возвратилась в лоно науки российского гражданского права относительно недавно, когда наука вексельного права перестала удовлетворять требованиям практики вексельного оборота и возникла потребность в качественном изменении вексельной науки. Предпринимались попытки доказать теоретичность договорного происхождения векселя, наметить пути его теоретизации. В связи с этим особо актуальна проблема формирования основ построения договорной теории векселя. Малочисленные публикации по этой тематике порождают дискуссии по различным вопросам. В этой ситуации возрастает потребность в исследовании и разработке методологических проблем договорной теории векселя и природы вексельного договора. Договорная теория векселя исходит из положения о том, что договор выступает, во-первых, как связующая сила отношений между вексельными участниками и, во-вторых, как основание возникновения вексельного обязательства. Эмпирической базой договорной теории является повседневная вексельная практика. Договорная теория векселя не приемлет постулаты, выдвигаемые в последнее время отдельными российскими учеными, утверждающими, что науке унизительно и недостойно служить практическим целям.

В современной науке гражданского права растет понимание необходимости преемственности учений о гражданском праве, которые по существу, восходят к Римскому праву. Профессор В. А. Рыбаков верно отмечает, что одной из актуальных проблем науки гражданского права является исследование особенностей, содержания и характера функций гражданско-правового регулирования, позволяющих наиболее полно раскрыть социальную ценность гражданского права как системного правового, а также механизм обеспечения надлежащего исполнения прав и обязанностей субъектами гражданского правообразования. Мы будем нередко ссылаться на работы дореволюционных классиков, а также на труды советских цивилистов С. Н. Братуся, А. В. Венекдитова, О. С. Иоффе, А. В. Красса и других»^[101].

§ 1. Договорная теория в системе дуалистической концепции векселя

По договорной теории векселя право, выраженное в бумаге, возникает на основании договора между составителем бумаги и ее приобретателем^[102], а не на основании факта составления бумаги (односторонней сделки векселедателя). По М. М. Агаркову, составление ценной бумаги само себе не может порождать правоотношение до тех пор, пока не попадет в обращение^[103]. Действительно, вексель остается всего-навсего бумагой и не представляет какую-либо ценность, пока не будет передан векселеприобретателю. Только с момента передачи векселя возникают определенные субъективные гражданские права и обязанности у участников вексельных отношений. Несерьезными представляются аргументы сторонников теории волеизъявления о возникновении вексельного обязательства с момента составления векселя или на основании односторонней сделки. (Разве, если я составил бумагу под названием «вексель» со всеми реквизитами, и эта бумага находится у меня на руках, могут возникнуть какие-либо права или обязанности? Конечно же нет! Очевидно, до тех пор, пока акт передачи не состоится, бумага под названием «вексель» остается простой бумагой. Акт передачи векселя состоится только в случае согласия его принять векселеприобретателем). Для возникновения обязательства между составителем векселя (векселедателем) и принимающей стороны необходимо согласие последней о принятии векселя, т. е. первопричиной возникновения обязательства по векселю является договор. Автор исследования счел целесообразным при характеристике договора и вексельного обязательства использовать проверенные тысячелетиями правовые понятия, раскрывающие сущность и природу гражданско-правовых обязательств и договоров. «…Воля человека, – как замечает профессор Рене Саватье, – вносит жизнь в право. Она выражается главным образом в договорах, которые представляют собой согласие воль двух или нескольких лиц, создающее правовые последствия^[104]. (Выделено авт.)

