Я выслушал вердикт комбрига с напускным равнодушием. Цвет его лица принял свекольный оттенок, и я, опасаясь за его здоровье, решил не высказывать всех моих размышлений по поводу его Приказа и его самого. Я побрёл в ротную каптёрку. Из шинелей и бушлатов я соорудил себе ложе. Я обдумывал сложившуюся ситуацию. По замыслу комбрига, я должен был выйти с гауптвахты под Новогодний бой Кремлёвских курантов. Мне нужно было сообщить друзьям и родным о своём нескором прибытии. В предыдущем письме я выслал друзьям перечень горячих блюд, закусок и спиртного, какое бы я хотел видеть на Новогоднем столе. И я знал, что они ждут, готовятся. Размышляя о природе человеческой подлости и её ярком представителе, в лице комбрига, я уснул. Мне снится странный сон: находясь в полной темноте, я зажигаю спичку, чтобы прикурить. Свет от спички высвечивает улыбающиеся лица друзей. На короткое мгновение между ними появляется ещё одно лицо. Это лицо девушки. Она смеётся и говорит: «Придётся поверить». Спичка догорает, лица пропадают, и кто-то начинает меня трясти за плечо. Я просыпаюсь оттого, что меня действительно трясут за плечо. Я продираю глаза и узнаю моего товарища по несчастью – штабного писаря. Он садится на табурет и загадочно, словно Джоконда, улыбается. Даже руки, как на Леонардовой картине сложил.
– Хватит спать, – говорит он, – бери шинель, иди домой.
Он протягивает мне все мои документы на увольнение в запас и Приказ комбрига о моём завтрашнем аресте на семь суток, на память. Я настолько ошалел от такой новости, что даже не выяснил у писаря, как такое случилось. Что это было: позднее раскаяние комбрига, хитрый фокус писаря или какие другие обстоятельства, я так и не узнал.
Ритуал прощания с родной частью, я максимально сократил. Я созвал моих однополчан, с кем хотел проститься. Из нычки я достал заранее приготовленный вещмешок со спиртным и закуской. После трёх обязательных тостов, я сорвался на автовокзал. Моя гражданская жизнь началась с того, что на входе в метро ко мне подошла девушка с отсутствующим взглядом. Она говорила с заметным акцентом. Она сообщила мне, что у неё на родине, в Румынии, расстреляли Чаушеску и его жену. Выглядела девушка потерянной. Но я не проявил никакого участия. Для меня было важнее то, что я скоро буду дома. Ещё я подумал, что стоило мне только покинуть армию, как чёрт-те что начинает твориться в мире.
Ранним утром следующего дня я прибыл во Владимир. Весь день, за столом с нескончаемыми угощениями, я рассказывал родителям о своей замечательной службе. Примеры я старался подбирать самые позитивные. Своё позднее прибытие я объяснил тем, что пришлось пойти навстречу настойчивым просьбам комбрига оставаться образцом и наглядным примером для молодых бойцов, пока мне не будет найдена достойная замена. В принципе, если не вдаваться в подробности, это была почти правда.
Вечером я отправился к друзьям. Сюрприза не получилось. Ни того, ни другого не было дома. Я решил помотаться по центру города, поглазеть насколько наш Владимир смог измениться за два года, что я отсутствовал. Честно говоря, не помню, чтобы увидел какие-нибудь радикальные изменения или что-то новое. У меня сложилось впечатление, что я отсутствовал не два года, а максимум две недели. Что я узнал сразу, как приехал, так это воздух и шум города. У меня в воспоминаниях о городах всегда присутствуют эти два пункта. Для меня, у каждого города они особые. Я всегда старался избегать пафосных мыслей, но в этот раз меня что-то проняло. Я признался себе, наконец, что люблю свой город, что я скучал по нему, как скучал по дому и друзьям. Только моя любовь к нему никогда не была восторженной.
Проходя Торговые ряды, я решил свернуть с центральной улицы и пройти через Нариманова и Гоголевский сквер к Никитской церкви. В этой церкви располагалось Управление по реставрации города, где работал отец. У меня с ней связано одно из ярких воспоминаний детства: мой первый осознанный Новый год. Я помню живую ёлку до потолка в зале полном ярких красок, и взрослых в костюмах невиданных героев. Отчётливо помню единственного в моей жизни настоящего Деда Мороза. Он подошёл ко мне, сразу узнал меня, назвав по имени, восхитился, какой я чудесный ребёнок и вручил подарок. А после сказочного представления и поздравлений, нас отвели в маленький кинозал. Там нас ждало ещё одно чудо: сборник мультфильмов с такими шедеврами, как «Бременские музыканты», «Умка» и «Дед Мороз и лето». Я не совру, если скажу, что лучше того Нового года я больше не встречал. Ещё, глазами пятилетнего мальчика, я увидел и запомнил, какими должны быть люди – счастливыми, дружными и любящими. А теперь, я только завидую. Завидую тому ребёнку – чистому, честному, открытому для счастья, – каким мне уже не стать в этой жизни.
Я вышел на безлюдную Нариманова. Я, хорошо помню, размышлял, что мешает взрослому человеку верить в чудеса. Впереди я услышал голоса. Они доносились из арки дома, к которому я подходил. Из неё вышли два человека. Я остановился в трёх метрах от них. Это были Егор и Штольц. Они, увидев меня, тоже остолбенели.
– Видал миндал? – первым пришёл в себя Егор. Он пихнул Штольца локтем в бок: – Нет, ты понял? Ты ещё будешь спорить со мной, после этого?
Штольц выглядел… хотел написать: как человек увидевший привидение, но тут подумал, что людей, видевших привидения, не так много в мире. А людей, увидевших человека, в тот момент, когда он видит привидение, я полагаю, ещё меньше. Не могу сказать откуда взялся этот литературный штамп. Интересно, он сохранится до твоего времени?
Егор обошёл меня вокруг, словно памятник. Потом набросился на меня и заголосил:
– Ну, здорово, вояка! Наконец-то! О Небеса, о Боги, наконец-то я буду спать спокойно. А то как вспомнится ночью, что ты там, может быть один, в полном вооружении, на боевом посту несёшь боевое дежурство и всякую ерунду – всё, уснуть не могу. За мир во всём мире и за людей, которые тебя окружают, как-то тревожно. Ну, хоть теперь международная обстановка поспокойнее станет… Да поздоровайтесь же, черти, – подтолкнул он меня навстречу Штольцу.
Мы обнялись, а Егорка продолжил свой трёп:
– Слушай, Дед, а чего тебя сразу-то из армии не выгнали, не пойму. Вот они рисковые ребята. Я был уверен, что им недели хватит, чтобы понять с кем имеют дело, в твоём лице. А они умудрились как-то найти для тебя применение. Интересно даже. Стой. Ничего не говори. Дай сам угадаю… М-м… Тобою пугали солдат вероятного противника? Угадал?
– И противника, и своих – ответил я. – Вы как здесь?
– Сейчас, Дедуля, господин Юрген Штольц расскажет тебе то, во что и сам ещё до конца не может поверить. Видал, как его шарахнуло? – кивнул в сторону друга Егор и самодовольно прибавил: – Конечно, для меня, как адепта высшей магии, да ещё такого уровня, ничего феноменального не случилось. А людей с низким интеллектом и неустойчивой психикой, – вон, как припечатывает. Эй, Герр Штольц! – Егорка пощелкал пальцами перед Юркиным носом, – Мы ждём свидетельства об удачном… даже нет, не так – о блестящем… нет, – о фантастическом…
– Да в чём дело-то? – обратился я к Штольцу.
– Представляешь, – вышел из ступора Штольц, – этот ведьмак тебя наколдовал.
– Как это, – улыбнулся я.
– Рассказывай, рассказывай, – снисходительным тоном приободрил Штольца Егор и стал вышагивать возле нас в наполеоновской позе.
– Помнишь, месяц назад, мы тебе писали, что познакомились с двумя девчонками? – начал Штольц.
– Помню, – подтвердил я. – Одну зовут Катя, а другую, наоборот – Лена. Так вы кажется писали.