1.1. Дуалистическое понимание векселя

Основой исторической науки является хронология. Без нее невозможно представить существование ни эмпирического, ни теоретического знания в цивилистике. Она включает в себя последовательность, порядок исторических событий. Следовательно, вексель, учения о векселях необходимо исследовать хронологически с момента их возникновения. Возникновение, изучение и последовательное развитие учения о векселе составляет важное звено в познании современного векселя. По мнению специалистов вексельного права, вексель возник в XII–XIII вв. в Италии как результат торгового оборота между различными городами-государствами^[105] и как следствие острой необходимости в размене и переводе денег. Активное использование векселя в Италии в торговом обороте, по словам профессора Г. Ф. Шершеневича^[106], относится к XII в. Чтобы избежать перевозки денег, прибегали к оборотным письменным документам. Обменная контора на переданную монету обещала вернуть ее в установленное время и в установленном месте. В удостоверение права на получение эквивалентных денег выдавалась расписка. Лицо, получившее наличные деньги и выдавшее расписку, не являлось плательщиком, а действовало как гарант исполнения обязательства по расписке. Такой документ имел многие признаки современного переводного векселя. Это мнение правоведов ни в дореволюционное время, так и современную эпоху не оспаривал и не оспаривает. В настоящее время оно является чуть ли не аксиомой. Правда, в отличие от многих авторов, В. А. Белов полагает, что следы документов, служащих прототипом векселя, обнаружены в Древнем Вавилоне (правда, проф. В. А. Белов, не указывает источники заимстования этой информации – Примеч. авт.),^[107] Он также утверждает, что временем рождения векселя следует считать рубеж XI–XII вв. Как доказывал автор в предыдущем разделе работы, векселеподобные обязательства существовали и в римском частном праве. Как считает профессор В. М. Гордон, «в начальный период развития векселя (XI и XII в.) юристы того времени, воспитанные на принципах римского права, понимали вексельное обязательство, прежде всего, как договорное и старались отнести его к одному из типичных договоров»^[108].

Некоторые примеры устойчивого гражданско-правового знания нередко рассматриваются как «вечное», «абсолютно истинное» или просто «истинное» знание, что характерно для работ профессора В. А. Белова, который признает истинной только теорию одностороннего волеизъявления. Однако, на наш взгляд, такая оценка знания не является обоснованной. Ошибочно отождествлять устойчивое знание с вечным, неизменным знанием. Даже если некоторое знание не изменилось за два тысячелетия, нет основания считать, что оно останется таким же и в будущем. Поэтому договорную или другую теорию векселя (в том числе теорию векселя об одностороннем волеизъявлении, возникшую однажды после появления работы профессора К. Эйнерта в 1839 году в восточной Германии) нельзя признать истиной, установленной раз и навсегда. Следует отметить, что ученым, как и вообще человеку свойственен субъективизм, отсутствие объективности, приписывание событиям и личностям прошлого несуществующих, надуманных качеств.

В процессе эволюции человеческого общества и усложнения экономического оборота совершенствовалась форма векселя. В дальнейшем он становится орудием кредита и надежным средством платежа и получения долга. К концу XVI в. вексель приобретает основные современные черты и распространяется по всей Европе.

Хотя вексельное право, как указывалось выше, зародилось в Италии, однако, впоследствии, с принятием Французского Торгового Ордананса 1673 г. французское вексельное законодательство получило признание во всех Европейских государствах. Во французском векселе определяющее значение имеет договор как основание выдачи векселя. Так, в ст. 16 Титула V Торгового Ордананса 1673 г. записано: «…на векселедателей и индоссантов переводных векселей возлагается обязанность доказать, что лица, на которых векселя были выписаны, имели перед ним задолженность…»^[109].

Первым и основным типом векселя, по мнению профессора Г. Ф. Шершеневича (данный факт общепризнан), является французский: «Французское вексельное законодательство характеризовалось тем, что вексель стал оборотным документом. До этого вексель хотя и обладал передаваемостью, но его оборотоспособность была ограничена. Оборотоспособность векселя достигалась путем совершения надписи на обороте документа (in dasso), называемой индоссаментом. Индоссаментом передавались все права по векселю. Индоссамент признан во Франции сначала законом 1654 г., а впоследствии – торговым уставом 1673 г., окончательное и всеобщее распространение приобрел по французскому торговому кодексу 1807 г. При этом по французскому вексельному законодательству передача векселя по надписи допускалась только с согласия векселедателя, выраженного в самом векселе. Каждый надписатель отвечал только перед тем, кому он сам передал вексель. В дальнейшем допущен регрессный иск к любому из надписателей, минуя предшественника, однако при этом истец терял право регресса к надписателям, которых он пропустил»^[110]. После появления нового типа векселя – германского^[111], начинается отсчет германского периода развития векселя. Профессор Г. Ф. Шершеневич выделяет следующие особенности германского типа векселя:

1. Главная – он признается абстрактным обязательством, совершенно оторванным от своего основания (французский вексель требовал указания, по какому основанию он выдан).

2. Германский вексель обладает свойством передаваемости, пока иное не установлено волей векселедателя (во французском векселе передаваемость устанавливалась только волей векселедателя). Кроме того, формальная вексельная строгость, характерная для французского векселя, была заменена материальной вексельной строгостью, по которой все условия, указанные в векселе, имеют силу достоверности, а те, которые не нашли отражение в документе, не имеют значения для вексельного обязательства, т. е. действует принцип: «чего нет в векселе, того не существует в мире».