– Так. Саня, ты представить себе не можешь, как мы с ними намучались. Уже месяц! ходим, как привязанные, а до главного всё никак не доходит. Ни у меня, ни у Егорки. Уже по всем земным законам, за такой продолжительный срок, отношения с ними должны перейти из вертикальной фазы в горизонтальную плоскость, а у нас какая-то невесомость. И понимаешь, какая штука необычная: оставить их, после стольких потраченных сил, уже вроде как и жалко. Уже что-то такое прикипело внутри…
Здесь Егор, уже несколько раз порывавшийся вмешаться в доклад Штольца, просто взорвался:
– Тебя о чём просили рассказать? Тебя о твоих интимных проблемах просили рассказать? Выдаёт тут в эфир хронику обломов. Тянет тут кота за хвост, да ещё не в ту сторону. Может ещё расскажешь нам сколько с Ленкиной мамой чаю с её засахаренным вареньем выпил? Отчитайся, до кучи, сколько раз их коврик дурацкий ходил выбивать. И знаешь, Дед, ты мне сразу, может, и не поверишь, но я должен тебе сказать ужасную вещь. Этот гадёныш даже смотрит бразильский сериал с Ленкой и её мамой по вечерам…
Штольц спокойно перенёс упоминания Егоркой о чае, засахаренном варенье и коврике, но при упоминании бразильского сериала психанул и бросился в контратаку. Оказывается, и у него имелись в запасе компрометирующие Егора факты. Началась словесная перепалка. Штольц и Егор принялись обвинять друг друга в своих неудачах в амурных делах. При этом, каждый из них, норовил выставить свою избранницу в самом безупречном виде и заблаговременно вызвать мою симпатию к ним. Жалкое зрелище. Мне стало всё понятно. Мои друзья попали в лапы хитроумных шантажисток, которые не успокоятся, пока не увидят кольцо на безымянном пальце своей жертвы и подпись в Свидетельстве о браке.
– Успокойтесь, я всё понял, – резко остановил я их, – соревнование двух слизняков, кого быстрее окольцуют и кто быстрее спрячется от жизненных стихий под каблук, считаю закрытым. Если вы решили, что идти по жизни легче держась за юбку, я вас поздравляю.
– Да ты чего, Дедушка, – начали оправдываться друзья, – да мы ни ухом, ни рылом не думали об этом. Выдумал тоже.
Однако вид у них был виноватый, и я понял, что не так уж далёк от истины.
– Решили свалить под венец? Хорошо. Жду приглашения на свадьбы. Постараюсь сделать всё, чтобы память о них осталась на всю вашу дальнейшую никчёмную жизнь, – торжественно пообещал я.
Егор и Штольц не ожидали от меня такой реакции. Они опять принялись убеждать меня, что я ошибаюсь. Я сделал вид, что им поверил.
– Ну, хорошо, подонки. Давайте вспомним. Мы рождены…?
– … чтоб сказку сделать былью, – в один голос заученно прогундели они.
– Замечательно. Значит не забыли. Теперь следующее: какого чёрта вы здесь делаете?
Друзья принялись рассказывать как они очутились в этом месте и в этот час. В этот дом их привели Катя и Лена. Как будто я сам ещё не понял, что они уже не могли самостоятельно выбирать куда им идти и как им проводить своё свободное время. В этом доме жила их институтская подруга Вера. Пришли они сюда с целью пригласить эту самую Веру на Новый год. Это было обязательным условием обнаглевших подруг. Сам Новый год Катя и Лена распланировали отметить на даче Штольца. Я всё больше убеждался, что эти девицы крутили моими друзьями, как хотели. В любом направлении. Чтобы отметить знакомство с Верой, мои друзья купили вина и закуски. Здесь Штольц стал меня уверять, что пошли они на поводу у Кати и Лены, думая, в первую очередь, обо мне. Ведь до Нового года оставалось не так много времени, а тут готовый вариант девушки для меня, никого искать не надо.
Я думаю, надо описать дом, в котором жила Вера. Вряд ли он сохранится до того времени, как ты будешь читать это письмо. Дом был начала двадцатого века постройки. Первый этаж был кирпичным, а второй деревянным. Через арку фасада первого этажа был вход во двор. Во дворе к основному зданию с двух сторон примыкали двухэтажные пристройки с отдельными входами. В конце двора эти пристройки соединялись между собой деревянными сараями. Дом считался ветхим, и большинство его жильцов уже получили новые квартиры и разъехались. В пристройке, в которой жила Вера, никого из соседей не осталось. Оставалась только какая-то муниципальная контора, которая занимала часть первого этажа. Рядом с конторой, в полуподвале, была котельная, которая отапливала весь дом. Топили углём, который доставляла контора. До расселения, отоплением занимался сезонный работник. Когда из обитателей дома остались только семейная пара стариков и сосед-алкоголик, Вера стала единственным истопником. Только днём уголёк подкидывал кто-нибудь из конторских.
Когда Штольц узнал, что соседние квартиры пустуют, а все ключи от них хранятся у Веры, он потерял самообладание. Штольц непременно решил, что именно здесь и сегодня, он воплотит свои эротические фантазии со своей Ленкой на практике. Под предлогом, что он с детства интересуется всем, что касается старинных домов, он добился того, что Вера провела для них ознакомительную экскурсию по дому. Но сама история дома мало занимала Штольца, он всего лишь хотел удостовериться, подойдёт ли обстановка покинутых квартир для его похотливого плана. Во всех квартирах оставалась кое-какая мебель. Диван или кровать можно было найти в каждой квартире. Для Штольца не осталось сомнений, что сама судьба привела его в этот дом с Ленкой, сам понимаешь, для чего. По безумным глазам Штольца, Егорка без труда прочёл все тайные помыслы друга. Егор тут же сообразил, что и он имеет все шансы положить свою Катьку на обе лопатки, в его терминологии. Егор когда-то занимался классической борьбой. Не сговариваясь, потому, что не имели такой возможности, друзья стали двигаться в одном направлении. Под пристальным вниманием своих подруг, действовать приходилось аккуратно. Тактика была нехитрая, но многократно проверенная: напоить девчонок и уболтать остаться здесь на ночь.
Если для Штольца был важен только результат, то Егор во всех делах всегда стремился достичь эстетического изящества. Он даже мусор не мог выкинуть просто так. Обязательно с какими-нибудь подвыподвертами. Он был мастером на всякие придумки. Правда, Штольц называл это «изъёбами». Первым делом, нужно было задержать девчонок до часу ночи, когда уже не ходил общественный транспорт. Надо было чем-то заинтересовать Катю и Лену. Егор рассмотрел несколько вариантов достижения цели. Для этого вечера, Егор решил выбрать тот, который мог пригодиться и в будущем. Поскольку Штольц со своим плохо скрываемым сексуальным зудом, выглядел как безнадёжный идиот, рассчитывать на него в полной мере, Егор не мог. От Штольца он потребовал только поддакивать и кивать по условному знаку, и вовремя подавать девчонкам коктейль с постепенным увеличением градуса. Вот с этими задачами Штольц справился блестяще. Ему было ради чего стараться. В те моменты, когда похотливые химеры ненадолго покидали разум Штольца, он проявлял присущую ему сообразительность и вносил свой вклад в общее дело.
Первый час застольной беседы Егор особо себя не проявлял. Это очень беспокоило Штольца. Он, конечно, ожидал более стремительного развития событий. К тому же, девчонки уже начинали поглядывать на часы, и в разговорах, между собой, у них проскальзывали намерения заканчивать посиделки и отправляться по домам. А Егор всё это время наблюдал за девчонками и ждал, когда на них начнут действовать коктейли подаваемые Штольцом. Дождавшись нужного момента, Егор, как бы невзначай, обмолвился, что является одним из тайных учеников Великого магистра Белой магии. Что обучение он проходит заочно по космическому каналу, и скоро у него зимняя сессия. И добавил, что эту тайну он хранил до этого момента. Штольц подтвердил, что он, действительно, первый раз об этом слышит. Такое признание Егора в чародеятельности, после короткой паузы, вызвало взрыв хохота Кати и Лены. А у Штольца это вызвало вздох разочарования и приступ отчаяния. Он не был к этому готов, он ждал не этого. Егор дождался когда девчонки отсмеются и обиженно пробубнил, что мог бы легко продемонстрировать свои умения прямо сейчас.