Вторая половина XIX в. характеризуется тем, что в юридической литературе европейских государств, в том числе России, как правило, под влиянием трудов германских правоведов русскими учеными активно исследуется вопрос о юридической сущности ценных бумаг и векселя в частности.

Вопрос о правовой природе ценных бумаг всегда считался одним из сложных как в цивилистической науке, так и в литературе. Как указывает профессор Н. О. Нерсесов^[112], в XIX в. под влиянием в основном немецких юристов вырабатываются две теории возникновения ценных бумаг: договорная теория и теория одностороннего обещания. Основателем договорной теории ценной бумаги является Ф. К. Савиньи (Savigny F. C.), который в своем труде «Обязательственное право»^[113], подчеркивает, что «договор, как известно, есть совместное соглашение двух договаривающихся воль. До этого момента нет договора; воля каждой стороны, в отдельности взятая, не составляет еще договора: необходимо их единение». Согласно Савиньи, для действительности ценных бумаг как юридического акта кроме договорного соглашения как первоначального основания их возникновения, требуется, еще передача документа в руки другого лица – приобретателя. Следовательно, простая подпись должника под документом не придает последнему юридической силы, необходимо принятие его противной стороной, другими словами, требуется tradito документа. Но и эта теория, будучи в своем основании договорной, не дает удовлетворительного ответа в некоторых случаях. Например, если бумага на предъявителя перешла помимо воли должника (выдавателя документа) в чужие руки и стала циркулировать, то, каково должно быть положение последующих добросовестных приобретателей?^[114]. Договорная теория Савиньи (Savigny F. C) была развита в работах Бруннера, Унгера, Гольдшмидта и других. Так, по мнению Бруннера (Brunner H.)^[115], юридическая сделка возникает не с момента изготовления документа, а с момента традиции: «Traditio facit logui chartam», т. е. вексель, хотя и подписывается векселедателем, не устанавливает обязательства. Таким образом, чтобы вексель порождал какое-либо обязательство, необходимо принять его противной стороной. Юридическое действие векселя начинается только с переходом в чужие руки. Как полагает Унгер (Unger F)^[116], бумаги на предъявителя – суть литеральных контрактов современного права, дальнейшая передача которых совершается на основании новации с переменой личности кредитора.

Как было отмечано, с момента появления труда «Das Wechselrecht nach dem Bedürfniss des XIX Jahrhunderts» (1839) немецкого ученого К. Эйнерта, рассматривающего вексель как купеческие деньги, и принятия Общегерманского вексельного Устава (1848) представление о векселе коренным образом меняется. Вексель приобретает абстрактную основу, оторванную от обязательства между лицами вексельных отношений. Это в определенной степени способствовует возникновению теории одностороннего (внедоговорного) обещания, родоначальником которого является немецкий цивилист Johann Emil Kuntze^[117], который в своих работах обосновывает эту теорию и доказывает, что вексель обязан своим созданием одностороннему акту воли лишь одного лица, изготовляющего и подписывающего вексельный документ. Разновидности данной теории – теория добросовестного приобретения, в России и в отдельных государствах, входящих в Женевскую систему вексельного права, играют доминирующую роль в различных исследованиях векселей. Профессор Б. Б. Черапахин так характеризует основные вексельные теории: «теория добросовестного приобретения, оставаясь на почве теории креации, отмечает необходимость еще некоторых дополнительных моментов в фактическом составе, именно добросовестности приобретения, причем под последней разумеется не какой-либо волевой акт, а лишь определенное состояние сознания, т. е. не юридическое действие, а юридическое событие. Эта теория есть исправленная и дополненная односторонне-сделочная теория креации; она отмечает, что для возникновения права векселедержателя недостаточно одностороннего обоснования векселя векселедателем. Последним вексель изготовляется и выпускается в обращение, и для этого его волеизъявления вполне достаточно; но для того, чтобы возникло право векселедержателя и, следовательно, произошла перфекция вексельного отношения, необходимо, чтобы было налицо известное состояние сознания векселедержателя. В каких случаях и поскольку это требуется: от первого приобретателя или же от всякого держателя векселя; нарушается ли это требование наличностью знания о неправомерности выбытия векселя из рук векселедателя, или же достаточно того, чтобы при наличности определенных условий – обстоятельств векселедержатель должен был бы знать об этом, – все эти детали могут быть определены лишь в результате исследования конкретного содержания относящихся сюда норм положительного права. Таковы четыре главнейшие односторонне-сделочные теории. В сущности говоря, все рассуждения представителей теории одностороннего волеизъявления и их споры между собою, так же, как и со сторонниками договорной теории, вращаются вокруг одного основного вопроса: с какого момента следует считать обоснованным вексельное отношение. Сторонники договорной теории говорят: со времени принятия векселя первым приобретателем. Для представителей односторонне-сделочной теории вопрос о моменте перфекции вексельного отношения означает:

1) с какого момента следует считать изъявленной (erklärt) или обнаруженной (geäussert) одностороннюю волю векселедателя или всякого другого обязанного по векселю лица – принять на себя вексельное обязательство, и

2) какие дополнительные обстоятельства, не нарушающие односторонне-сделочного характера отношения, являются необходимыми элементами фактического состава».^[118]

Сторонники одностороннего обещания склоняются к мнению, что ценные бумаги возникают благодаря односторонней воле должника. Этот последний изготавливает бумагу, подписывает ее и таким образом создает новую ценность, которая наступает лишь с переходом документа в руки другого. Один из основоположников этого учения, Кунце, обосновывает тезис о том, что документ, ценная бумага получают юридическую жизнеспособность благодаря односторонней воле должника. Таким образом, документ как таковой считается действительным благодаря воле должника, односторонне в нем выраженной, но практическое действие его парализовано до тех пор, пока он не перейдет в руки приобретателя. Обобщая теорию одностороннего обещания, Н. О. Нерсесов^[119] обращает внимание на следующее: все существующие в германской юридической литературе мнения по данному вопросу подходят под одну из двух приведенных теорий (договорная теория, теория одностороннего обещания. – Примеч. авт.) и различаются между собой лишь в частностях. По мнению Н. О. Нерсесова, указанные теории и взгляды авторов на юридическую природу ценных бумаг, в том числе на вексель, имеют существенные недостатки, которые уменьшают ценность этих теорий и взглядов. Так, Бруннер^[120] («договорная теория», см. выше. – Примеч. авт.) не различает два момента в ценных бумагах^[121]: возникновение и приобретение прав по ним. Традиция необходима для второго, а не для первого. В это время появляются работы, объясняющие различные стороны теории договорного происхождения векселя. Одним из основоположников договорной теории является немецкий цивилист Н. Толь (Thöl Н.)^[122], который докаывает возникновение вексельного обязательства фактом заключения договора вне векселя.

Как показывают источники, в XIX в. в объяснении происхождения векселя признавалось определенное практическое значение и договорная теория векселя. Следует акцентировать внимание на том, что среди цивилистов дореволюционной России не было однозначного подхода к теории возникновения векселя как ценной бумаги. Одни авторы твердо стоят на позиции договорного характера векселя, другие считали его обязательством, вытекающим из одностороннего обещания. Среди русских ученых, чьи труды о договорном характере вексельного обязательства не утратили своего значения в наше время, можно назвать профессора Г. Ф. Шершеневича^[123], В. Д. Каткова^[124] и других, которые рассматривают вексель как договорное обязательство, при этом отмечают, что имеют в виду не то договорное отношение, которое приводит к векселю (например, куплю-продажу или заем), а то отношение, которое создается векселем. Договорный момент обнаруживается в том, что векселедатель становится ответственным перед векселедержателем в силу передачи ему векселя – документа с намерением обязаться перед ним. Профессор Г. Ф. Шершеневич определяет вексель как одностороннее обязательство, основанное на договоре и выраженное в письменной, строго определенной форме – заплатить денежную сумму^[125]. Данное определение векселя профессора Г. Ф. Шершеневича является одним из исходных положений договорной теории векселя. Источники по вексельному праву в русской цивилистике (конец XIX – начало XX в.) позволяют утверждать автору настоящей работы, что сторонники договорного происхождения векселя договорным признают только основное вексельное обязательство, а воторостепенные вексельные обязательства ими рассматериваются как внедоговорные. При этом особо следует подчеркнукть, что дореволюционные авторы фактичеки не исследовали вопрос о договорах как основание возникновения отдельных второстепенных (подчиненных) вексельных обязательст (Курсив авт.).