В то время, о магии, спиритизме и экстрасенсах говорилось и писалось более, чем достаточно. Можно даже сказать, что на это была мода. Разумеется, все присутствующие были знакомы с этой темой. Но Егор всю свою метафизическую лабуду начал преподносить в такой убедительной манере, что даже Штольц, давно привыкший к Егоркиным экспромтам, поначалу всерьёз отнёсся к происходящему. Штольц объяснил это тем, что у него не возникло никаких сомнений потому, что Егор, ну, натурально, был в трансе и кажется сам верил в то, что внушал публике. Когда шок прошёл и до Штольца дошла истинная цель Егоркина аттракциона, он начал усиленно помогать новоиспечённому шаману во всех его обрядах.
Для начала Егор осмотрел ладони всех присутствующих. При этом он сделал какие-то записи на листе бумаги. Его письмена напоминали где-то рунические символы, а где-то иероглифы. Следующим пошёл сеанс по «диагностике биополей и кармы». Когда-то Егор увидел в магазине книгу с таким названием и вот – пригодилось. Когда избранный ученик Великого мага предложил девчонкам подкорректировать им баланс верхних, средних и нижних чакр, скептическое и насмешливое отношение подруг переменилось на серьёзное. Они перестали глупо хихикать и улыбаться. Они даже прикрикнули на Штольца за то, что он пытался пролезть на процедуру коррекции без очереди. После Егоркиных пассов над ними, девчонки, действительно, почувствовали ощутимые изменения в самочувствии. Думаю, что все эти непонятные процессы в организме, скорее всего, были вызваны действием алкоголя, а не Егоркиными выкрутасами, но Катя и Лена единодушно признали несомненные экстрасенсорные способности Егора. Егор воспринял это признание, как должное. Он предложил сделать перерыв на коктейль. Он уже не сомневался, что магическая приманка сработала.
Катя и Лена выпили ещё по бокалу и потребовали продолжения магического сеанса. Особенно, они настаивали на демонстрации практических действий. Егор начал неубедительно отмазываться, что у него нет с собой необходимого магического инвентаря, а именно: золотого жетона египетского жреца, святой воды, свечи и веточки сандалового дерева. Девчонки с такой готовностью принялись искать это всё по своим сумочкам, что Егор понял, что не зря он затеял всю эту мистификацию. Интересно, что девчонки всё-таки предоставили кое-что для чародея. Вера принесла свечу и бутылку со святой водой. Лена, с глубоким вздохом, предложила свой золотой кулон, изготовленный Костромским ювелирным заводом, в качестве египетского жреческого жетона. Катя тоже внесла свою лепту. В подъезде, с оголённой от обвалившейся штукатурки стены она выломала полоску дранки и настоятельно порекомендовала Егору считать это веточкой сандалового дерева. Егор не смог ей отказать.
Егор продолжил свой спектакль. Он велел убрать всё со стола, налил в стакан святой воды, зажёг свечу и положил перед собой листок для записей. Егор ещё раз всё проверил, развернулся к затаившимся зрителям и попросил всех покинуть комнату. Он сказал, что за такие фокусы на публике он может быть наказан Великим магистром. Это был хитрый ход, в расчёте на женское любопытство. Конечно, девчонки начали умолять Егора, чтобы он разрешил им присутствовать при совершении обряда. Егор неохотно согласился, но предупредил, что не отвечает за точность результата. Ещё он выдвинул условие: во время обряда все должны хранить гробовое молчание. Любое произнесённое вслух слово останавливало и обнуляло весь ритуал. Девчонки согласились. Егор планировал, что именно этот пункт будет обязательно нарушен и можно будет сослаться на невозможность волхования в такой обстановке. Если девчонки всё-таки сумеют промолчать, то Егор надеялся, что Штольц догадается хотя бы чихнуть, кашлянуть или что-нибудь уронить.