К началу XX в. договорная теория векселя выделяется как самостоятельная теория о векселях. Профессор Б. Б. Черепахин, обобщая взгляды сторонников договорной теории, отмечает следующее: «… С точки зрения договорной теории, вексельное обязательство возникает только после того, как документ передан первому приобретателю на основании соглашения, последовавшего между векселедателем и первым приобретателем. При последовательном применении этой теории, несмотря на всю самостоятельность позиции векселедержателя, могут возникать разные споры по поводу этого первого момента возникновения вексельного обязательства.

Векселеобязанное лицо может защищаться против предъявленного к нему требования указанием на то, что оно никогда не вступало ни с кем в договорные отношения об установлении вексельного обязательства, что хотя вексель, действительно, написан и подписан им, но действия эти сами по себе не имеют юридического значения, и что затем документ был передан им третьему лицу не с целью принять на себя вексельное обязательство, а чтобы передать документ, например, на хранение, для просмотра, как образчик, для того, чтобы объяснить этому третьему лицу, как надо писать векселя и т. п. Такие соображения являются совершенно правильным и последовательным выводом из договорной теории…»^[126].

Следовательно, в дореволюционной России договорной теории векселя появляются отдельные зачатки. Однако, сторонники договорной теории векселя не дают каких-либо объяснений природы данного договора, существенных элементов этого договора, особенно воли и волеизъявления, момента заключения данного договора. Следует также подчеркнуть, что договорным русскими учеными признавается только основное вексельное обязательство, а второстепенные вексельные обязательства, они фактически разделяли позиции теории одностороннего волеизъявления, не рассматривают как договорные (Курсив авт.).

Как указывалось в литературе того периода, из всех теорий природы ценной бумаги доминирует теория одностороннего обещания или односторонней воли, согласно которой выдавший обязан, потому что он создал бумагу^[127]. Один из основных сторонников этой теории профессор Н. О. Нерсесов формулирует вывод о том, что бумаги на предъявителя (а выдача бланкового векселя равносильна выдаче ценной бумаги на предъявителя. – Примеч. авт.) суть одностороннего формального обязательства, циркулирующего в обороте, подобие реальных вещей^[128]. Как справедливо указывает профессор Б. Б. Черепахин, все многообразие теорий, предложенных для разрешения этого вопроса, при всем их расхождении может быть сведено к двум основным направлениям с большими или меньшими модификациями в пределах каждого из них: теории договорной и теории одностороннего волеизъявления. Представители последней расходятся в деталях, сходятся в признании односторонне-сделочного характера векселя: это теория креации, теория эмиссии (выпуска), передачи и уступки (Begebungs – oder Aushandigungstheorie), теория добросовестного приобретения (Redlich – reitstheorie) и другие^[129].

Дореволюционные ученые, как и послереволюционные, под юридической природой векселя понимают характер основания вексельного обязательства. Как нам представляется, это верный вывод.

К сожалению, после революции происхождение векселя, юридическая природа векселя и вексельного обязательства, особенно природа отдельных подчиненных (второстепенных) вексельных обязательств как договорных, не являются предметом самостоятельного исследования советских, постсоветских ученых-правоведов, вследствие чего указанная проблема не находит полного отражения в науке вексельного права и в специальной литературе.

Абсолютное большинство специалистов вексельного права XIX в., как правило, рассматривают (произведения Н. О. Нерсесова, Кунце и др.) вексельное обязательство как обязательство, основанное на односторонней сделке или одностороннем обещании. Такое положение характерно и для науки вексельного права Новейшего времени. В изданных в последние годы в России научных работах по векселистике авторы в редких случаях понимают под векселем и основным вексельным обязательством договорное обязательство. В современную эпоху, в один из переломных этапов в истории развития науки о векселях, остро встает вопрос о его будущей правовой конструкции. В современной цивилистической науке на фоне потока научных трудов по вексельному праву работ, затрагивающих вопросы договорной теории векселя, крайне незначительно.

В начале советского периода появляется труд известного ученого-цивилиста Н. Г. Вавина, который на основании ст. 1 и 10 Положения о векселях 1922 г.^[130] делает вывод о договорном характере юридической природы векселя^[131]. Однако, вследствие реформ 1930–1931 гг. в СССР вексель перестал употребляться и фактически перестает быть предметом отдельных научных исследований в России до начала 90-х гг. XX в.