Электрическое освещение было погашено, а окна плотно зашторены. Егор один сидел за столом; девчонки и Штольц притихли на диване. Нужно было тянуть время. Минут десять Егор посвятил записям на листе. За это время ему удалось нарисовать круг и разделить его тремя линиями на шесть частей. Пространство вокруг круга Егор начал неторопливо заполнять буквами и символами, которые смог вспомнить из уроков физики, химии и геометрии. Девчонки даже не пикнули. Нужно было продолжать. Он вливал растопленный воск свечи в стакан со святой водой и помешивал его щепкой от дранки. Егор делал это так увлечённо, что можно было подумать, будто он ещё не знает, что растворить воск в воде невозможно. Весь стол был залит святой водой и покрыт кусочками застывшего воска. Девчонки молчали. Все знали, как Лена бережно относится к своим вещам – Егорка взялся за её кулон. Он заливал его воском и держал над горящей свечой с явным намерением его закоптить. Но, сцепившая зубы Ленка, не произнесла ни слова. Надежды Егора на женскую говорливость и нетерпение не оправдались. Да и Штольц хорош, не издал не звука. Что это зайдёт так далеко, Егор не предполагал.
У Егора был талант импровизатора. Мы со Штольцем знали это доподлинно. Ему было достаточно одного факта, чтобы он мог развить его в цельную логическую систему и привести к нужному выводу. Однажды мы со Штольцем, смеха ради, накидывали ему всякие несуразные темы, а Егор выстраивал из них целые научные концепции. Ну, например: начав с того, что колобка съела лиса, привести к тому, что президентом США когда-нибудь станет чёрный. Он сложил эту цепочку. Это было нелепо и убедительно одновременно. При этом, это было уморительно смешно.
Егор устало поднялся из-за стола, подошёл к окну, раздвинул шторы и уставился в темноту улицы. Катя и Лена заёрзали на своих местах, не понимая можно ли уже разговаривать или нет. Наконец их терпение иссякло, и они наперебой стали требовать от Егора отчёт о его метафизических опытах.
– Я могу сказать только то, что я сделал глупость, – не поворачиваясь к девчонкам, убитым голосом сообщил Егор. – это неисправимая глупость, что я пошёл у вас на поводу. Да о таких вещах лучше не знать ничего. Это узел богини Ка́ли. В такой день надо напиваться влёжку и носа из дома не высовывать.
– Что, так всё плохо? – осторожно поинтересовался Штольц.
– Сами смотрите, если не верите, – Егор взял со стола листок со своими каракулями и стал им трясти перед лицами зрителей, как неопровержимым доказательством своих страшных прогнозов. – Ну, чего я вам буду рассказывать, вы же сами всё прекрасно видите.
Вдохновение опять вернулось к Егору. Он начал сочинять про увиденные им в своих вычислениях петли судьбы. По его словам, выходило, что встречаться в этот день всем вместе было нельзя. Но поскольку они уже встретились, им надо держаться вместе. Разойтись по домам без потерь, им вряд ли удастся. Что ждёт любого из них за порогом этого дома, Егор определить не мог. Но все его предположения не сулили ничего хорошего. Это могла быть сосулька с крыши, наезд автомобиля, убийца в подворотне или самый обыкновенный метеорит. И теперь, когда сама судьба свела их в этом, хранимом древними духами, доме, никто не имел права покинуть его до часа Венеры, то есть до утра. Штольц еле удержался, чтобы не броситься Егорке на шею, после этих слов. Но потом рассудил, что в такой зловещей и гнетущей обстановке добиться от Ленки сексуальной отзывчивости будет непросто. Он сделал Егору намёк, чтобы он сбавил уровень напряжённости:
– Погоди, Женёк. Ты же сам говорил, что звёзды никого не ставят в тупик. Мы же можем найти в этой ситуации какой-нибудь позитив?
И вот здесь… Егор поклялся, что всё что он начал говорить, выходило из него спонтанно, необдуманно, без предварительного расчёта:
– Есть. Есть одна зароастрийская мето́да, – он взял со стола листок, который он тщательно заполнил символами, изображая оракула, и ткнул в один из секторов, нарисованного им, круга, – вот, взгляните сюда.
Девчонки подвинулись поближе к столу, чтобы рассмотреть спасительный кусок.
– Вы поняли? Нас пятеро. Нам нужен ещё один человек. – Егор аккуратно заштриховал один сектор. – Х-м… Точно… Хотя, нет… Ребус какой-то. Энигма, мать её… Вот так всегда: женщины замутят, а нам разгребай.
Странно, но Катя даже не поморщилась. Хотя она никогда не оставляла без внимания реплики Егора, основанные на мужском шовинизме.
– Человек, который нас интересует странный субъект, – вслух рассуждал Егор. – Он и рядом, и далеко. Он последний, но стоит впереди всех. Он нам знаком, и не знаком. Он и молод, и стар. Он нужен всем, а ему кто-то один.
Егор собирался ещё что-нибудь прибавить в том же туманном виде, но тут встретился взглядом со Штольцем. Тот выглядел как прилежный первоклассник, которому любимый учитель после задачки о трёх яблоках сразу начал объяснять систему дифференциальных уравнений – слушает внимательно, но понимания ждать нет даже тени. Штольц ожидал от чернокнижника совсем другую резолюцию. Он хотел, чтобы Егорка, сославшись на расположение планет, отправил бы его с Ленкой прямиком в квартиру отставного полковника, где он присмотрел отличный кожаный диван сталинской эпохи. А тут какой-то таинственный незнакомец.
– Так идите и приведите его, – лениво потянувшись за конфетой предложила Катя.
– Он сам здесь не появится, – добавила Лена.
В планы Егора это не входило. Говоря о незнакомце, Егор конечно подразумевал меня. Но на сегодня мою материализацию он не планировал. Он собирался только зарезервировать за мной место спасителя на будущее.
– Это только предварительные расчёты, – начал отговариваться он. – Недостаточно сведений.
– Я всё поняла, – вздохнула Катя.
Егор обмяк. Он сразу подумал, что заигрался в чудотворца и теперь разоблачён. У него в голове пронеслось несколько вариантов, как эту ситуацию перевести в шутку. Но Катя имела в виду другое:
– Тебе бы, Женечка, просто сидеть и ничего не делать. Ты просто лентяй. Я сразу это поняла.
– Да и второй не лучше, – покосилась на Штольца его Ленка. – Так ведь, Юрий Владимирович?
Егор собирался напомнить девчонкам о том, какие смертельные опасности поджидают их за стенами этого дома, но Штольц уже кивал ему одеваться на выход. Затем, уже одетые, они вернулись в комнату. Штольц налил себе и Егору вина. Они выпили, и с видом обречённых на верную гибель вышли вон.
На улице они сразу начали спорить, кто из них виноват в том, что они оказались в таком глупом положении, и как из такого положения выйти. Здесь я их и встретил.
– Сейчас собирались к тебе. Я, прям, знал, что ты сегодня появишься. А этот валенок Штольц не хотел к тебе ехать. Говорил, что таких, как ты, обычно, из армии сразу на каторгу пересылают, для блага общества. Правда, он свинья?
– Да, он животное, – согласился я.
Штольц обиженно промолчал.
– А я в какое-то мгновение, просто в долю секунды, сообразил, как помочь нам всем. – Егор дал нам паузу, чтобы мы приготовились оценить степень его мудрости и продолжил: – Смотрите: девчонок оставил здесь на ночь. Можешь не вздыхать, Штольц. Я имею в виду не только свой прогноз. Когда в компании появится такая интрига, в образе нашего Дедушки, их силком домой не выгонишь. Я тебе точно говорю.
В глазах у Штольца стали заметны масляные разводы.