В постсоветское время исследовательский интерес к вексельному праву постоянно растет, одним из побудительных моментов этого являются противоречивость, нестабильность и отсутствие единообразного применения отдельных норм вексельного законодательства в судебной и судебно-арбитражной практике по разрешению вексельных споров. На сегодняшний день очевидным является и то, что объем выпущенных векселей растет быстрыми темпами с каждым годом (См. введение: Так, по данным Центрального Банка России, сумма учтенных кредитными организациями векселей на 1 декабря 2008 г. составила 232,3 млрд руб., рост по сравнению с аналогичным периодом 2007 г. почти на 18 %.^[132] ,а вложения только банков России в векселя в 2010 г. выросли на 41 %.^[133], и имеется устойчивая теденция к их росту (Так, на 1.10.12 года портфель только учтенных банками векселей составил 311 млрд руб., увеличившись с начала 2012 г.^[134]). По данным авторитетных источников, общий объем векселей в 2010 г. в России составил более 2,5 трлн рублей, а в 2013 г. только за первый квартал составил 1064 млрд руб.^[135] Это обстоятельство также предопределило дальнейшие исследования векселя и вексельного обязательства, поскольку право не могло быть впереди естественных процессов, наоборот, право всегда отставало от этих процессов. Кстати, тенденция роста оборота векселей в экономике характерна не только для России, но для и ведущих развитых государств (к примеру, в Германии только за один день, 28 октября 2011 г., в ходе тендеров были размещены векселя почти на 3 млрд евро^[136], 24 сентября 2012 г. а правительство Германии разместило векселя со сроком погашения один год на сумму 1,173 млрд евро^[137], а всего в 2012 г. было размещено векселей на 270,1 млрд евро^[138]. В США на аукционе 4 недельных векселей, прошедшем 18 октября 2011 г., было реализовано векселей на 30 миллиардов долларов^[139], а на аукционе 4-недельных векселей, прошедшем 23 января 2013 г., было реализовано $ 30 001 217 500 в казначейских векселях^[140]).

Появляется огромный массив монографий и учебных пособий, посвященных рассмотрению вопросов отечественной науки вексельного права и вексельному обращению, в которых вексель, как правило, анализируется с точки зрения положений только одной теории – теории одностореннего волеизъявления. Исследование векселя и вексельного обязательства в данных работах строится на теории односторонней сделки или одностороннего обещания либо ее разновидностей – эмиссионной, креационной теорий, теории добросовестной приобретения и т. п., что связано, по мнению автора, с доминированием в российском вексельном праве взглядов, точек зрения, суждений и выводов сторонников данной теории. Так, профессор В. А. Белов в докторской диссертации «Проблемы цивилистической теории российского вексельного права» в категорической форме утверждает о том, что он не приемлет договорного происхождения векселя, поскольку «договор как юридический факт принципиально несовместим с теми юридическими свойствами, которыми обладает вексель как ценная бумага, а именно – свойствами публичной достоверности и абстрактности»^[141]. Как нам предствляется, договор как юридический факт присутствует во многих вексельных отношениях. Основные постулаты теории добросовестного приобретения, которые легли в основу диссертационного исследования профессора В. А. Белова, не могут дать объяснения многим вопросам вексельного права и тенденциям практики. Представляется, это не совсем верно для поступательного движения учения о векселях. Обилие работ по вексельной тематике само по себе еще не свидетельствует о достаточном уровне доктрины вексельного права. В этих работах исследовательская мысль, за редким исключением, не простирается дальше констатаций факта наличия в вексельном праве точек зрения, рассматривающих договорные начала в векселе^[142].

Требуются фундаментальные исследования в области вексельного права, в частности исследования договорной теории о векселе, поскольку в этом разделе науки гражданского права имеются явные пробелы. Договорная теория не является предметом отдельного монографического исследования у русских авторов в разное время.

Проблемы юридической природы векселя в трудах ученых рассматриваются на протяжении последних лет, но с позиции теории договорного происхождения векселя они малоисследованы.

Не признавая аргументы сторонников теории одностороннего волеизъявления, профессор Г. Ф. Шершеневич справедливо указывает на следующее: «… рассматриваемая теория оставляет открытым вопрос, кто же является кредитором по векселю в момент его создания, пока еще никто не выразил своей воли приобрести его? Возможно ли допустить существование обязательства с одною обязанностью без права требования? Можно ли говорить о возникновении вексельного обязательства в силу одного создания векселя, когда тою же одностороннею волей должника вексель может быть уничтожен без всяких юридических последствий?»^[143]. На эти вопросы в диссертационных исследованиях, ни в научных работах по вексельному праву сторонниками теории одностороннего волеизъявления (в том числе профессора В. А. Белова) не даются ответы до настоящего времени.