– Тут же мы решаем вторую задачу: девушка к Новогоднему столу для Дедушки, – продолжил Егор. – Девушку – Дедушке. А что? Вера – замечательный вариант. В отличие от наших «принцесс», девушка, кажется, не избалованная. Это тебе будет от нас со Штольцем Новогодний подарок. Так что больше ничего не проси. И ещё, что касается всех нас: как вам встретить Новый год здесь, в центре города? Это лучше, чем переться на дачу Штольца по сугробам. Ну, как вам? Одним выстрелом сразу трёх зайцев. Трёх, Штольц. Ты понимаешь? Сразу трёх, Штольц!
Егорка начал размахивать фигурой из трёх растопыренных пальцев перед носом Штольца, пока тот не отбил его руку от своего лица.
– Дед, тебе остаётся несложная задачка – охмурить по-быстрому Веру, – улыбнулся Егор. – Я думаю, ты справишься.
– Ты же справишься, – умоляюще повторил Штольц. – Пошли уже скорее.
Я, для порядка, поинтересовался, не крокодилицу ли они мне тут сватают.
– Эх, ты, – Егорка с укоризной покачал головой, – и не стыдно тебе? Чтобы мы, твои старые друзья, принесли тебя в жертву чудовищу, ради своих сомнительных удовольствий? Так, значит, ты о нас думаешь? Как нехорошо. Давай так: если тебе твоя Вера не глянется, – можешь взять себе Штольцевскую Ленку. Поменяетесь. Но я бы не советовал.
– Чего? – набычившись, спросил Штольц.
– О! Так ты здесь? И не спишь? – удивился Егор. – Может, тогда уж поможешь мне? Бери этого солдафона, хватит с ним сюсюкаться. Должны же мы отметить нашу встречу.
Друзья подхватили меня под руки и потащили в арку. Я успел подогнуть под себя ноги, и им пришлось тащить меня на весу.
– Интересно, – задумался я, – а что бы вы делали, если бы я вас сейчас не встретил?
Они подтащили меня к входной двери дома, и запыхавшийся Егор подумал и признался:
– Ну, нашли бы какого-нибудь другого дурака. Всё, заходим.
Наше появление в квартире Веры получилось очень удачным. В духе мистицизма, задуманного Егором. Мы вошли в квартиру под бой больших напольных часов ровно в полночь.
Я стоял под конвоем друзей. Перед нами на диване сидели три девушки. Все три показались мне очаровательными. Но Веру я узнал сразу. Это была девушка из моего вчерашнего армейского сна. Только наяву она оказалась не с той причёской, что во сне. Волосы у неё были заплетены в косу. Меня представил Егор:
– Знакомьтесь, сударыни, – Александр. Наш дорогой гость. Был обнаружен нами на перекрёстке четвёртого и пятого измерений. Сопротивления не оказывал. Так что прошу, если не любить его, то хотя бы жаловать.
Далее, Егор в неприкрыто льстивой манере представил мне девушек. А Штольц, подталкивая меня спину, повёл меня к столу, по пути снимая с меня шапку, куртку, шарф. Меня усадили за стол. Штольц отнёс мою одежду, вернулся и сел на боковину дивана рядом со своей Леной. Я почувствовал себя настоящим космическим пришельцем. Напротив, с дивана, с интересом наблюдали за мной пять жителей планеты Земля и как будто ожидали чего-то. То ли ультиматума пришельцев, то ли спасительного чуда.
– Девчонки, вы себе представить не можете, насколько я всё точно предсказал. Даже с таким скудным инвентарём. Всё так и сбылось. Просто фантастика, – самодовольно рассуждал Егор. – Если бы не моя циклопических размеров скромность, я должен был бы кричать на каждом углу, что я гений. Конечно, я простой и бесхитростный человек, но скоро я смогу повелевать стихиями. Вот увидите.
– Ну, давай я поцелую тебя за это, Калиостро ты мой, – Катя чмокнула Егора в щёку и посмотрела на меня: – Какой-то стеснительный у вас друг.
– Да, малость диковат, – согласился Штольц, – но это обманчивое первое впечатление. Погодите немного, не пугайте его. Освоится – ещё успокаивать придётся.
– Ой, – встрепенулась Вера, – человек издалека… четвёртое-пятое измерение – это же не близко. Александр, вы кушать будете?